- Чтобы не накликать беду. Я уже слышал, — подхватил Рыцарь. – Но я вам вот что скажу: если опасность игнорировать, она от этого не исчезает, а только крепнет. - Но что же мы можем поделать с тем, что сильнее нас? – возразила Фея. – Только поискать средства защиты. - Средства защиты – оружие Жертв, — не согласился Рыцарь. – Я предложил бы поискать средства освобождения! - Нас не надо освобождать, — безмятежно улыбнулась Фея. – У нас и так все прекрасно. А раздача… От нее еще никто не умер. Да и случается это нечасто. Все привыкли, у нас полное равновесие. И не будем больше об этом. Позвольте, я вам покажу мою последнюю работу – «Яблоневый сад в период сбора урожая». Фея хлопнула в ладоши, и двое слуг внесли большую картину, изображающую сбор яблок. - Она прелестна, не правда ли? - Видел я этот сад после раздачи, — брякнул Рыцарь. – Сплошные голые сучья и обломанные пеньки. - Против природы мы бессильны, — развела руками Фея. Ее извиняющаяся улыбка казалась слегка застывшей. – Прошу меня простить, но мне надо приступать к моим волшебным занятиям. - Понятно, выгоняете, — констатировал Рыцарь и все-таки добился своего: на прощание он еще раз уловил мимолетную гримаску – вроде Фея даже слегка лязгнула зубами. Обратно шли медленно, Рыцарь о чем-то думал. - Дяденька Рыцарь, вы что-то молчите… Вам наша Фея, что ли, не понравилась? – обеспокоенно спросила Нора. - Да нет, что ты, очень даже красивая Фея! – спохватился Рыцарь. – И трон, и голуби – ну просто все отлично. - А я вам что говорила! – обрадовалась девочка. – У нас ее все знаете как любят??? Она всегда и советом поможет, и пожалеет, и ободрит. Подарки дарит, просто так, ни за что. Просто счастье, что она у нас поселилась! - Действительно, повезло вам, — рассеянно сказал Рыцарь. – А что, малышка, не зайти ли нам в трактир? Пообедать, а? - Да ведь дома можно пообедать, — удивилась Нора, но в трактир побежала вприпрыжку: какое же дитя откажется от развлечения? В трактире народу было немного. Рыцарь сделал заказ и стал изучать посетителей. Вскоре он приметил одного пожилого мужчину с длинной бородой и спросил Нору: - Малышка, это местный житель? - Ага, это Иоганн-сказочник. Он немного не в себе, а так ничего, безобидный! - А почему не в себе? От рождения, или как? - Я не знаю… — стушевалась девочка, но потом не выдержала: - Знаете, говорят, он когда-то вступил в схватку с… ну, с той, о которой не говорят. Я не знаю, что там у них вышло, меня еще и на свете не было, но вот с тех пор он живет один, на отшибе, ни с кем не разговаривает, только сказки сочиняет. Говорят, они всегда сбываются. Хорошо, что сказки у него добрые! Рыцарь кивнул и тут же, позвав трактирного служку, заказал бутылку старого доброго вина. - За тот столик, — кивнул он на Иоганна. – И передай ему мое приглашение присоединиться к нам. Если захочет, конечно. Иоганн захотел. Он внимательно глянул на Рыцаря, кивнул, сгреб свою тарелку и переместился за их столик. Нора смотрела во все глаза – никогда за Иоганном не наблюдалось такой общительности. - Спасибо, что разделил нашу трапезу, — сказал Рыцарь. – Эй, официант, тарелку жареных ребрышек и еще вина! Затем он обратился к Иоганну: - Я слышал, ты сказки сказываешь? А мне послушать можно? - Послушать-то можно, услышать вот трудно, — загадочно сказал Иоганн, поглаживая бороду. – Да и сказки, они разные бывают: для матери, для отца, для лихого молодца, для дитяти малого, для Рыцаря бывалого…
- Намек понял, — усмехнулся Рыцарь. – Малышка, мне понадобится твоя помощь. У вас здесь продают… воздушные шарики и медовые пряники? - Ага, на рынке! – живо ответила Нора. – У бабки Саны дюже вкусные пряники! - Ну так вот тебе золотой, мигом мчись к бабке Сане и купи пряники на все! А вот еще один – на шарики. Как купишь – возвращайся сюда, ладно? - Ладно! – схватила монетки Нора и пулей припустила из трактира. - Так что за сказка-то? – прищурился Рыцарь. - Сказка-то, она у каждого своя, — ухмыльнулся Иоганн-сказочник. – Тебе какую – с хорошим концом или с правдивым? - Правда тоже у каждого своя, — ответил Рыцарь. Они с Иоганном понимающе глянули друг другу в глаза – и оба засмеялись. - Хорошо поговорить с знающим человеком, — бросил Иоганн, принимаясь за подоспевшие ребрышки. – Сказка, она ведь дело причудливое: в лоб глядишь – все просто, а ежели сбоку – так такие узоры проступают! - Вот я и смотрю, у вас тут больно уж узор замысловатый, — подхватил Рыцарь. – Такая Фея замечательная, просто чудо чудное, диво дивное, волшебство волшебное, а кто-то прилетает Жертвы собирать, и на вашу Фею плюет с высоты, а? - Ну, на каждую силу другая сила найдется, — ответил Иоганн. – А тебе-то что за дело? - Работа такая, — пошутил Рыцарь. – Видишь ли, сказочник, дело мое – по свету бродить, людям помогать, Землю от зла чистить. А у вашей Феи – такой могучий враг! Как не помочь? - Не все так просто, как кажется, — покачал головой Иоганн. – И не говори мне, что она тебя о помощи просила – все равно не поверю. - А тебя просила? Говорят, ты с этой, ну, о которой не говорят, вроде как дело имел? - Было дело, и меня задело. Только и меня Фея ни о чем не просила – сам такую сказку сложил, сам и выгребался. - Ты мне о той расскажи. Которая с раздачей прилетает. - А чего рассказывать – ты и сам все видел! Ураганом налетает, все живое сметает, Жертву выбирает, удержу не знает. Такая она и есть. - Да кто она, откуда? Почему на вас ополчилась? Что ее к вашему городку привязывает? И почему на нее никто управы искать даже не пытается? Почему согласны Жертвами становиться? - Эх, Рыцарь, Рыцарь, — вздохнул сказочник. – Много ты вопросов задаешь… Я тебе так на них отвечу: потому что Фею любим, потому и терпим. Надеемся, значит. Предсказание такое: не станет Ведьмы, не станет и Феи. Понимаешь? - Ого! Да ты смелый! – удивился Рыцарь. – Вслух о ней говоришь. Вот и ведьма, значит, объявилась… - У меня иммунитет, — усмехнулся Иоганн. – Я под раздачу не раз попадал. Привык. Мне уже ничего не страшно. Нет у нее надо мной власти! - Так помоги мне! – попросил Рыцарь. – Расскажи, что да как. - Не стану. Мне Фея тоже дорога, как память. И тебе не советую! Ты человек пришлый, а нам здесь жить. - Фея, значит, тебе дорога… Как память… Знаешь что? – вдруг решил Рыцарь. – Ты тут посиди, подожди мою девчонку, Нору. Она сейчас с шариками и пряниками придет. И ждите меня! А я – мигом! И не успел сказочник что-то ответить, а Рыцаря уже и след простыл. Куда же он направился? Ну конечно, к Хрустальному Дворцу! - У нас неприемные часы, — грозно объявил привратник, но Рыцарь одним прыжком перемахнул через живую изгородь и вмиг оказался перед троном. - Здравствуй, Феюшка! А ты о предсказании тоже знаешь? - Вы откуда здесь взялись, Рыцарь? – спросила Фея, и в голосе ее проскользнули нотки неудовольствия. – Я сейчас занята… - Чем? Метлу чистишь? – невинным голосом спросил Рыцарь. - Какую метлу? Да как вы смеете? - Еще как смею! – заверил Рыцарь, выразительно трогая шишку на лбу. – Я свою смелость выстрадал и выкупил! А вот ты, Феюшка… Что же ты тут сидишь, картинки малюешь, голубков прикармливаешь, а там твоих подданных какая-то Ведьма об заборы шмякает? - Извольте покинуть мой Дворец! – потребовала Фея. – Это не ваше дело! - А вот не изволю! – нахально ответил Рыцарь. – Это ты, волшебница, изволь объяснить, почему в сговор с Ведьмой вступила! - Да я… Да вы… — задохнулась от негодования Фея. На щеках ее появился румянец, а глаза потемнели. - И что ты мне сделаешь? – продолжал насмехаться Рыцарь. – Пяльцами по макушке запулишь? Ты вон в своем городе порядок навести не можешь, а туда же, Странствующих Рыцарей пугать! А может, ты и есть та самая – Та, О Которой Не Говорят??? Та самая Ведьма??? - Аааааа! – вдруг тоненько завизжала Фея, и тут же на глазах Рыцаря стала раздуваться, расти, лицо ее исказилось от гнева, ноздри раздулись, из них повалил черный дым, который тут же затянул все небо, и мгновенно поднялся ледяной ветер. - Я уничтожу тебя! – взревело чудовище, которое еще недавно было прекрасной Феей. – Ты, жалкий человечек, сунул свой нос туда, куда не следовало! - Ты и правда сильна! – крикнул ей Рыцарь сквозь рев урагана. – Но я сильнее! Потому что у меня есть то, чего нет у тебя! Любовь!!! - Умриииии! – взвыла Ведьма, превращаясь в беснующийся вихрь. - Я посылаю тебе Любовь, Ведьма! – твердо ответил Рыцарь, распахивая куртку. На груди его висел талисман – зеленый камень в золотой оправе, и из него вырвался луч, который мигом настиг Ведьму и вонзился ей прямо в грудь. Ведьма вскрикнула, как будто это был не луч, а стальной клинок, рванулась в одну сторону, в другую, но луч словно пригвоздил ее к одному месту. - Мне больно! – прорыдала Ведьма. – Я ненавижу Любовь! - Ненависть – это оскорбленная Любовь, — ответил Рыцарь, глядя ей прямо в глаза. – Ты не любила себя, и Любовь на тебя обиделась!
- Отпусти меня! Убери этот чертов луч! – продолжала извиваться Ведьма. – Он жалит меня в самое сердце! - Он разбивает шипы и наросты на твоем сердце, — Рыцарь был неумолим. – Сейчас тебе больно, зато потом… Ты узнаешь, что такое Истинная Любовь. Когда ты принимаешь себя такой, какая есть! А не притворяешься беззащитной, нежной девочкой-Феей, танцующей при лунном свете и целующей в клювики голубей. - Ты убиваешь меня… Убиваешь ме..ня… — Ведьма теряла силы, и голос ее становился все тише. Утихомировался и ураган, ветер перестал свистеть, а сквозь тучи проглянуло солнце. И вскоре Рыцарь увидел, что на троне обмякла обессиленная женщина – не старая и не молодая, не красавица, но очень милая, с печальной складочкой у губ и очень, очень усталая. Ее ресницы дрогнули. - Ну вот видишь, ты не умерла, — мягко сказал Рыцарь. – Я дам тебе еще немножечко любви, чтобы ты смогла ею напитаться. Вот так… И он окутал ее зеленым лучиком, как плащом. — Где я? Что со мной? И кто я теперь? – тихо спросила женщина. — Мы в Хрустальном дворце. Ты только что прошла обряд посвящения в Любовь. А кто ты теперь – сама решишь. — Я не понимаю, — пожаловалась она, проводя рукой по лицу. – Я хотела быть Феей для всех, делать добро, нести людям радость и мудрость. А ты, ты превратил меня в Ведьму, у всех на глазах… — Не я, — открестился Рыцарь. – Ведьма всегда жила в тебе. Она есть в каждом из нас. Это – наша Темная Сторона. Если человек видит свою Темную Сторону и принимает ее, он имеет над ней власть и управляет ею по своему усмотрению. А если отрицает… — И что же тогда? — Тогда она разрастается, просится наружу и рано или поздно взорвется неуправляемой силой, которая жаждет Жертвы. Ты не владеешь собой, и горе тому, кто попал под раздачу! — Хорошо, я – Ведьма, — устало согласилась женщина. – И что мне с этим делать? — Перестань притворяться Феей, для начала. Ты не Фея, нет. Но ты и не Ведьма. Нечто среднее. — Может быть, Федьма? – подсказал тоненький детский голосок. — Нора? – обернулся Рыцарь. – Откуда ты здесь? — Когда над Дворцом поднялся ураган, мы сразу догадались, в чем дело, — объяснил Иоганн, вылезая из потрепанных ветром кустов. – И поспешили на помощь! — Кому на помощь? Мне или Рыцарю? – спросила Федьма. — Обоим! – объяснила девочка. – А вдруг бы вы подрались? А вы оба хорошие, и мы вас любим! Нам обязательно надо было вас спасти! — Смотри, Федьма! – повернулся к женщине Рыцарь. – Старик и девочка спешат сквозь ураган, чтобы помочь тем, кого они любят. Зная, что одна из них время от времени превращается в Ведьму и собирает Жертвы, а другой – всего лишь случайный Странствующий Рыцарь. Разве это не трогает твое сердце? — Трогает, — удивленно проговорила Федьма, прислушиваясь к себе. – Я чувствую вот здесь тепло, а вот здесь – слезы… Как странно! — Ничего странного, — подал голос Иоганн. – Я любил тебя столько лет… И когда ты была Феей, и даже когда ты становилась Ведьмой. Я знал, что там, под коркой, у тебя горячее и доброе сердце. Я даже говорил тебе об этом! Только ты никогда не хотела услышать меня… — Теперь я слышу, — ответила женщина. – И мне жаль, так жаль! Если бы раньше… — Но это случилось именно теперь, — напомнил Рыцарь. – И никогда не бывает поздно полюбить себя, во всех видах и лицах. Тогда ты сможешь любить и других, прощая им их мелкие недостатки. — И больше никогда не буду взрываться, превращаясь в Ведьму? – с надеждой спросила женщина. – И ни одна Жертва больше не попадет под раздачу? — Никогда, — пообещал Рыцарь. – Теперь твоя энергия будет направлена на другие дела. На то что тебе нравится! — Мне праздники нравятся, — несмело улыбнулась Федьма. — Дяденька Рыцарь, а куда шарики девать? И пряники? – деловито спросила конопатая Нора, вытаскивая из кустов связку шариков и корзину с пряниками. – Я ничего не потеряла, все сохранила! — Вот молодец-то! – искренне обрадовался Рыцарь. – А мы тут как раз о празднике думали! Почему бы нам не устроить праздник Раздачи??? Я вообще предлагаю сделать его государственным! В этот день всем раздавать шарики и пряники, а? — Отличная идея! – обрадовалась Федьма. – Давайте позовем всех! Праздник Раздачи объявляю открытым! — Я сочиню об этом сказку, — мечтательно сказал старый сказочник Иоганн. И вскоре под ясным солнечным небом, на зеленой лужайке веселились все жители городка, а торговцы притащили невероятное количество шариков, пряников и других вкусных и веселых товаров. А по дороге незамеченным во всеобщей суматохе уезжал Странствующий Рыцарь. У него было еще очень много дел – ведь на Земле оставалось так много Зла, и надо было подарить ему маленький Зеленый Лучик Любви.
Он был не похож на других. Сколько он себя помнил, люди в их деревушке относились к нему как-то странно – кто с опаской, кто со скрытой усмешкой, кто и вовсе старался обойти его стороной. И уж все без исключения избегали встречаться взглядом. Так было всегда, и он привык, поэтому не задумывался: а почему так? Он и не стремился завоевать чье-то расположение. Он предпочитал уходить в лес, где разговаривал с деревьями и пересвистывался с лесными птицами, или играл в прятки с грибами, или шептался со старым папоротником. Часто он шел к реке – вода завораживала его, и если в нее долго смотреть, можно увидеть чудесные картины: большие города, быстрые повозки, сверкающих оперением птиц или неземной красы цветы. Иногда он шел к холмам. Там жил смешной маленький народец, обитавший прямо внутри холмов. Народец был скрытный и осторожный, днем наверх не вылезал, зато по ночам жители холмов часто выходили посмотреть на звезды и попеть странные, причудливые песни. Он не лез к ним, хотя в темноте видел ничуть не хуже, чем днем. Просто сидел в сторонке и тоже смотрел на звезды. Постепенно народец привык к молчаливому мальчику и вскоре перестал его бояться. Жители холмов разговаривали на каком-то певучем, незнакомом языке, но он непостижимым образом понимал, о чем идет речь. Его речевой аппарат не мог бы воспроизвести их странный говор, но он в этом не нуждался – можно было и так общаться, без слов. Маленький народец холмов был первым, кто принял его как друга, не опасаясь смотреть в глаза. Жители холмов знали множество занимательных историй – о забытых кладах, о давно ушедших народах, о взаимосвязи всего сущего в Мироздании, и он впитывал в себя эти древние знания. Когда мальчик подрос, его отдали в деревенскую школу, но там ему было скучно. Его учили каким-то странным вещам – он точно знал, что ему это в жизни не понадобится никогда, и поэтому его внутренняя сущность протестовала и не хотела впускать бесполезные знания. Он пытался рассказать то, что узнал от маленького народца, но его жестоко высмеял учитель, а дети потом долго дразнили. Он понял, что лучше помалкивать и делать вид, что ты такой же, как все. Это у него получалось – у него вообще все получалось. Казалось, что Мир только и ждет, когда он что-то пожелает – чтобы немедленно кинуться выполнять. Став подростком, он понял, что родители, конечно, любят его, но иногда кидают на него осторожные взгляды, в которых читаются вопрос и тревога. Он ощущал, что родители не понимают, почему он не такой, как все, и тревожатся за его будущее: как он сможет приспособиться к жизни? Что его ждет потом? У него были хорошие, заботливые родители, но он точно знал: открыть им свой внутренний мир – значит навеки поселить в них страх и непонимание. И он ничего не говорил – опять же, старался быть как все. Чем старше он становился, тем больше чувствовал, что ему тесно в рамках, куда его постоянно загоняли традиции деревенской жизни. Тело его росло, наливалось силой, он чувствовал, как кожа его временами словно бы трещит по швам, и так же трещала черепная коробка – словно в нее вливалось что-то сверх меры. Но он не хотел ничего такого знать, он твердо говорил себе: я – как все, и Мир послушно вторил ему: «Конечно, ты как все». А ночью опять шел к холмам, чтобы вдоволь наговориться о дальних странах и послушать причудливые истории и песни маленького народца, и не понять было, где сказка, а где быль, и волшебство присутствовало в каждом слове, в каждом событии. Наверное, если бы он спросил у народца холмов, кто он есть на самом деле, они бы ответили – мудрый это был народец и очень древний, — но он не спрашивал. Может, в глубине души боялся услышать ответ, а может – просто не догадывался. …Однажды утром, на рассвете, когда край солнца уже высоко поднялся над горизонтом, он возвращался с холмов, все еще переполненный странными историями, лунным светом и мерцанием звезд. Картина, которая открылась ему, когда он вышел на луг, заставила его остановиться и замереть в восторге. На лугу танцевала девушка. Она была в простом белом платье, длинные волосы ее были украшены луговыми цветами, босые ноги, казалось, еле касались земли. Он узнал ее: первая красавица, разбившая не одно сердце своей недоступностью. Она нравилась и ему, но он даже близко не смел подойти – знал, что уж ему-то вообще не светит. Но сейчас она казалась совсем другой, почти родной – он услышал музыку, под которую она танцевала, и сорвался с места, чтобы присоединиться к ней. Но девушка вскрикнула и остановилась, в страхе прижав руки к груди.
- Что ты здесь делаешь? – холодно спросила она, справившись с собой. - Я шел мимо, — смутился он, — и просто захотел потанцевать вместе. Я думал, вместе веселее… - Мне и одной неплохо, — проговорила она, глядя ему прямо в глаза. Это его удивило – она не боялась его взгляда, не как другие деревенские. - Я тоже люблю делать странные вещи, — робко сообщил он. - Что такого странного я делала? – еще холоднее спросила она. – Всем известно, что танцы на рассвете, на утренней росе, сохраняют молодость и красоту. Вот и все. Ничего странного. - Извини, — еще больше смешался он. – Я вовсе не хотел тебя обидеть. Я, пожалуй, пойду. - Подожди, — остановила она его. Она медленно окинула его с ног до головы оценивающим взглядом, а потом неожиданно улыбнулась. – Так и быть, я потанцую с тобой. Но если ты меня на руках отнесешь до реки. Он прикинул расстояние, поднял ее на руки – и побежал. Его переполняли непонятные чувства, от которых за спиной вырастали невидимые крылья, а тело наливалось невероятной мощью. Он мчался, как неудержимый ветер, и казалось, что он мог бы так мчаться вечно – всю жизнь. Только на берегу реки он остановился, но не спешил разжимать руки. Она смотрела на него удивленно, чуть приоткрыв полные губы, и ничего не говорила. И тогда он наклонился и поцеловал ее в эти приоткрытые губы. Она ответила на поцелуй, но потом быстро освободилась от его объятий, подошла к кромке воды и, наклонившись, омыла зарумянившееся лицо. Казалось, она принимает какое-то решение. - Не ожидала, — насмешливо сказала она, повернувшись наконец к нему. – Оказывается, ты сильный. А в деревне тебя считают чуть ли не дурачком… - Ерунда. Я – как все, — недовольно буркнул он. - Да нет, не как все, — задумчиво глядя на него, проговорила она. – Есть в тебе что-то такое… особенное. Хочешь, вечером пойдем на танцы? Он обомлел от неожиданности. Такая красавица, недотрога, мечта всех деревенских парней – и выбрала его? - Ну что ты стоишь, как истукан? – поторопила она его. – Я разрешаю тебе ухаживать за мной, или ты не хочешь? - Я… я… я сделаю все, чтобы тебе было хорошо, — в волнении сказал он. - И будешь любить меня всегда? – чуть улыбаясь, спросила красавица. - Обещаю, — выдохнул он. Она удовлетворенно кивнула и взяла его за руку. - Ну что ж, посмотрим, насколько ты хорош… — с сомнением сказала она. Он готов был сделать все, чтобы развеять эти сомнения, чтобы доказать ей, что он лучше всех, сильнее всех, вернее всех. Страсть обычно лишает разума, а он, не избалованный вниманием, потерял голову совсем. В деревне о них судачили – но он даже не вслушивался в эти разговоры. Он постоянно думал только о своей красавице, и мысль о ней была чиста, ярка и прекрасна. Он знал, что умеет любить, как никто другой – и это твердое знание придавало ему уверенность, что теперь она не захочет уйти никогда, ни к кому, никуда. Он делал ей дивные ожерелья из лесных ягод, добывал для нее дикий мед, ладил браслеты из причудливых корешков, пел ей песни и сочинял стихи. - Ты и правда какой-то необыкновенный, — говорила ему красавица, и он верил в то, что действительно необыкновенный. - Почему ты так часто пропадаешь в лесу? – спрашивала его девушка, и он начинал рассказывать ей о том, как здорово брать Силу у деревьев и играть в догонялки с белками, не замечая, что глаза ее прищуриваются, а взгляд становится все более недоверчивым. - Ты такой фантазер, — говорила ему она, и непонятно было, одобрение это или осуждение. Ему хотелось рассказать ей все истории, которые ему были известны, научить ее всему, что знает и умеет сам, открыться перед ней полностью – раскрыть ей душу, впустить ее в свой чудесный мир. Только она одна его понимала и принимала, только она одна была достойна прикоснуться к его сокровенному – к самой его сути. Ослепленный своей любовью, он не замечал, что и она временами поглядывает на него с недоумением и опаской – как когда-то родители. А его душа пела, и песни эти сливались в многоголосье и слагались в прекрасный гимн Великой Любви. Но ей так и не суждено было сложиться. Однажды он решил, что пора познакомить ее с маленьким народцем холмов. Он верил, что она тоже полюбит смешной народец, и они смогут вместе слушать их древние легенды, валяясь на мягкой траве и глядя в звездное небо. Она неожиданно легко согласилась уйти с ним ночью в холмы. Он понял это как знак доверия и очень обрадовался. В эту ночь они должны были стать еще ближе, и это ожидание наполняло его тихим радостным светом. На закате они расположились на холме и наблюдали, как солнце плавно опускается за горизонт. Когда погас последний луч, а небо сменило сиреневую нежность сумерек на фиолетовую глубину ночи, на поверхности стали появляться подземные обитатели – маленький народец холмов. Они не торопились подходить – на холмах присутствовал новый человек, и к этому нужно было привыкнуть. - Ну долго мы еще будем так сидеть? – капризно спросила красавица. - Пожалуйста, говори потише, — попросил он. – Местные жители не любят шума. Смотри, как они испугались. - Кто испугался? – непонимающе спросила девушка, оглядываясь по сторонам. - Ну вот же, вот они! – показал он рукой в сторону своих маленьких приятелей. - Да нет там никого, — с досадой сказала девушка. – Холм, трава, и все. - Ну как же ты не видишь? – настаивал он. – Смотри, вот же они! Они маленькие, у них необычные одежды и очень мудрые глаза! - Только трава и лунные блики, — отрезала красавица. – И перестань заниматься ерундой. Ты говорил, что сегодня случится что-то очень важное, что сделает нас ближе. Ну! - Что «ну»? – не понял он. - Так чего ж ты медлишь? – нахмурилась она. - Я хотел, чтобы ты увидела мою тайную жизнь, — смешался он. – Познакомилась с моими маленькими друзьями… Услышала их дивные песни и странные сказки. Они очень интересные, поверь мне! И ты научилась бы понимать их язык… - Замолчи! – закричала вдруг красавица, и народец холмов отпрянул, попрятался в свои норки. - Никогда, никогда больше не смей нести чушь! Нет никакого народца! Есть холмы. Трава. Ночь. Мы есть! И все! А твоей ерунды нет, нет, нет! – она кричала все громче, лицо ее исказилось, кулачки сжались, и вдруг в призрачном свете Луны он понял, что сквозь ее красоту проступает какое-то совсем другой, очень неприятный образ. «Это ее Истинное Лицо», — вдруг догадался он. - Ты просто ненормальный! – кричала она. – Нельзя жить придуманной жизнью, понял, ты, идиот??? Я хочу жить в богатом доме и рожать детей от здорового мужа. А ты… да пошел ты! Иди к своему народцу! Проваливай! Он в полном оцепенении смотрел на эту беснующуюся ведьму и чувствовал, как с каждым ее словом, с каждым выкриком внутри него что-то закручивается, ворочается и разрастается. Это ощущение захватывало его все больше и больше, и он уже прислушивался не к ней, а к тому, что рождалось внутри. Оно быстро набухало, становилось все больше и распирало его, рвалось наружу. Вся его жизнь трещала по швам, и сам он трещал по швам, и голова трещала по швам, и все это было по фигу, потому что его Великая Любовь оказалась Великим Обманом, а его красавица – не поняла его. Не разглядела… Не почувствовала. Я думала, что ты сильный! Настоящий! А ты – урод, сумасшедший, такой же, как все! – донеслось до него. Это было уже слишком, через край. - Неееееет!!!!! – раздался над холмами звериный рык. Он одним рывком вскочил на ноги, заставив ее умолкнуть на полуслове. - Неееееет!!!!! – кричал он в черное небо, потрясая руками – она отпрянула и попятилась в ужасе. - Неееееет!!!!! Я не такой, как все! – рычал он, разрывая ворот рубахи, который мешал дышать. И кожа тоже мешала дышать, и она начала трескаться, освобождая грудную клетку. - Слышишь??? Я не такой, как все!!!! – раздирал он лицо криком, и кожа кусками отваливалась, обнажая его Истинное Лицо. Она побежала вниз по склону холма, спотыкаясь и все время оглядываясь, но ему было уже все равно. - Я не такой, как все!!!! – кричал он звездам, как будто они могли его услышать. – Я иной!!!! Слышите, вы???? И тут треснуло что-то в его черепной коробке, взорвалось звездопадом, и сознание отключилось. Очнулся он от протяжной песни и от того, что кто-то гладил его – по голове, по рукам, по обнаженному торсу, и эти поглаживания были дружескими и теплыми. Он открыл глаза и увидел над собой спокойную мягкость ночного неба, вокруг себя – зеленые холмы, а рядом с собой – маленький народец. Это они пели песню и гладили его. Они казались радостными и взволнованными. Когда он открыл глаза, среди народца пошло движение, и над самым ухом кто-то сказал скрипучим голосом: «С возвращением!». Он повернул голову и увидел совсем уж древнего жителя холмов. Был он сморщенный и веселый, а в глазах его таилась вековая мудрость. «Эльф», — почему-то подумалось, откуда-то пришло такое знание. Он с трудом разлепил пересохшие губы и хрипло спросил: - Вы что, по-нашему заговорили? - Да нет, это ты по-нашему заговорил, — усмехнулся старый эльф. – Ты вернулся, мы тебе рады. - Что значит «вернулся»? – с трудом соображая, спросил он. - Ты сбросил чужую шкуру. Теперь ты Тот, Кто Есть На Самом Деле. - А кто я есть на самом деле? – наморщил лоб он. - Ты – Див, вольный дух лесов и полей, — радостно сообщил эльф. - Я – Див? – удивился он и бросил взгляд на свои руки. Это заставило его вскочить на ноги – народец еле успел брызнуть в стороны. Это были его – и не его руки. И сам он стал чуть не вдвое выше ростом – хотя и раньше был не маленький. А уж грудная клетка раздвинулась точно вдвое. Он ощупал свое лицо – и оно неузнаваемо изменилось. Он не видел себя, но почему-то знал, что теперь он по-настоящему силен и прекрасен. - Подними голову, посмотри на Млечный Путь, — посоветовал старый эльф. Он поднял глаза к звездному небу – и словно какая-то заслонка сдвинулась в голове, и туда потоком хлынули знания – о том, кто он, и откуда взялся, и почему совсем малышом оказался у тех, кого считал родителями, и отчего деревенские его побаивались и называли странным… - Но почему я выглядел человеком? – задал он вопрос, который мучил его и требовал ответа. - Чтобы выжить, малыш, чтобы выжить, — вздыхая, сказал ему старый эльф. – Ты наделен многими способностями, в том числе наводить морок на людей. Ты хотел быть как все – и до поры до времени у тебя это получалось. - И что теперь? – напряженно спросил Див, разглядывая свои руки. - Теперь тебе предстоит вспомнить все и выполнить свое Предназначение, — объяснил эльф. – Принять на себя ответственность за свою жизнь. - В чем же Предназначение? - А это тебе предстоит понять самому, малыш. Но ты не беспокойся: если ты понял, Кто Ты Есть На Самом Деле, весь Мир будет помогать тебе по первой твоей просьбе. Считай, что только теперь ты по-настоящему родился… - А моя Великая Любовь? – печально спросил Див. - А твоя Великая Любовь еще впереди, — сообщил эльф. – В этом мире много тебе подобных. И как только ты почувствуешь, что окончательно вернулся к себе – ты найдешь себе пару и продолжишь славный, древний род Дивов. - Но я так любил ее… — вспомнил Див. - Благослови ее – за то, что она дала тебе возможность вернуться к себе. Пусть даже через боль. Иногда уходят – тоже из любви. - Что мне делать сейчас? – спросил Див. - Для начала искупайся в речке, — вздохнув, посоветовал старый эльф. – Смой с себя остатки чужой шкуры. И чужой жизни заодно. … Никого из людей не было в эту ночь на холмах. И поэтому никто не видел дивную процессию: величественно спускающегося с холмов к реке вольного духа лесов и полей — Дива, исполненного первобытной свободы, мощи и красоты, и сонмища сопровождающих его эльфов, танцующих в великой радости и поющих древнюю песнь Возвращения к Себе.
Однажды Демон, пролетая над Землей по своим демонским делам, увидел земную девушку. И влюбился. Демонов тоже иногда постигает любовь – от нее никто не застрахован… - Она прекрасна! – вскричал Демон, и глаза его засверкали. – Я хочу стать ее возлюбленным и подарить ей весь мир! Но его избранница была совершенно обыкновенной и очень земной девушкой. Ей пока был вовсе не нужен весь мир. Она, как и большинство девушек, любила наряды, удовольствия, подарки и восхищенные взгляды. Она любила веселиться и менять поклонников, а к возвышенной демонической любви была ну просто совершенно не готова! Демон вовсе не хотел ее пугать своим демоническим обличьем (прецеденты бывали!), и поэтому решил познакомиться с ней, как обычный человек – на дискотеке. Сотворив себе наспех вполне привлекательное тело, он возник в темном углу и осмотрелся. Освещение, задымленность, дергающиеся фигуры и музыка заставили его почувствовать себя почти как дома – пролетая мимо ада, он не раз видел нечто подобное. Поэтому он легко влился в ряды танцующих, неподалеку от девушки, и вскоре уже завязал с ней знакомство. После дискотеки он вознамерился ее проводить до дома, но девушка отнеслась к этому без должного понимания. Она ушла со своими подружками, одарив его на прощание загадочно прищуренным взглядом, и Демон, молитвенно сложив руки, прошептал: - Она божественна! Я клянусь выполнять все ее желания, что бы она ни захотела! Надо отметить, Демоны, в отличие от людей, всегда помнят свои обещания. А вот девушки – нет. Поэтому, когда они встретились в следующий раз, произошел небольшой конфуз. - Ты помнишь меня? – кинулся к ней Демон, подстерегавший ее у дверей института. - Нет, — независимо бросила она. – Впрочем, я тебя где-то видела. Механик из автосервиса? Или нет, сантехник, наверное… - Можно, я тебя провожу? – спросил он, беря ее за руку. - Пошел к черту, — бросила она, вырывая свою ладонь. И Демон, удрученно вздохнув, поплелся к черту. Он ведь обещал выполнять все ее желания! Черт, его старый верный товарищ, к проблеме отнесся сочувственно. - Да, не повезло тебе! В смертную влюбиться, это ж надо… Я вот свою старую чертовку ни на кого не променяю! Адское пламя и кипящую лаву вместе прошли! - Мы тоже вместе пройдем огонь и воду! – восторженно пообещал Демон. – Я дождусь момента, когда она скажет мне «люблю!». - Ну-ну, — с некоторым сомнением покачал головой Черт. – Удачи тебе… - Как ты думаешь, какой подарок ей лучше сделать? – озабоченно спросил Демон. – Может, ожерелье из звезд? Или лунную дорожку в прихожую? - Цветы ей подари, — посоветовал практичный Черт. – Земные женщины любят цветы, говорят. Демон просиял, расправил крылья и стремглав полетел искать цветы. А она тем временем размышляла, какое платье ей сегодня надеть. Она собиралась на свидание. - Я принес тебе цветы, — робко сказал Демон, материализуясь перед ней, когда она вышла из подъезда. - Полевые ромашки? – приподняла брови она. – Ну ты ваще даешь… - Они совершенны, правда? – обрадовался Демон. - Да провались ты со своими ромашками, — засмеялась она и побежала навстречу любви. А Демон еще несколько секунд постоял, провожая ее взглядом, а потом послушно провалился. Разумеется, в Преисподнюю – а куда еще податься бедному Демону??? В Преисподней шла своя жизнь и кипели свои нешуточные страсти, так что горе Демона никто в полной мере не оценил. Только лодочник согласился его послушать.
- Давай я тебя на ту сторону перевезу, а? Все забудешь, как новенький станешь! – предложил веселый перевозчик Харон. – Лета – река полезная, она, знаешь какое качественное завбение дает? - Ну тебя, — обиделся Демон. – Я ему про Любовь, он мне про забвение. Не хочу я забвения! Я хочу добиться ее любви! - Ага, как сейчас помню! – язвительно сказал Харон. – Древняя Греция, Орфей и Эвридика. Он за ней в ад спустился, а она простую инструкцию выполнить не смогла. Ну и конец любви. Одно слово, женщины! Оно тебе надо? - Слушай, надоел! – рассердился Демон. – Каркаешь тут. Тебе велено возить? Вот и вози. А душу не тревожь. Я, может быть, в первый раз с сотворения времен такую девушку встретил! И Демон вновь устремился вверх – добиваться любви. На этот раз он решил действовать по-другому. «Цветы – это обыденно, — решил Демон. – Я подарю ей то, от чего не одна женщина не откажется. Драгоценный камень, вот!» За драгоценным камнем Демону пришлось слетать в Южную Африку. Там он нашел подходящую кимберлитовую трубку, высмотрел в ней большущий алмаз и долго сопел, выковыривая его. А когда камень оказался у него на ладони, долго пытался понять, что такого женщины находят в этом куске прозрачного вещества. Он ведь не знал, что неограненный алмаз никакого товарного вида не имеет. Так и не придумав, Демон решил, что непостижимость – одна из самых привлекательных черт в земных женщинах, после чего, отбросив сомнения, полетел к своей возлюбленной. - Вот, смотри! – торжествующе сказал он, представ перед ней. – Это тебе. - А-а-а-а-а! – завизжала она, отмахиваясь полотенцем. – На помощь! В доме воры! Демон, забывшись, совсем не подумал, что материализовался прямо у нее в коридоре возле ванной, а время уже позднее, и она может испугаться. - Это не воры, это я, я принес тебе камень! – попытался успокоить ее Демон, протягивая ей алмаз. Его возлюбленная была современной девушкой, взращенной на сериалах, и поэтому мгновенно сориентировалась: схватила камень и со всей дури запулила ему в лоб. Демон охнул и на миг потерял человеческое обличье, представ во всей своей первозданной красе, и даже без одежды. - Мама! – пискнула она и отключилась. Даже самая смелая девушка лишится чувств, если перед ней предстанет обнаженный темнокожий мужчина в сиянии черных лучей, да еще с рожками. Тут на крик захлопали двери, и Демон, не став дожидаться мамы и прочих обитателей квартиры, сквозанул в форточку. Ночью он в тоске сидел на крыше и беседовал с вышедшими погулять котами. - Я так ее люблю! – жаловался он. – Просто ни о чем больше думать не могу. Но у меня так мало опыта в любовных делах. Все, знаете ли, работа, работа… Мы, демоны, по сути – трудоголики. Просто не представляю, как мне себя вести, чтобы она обратила на меня внимание! - Женщины – странные существа, — изрек рыжий одноглазый котяра. – Уж если кошки нам, мужикам, малопонятны, то женщины – вообще… Никогда не знаешь, когда приласкает, а когда с дивана скинет. - Это точно, — включился второй, огромный перс. – На моей родине, на Востоке, женщин еще кое-как в узде держат. И то феминизм голову поднимает. А уж про здешних-то что говорить! Чего им неймется и чего хочется – уму непостижимо. - Да им, по-моему, и самим непостижимо, — предположил сиамец. – Вот наша… Полный шифоньер тряпок, чего только нету, а она хозяина все точит, что одеть, мол, нечего. Он уж, бедный, не знает, как ее благосклонность заработать. Только что ноги не облизывает! - Что женщины, что кошки, они уверенных и сильных самцов любят, — задумчиво сказал одноглазый. – Подходишь к ней так развязненько, смотришь прямо в глаза, потом хватаешь ее твердой лапой за холку и говоришь: «Киска, не пора ли нам подумать о потомстве?». И она твоя. - Потомство – это хорошо. У нас ребенка родила – и вроде успокоилась, — похвастался полосатый кот. – Все нравится, всем довольна, и к мужу ластится. - Ну да, так бывает, — закивали головами все коты. – Котят и детей женщины любят. - Ага! – смекнул Демон. – Вон оно, значит, что. Спасибо, братаны! Полетел я. Есть, стало быть, шанс! На следующий день он был вполне подготовлен к встрече. Он сильно изменил свой облик – ведь демонам и не такое под силу. И выбрал совершенно новый стиль поведения. На этот раз он подстерег ее в кафе, куда она вечером пошла посидеть с подругами. Но подходить не стал – сидел у барной стойки, потягивал коктейль, ждал. - Какой красавчик! – сразу обратили на него внимание девчонки. – А рост! А фигура! А волосы! О-бал-деть! Демон сидел и делал вид, что очень интересуется футбольной беготней в телевизоре, висевшем у стойки. И когда зазвучала музыка, он не сразу двинулся приглашать ее на танец. Выждал время, и только потом медленно, вразвалочку, независимо, как советовал тот рыжий кот, двинулся ее приглашать. - Потанцуем? – интимно спросил он своим низким голосом. И о радость! – она не отказала, пошла с ним танцевать. А потом еще и еще. Демон внутренне ликовал. Похоже, на этот раз он шел верным путем. Не врали коты! Что значит – близость к природе!!! Сам же он не забывал посылать ей демонические взгляды и время от времени издавал демонический смех. Приемчики действовали! Она как загипнотизированная прижималась к его могучему плечу. И вот, наконец, наступил тот момент, который должен был стать решающим. Очередной танец закончился, и Демон, положив ей сильную ладонь на затылок и глядя прямо в глаза, уверенно спросил: - Киска, не пора ли нам подумать о потомстве? Раз…два…три! И Демон неожиданно оказался в глубоком нокдауне. А она, отряхнув свою тренированную фитнесом ручку, презрительно сказала: «К чертовой бабушке!», после чего, развернувшись, пошла прочь, демонстрируя ему высшую степень завбения. Прямо как после реки Леты. А что же Демон? Он, как обычно, безропотно выполнил ее желание и отправился туда, куда сказано. … Он сидел на кухне у чертовой бабушки, плакал и пил чай с вкусным чертополоховым вареньем. А чертова бабушка подкладывала ему всяких печенюшек и ласково почесывала между рожками. - Дурачок! Что ж ты так расстроился-то? Не ты первый, не ты последний. Вон, Врубель каких распечальных демонов рисовал! Тоже от любви пострадали! - Но почему? Я же так старался завоевать ее любовь! – жаловался Демон. - Вот-вот… Завоевать! Какая ж от войны любовь может получиться? – качала головой чертова бабушка. – Только полная победа и капитуляция. А кому охота побежденным числиться? - Но что же мне делать? – вопрошал Демон. - Может, стоит поискать подругу среди своих? – советовала чертова бабушка. – Сколько демонических женщин кругом! Сколько чертовок незамужних! Оглянись, разуй глаза-то! - Не хочу демонических, хочу ее! – упрямился Демон. - Но она же тебе не пара! Ты ж демон! А она – простая смертная. Она ж просто чувствует, что вы из разных миров! – горестно всплеснула руками чертова бабушка, надеясь хоть так вразумить упрямца. - О! –замер Демон. – А вот это, пожалуй, ты права! Ох и умная же ты, чертова бабушка!!! Она чувствует. Не может не чувствовать! Таааак… Прекрасненько! Стало быть, надо сделать так, чтобы мы были из одного мира. Правильно я говорю? - Ты чего удумал? – всполошилась бабушка. – Ты ж Демон! Ты ж бессмертен! У тебя ж почти неограниченные возможности! - К черту возможности! – вскричал Демон, спешно допивая чай. – Любовь важнее! … В Бюро Демонологии Демона крутили и так, и так, разъясняли, уговаривали, даже чуть-чуть угрожали, но он был непреклонен. - Ты понимаешь, что станешь смертным? - Она тоже смертная. Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день! - Не факт. Ну да ладно. Но крыльев, крыльев-то у тебя больше никогда не будет. Ни-ко-гда! - Любовь даст мне крылья. - И облик ты менять больше не сможешь! Дадут тебе человеческое тело – и все, до самой смерти! Будешь стареть, толстеть! - Ерунда. В бассейн запишусь и в тренажерный зал. И пробежка по утрам. Справлюсь! - Но если она до сих пор тебя не полюбила, может не полюбить вообще никогда. Ты хоть это понимаешь? - Понимаю. Это ничего. Она меня просто еще не знает. Но даже если… Пусть! Главное – я буду ее любить. И всегда буду рядом. А вдруг она передумает? А тут – я. Верный! И любящий. - Ну, как знаешь. Мы предупредили. Сдавай рога и крылья – и пошел вниз. Будешь обычным человеком. Отныне и навсегда. Аминь. … Она сидела на скамеечке в скверике и забавлялась SMSками. А мимо шел продавец воздушных шаров. Подойдя к ней, он притормозил, а потом и вовсе остановился. Она подняла глаза. Продавец улыбался и протягивал ей воздушных шарик. - Самой прекрасной девушке этого мира – в подарок. На счастье. - Спасибо, — растерялась она. У него были какие-то странные глаза. Молодые, озорные – и в то же время мудрые и печальные, как у древнего старика. Если бы она чуточку лучше чувствовала окружающий мир, если бы немного внимательнее всмотрелась в его глаза… Возможно, она бы поняла, какую любовь он может ей подарить – безбрежную, безусловную, огромную, древнюю и мудрую, как сам мир. Но… всему свое время. А ее время еще не пришло. - До свидания. Думаю, мы еще не раз встретимся на этой маленькой планете, — снова улыбнулся он и двинулся дальше. А она осталась на скамейке, с воздушным шариком в руке и странным ощущением, что она уже не раз видела этого странного молодого человека, и даже разговаривала с ним. По дорожке удалялся обычный парень, но казалось, что за спиной у него имеются невидимые крылья, и стоит ему захотеть – он легко оторвется от земли и взлетит в поднебесье. А может, это воздушные шарики наводили на прохожих такую иллюзию… А может быть, это просто была Любовь.
Ночь. И снова не было сна. Неделю назад он сказал мне: «Извини, но у нас ничего не получится. Дело не в тебе, дело во мне. Не обижайся…» Эти слова, в разных вариациях, я слышала несчетное количество раз. А иногда они исчезали просто так, без слов. И это было больно и обидно. Снова одолевали мысли: «Что, ну что я делаю не так? Почему мне так не везет? Ну я же не уродина, не дура, не грымза какая-нибудь. Но все не в радость, потому что в моей жизни нет Любви. В моей жизни совсем, совсем отсутствует Любовь». Кажется, я плакала. И в какой-то момент я упала на колени и, обращаясь к потолку, страстно взмолилась: «Господи! Пожалуйста! Я так хочу Любви! Я не могу без Любви! Пусть ко мне придет Любовь! Ну пожалуйста, пожалуйста!». И Бог меня услышал. - Я пришла, — сказала Любовь. – Посмотри на меня. Она сидела в кресле у окна. Вид у нее был усталый, и похожа она была на замученную бытом домохозяйку. Видимо, сомнения отразились на моем лице, потому что она усмехнулась и сказала: - Я меняю лики. Я могу быть такой… Она мгновенно перетекла в образ восхитительной, искрящейся и недоступной Снежной Королевы. - И такой… На месте Королевы сидел веселый карапуз лет пяти, перемазанный в шоколаде. - И такой… Нежный образ юной тоненькой девушки, играющей на скрипке. - И такой… Так, наверное, выглядела страстная, огненная, неукротимая Кармен. - В общем, у каждого свое представление обо мне, — подвела итог она. В кресле снова сидела Замученная Домохозяйка. - Ты звала меня. Зачем? – нетерпеливо спросила Любовь. - Ну как зачем? – растерялась я. – Я хочу Любви. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Всегда. У всех есть Любовь, и у меня должна быть. - Я никому ничего не должна, — мягко возразила Любовь. – Там, где звучит слово «должна», я не живу. Я ухожу. Или умираю. - Разве ты не бессмертна? – удивилась я. - Меня часто убивают. Но я воскресаю, как птица Феникс, и возрождаюсь в другом месте, в другом качестве, в другом образе. Так что в каком-то смысле – да, бессмертна. - Но как можно убить Любовь? – продолжала допытываться я. - Меня убивают Претензиями. Обидами. Ложью. Предательством. Ревностью. Стремлением обладать безраздельно. И словом «должна», — грустно ответила Любовь. – За свою историю человечество придумало очень, очень много способов убийства Любви. - Да, Любовь часто бывает несчастной, — тихо сказала я. - Нет, моя дорогая. Любовь – это и есть Счастье. Если Любовь несчастна, то это не я, ты меня просто с чем-то перепутала. - Но с чем Любовь можно перепутать? – еще больше удивилась я. - Со страстью. С желанием быть хоть кому-то нужной. Со стремлением доказать, что ты не хуже других. Со скрытой корыстью. Мало ли с чем? Люди – такие путаники… Большинство из них просто не знает, что такое Истинная Любовь. - Но подожди… Ведь я прочитала столько книг о любви! Всем известно, что такое Любовь… Ромео и Джульетта… Отелло и Дездемона… Анна Каренина… - Детка, ну что ты такое говоришь? – всплеснула руками Любовь. – Неужели ты действительно думаешь, что это я, Любовь, травлю…давлю… душу…уничтожаю??? - Но это же все из-за Любви?! Из-за тебя? Разве нет??? - Нет, — печально ответила Любовь. – Это из-за страха. Страха потерять. Страха быть отвергнутым или обманутым. Страха остаться одному. Страха перед осуждением. Это Страх убивает Любовь. Вот так, девочка.
Я совсем растерялась, в голове был полный кавардак. Все, что казалось твердым и незыблемым, стало терять четкие очертания, становиться текучим и эфемерным. - Но тогда… какая ты по-настоящему? – спросила я. - Лучше всего обо мне сказано в Святом Писании, — ответила Любовь и с удовольствием процитировала: «Любовь долготерпит, милосердствует, Любовь не завидует, Любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит». - Всего надеется, все переносит… — машинально повторила я. – Да, наверное. Раз ты говоришь. Я согласна всему верить, все переносить. И все еще надеюсь! А ты не приходишь и не приходишь! Почему ты обходишь меня стороной? - Потому что ты меня боишься, — усталоо пояснила Любовь. – Я прихожу, стою рядом, но ты предпочитаешь мен не видеть. И не принимаешь меня в свое сердце. - Я? Боюсь?? Любви??? – возмутилась я. – Но это неправда! - Ты боишься боли. Для тебя Любовь – это неизбежная боль. - А разве не так??? – запальчиво спросила я. Любовь уже начинала раздражать меня своими парадоксами. - Не так! – сердито сказала Любовь. – Нет во мне никакой боли. Ее люди придумали. Я красива. Легка. Свободна. Я – как бабочка на ладошке. Ты держала когда-нибудь бабочку на ладошке? - Ну да, в детстве, — вспомнила я. – Я очень тихо стояла и любовалась, даже почти не дышала, а она ползала по ладошке и крылышками перебирала, и было так смешно и щекотно… - Что будет, если хватать бабочку за крылья? Или сжать кулак? — продолжала Любовь. – Она погибнет, — тихо сказала я. - И я погибаю, когда меня пытаются удержать. Зажать в кулаке…А иногда меня вообще засушивают и накалывают на булавку. Как трофей… — печально сказала Любовь. – Что ж вы со мной делаете, люди? И с собой… Повисла тягостная пауза. Мы обе молчали. Передо мной проносились картинки из собственной жизни. Сколько раз я сжимала кулак! И хватала за крылья. И потом горевала над хладным трупиком Любви, не понимая, почему она умерла. Любовь понимающе покивала, словно слышала мои мысли. - Да, ты вела себя как неразумный ребенок. Схватить, удержать, не пустить, взять в плен. Это так по-человечески! Я смотрела на Любовь каким-то новым, совсем другим взглядом. Вот сидит в кресле Легкокрылая Бабочка, которую превратили в Заморенную Домохозяйку. Я превратила!!! Сама, никто не заставлял. И я опять от нее чего-то требую. От нее все чего-то требуют, требуют, требуют…А сами при этом все крепче сжимают кулаки и обрывают хрупкие разноцветные крылья. Слезы поднимались, поднимались, и внезапно брызнули из моих глаз, словно весенний дождик. - Любовь, но что я могу сделать для тебя? – сквозь слезы спросила я. - Принять меня как Дар. И не препятствовать свободному полету. Просто – дай мне место на своей ладошке, — попросила Любовь. – Я ведь тоже так соскучилась по людям… - Ты больше никогда не уйдешь? – спросила я. - А я никогда и не уходила, — сказала Любовь. – Я всегда рядом. И всегда жду… …Наверное, мне снились хорошие, светлые сны. Потому что я проснулась с улыбкой. А когда раздернула шторы, увидела, что ночью прошел легкий дождь. Лужи парадно блестели, а листва была глянцевой и свежей. Мир был обновленным и очень радостным. И с той стороны на стекле сидела роскошная, невероятно красивая бабочка.
Случилось это в давние времена. В одном селе, раскинувшимся у подножья большой горы, жили-были девушка и юноша. Он был из богатой семьи купцов, а девушка – из бедной крестьянской Юноша был прекрасен собой, быстроног, расторопен, умен и удачлив, родители им гордились и прочили ему блестящее будущее. Они надеялись, что он продолжит семейное дело и тоже станет купцом, преумножит родительские капиталы, удачно женится, нарожает детишек и будет уважаемым членом общества, как и его предки. А девушка… девушка была бедной, да к тому же и хромоножкой. Еще в детстве ей на ногу упало тяжелое полено, а у родителей не нашлось денег оплатить лечение, вот ножка и срослась неправильно. Но девочка от этого не озлобилась, не стала печальной или замкнутой. Нет, напротив – она имела веселый нрав и доброе сердце, охотно выполняла любую работу по дому, помогала людям и своим хрустальным голоском пела песни так, что птицы замолкали, чтобы послушать. А соловей даже перенимал у нее кое-какие рулады, чтобы потом включить их в свою песнь. В общем, юноша и девушка были из разных слоев общества, и они не должны были даже встретиться. Но у судьбы свои причуды! Однажды они встретились у горного источника. Девушка время от времени приходила туда, чтобы почистить его чашу, пробитую водой в скале, отбросить мелкие камешки и набрать кувшин вкусной горной воды. А юноша лазал по горам, испытывая свою выносливость и тренируя ноги для дальних странствий. Ведь купцу приходится много стоять на ногах! В общем, они встретились. Юноша сначала услышал за скалой хрустальный голосок, певший чудную песню. Он даже подумал, что это поет Горная Фея – такой неземной красоты был у нее голос. Казалось, что она пела сердцем – да так, по сути, и было. Он быстро обогнул скалу и увидел хозяйку голоса – и был очарован ее чистым взглядом и открытой приветливой улыбкой. А она, заметив его, ничуть не испугалась – она вообще доверяла Миру и знала, что ничего плохого он ей не предложит. Юноша ей очень, очень понравился: он был красив, учтив и так не похож на грубоватых сельских парней, которые часто над ней подшучивали и называли по прозвищу — Хромоножкой. И случилось так, что они полюбили друг друга. Это было влечение не тел, а сердец – поэтому ее хромоту он даже не заметил. Да и какая разница, как выглядит тело, если сердце поет? А после пяти минут разговора их сердца уже пели в унисон. И домой они отправились вместе. Когда юноша сказал родным, что влюбился, они сразу спросили, кто его избранница. А узнав, что это простая селянка, к тому же недавно осиротевшая, огорчились и встревожились. Вовсе не такие планы они строили, не о таком будущем мечтали. А увидев невесту воочию, и вовсе обиделись и даже возмутились. Как??? Их любимый сын, надежда и гордость, женится на какой-то хромой девчонке из села? Не бывать этому! Но сын решительно заявил, что любит свою избранницу и женится только на ней. Родители знали, что его слово тверже камня, и он от своего не отступится. Такой уж он вырос, этот юноша, и с этим приходилось мириться. Только вот с его выбором родители смириться так и не смогли. Пока отец раздумывал, как бы ему вразумить сына, матушка решила взять хитростью. Она, прихватив большущий драгоценный камень из семейной сокровищницы, пошла к местной колдунье и попросила ее в обмен на камень совершить какое-нибудь верное колдовство. При виде камня у ведьмы разгорелись глаза. - Что ты хочешь получить в результате, женщина? - Я хочу, чтобы девчонка сгинула, как сквозь землю провалилась, — сказала в сердцах мать. – А у сына моего… У него слишком мягкое, чувствительное сердце. Купцу это негоже. Сделай так, чтобы оно стало пожестче. Но при этом смотри, не повреди ему! Можешь? - За такой камень я все могу, — хихикнула алчная старуха. – Иди. Сегодня до заката солнца все свершится. - Но я хочу знать наверняка, — настойчиво попросила практичная купчиха. – Как я узнаю, что у тебя получилось? - Ты сама все увидишь, — пообещала колдунья. — Своими глазами. Сегодня пригласите молодых к Источнику. Скажите, что хотите их благословить. И подари ей какое-нибудь украшение. Какое не жалко, потому что оно пропадет вместе с ней, понятно? А как благословите – дайте им испить воды Источника вот из этой чаши. Заметь, денег за нее не беру. Дарю! Я буду колдовать… на камень. Да, на камень. Это очень, очень крепкое колдовство!!!
И ведьма бросила драгоценный камень в глиняную чашу, что-то пошептала над ним, а потом выхватила камень и вылила воду. - Все! – с мрачным торжеством объявила старуха. – Бери чашу, и ожидай заката! Обещаю, камень подействует. - Ну ладно, — неохотно согласилась купчиха. – Делай, как знаешь. Только смотри, чтобы с сыном все было в порядке! Ведьма и правда хорошо знала свое темное дело. Все получилось самым лучшим образом. Родители пригласили молодых на гору, к Источнику, как бы на помолвку. Со стороны жениха были оба, и отец, и мать, а со стороны невесты… с почти никого. Только соловей полетел за ней следом, так как за годы знакомства они успели подружиться и стали почти родными. У Источника были сказаны напутственные слова, мать надела на невесту ожерелье из розовых кораллов, отец подал чашу, и… Сначала испил юноша, и в тот же миг его сердце стало каменным. Но он, разумеется, ничего такого не заметил и передал чашу возлюбленной. Она выпила из нее, и тут чаша выскользнула из ее рук. Она попыталась ее подхватить – упало ожерелье, змейкой скользнуло в расщелину между камнями. - Ох! Это плохой знак, — недовольно поджала губы мать юноши. – Свадебное ожерелье на шее не удержалось… Значит, и семейная жизнь крепкой не будет. - Я достану! – и девушка поспешила наклониться за ожерельем. У нее даже слезы на глаза навернулись – так ей жалко стало подарка. Ведь она никогда не носила коралловых украшений! Но ожерелье словно сквозь землю провалилось. - Ну и черт с ним, — махнул рукой юноша. – Я тебе другое подарю. Дома много женских побяркушек. Идем отсюда. - Да, да, идем, — поддержала мать, которой почему-то стало не по себе. - Идите, я вас сейчас догоню, — сказала огорченная девушка. – Только умою лицо. А когда все двинулись по тропе, она снова попыталась просунуть руку в расщелину. И тут случилось обещанное ведьмой колдовство. Вдруг разверзлась каменная пасть и поглотила девушку. Камни сомкнулись над ней, похоронив ее внутри скалы. Только соловей метался, пытаясь клювом долбить камень, но что может сделать певчая птичка против такого мощного колдовства? Напрасно дожидался ее жених и его родители. Через несколько минут они вернулись, но невесты не было. - Ах! – притворно заголосила мать. – Куда же она подевалась? Ведь тропа тут одна! Сыночек, твоя невеста пропала! Надо что-то делать! - Не надо. Как пропала, так и вернется, — равнодушно сказал сын. – Может, горные тролли ее утащили. А может, сама ушла. Ничего, придет. Солнце садится, идемте домой. - Тебе все равно? – удивился отец, который ничего не знал о проделках жены и о каком-то там колдовстве. – Так могут говорить только люди с каменным сердцем! - А может, у меня такое и есть, откуда вам знать? – надменно ответил юноша. Отчаянно кричащую птичку, что суетилась над камнями, он и не заметил. Да, колдовство свершилось. Хромоножку никто больше не видел, а юноша… Юноша сильно изменился. Он больше не бродил по горам, не интересовался ничем, кроме наживы, не радовал своих родителей успехами в науках. Большую часть времени он лежал на кровати или сидел в кресле, а временами бродил по округе, пугая детей и птиц. Почему-то все его стали побаиваться. Да и то сказать: поступь его стала тяжелым, тяжелым стал и его взгляд, и говорил он теперь медленно и веско, словно камнем припечатывал. Мать его и сама была не рада. Ее сын, ее мальчик, которого она любила больше жизни, стал грубым и черствым. Ничего его не радовало, ничего не трогало. Он сделался жадным и прижимистым, что для хорошего купца лишнее. Ведь деньги любят движение, а его каменное сердце сделало его медлительным и неповоротливым в делах, какое уж тут движение! И жизнь в нем замедлилась, словно каменное сердце уже не могло гонять кровь по жилам. Мать сама была не рада, что обратилась к колдунье. Она бы и рада была отыграть все назад, но колдунья куда-то сгинула, и просить было некого. А знахари и целители не могли помочь, так как никто не знал, в чем тут дело. Но вот до родителей юноши дошли слухи о том, что с местным горным Источником стали происходить настоящие чудеса! Вроде бы Источник стал петь. А еще вода в нем стала целебной, и теперь все хворые и страждущие бредут к нему, пьют воду, омывают тело, и болезни как рукой снимает! И однажды юноша, который уже давно ни с кем не разговаривал, а все угрюмо слонялся из угла в угол, вдруг попросил, чтобы его отвели к Поющему Источнику. Почему ему туда захотелось, он и сам бы не сказал. А между тем эту идею ему напел… соловей. Да, да, тот самый соловей, что когда-то жил в ветвях дерева во дворе у Хромоножки. Он теперь днем был у Источника, а каждый вечер прилетал к окну юноши и пел, пел, пытаясь рассказать ему страшную тайну. И чистым соловьиным трелям удалось пробиться даже сквозь каменное сердце, разбудить в юноше какое-то смутное воспоминание… только вот о чем? Источник… Это все, что он мог сказать с уверенностью. Его туда тянуло, вот и все. Конечно, матушке вовсе не хотелось возвращаться на то место. Ведь оно было, можно сказать, местом преступления! Но еще больше ей хотелось освободить от заклятья сына, ведь уже целый год он жил с каменным сердцем, и у нее были опасения, что вскоре он и весь закаменеет. И она решила: будь что будет! И в назначенный час процессия двинулась туда, к Поющему Источнику. Юноша и его родители поднялись по горной тропинке, обогнули скалу, выходя к Источнику, и вдруг… Все остановились в полном изумлении. Здесь, среди скал, никогда не росли цветы. Да и где им расти, если кругом голый камень? А тут, прямо на камнях, цвели цветы. Да какие! Хрупкие длинные стебельки свисали вниз, а на них каскадом – мелкие розовые цветы, много-много, словно небольшой розовый водопад… А камень весь растрескался, словно цветы своими корешками раскрошили его изнутри. И эти розовые цветочки что-то очень напоминали… Напоминали… - Коралловое ожерелье! – вдруг вскрикнул юноша, схватившись за сердце. – Моя невеста, моя любимая… Она пропала здесь, на этом месте. Я вспомнил, вспомнил! Но почему я ее не искал? Что со мной? - Сыночек, ты о чем? О ком? – заговорила мать. – Мальчик мой, ты просто болен, очень болен… Попей из Источника, и все пройдет! И в это время отчаянно запел соловей. Он заливался так, что откликнулось горное эхо. И голос его был похож на чей-то другой, такой милый и такой нежный, который юноша слышал много раз, и который… любил? Да, любил! От песни соловья каменная корка на его сердце пошла трещинами и рассыпалась, и он вспомнил все! Вспомнил, как ровно год назад стоял на этом же месте со своей милой Хромоножкой и надевал на ее шею коралловое ожерелье, похожее на эти чудные цветы, выросшие на камне. Он вспомнил, как впервые встретил ее тут, у Источника, и как полюбил, и его сердце наполнила невыносимая боль потери. И юноша зарыдал, бросившись наземь, гладя и перебирая стебельки, словно это были ее золотистые волосы. Его слезы упали на цветок, скатились по нему и омочили камень. Видно, были они такие жгучие и горячие, что камень пошел трещинами. Тогда он стал ногами и руками крушить этот камень, стараясь не повредить, освободить цветок. Казалось, вся сила, которая копилась в нем этот год, обрушилась на скалу, и вскоре камень рассыпался в мелкий щебень, и перед ним предстала… его Хромоножка, в руках которой был цветок. - Я вырастила его из своего сердца, — сказала она. – Я не могла выбраться из каменного плена, но никто не мог запретить мне любить. Я и любила! Я думала о доме, о солнышке, о моем милом соловье, и о тебе, любимый. И еще я пела. Это все, что я могла делать там, внутри камня. Я знала, я верила, что однажды ты придешь. Так и вышло! - Я должен был тебя спасти, — сквозь слезы проговорил юноша, прижимая к себе Хромоножку. – Как же так получилось, что я забыл о тебе на такое долгое время? Какое же каменное сердце надо иметь, чтобы так поступить! Мне нет прощения! - Я ни в чем тебя не виню, — нежно улыбнулась девушка. – Я и не думала, что меня кто-то должен спасать. Я могла рассчитывать только на свое мужество, на свои силы, на упорство и терпение. Я знала, что должна подать тебе какой-то знак, поведать о себе. А как я могла это сделать сквозь камень? Вот я и проросла цветами. Ты увидел меня – и вспомнил! И теперь заклятие снято… - Какое заклятие? – спросил юноша. - О каком заклятии идет речь? – подозрительно нахмурился отец. - Простите меня, — упала на колени мать. – Это я во всем виновата! Я попросила старую ведьму в обмен на драгоценный камень расстроить свадьбу. Я не знала, что все так выйдет! Можете меня прогнать, или даже казнить… - Не надо никого прогонять или казнить, — покачала головой девушка. – Ведь сегодня такой счастливый день! - День нашей свадьбы, — твердо продолжил юноша, не выпуская ее руки из своей ладони. – Я не хочу откладывать это событие ни на один день! Разумеется, они поженились, а потом у них родились дети. Раскаявшаяся купчиха очень любила внуков и хорошо относилась к молодой. Они жили дружно и счастливо. А раз в год все семейство ходило к Поющему Источнику – искупаться в его целебных водах и полюбоваться на цветущую каменоломку. Именно так назвали горный цветок, в память о том, что настоящая любовь может пробиться даже сквозь камень, а красота души прорасти водопадом прекрасных цветов.
Вся ее беда, вся ее вина была в том, что она слишком сильно любила. Пламя любви освещает, возле него можно греться, и хорошо собрать всех своих близких и подарить им свет и тепло своего огня. Но Костер Любви – это все равно пламя, стихия, и подчиняется тем же законам природы, а посему – при неосторожном обращении может стать смертельно опасным. Она была неосторожна, что тут и говорить… Люди за века уже стали забывать те простые Законы, по которым завещал жить Творец. Поэтому никто не научил ее, что если любить слишком сильно, если питать Костер Любви страстями, то он быстро превращается в бушующее пламя, выходит из-под контроля. Он становится Пожаром. Пожаром Любви. Тогда он начинает неукротимо распространяться и пожирать все, что окажется у него на пути. В том числе и того, кто его зажег, но не сумел держать в рамках. Пожар Любви опалил ее. Может быть, она бы и погибла – как многие до нее, но у нее была дочь, и инстинкт материнства оказался сильнее. Дикое бушующее пламя настигло, опалило ее, выжгло все в душе, она корчилась от невыносимого жара, но бежала, падая и поднимаясь, не разбирая дороги, размазывая по лицу пепел и слезы – для того, чтобы спасти ребенка. И себя. Они спаслись. В какой-то момент она оглянулась и увидела, что за ней уже не ревет стена яростного огня. Пламя Любви, потерявшее жертву, погасло, и теперь за ней расстилалось ровное дымящееся Пепелище. Она стояла на дороге, обычной твердой дороге, которая не жгла подошвы, заставляя мчаться, не останавливаясь. Ее овевал легкий ветерок – приятный, прохладный, остужающий ожоги. С неба светило солнышко – теплое, ласковое, животворящее. На руках сидела дочь – ее девочка, ради которой она вырвалась из Пожара. И она пошла по этой дороге, куда глаза глядят, едва переступая обожженными ногами, и каждый шаг давался с трудом. Ей надо было выйти к людям. Вскоре она увидела человеческое жилище. Но и среди людей ей оказалось непросто. Ожоги зажили, тело снова стало молодым и красивым. Но Душа… Пожар Любви опалил ее Душу, и в ней поселился Страх. Если какой-нибудь мужчина обращал на нее внимание, Душа начинала беспокойно шевелиться и стонать – она еще хранила в себе боль и не хотела повторения. Женщина страстно хотела Любви, говорила ей «Да!», а Душа заходилась в безмолвном крике: «Неееет!!!». По ночам ей все еще снилось бушующее, сжигающее все живое пламя. Наутро она забывала сны, но они селили в ней беспокойство. Она сторонилась мужчин. Да и мужчины не очень-то хотели приближаться к ней — ее Страх создавал вокруг нее особую, тревожную ауру, не располагающую к близкому контакту. Она выстроила себе Дом. Крепкий, надежный дом, не боящийся пожаров. Она навесила на стены огнетушители, багры и лопаты – от случайных возгораний. Потом решила, что этого мало, и поставила высокий частокол из толстых-претолстых бревен. Но и это не успокоило ее Душу. Тогда она вырыла вдоль забора ров, который наполнила водой – чтобы Пожирающий Огонь не смог добраться до нее. Теперь она была в тройном кольце защиты от Пожара Любви. И не понимала того, что это защита не только от Пожара. Но и от Любви – тоже. Но человек не может жить без Любви. Его Вечный Двигатель подпитывается только Любовью – или Ненавистью, потому что Ненависть – это выжженная Любовь. В ней не было Ненависти, но у нее не было и Любви. И она начала чахнуть. Это была не болезнь, просто жизненная энергия капля за каплей утекала, а пополнить запасы было нечем. Дочка была еще мала и нуждалась в ее заботе. Поэтому она укладывала дочку спать, становилась на колени и молилась о том, чтобы Господь надоумил ее – что ей надо сделать, чтобы ее Душа успокоилась и перестала панически бояться Огня Любви. Она молилась без надежды, без претензий, даже без Любви – просто молитва давала ей хоть какие-то силы. И однажды поздней осенью, в хмурый промозглый вечер в ее ворота постучались. Она как раз только что закончила молиться, может, поэтому она и открыла. В другое время – скорее всего, не стала бы. За воротами, кутаясь в накидку, стоял мужчина. - Хозяюшка, можешь ли дать кров и пищу одинокому путнику? – спросил мужчина. Порыв ветра качнул створку ворот, и она молча посторонилась, пропуская его в ограду. - Осторожно, тут мостик, — предупредила она, когда он шагнул ко рву. - Ого, как у вас тут все серьезно! – покачал головой он. - Как зовут тебя, хозяюшка? – спросил он, отряхивая свою накидку от дождевых капель.
- Хозяюшка, — коротко ответила она. Душа ее уже ныла и боялась: в доме был мужчина, и это было неправильно, опасно. - Хорошо, Хозяюшка, — не стал спорить он. – Тогда зови меня Лекарь. - Почему? – споткнулась она. - Потому что я – Лекарь, лечу людей от болезней, — ответил он и шагнул в дом. Дочка уже спала, поэтому ужином его кормила она одна. Она чувствовала себя очень напряженно, и ей хотелось как можно скорее уйти к себе. - Что-то не так? – спросил Лекарь, внимательно глядя на нее. - Все так, – бросила она. – Устала просто, спать хочу. - Спасибо, я наелся, — отодвинул он тарелку. – Ты не беспокойся, Хозяюшка, утром я двинусь дальше. - Хорошо, — чуть смягчилась она. – Я постелю тебе тут, на лавке. Она широкая, тебе будет удобно. Она постелила ему постель и с облегчением ушла в свою комнату. Видимо, впечатлений было чересчур много, потому что она уснула, едва донеся голову до подушки. Ночью ей приснился сон: выжженное дотла поле, которое поливает из смешной детской леечки босоногий мужчина в белой холщовой одежде. И корка пепла размокает, становится мягкой и податливой, лопается, и из трещинок вылезают робкие зеленые ростки, а через поле к ней бежит дочка и кричит: «Мама! Мама!». На этом месте она проснулась, потому что поняла, что голос дочки она слышит наяву. Она вскочила и кинулась в комнату дочки – та металась во сне и звала ее. Она схватила дочку на руки и даже вскрикнула – таким жаром полыхала ее девочка. Душа тут же наполнилась тревогой – уж больно это было похоже на Пожар. Душа не забыла. Она заметалась в панике, соображая, где ночью можно найти врача, и понимая, что до утра это дело безнадежное. Отчаянно она понеслась на кухню, за водой, и увидела босоногого мужчину, который как раз натягивал рубашку. Она совсем забыла про него, и вообще он был некстати, этот пришлый, как его там, Лекарь, что ли… Лекарь? - Дочке плохо. Жар, — заговорила она. – Ты же Лекарь? - Лекарь, — подтвердил он. – Где дочка? Дальше все было как в кошмарном сне. Он гонял ее то за одним, то за другим, покрикивал даже, достал из своей котомки травы, смешивал их, заваривал и заставлял заваривать ее, менял компрессы, и так долго, долго – пока жар не спал. Душа ее сейчас не боялась всяких там Пожаров Любви – она могла думать только о ребенке, единственном живом существе, ради которого она спасалась и выжила, ради которого она жила сейчас. - Хозяюшка, дело серьезное, — сказал ей Лекарь, когда девочка уснула. – У дочери твоей горячка, только не простая это болезнь, а душевная. И обычными лекарствами ее лечить – не получится. Не помогут ей врачи. - А кто поможет? – помертвевшими губами выговорила она. - Я помогу, — просто ответил Лекарь. – Я лекарь душ человеческих. Только и тебе изо всех сил стараться придется. Решай… - Решила уже, — твердо сказала она. – Верю тебе. Лечи. Что я должна делать? - Для начала – есть у тебя бумага и ручка? – деловито спросил он. - Есть, — растерялась она. – Рецепт, что ли, писать? - Рецепт, — кивнул он. – Только рецепт не простой… Когда она вернулась с письменными принадлежностями, он велел ей сесть за стол и спросил, как в лоб ударил: - Как ты умудрилась так обжечься-то, Хозяюшка? Она выронила ручку и замерла с открытым ртом. Душа забилась, закричала. Лекарь ждал. - Зачем тебе? – хрипло спросила она, справившись с собой. - Ничего даром не проходит, — ответил Лекарь, серьезно глядя ей в глаза. – Если ты испытала запредельные эмоции, когда Душа твоя горела и корчилась, все это запечатлелось, понимаешь? И все это мы своим детям передаем, вроде как по наследству. Пока раны не залечим… - Ты что, Лекарь? Хочешь сказать, что ее жар – это отзвук моего Пожара? – спросила она, уже зная, что он ответит. - Это – Закон, — жестко сказал он. – Мы за все в ответе, и за детей наших тоже. Что им передадим – то у них и будет. - Да что она могла понимать тогда, кроха такая? – спросила она. - Она, может, и не понимала. Она чувствовала, — объяснил Лекарь. – Даже нерожденные дети уже чувствуют. Они добровольно разделяют с родителями их судьбу. Только они маленькие, не со всем могут справиться. А ты – взрослая. - Я – взрослая… — повторила она. – Я не хочу моему ребенку такой судьбы. Что надо делать? - Пиши, — приказал Лекарь. – Пиши на бумаге все, что случилось. Подробно, не щадя ни себя, ни его. Все свои чувства, все ощущения. Отдай бумаге свою боль. Пройди вновь через свой Пожар. - Я не могу! – закричала она и заплакала, забилась. Лекарь обнял ее, гладил по спине, и через какое-то время слезы иссякли. – Я сделаю, — сказала она и подвинула к себе бумагу. Ей нелегко это далось. Сначала она пыталась что-то приукрашивать, а что-то вообще не писать, но он заставлял ее, и она все глубже уходила в свои страшные воспоминания. Тем временем он занимался девочкой, поил ее своими отварами, шептал над ней какие-то лекарские молитвы. Хозяйка вновь бежала от взбесившегося Костра Любви – плакала, колотила кулаками по столу, обессиленная падала в постель, чтобы забыться ненадолго, и снова писала. Он и ее поил своими травами, гладил по голове, как маленькую, и заставлял вновь садиться к столу. Когда она закончила свой горький рассказ, они вышли вместе во двор, и он развел небольшой костерок. Страх снова обуял ее Душу, но теперь рядом был Лекарь, и она не позволила Страху победить ее решимость. Лекарь заставил ее сжечь все написанное на костерке – «предать очищающему огню, а пепел развеять по ветру», вот как он сказал. А потом заставил ее писать все по новой, и она подчинилась. Так было не раз и не два – она не считала. В какой-то момент она вновь подвинула чистый лист и вдруг поняла, что ей больше нечего писать. Все, в Душе пусто. Ее Пожар Любви погас безвозвратно. В этот день дочка впервые сама захотела поесть, и на щечках ее заиграл здоровый румянец. Хозяйка пекла блинчики, и Душа ее пела. Теперь она и Лекарь стали подолгу разговаривать обо всем, что с ней случилось, и о многом другом. В чем моя вина? – спрашивала она. – Ведь я просто пыталась подарить свою Любовь. Разве это преступление? - Когда ты ставишь Любовь к другому человеку выше Бога – да, преступление, — отвечал ей Лекарь. – Твоя Любовь разрушительна, как цунами. Она захлестывает человека, он захлебывается в твоей любви, он не может дышать. И бежит от тебя – чтобы спастись. - Но как тогда сохранить Костер Любви, чтобы он горел, но не превращался в Пожар? – допытывалась она. - Не позволяй эмоциям взять над тобой власть, — учил он. – Обиды, претензии – заливают Костер Любви, как вода. Ревность, похоть, страсти, жажда – распаляют его, делают неуправляемым. Ты – Человек, ты должна научиться управлять Стихиями. Иначе Стихии ополчатся против тебя. - Ты хочешь сказать, что в Любви тоже нужна техника безопасности? – улыбалась она. Она уже снова научилась улыбаться. - Разумеется, — подтверждал Лекарь. – Как и во всем остальном. Тогда тебе не понадобится высокий забор, и ров с водой. Тогда тебе будет безопасно везде – даже в чистом поле, где крыша – только небо. Она слушала его – и ей казалось, что душа наполняется живительной влагой, а его странные слова падают туда семенами. Дочка ее уже бегала по дому и радостно залезала на руки к Лекарю, а он таскал ее на закорках, мастерил ей кукол и играл в ее немудрящие игры. Хозяйка любовалась и радовалась, глядя на них. И, кажется, влюблялась в Лекаря – ее Душа тянулась к нему и нуждалась в нем. Так прошла зима, наступила весна. И вот однажды Хозяйка, проснувшись, увидела, что Лекарь уже одет, котомка его собрана, постель свернула в тюк, а сверху лежит приготовленный плащ. - Что это? – непонимающе спросила она, глядя на эту картину. - Хозяюшка, спасибо тебе за все, — сказал Лекарь. – Я собрался продолжить свой путь. Пора! - Но… — начала она, — разве ты не хочешь остаться? - Я лекарь, — мягко сказал он. – Я лечу людей. Я должен идти, чтобы еще кому-то помочь. - Но я люблю тебя! – вырвалось у нее. Она тут же пожалела о сказанном и заплакала. Он подошел, обнял ее, прижал к себе, и она разрыдалась у него на груди, уже зная, что это – в последний раз. - Слушай меня, — ласково сказал он, и она притихла, ловя каждое его слово. – Ты любишь не Мужчину во мне, а Спасателя. Лекаря. Это – не Любовь, это – Благодарность. Пожалуйста, не путай эти чувства. - Мы привыкли к тебе, — пожаловалась она. - Конечно. И я к вам привык. Но Спасатель всегда уходит, когда его работа закончена. И Лекарь уже не нужен, когда Душа излечилась. Так? – спросил он и поцеловал ее в макушку, как маленькую. - Но что же мне делать? – спросила она, всхлипнув в последний раз. - Распахнуть ворота настежь. Засыпать ров. И ждать. Рано или поздно придет человек, с которым тебе захочется сложить Костер Любви. - Такой, как ты? – с надеждой спросила она. - Лучше. Гораздо лучше! – убедительно пообещал он. И она знала, что так оно и будет – Лекарь никогда ее не обманывал. На следующий день она нашла старые рукавицы, взяла лопату и начала закидывать землей ров. Работа предстояла большая, и она была рада, когда ее дочка принесла свои детские лопатку и ведерочко и присоединилась к ней. Ворота были распахнуты настежь – так, как велел Лекарь, и в них заглядывало юное весеннее солнышко. Когда ров исчез под слоем земли, Хозяйка увидела, что он похож на шрам. Тогда она принесла семена, и вместе с дочкой они стали превращать бывший ров в кольцевую клумбу вокруг их дома. Одновременно она наняла рабочих, чтобы те растащили по бревнышку ее частокол – раньше он защищал ее от Мира, теперь он мешал ей видеть Мир. Однажды вечером, в середине июля, Хозяйка, закончив дневные дела, баловалась с дочкой – они брызгались из поливального шланга, визжали, носились друг за другом, но осторожно, чтобы не повредить новую клумбу – на ней уже вовсю пестрели цветы. В это время к дому подошел Путник. Девчонки, увлеченные своей игрой, не сразу его заметили. Путник постоял, подивился, заулыбался, а потом поставил котомку наземь и спросил: - Третий не лишний? - Ура! Нашего полку прибыло! – завопили девчонки и тут же направили на него шланг. Он взревел и погнался за ними, а они брызнули в разные стороны, оставив его с носом. Так они играли до самого вечера, и все были промокшие, радостные и очень счастливые. А когда солнышко пошло на закат, они развели небольшой костер, чтобы просушить мокрую одежду. - Какое от него приятное тепло, — удивился Путник. – Девчонки! А вы можете предоставить кров и пищу одинокому Путнику? - Можем! – хором сказали мать и дочь и засмеялись. И Путник к ним присоединился, с удовольствием глядя на их веселые, разрумянившиеся мордашки. И все трое уже чувствовали, что между ними разгорается, весело потрескивая, ровное пламя, которое может вскоре превратиться в самый настоящий Костер Любви. Как и было обещано. Ведь Лекарь никогда ее не обманывал.
ИСТОРИЯ О НЕБЕСНОМ САНТЕХНИКЕ или ПРОЧИСТКА МОЗГОВ Все было плохо, совсем плохо. Шторы уже который день плотно задернуты, в комнате полутьма, ноутбук зарос пылью, радио и телевизор умолкли навеки, к плите давно никто не подходил, в общем, время замерло, жизнь остановилась. Мне вообще не хотелось думать, но мысли, как дождевые черви, лениво копошились в черепной коробке, не давая ни сна, ни забвения. После 15 лет совместной жизни мой муж спокойно и отстраненно сообщил мне, что любит другую, и теперь намерен переехать к ней. Она молодая, легкая на подъем и вообще родственная душа. Квартиру и все такое прочее он оставляет мне, и желает счастья. От всей души. Наверное, и от той, «родственной», тоже. Вот так вот. Сказать, что я обижена или зла – это неправда. Я – в могиле. Там холодно, темно и тихо. Только я, земля и черви. И все. Он ушел, а я осталась. Ему хорошо, а мне плохо. У него есть Она, а у меня – ничего. У него – перспективы, а у меня – воспоминания. У него – новая жизнь, а у меня…новая смерть, что ли? Да, пожалуй, это то, что надо. Умереть – и уйти от этой боли. Говорят, проще всего вскрыть вены, сидя в теплой воде. И не больно, и эстетично… Завороженная новой идеей, я потащилась в ванную – набирать теплую воду и искать лезвие. Картина, развернувшаяся в ванной, нарушила оцепенение моего разума. Там творилось Нечто: из отверстия ванны с противным хлюпаньем толчками поднималась черная, зловонная жижа, и какие-то ошметки крутились в ней. «Ну вот, даже умереть спокойно не дадут», — с досадой подумала я и поплелась к телефону – вызывать сантехника. Сантехник явился на удивление быстро, как будто ждал под дверью. Был он пожилой, лысоватый, в синем халате и черном берете, в старомодных роговых очочках, и всем своим видом напоминал учителя труда из моего школьного детства. Сунулся в ванную и, кинув один только взгляд на бодро прибывающую омерзительную субстанцию, поставил диагноз: «Полный отстой!». Я не спорила – я и сама так думала. - Что, негатив прет из глубин подсознания? – участливо спросил Сантехник. – И давно это у вас? Я почувствовала, что во мне оживают эмоции. Вот сейчас поднялось возмущение. - Вы зачем сюда пришли? – запальчиво спросила я. - Прочищать, — скромно сказал Сантехник. - Ну так прочищайте же! – предложила я. - Какой смысл устранять следствия, если не устранена причина? – резонно заметил Сантехник. Впрочем, он стал доставать из чемоданчика какие-то инструменты. В этом определенно что-то было. Мысли в голове стремительно упорядочивались. - А в чем причина? – поинтересовалась я. - Что ты думаешь, то и имеешь, — назидательно сообщил Сантехник. – Мысль материальна, ты это знаешь? Судя по содержимому твоей ванны, мы имеем невыплаканные слезы, разочарование, несогласие, уныние, негодование, да вон еще и обиды какие-то крутятся. - Крутятся обиды, — машинально подтвердила я. – За что он меня так? Уж я ли не была хорошей женой? Уж я ли его не ублажала? Уж я ли его не любииииииила!!!!! – завыла в полный голос я. Но при этом успела заметить, что уровень воды в ванне стал зримо понижаться. - Вот-вот-вот, — ласково сказал Сантехник. – Молодец. Ты поплачь, поплачь. Не держи в себе, отпусти. - Что отпусти? – сквозь слезы спросила я. - Все отпусти, — охотно объяснил Сантехник. – Обиды отпусти. Его отпусти. Себя отпусти. Все, что случилось, уже случилось. Это уже Прошлое, а тебе надо в Настоящее. - А что оно – Настоящее? – слезы мои просохли, и я почувствовала, что вот-вот пойму что-то важное. - Ты – Настоящее. И Бог – Настоящее. Но у Бога нет других рук, кроме твоих, — орудуя ершиком, вещал Сантехник.
- И что мне делать? – с надеждой спросила я. - Чиститься! – торжественно провозгласил Сантехник, прокручивая тросик. – Я могу только помочь, но остальное зависит от тебя. Перестань задавать вопрос «за что?». Хоть раз в жизни спроси себя: «ДЛЯ ЧЕГО это все со мной произошло?». Что скажешь? - Ну, — неуверенно начала я, — наверное, я где-то потеряла себя. Он для меня стал всем, все для него, а без него я никто. Я без него не могу жить! То есть не могла… — поправилась я. – И поэтому мне сейчас так плохо, как будто меня надвое распилили. - Вот поэтому он и ушел, — печально сказал Сантехник, орудуя вантузом. – Ты растворилась в нем, и тебя не стало. А если тебя не стало, то что ему оставалось делать? Нельзя же жить с самим собой… Я была ошеломлена. А ведь Сантехник сказал правду, чистую правду. Я так любила его, что отдала всю себя без остатка. И меня не стало. Я стала его частью. Он стал богаче на одну часть. А я? - Я хочу по-другому, — твердо сказала я. – Я хочу снова стать целой. Что мне делать? - Вот это другой разговор! – обрадовался Сантехник. – А чем ты хотела бы наполниться? - Ну, я не знаю, — неуверенно начала я. – Раньше, еще до него, я была такая… оптимистка. Чувствовала себя на седьмом небе. Смеялась все время. Радовалась. Танцевала. Очень любила мечтать. Он говорил, что за это меня и полюбил! А потом я все это подарила Ему, и у меня ничего не осталось. Это так страшно, когда тебя нет. Только холод. Темнота. И мысли, как черви. Я больше не хочу растворяться. Наверное, я хочу наполниться Знаниями. Сказками. Стихами. Радостью. Светом. Энергией. Волшебством! - Тогда ты на правильном пути, — одобрил Сантехник. - Но я не знаю, как! И не знаю, у кого спросить! У меня никого нет – только он! Был…- затревожилась я. - Тебе помогут, не сомневайся, — усмехнулся он. – Думаешь, ты одна в этом мире? Там, куда ты скоро придешь, таких много. И все помогают. - Он уже закончил и укладывал инструменты в чемоданчик. - Постойте, куда же вы? – растерялась я. - Я свою работу сделал. Хозяйка, зацени! – весело сказал Сантехник. Я машинально заглянула в ванну. Она сверкала первозданной белизной. А на дне пламенела красная роза и картонный квадратик. Я взяла его в руки, это была визитка. Адрес: http://www.7sky.eu и короткая надпись «Встретимся на Седьмом Небе!». Я повернулась, чтобы задать следующий вопрос, и не обнаружила никого. И в коридоре никого. И дверь закрыта изнутри. И вообще: он был, или я уже…того? Да нет, вот же в руках роза, а вот – визитка. А главное – я чувствовала, как будто мои мозги изнутри почистили, хорошо так, на совесть – и ершиком, и тросиком, и вантузом… И они теперь отличались отменной свежестью и белизной. Я еще постояла. Тряхнула головой. И пошла доставать пыльный ноутбук – мне очень хотелось еще задавать вопросы, много разных вопросов. А Сантехник написал, что встретимся на Седьмом Небе. Да и в самом деле: где же наполняться Светом, Сказками и Волшебством, как не на Седьмом Небе?
— Это Небесная Канцелярия? Служба Починки Разбитых Сердец? — Да. Что у вас стряслось? Изложите подробно. — Известно, что! Непонятно, что ли? Он разбил мое сердце! — Но почему вы ему позволили это сделать? — Да кто меня спрашивал??? Вот так вот взял, махнул рукой – и на мелкие осколки. — Наверное, вы свое сердце хранили небрежно. Раз его так легко на пол смахнуть можно… — Я? Да с чего вы взяли? Ничего и не небрежно! Наоборот – оно было полно любви, я ему доверилась, а он… Не сберег, не сохранил. — Ну, может быть, он случайно? Нечаянно как-нибудь? — Да что вы его защищаете! Ничего и не случайно! Случайно – это когда один раз. А у меня с завидной регулярностью. Вот с мужем разводилась – знаете, как больно было? Он тоже мне сердце разбил! Вот ведь расходятся люди по-хорошему, тихо, мирно. А мне не повезло! Столько переживаний было – ужас просто. Не знаю, как выдержала. Сердце буквально по кусочкам склеивала. Кое-как оклемалась, а тут опять. — А что на этот раз? — Влюбилась. Так сердце зашлось, что поняла: все! Это – точно мое. Оказывается, то, что я к мужу испытывала, и не любовь вовсе. Так, легкая привязанность. А тут – прямо запело сердце, затрепетало! — Любовь – это здорово. Поздравляем! Когда сердце поет – прямо радостно слышать. Так в чем же проблема? — В том, что Песнь Любви плавно перетекла в похоронный марш! Любовь прошла, завяли помидоры…. — То есть вы его больше не любите? — Нет, нет, я люблю! Еще даже больше, чем раньше! Это у него любовь прошла. Хотя говорит, что любит. — Так, погодите. Вы, похоже, сами запутались, и нас запутали. Кто кого любит? Кто кого не любит? От чего сердце разбилось? По порядку, пожалуйста. — Хорошо, по порядку. Мы вместе работали, и я в него влюбилась. Мы три года встречались, даже жили вместе, сходились-расходились, ссорились-мирились. — А вас это не насторожило? Такая вот нестабильность в отношениях. — Меня? Нет. А что? Все так живут. — Ошибаетесь. Не все. Только те, кто к садомазохизму склонен. Их хлебом не корми, дай причину для ссоры отыскать. — Нет, вы не правы. Причина была очень даже веская. Он на мне жениться не хотел. — Ну, это его право, не находите? Каждый сам решает, в какой степени хочет близости. — Что значит «в какой степени»??? Я хотела за него замуж, хотела от него детей. Сколько мужчин до него не было — ни к кому так сердце не лежало, душа так не пела и не летала. Другие делали предложение — за них не хотела, за него — да! Так ведь и он утверждал, что меня очень любит. Врал, что ли? — Да отчего же сразу «врал»? «Любить» и «жениться» — разные вещи. — А по-моему, очень даже взаимосвязанные! Любишь – женись, и нечего юлить! Я ему сразу сказала: меня легкие отношения не устраивают. — Ага, вас, значит, тяжелые больше привлекают! — Не поняла. Это что, шутка такая? Неудачно пошутили! — Простите, виноват. Так, стало быть, вы все-таки вступили с ним в эти самые «легкие» отношения? Как-то непоследовательно. Надо было уж тогда до свадьбы – ни-ни. — Ах, оставьте! Кто в наше время будет столько времени ухаживать? Надо же мужчину чем-то к себе привязать! — Понятно, понятно. Хотите одно, думаете другое, делаете третье, наблюдаем внутренний конфликт. И вы, значит, привязали.
— Не столько его привязала, сколько сама привязалась… Даже не заметила как. — Ну, так обычно и бывает. Привязывать – дело опасное. У веревочки-то два конца. Вот и получилось. — Да ничего не получилось! Нет, сначала вроде все хорошо. Дожала я его. Сделал он мне предложение. Но тут же почему-то дергаться начал, рваться куда-то. А потом вообще как с цепи сорвался. — Ну, этого следовало ожидать, кому же интересно на привязи сидеть? — Да ничего подобного! Он просто нашел другую, к ней и свалил. И мне даже ничего не сказал. Нет, вы подумайте только! — А что, он вам обо всем докладывал? Даже о своей личной жизни? Как мамочке родной? — Ой, не говорите мне вы об этой мамочке, ради бога! Там такая мамочка! Она до сих пор его жизнью руководить пытается. Маменькин сынок! А меня сразу невзлюбила, сказала, что всякие там с детьми им не нужны. Им!!! Как будто это она на мне жениться собирается. — Ну, похоже, она просто конкурентку почувствовала. Вы – мамочка, она – мамочка. Зачем мужику две мамы? — Я не мамочка! Я жена! То есть хотела ею стать. Но не получилось. В общем, ушел он к этой самой… У меня была дикая депрессия, давление до обмороков, выла как раненый зверь, но пережила - успокоилась. Друзья меня вытащили, ходила на семинары разные, тренинги. Вроде пришла в себя. — А потом? - А что потом? Потом он вернулся, рассказывал, как ему плохо было с ней, какая она нехорошая, упросил меня простить, дать второй шанс, ухаживал с цветами, подарками….да, люди заслуживают второй шанс. Дала. - Заслужил, значит? Нетрудно же вас уговорить! Цветочек, подарочек, вы уже и растаяли. - А на семинарах все время говорят – прощать, прощать! Ну, я и простила. - Да на семинарах в другом смысле говорят. Прощать – да! Но не повторять прежних ошибок. А вы опять, как добрая мамочка: ну, пошалил малыш, повинился, что с него взять, с несмышленыша? Дитя, оно и есть дитя. - Он не дитя! Он мужчина! Любимый причем! И он разбил мне сердце! Ведь это я еще не все рассказала. - А что, и это еще не конец??? Ну, вы и терпеливая! И что же дальше было? — А что дальше? Дальше – больше. Вроде мы опять вместе, но… Как только я о свадьбе заговорю – сразу увиливать начинает. А потом вообще уехал в пригород, сказал, до работы ближе добираться. Ко мне раз в квартал приезжал, отметиться, а так все по телефону. Говорил, что любит. А потом узнаю – у него все это время была другая женщина! Да еще наша общая знакомая! И встречается он с ней каждый день! И никакая работа не мешает! Ошибки нет, я своими глазами видела. Сидят, воркуют… Разбил мне сердце вдребезги, подлец, мерзавец! — Ну, у него новые отношения, стало быть. Так вот он решил. Бывает. Ну так отпустите его. — Да я отпустила! Куда мне деваться с подводной-то лодки??? И кто меня спрашивал? Но вот уже 2 месяца прошло после того, как я узнала, а мне до сих пор хреново. Я продолжаю его любить, и эта любовь отравляет мне жизнь. — О господи, да вы осознаете, что говорите? Как ЛЮБОВЬ может отравлять? По-вашему, это что, крысиный яд какой-нибудь? Любовь – это Свет, Радость, Полет! А если отравляет – это не Любовь. — А что тогда? — Страстное желание обладать. И получать через эти отношения адреналинчик. — Да к черту такой адреналинчик! Ой, извините… — Ничего, черту не привыкать, да и мы тут привычные. Вам мало любить – вам надо безраздельно завладеть человеком, чтобы он и душой, и телом только вам принадлежал. А любое существо инстинктивно бежит от таких пут и оков. Кому охота на привязи сидеть? — Но я вовсе не хотела его привязывать! Я просто хотела, чтобы нам было хорошо! — Но вам ведь было хорошо? Сначала? — Было! Но недолго. Пока про свадьбу речь не зашла. Бежит он от ответственности, как черт от ладана! — А вы подумайте, почему от вас этот черт сбежал? Может, ладана, то есть давления, многовато для него оказалось? Сами же говорите – «дожала я его». Ну, дожали – вот он и выскользнул. Дело не в нем, дело в вас. С другими-то вон женихается, и ничего! — Ой, да пусть они там что хотят творят! Хоть женятся, хоть разводятся! Мне до лампочки! Вот только одного я боюсь, что если у них ничего не получится, то он опять прибежит ко мне, и вся эта Санта-Барбара продолжится. И так сердце разбито, а тут еще один заход – нет, не хочу!!! — Девушка, милая, так не хотите – не продолжайте! Кто же вас заставляет-то? Ну, ошиблись, с кем не бывает? Сделайте выводы, и вперед – к новым отношениям! - Нет. Не могу. Пробовала встречаться с другими мужчинами, мне даже предложения делали — ни на кого не могу смотреть, не могу полюбить кого-то, думаю только про него… - Любите, значит? - Люблю! - А почему тогда страдаете? Помните, я вам говорил: любовь – это Свет, Радость, Полет! - Да! Да! Когда он со мной – это так и есть! А когда он не рядом – это слезы, страдания, разбитое сердце. - Ну так это не любовь, это зависимость. Вы не его любите, вы страдания любите. - Я? Страдания??? Да нет же!!! Что вы такое говорите??? - Разумеется, любите! Упиваетесь просто ими. Выбрали себе мужчину, который исправно поставляет вам страдания, привязались к нему, и ни за что не хотите его отпускать. Он уж что только не делал, чтобы вы прочувствовали, остановились и задали себе вопрос: «Зачем я это делаю? Почему позволяю разбивать себе сердце, да еще и добавки прошу?». А вы все никак не поймете, что сердце – ваше, и только вы можете его защитить от непрошеных гостей и вредных воздействий. - И что же мне делать? - Учиться любить себя. Не зависеть ни от мужчин, ни от отношений, ни от штампа в паспорте. Стать счастливой, несмотря ни на что! И никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не разрешать разбивать вам сердце! - По-вашему, я сама себе больно делаю? - По-нашему, да! А мужчины ваши с их вывертами и заморочками – это всего лишь инструмент. Вы их не любите – вы их используете. Имейте в виду, страдания – как наркотик. С каждым разом все большая доза требуется. Так и разрушаться начнете потихоньку, стареть, болеть… Оно вам надо? - Нет, вовсе не надо! Хватит с меня разбитого сердца. - Открою вам маленький секрет: Когда сердце наполнено Любовью – оно неуязвимо. А любовь к другим начинается с любви к себе. Проверено Небесной Канцелярией! - А когда вы приступите собственно к починке моего разбитого сердца? - А мы и не будем ничего чинить. Это вы будете! Мы только инструкции озвучиваем и советы даем, а так-то у нас самообслуживание. Потому как сердце – это частная собственность каждого, и даже мы, Ангелы, не позволяем себе вторгаться на эту сокровенную территорию. - Хорошо, спасибо, я поняла. Я буду чинить свое разбитое сердце. А вы точно будете мною руководить? - Руководить – нет. А вот помогать – да. Не впадайте в зависимость ни от кого, даже от Ангелов. Звоните нам! Небесная Канцелярия, Служба Починки Разбитых Сердец, всегда на связи!
Для меня нет страшнее праздника, чем Новый Год. Я вообще не очень люблю праздники – они никогда не оправдывают тех ожиданий, что в них вкладывались. Ну а Новый Год – итоговый кошмарик в длинной череде разочарований, который бросает стылую еловую веточку на могилку несбывшейся Мечты. Вот такие невеселые мысли одолевали меня, пока я в гордом одиночестве наряжала елку, занималась предновогодней уборкой и вообще готовилась к так называемом «Главному Празднику Страны». Елочная гирлянда, почувствовав мое непраздничное настроение, никак не хотела зажигаться, а мужчины в доме не было, и это еще больше испортило мне жизнь. Нет, в самом деле… В мечтах всегда рисовалась новогодняя картинка: стол, накрытый на двоих, зажженные свечи, искристое шампанское в высоких бокалах, запах хвои и мандаринов, медленные танцы под красивую музыку, негромкие разговоры – глаза в глаза, сердце к сердцу, рука в руке… Нежные объятия на шелковых простынях… Кофе в постель утром и проникновенные слова «я не хочу с тобой расставаться никогда, любимая». Эх… Ну разве я о многом мечтала??? Просто – тихое счастье вдвоем… Но каждый Новый Год разыгрывался какой-нибудь другой сценарий. «Набравшийся муж», «Ушел за хлевом и не вернулся», «Накорми гостей и упади», «Прислуга за все», «Одна, совсем одна», «Компания Отчаявшихся Домохозяек» — вот в таких спектаклях я обычно принимала участие в этот замечательный праздник. А ведь говорят – как Новый Год проведешь, так и весь год пройдет… Ну, так оно и есть. Все правда – испытано на собственной шкуре. И этот Новый Год мне ничего хорошего не сулил. Нет, вы не подумайте, не то чтобы я была запиской неудачницей – вовсе нет, и у меня что-то хорошее в жизни происходит. Вот, например, в этом году у меня наметился роман с Антоновым. Это был, конечно, подарок судьбы. До этого вообще был полный вакуум. Но вот Новый Год… Дело в том, что у Антонова при всех достоинствах имеется один недостаток – он женат. Там у них свои заморочки, и не все гладко, но… Семья у него есть, и с этим приходится считаться. Встречать с друзьями, в шумной компании, где все будут по парам, и только я как белая ворона, мне не хотелось. Так что Новый Год я, скорее всего, проведу одна. Никаких застолий, зато не надо ни готовить, ни наряжаться. Елку вот только наряжу и шампанского открою. Одна, совсем одна…. — Ну уж это можно легко поправить, — утешил густой бас из-за спины. Я взвизгнула, выронила гирлянду и резко развернулась. Передо мною стоял… Дед Мороз. В шубе, шапке, с бородой и посохом. Вполне такой новогодний персонаж. Только вот откуда бы ему взяться? — У меня что, дверь открыта? – тревожно поинтересовалась я. — Закрыта, закрыта, но ты проверь на всякий случай, — успокаивающе прогудел он. Я и правда метнулась в прихожую, проверила – ага, закрыта. И на замок, и на защелку, и на цепочку. Но тогда… Галлюцинация? Я вновь рванула в комнату – галлюцинация сидела в кресле, вытянув ноги в белых валенках. Мешок и посох стояли рядом. — Я Деда Мороза не заказывала! – брякнула я, соображая, как этот сказочный дед мог попасть в квартиру с закрытой дверью и заклеенным балконом. — Сама же говоришь – «сказочный», — укорил он. – Я ж волшебник, или где? «Я веселый Дед Мороз, я подарочки принес…» - забубнил он новогодний стишок. – Подарки принимаешь, хозяйка? — Это смотря какие, — осторожно ответила я. – Мало ли что у тебя там, в мешке… — С доверием к миру у тебя явные проблемы, — констатировал Дед Мороз. – Между прочим, ВСЕ является подарком. АБСОЛЮТНО ВСЕ. Что бы ни преподнесла тебе жизнь – это Дар. Разумеется, для тех, кто понимает. — Да? – со всем возможным ехидством поинтересовалась я. – Муж-пьяница – это, значит, подарочек такой был, эксклюзивненький и позитивненький? Специально, чтоб жизнь медом не казалась? — Конечно, — хладнокровно подтвердил Дед Мороз. – Чтобы ты смогла кое-что о себе понять и выводы сделать. — Сделала уже… Развелись, — безнадежно махнула рукой я. – Передала «подарочек» в другую семью, пусть теперь там «порадуются». — А ты-то, ты теперь радуешься?
— Да что-то не очень, — честно призналась я. — Вот, опять Новый Год, и опять одна. — Новогодняя ночь – время чудес, — заметил Дед Мороз. – Это как граница. Все старое, ненужное, отжившее можно оставить по ту сторону. А по эту – попросить что-то новенькое. Недаром же вы друг друга поздравляете: «С Новым Годом, с Новым Счастьем!». — Да… Новое счастье, блин… со старыми дырками! — у меня опять испортилось настроение. – Дед Мороз, если ты настоящий, сделай мне подарок, а? — Я настоящий, — подтвердил он. – Проси, чего хочешь! — Хочу встречать Новый Год с Антоновым! – быстренько сориентировалась я. — Не могу, — крякнул Дед Мороз. – Его жена и дети первые такой заказ сделали. У него там отношения не завершены, нельзя его из них доставать, пусть разберется сначала. Проси что-нибудь другое. — Тогда сделай так, чтобы я эту новогоднюю ночь провела не одна! – попросила я. – Пусть эта ночь будет совершенно волшебной. Чтобы было что вспомнить! И чтобы весь год прошел, как эта самая новогодняя ночь. Хочу, чтобы меня окружали Любовь, Процветание, Изобилие, Достаток, Удача, Успех! Я не много прошу? — Нет, в самый раз! Это запросто, это я могу, — обрадовался дед. – Вот тебе Волшебный Конверт. Открыть ровно в 23.30. Раньше, позже – не сработает. — А там, в конверте что? – поинтересовалась я. — Увидишь, — загадочно улыбнулся Дед Мороз. – Загадка там. Но не трудная. Разгадаешь – и будет тебе Счастье! Но все действия надо произвести до того, как часы пробьют 12 раз и наступит Новый Год. Понятно? — Ага, поняла, спасибо. — Но только вот что… ты знаешь, Дед Мороз просто так подарки не раздает, — сконфуженно почесал он свой красный нос. – Детки-то взамен стишки рассказывают или загадки отгадывают… — Мне что, на табуретку залезть? – развеселилась я. — Нет, не надо, — испуганно замахал рукавицами Дед Мороз. – Ты вот что… Сейчас вообще ничего не надо. А вот потом… Когда твое Волшебство сбудется, поделись с другими опытом, хорошо? — Ну ладно, — пожала плечами я. – Поделюсь, мне не жалко. Кстати, а действительно, почему за подарок Дед Мороз всегда просит то спеть, то сплясать? Что, просто так, бескорыстно, нельзя? — Нельзя, — виновато развел руками Дед Мороз. – Первый Закон Волшебства гласит: хочешь что-нибудь получить – сначала что-нибудь дай. Хоть стишок, хоть загадку, хоть опытом поделиться… — Поняла, поняла, — поспешно уверила его я. – Поделюсь, поделюсь. Я не против. А теперь… Можешь гирлянду мне починить? А то мужика-то в доме нет… — Это можно! – обрадовался Дед Мороз, осторожно пристраивая свой Волшебный Конверт на краю стола. – А ну-ка, скажи: «Елочка, зажгись!». — Елочка, зажгись! – послушно повторила я. Раздался треск, и свет погас во всем доме. «Ну вот, доигралась! – со смешком подумала я. – Просить галлюцинацию починить гирлянду – это да, это по-нашему!». Но пока я прикидывала, где у меня пробки и как их чинят, свет зажегся вновь. Разумеется, никакого Деда Мороза в комнате не наблюдалось. Зато… Конверт был на месте. Там, где галлюцинация его оставила. И гирлянда, кстати, зажглась. Так он был или не был? И что это вообще было? Тут затрезвонил телефон, я ответила. Это был Антонов. — С новым годом, моя хорошая, — сказал он каким-то сдавленным голосом. Наверное, жена была неподалеку, и он прикрывал трубку ладонью. — И тебя, — охотно отозвалась я. — Я очень скучаю, — проникновенно сказал он, и я сразу поверила: конечно, скучает. Я тоже скучала. Еще полчаса назад – так даже очень. — Я хочу тебе пожелать… — тут голос его изменился и он заговорил по-другому. — Да, да, и вас тоже, Иван Иваныч. Привет жене, детишкам, успехов в бизнесе, все, отключаюсь, до встречи в Новом году! Наверное, жена пришла. Вот она, доля женская, коль уж выбрала себе женатика – терпи, а то живо Иван Иванычем станешь. В другое время я бы опустилась в пучины отчаяния и тягостных раздумий, но сейчас… — Ой, мамочки, время-то! – спохватилась я. До 23.30 оставалось совсем немного, я быстренько закончила украшать елочку, достала из холодильника шампанское, чтобы не было уж совсем ледяным, а также парочку заранее наструганных салатов, яблоко и банан. Я одна, мне хватит… И в 23.30 я с трепетным предвкушением вскрыла конверт, надеясь найти там… что? Зашифрованную инструкцию? Заклинание? Формулу Любви? Новогоднее поздравление? Хотя Дед Мороз вроде что-то говорил про загадку… В конверте обнаружился всего лишь один листочек, на котором было написано несколько фраз. Я перечитала их раза три, пытаясь вникнуть в смысл. СОВЕТЫ НАЧИНАЮЩИМ ВОЛШЕБНИКАМ 1. ХОЧЕШЬ ВОЛШЕБНЫХ ПЕРЕМЕН – СТАНЬ САМ СЕБЕ ВОЛШЕБНИКОМ! 2. ХОЧЕШЬ ПРАЗДНИКА – ТАК УСТРОЙ СЕБЕ ЕГО! 3. ХОЧЕШЬ БЫТЬ НЕ ОДНА – ПРИГЛАСИ ТОГО, КОГО НАДО! 4. ХОЧЕШЬ СЧАСТЬЯ – ПОДАРИ ЕГО! ПРИМЕЧАНИЯ: • ДО ПОЛУНОЧИ ВСЕГДА ЕСТЬ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ! • ЗАДАВАЙ ВОПРОСЫ – ПОЛУЧАЙ ОТВЕТЫ! • НЕ ЗНАЕШЬ КАК – ПРОСТО ИГРАЙ В ЭТО!!! - Загадка так загадка, — озадаченно прокомментировала я. – И что мне с этой инструкцией делать? Конечно, можно было забросить этот листочек вместе с конвертом и приняться за салаты, но… Было в этой инструкции что-то такое… интригующее. Хотелось эту загадку разгадать! И я вдруг очень ясно поняла, что сейчас, вот именно сейчас я могу понять что-то очень важное, что навсегда изменит мою жизнь. Я очень, очень хотела стать Волшебником!!! Я еще раз перечитала первый совет. — Хочу ли я волшебных перемен? Очень хочу! – пробормотала я. – Но что значит «стань сам себе волшебником»??? Это как вообще? И тут у меня в голове словно прозвучал простуженный бас Деда Мороза: «А как дети играют!». — Что это? – испугалась я. – Опять глюки? — Примечание №3, — кратко ответил голос и отключился. — Ага! Задаю вопросы – получаю ответы, — сообразила я. – Круто! Теперь надо вспомнить, как дети играют… Воспоминание пришло само собой. У меня есть большое банное полотенце, фиолетовое, со звездами и полным месяцем. Я мигом вытащила его, приспособила на плечи, как накидку, из второго полотенца соорудила подобие чалмы, глянула в зеркало и вполне удовлетворилась – для начинающего волшебника очень даже неплохо. Да, еще волшебная палочка нужна! Искать было некогда, и я схватила скалку. Палочка оказалась очень уж увесистая – ну и ладно, в такой больше магии! — Так, совет№ 1 выполнен! – громко сказала я, как будто отчиталась перед кем-то невидимым. – Теперь… надо устроить себе праздник, совет №2. Я обозрела кухонный стол с моим сиротским ужином и сочла, что ничего праздничного в нем не нахожу. Я каждый день так ужинаю, ну, разве что без шампанского. Недолго думая, я перетащила все в комнату и разложила на журнальном столике, в красивых тарелочках из парадного сервиза. Но особой яркости в этом не нашла, и тут меня осенило. Я притащила килограмм мандаринов и с десяток мелких зеленых яблочек и разложила их в разных местах комнаты. Оранжевые и зеленые пятна сразу придали комнате праздничный вид, а запах мандаринов усилил эффект многократно. — Ого! А волшебство-то, пожалуй, работает! – с удивлением отметила я. – Теперь совет №3. Я хочу, чтобы меня в новогоднюю ночь окружали Любовь, Процветание, Изобилие, Достаток, Удача и Успех! Значит, нужно пригласить их за мой праздничный стол! А что? Сказано же – «играй в это»? Дети же могут из любой щепки куклу или меч-кладенец соорудить? Я еще не успела додумать эту мысль, а сама уже лихорадочно рыскала по квартире, собирая «гостей». Вскоре по периметру стола заняли место «приглашенные»: Любовь – мой любимый плюшевый хомяк с вышивкой на брюшке «I love you», на роль Процветания я выбрала цикламен, очень удачно распустивший бутончик к Новому Году, место Изобилия заняла свинка-копилка, в которой весело побрякивала какая-то мелочь, Достаток изображал мой кошелек «под крокодила», вместо Удачи я накинула на спинку кресла свитерок, очень удачно прикупленный на распродаже, а Успех явился в виде будильника – меня осенило, что Успех приходит к тем, кто все успевает! Я носилась по дому, как ветер, звездное полотенце развевалось за спиной, и мне было весело, как никогда. И впрямь: никогда еще я не отмечала Новый Год так суматошно и неправильно! Во всяком случае, я успела до полночи расставить бокалы всем своим званым «гостям», плеснуть по глотку шампанского – и вместе с боем часов завопила: «С Новым Годом! С Новым Счастьем!». Я осушила свой бокал с чувством выполненного долга и сказала прочувствованную речь: — Дорогие мои! Я пригласила вас отпраздновать вместе Новый Год, чтобы никогда больше не расставаться! Говорят же, как Новый Год проведешь – таким и весь год будет. Так вот: я хочу провести его в окружении вас! Так что ваше здоровье! Будьте счастливы вместе со мной! И вдруг я похолодела: я совсем забыла про совет №4, каковой гласил: «ХОЧЕШЬ СЧАСТЬЯ – ПОДАРИ ЕГО!». Новый Год наступил, а я еще не подарила никому никакого счастья. Это что же, выходит, все волшебство насмарку??? И тут опять я услышала голос – видимо, задала правильный вопрос. — Не паникуй, читай инструкцию! – посоветовал голос. Я схватила листочек и вновь пробежала его глазами. — Ага! Вот! Примечание №1! ДО ПОЛУНОЧИ ВСЕГДА ЕСТЬ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ! – возликовала я. – И то верно: я волшебница или где? А на улице уже захлопали фейерверки: как обычно, люди посыпались из-за праздничных столов на улицу, чтобы пострелять и заодно пообщаться. Недолго думая, я сгребла на блюдо фрукты, конфеты, натянула куртку, сверху опять же накинув свое волшебное полотенце, и рванула вниз – к людям. Во дворе было много народа – и взрослых, и детей. Видимо, выпитое шампанское придало мне здоровой безбашенности, потому что я с ходу завопила: - А вот кому кусочек Счастья? Подходи, налетай, в Новый Год бесплатно! Народ охотно откликнулся, и блюдо мигом сделалось центром внимания, и я с ним заодно. Мне отвечали добром на добро – делали комплименты, наливали в пластиковый стаканчик вина, поздравляли и желали счастья. - Мама, а тетенька – фея, да? – спросил какой-то малыш. - Конечно, а кто же еще? — уверила его мамаша. – Видишь, какая у нее накидка волшебная? И чалма! Значит, точно фея! - А можно мне еще одну счастливую конфету? - Не жадничай, — строго сказала ему мама. – Счастье не любит жадных, счастье любит щедрых! Хочешь получить – сначала подари! - Тетенька Фея, держите подарок! – тут же подбежал ко мне сообразительный малыш, протягивая мне что-то, зажатое в руке. Я хотела было по привычке спросить: «А что это?», но вспомнила Деда Мороза. «С доверием к миру у тебя явные проблемы», — сказал он тогда. Но я уже была немножко другая. И поэтому не стала кочевряжиться, а просто протянула раскрытую ладонь, и на ней оказалась маленькая фигурка. Елочная игрушка, позолоченый ангелочек. - Это вам на счастье, — пояснил ребенок на тот случай, если «тетя Фея» недопоняла. Но он напрасно волновался. Я все поняла. Я как раз думала, что это первый Новый Год в моей жизни, который мне по-настоящему понравился! Я была счастлива, вот честное слово! - Спасибо, родной. С Новым Годом! С Новым Счастьем! – от всей души заорала в большой мир я – настоящая Волшебница и Хозяйка Своей Судьбы.
Белочка была очень симпатичной: легкой, подвижной и гибкой, как язычок рыжего пламени. Она ни минутки не могла усидеть на месте – все время куда-то бежала, потому что ей все было интересно и хотелось везде успеть. Ее любопытный носик мелькал то тут, то там, и Большой Лес охотно открывал ей все свои тайны. А в лесу было очень много интересного: шумели деревья, бродили разные звери, текли ручейки, пели птицы, порхали бабочки, росли грибы и цвели папоротники, и все это называлось Жизнь. Такая жизнь Белочке очень нравилась! И повсюду можно было увидеть ее задорный пышный рыжий хвост, как будто огонек мелькал в зелени листвы. Но однажды, когда Белочка, вволю напрыгавшись-наскакавшись, присела на пенек пощелкать орешков, на ветку прямо перед ней тяжело опустился старый Филин. Белочка замерла: Филина побаивались вся лесная мелочь. Он прищурил один глаз, а вторым уставился на Белочку немигающим строгим взглядом. Когда ей стало совсем неуютно, Филин неодобрительно сказал ей: — Послушай, ты уже не бельчонок, чего же ты все время скачешь туда-сюда? — Потому что мне все интересно! – объяснила Белочка. – Ведь всегда что-то происходит, а мне хочется во всем поучаствовать! — Глупости! – отрезал Филин. – Это не одобряется. Такое поведение допустимо только для юных неоперившихся птенцов! — Но я не птенец, и у меня нет перьев! – пискнула оробевшая Белочка. Она побаивалась Филина: вид у него был хищный, и в детстве родители ее пугали, что Филин питается как раз непослушными бельчатами. — Это неважно, — внушительно ухнул Филин. – Все равно ты уже не детеныш. Пора перестать метаться и направить энергию в нужное русло. — А какое русло нужное? – растерялась Белочка. — Которое полезное. Причем русло должно быть одно, нечего разбрасываться, — строго сказал Филин. – Выбрала направление – и придерживайся его. Это одобряется. — Ну ладно, — неуверенно согласилась Белочка. – Я попробую. Только я не очень понимаю, как это – в одном русле двигаться… — Можешь рассчитывать на меня, — великодушно пообещал Филин. – Если ты собьешься с пути – я тебя клюну в темечко. — Но у вас такой огромный клюв! – дрожащим голосом сказала Белочка. – Я боюсь! — Вот и хорошо, что боишься, — радостно заухал Филин. – Значит, не будешь отходить от генеральной линии. У тебя стимул будет направление держать! Значит, так! Вон там у нас будет Цель. Вот тут – ты. Направление ясно? И не сворачивать! И не лениться! Вперед, и только вперед! Так поступают взрослые, солидные Белки. … Теперь Белочка уже не металась, как угорелая, из одного конца леса в другой. Теперь она бежала в одном русле. По-прежнему кругом был лес, но пейзажи уже не менялись, как в калейдоскопе. Теперь слева все время наблюдались край поляны и зеленые деревья, справа – ручей, а перед ней — дерево, на котором часто объявлялся Филин, чтобы проконтролировать процесс. — Ну вот, другое дело, — хвалил Филин. – Теперь понятно, откуда бежишь, куда бежишь. Есть вектор движения! — А куда я бегу? – не прекращая движения, уточняла Белочка. — К Великой Цели, — охотно пояснял Филин. — А какая она, Великая Цель? – не унималась Белочка. — Известно, какая! Стать уважаемой Белкой, быть примером для юных бельчат и отрадой для старых Белок. Своих бельчат нарожать и этой мудрости их научить. Все! Других целей нет и быть не может! Понятно? — Понятно, понятно, — спешила согласиться Белочка, опасливо посматривая на крючковатый клюв Филина. Конечно, если бы не ее страхи, она могла бы сказать, что давно уже не чувствует той радости, которая была раньше. И энергии у нее вроде как поубавилось. Нет, она по-прежнему бежала, конечно, но… Слева – лес, справа – ручей, и так изо дня в день. Разумеется, в поле зрения то и дело появлялись какие-то новые персонажи – то Лось пройдет, то зайчата разыграются, то дождик, то снежок. Но все равно – раньше было куда как веселее! Но Белочка очень боялась перечить Филину, ведь мало ли что… Потом все темечко протюкает, вон какой у него клюв… И она с удвоенной силой начинала перебирать лапками в заданном направлении.
А между тем бежать ей с каждым днем хотелось все меньше и меньше. Она стала уставать и даже – о ужас! – лениться. Если бы не Великая Цель, о которой все время твердил Филин, она бы уже давно остановилась, или даже свернулась бы клубочком и впала в спячку. И хвост ее уже не выглядел задорным язычком пламени, а больше был похож на унылый вопросительный знак. И вот однажды на ее поляне появилась стайка бабочек. Они были очень красивые: разноцветные, легкокрылые, грациозные – ну просто глаз не оторвать! Белочка максимально замедлила свой бег – такого чуда она давненько не видела. Одна из бабочек заметила, что Белочка восхищенно уставилась на пришелиц, и подлетела поближе. — Здравствуйте, я Бабочка! – жизнерадостно представилась она. – Мы здесь пролетом. А вас как зовут? — А я – Белка, — отозвалась Белочка. – Я здесь живу… — Белка? – удивилась Бабочка. – Но я уже видела белок – они совсем не такие! Они шустрые и стремительные, как рыжее пламя, они восхитительные, не то что… Ой, извините! — Да не надо извиняться, я и сама давно перестала собой восхищаться, — самокритично сказала Белка. – А какие они были, те белки? — Они очень подвижные, гибкие, прыгучие и радостные! – охотно описала белок Бабочка. – Они скачут с ветки на ветку, с дерева на дерево, и за ними просто не угнаться! — И я когда-то была такой же, — вздохнула Белочка. – Я тоже носилась по лесу, забегала в разные места, и мне было очень, очень интересно жить! А потом как-то пропало это чувство, и по сторонам смотреть уже не хочется, и даже лапками перебирать часто бывает лень… — Я слышала, это называется апатия, — поддержала разговор Бабочка. – Конечно, я вам не завидую! Но позвольте вас спросить: почему вы решили, что Бег-в-Колесе – это лучшее занятие для вас? — Бег в колесе? – удивилась Белочка. – Но с чего вы взяли, что я занимаюсь каким-то Бегом-в-Колесе? Некогда мне глупостями заниматься, я держу курс на Великую Цель! Никуда не сворачивая! — А где она, ваша Великая Цель? – заинтересовалась Бабочка. – Можно посмотреть? — Где-то там, — неуверенно показала Белочка на ель, что обычно служила посадочной площадкой Филину. – Мне надо к ней стремиться! — К елке, что ли? Ой, ну и Великая Цель! – засмеялась и захлопала крыльями Бабочка. – И давно вы к ней стремитесь? — Давно, — призналась Белочка. – С тех пор как Мудрый Филин мне Путь указал… — Но елка же – вон она, совсем рядом, — сказала бабочка. – Десять взмахов крылышек – и уже там! А вам – три скачка! — Ну, вы скажете – «три скачка»! – усмехнулась Белочка. – Да я уже не знаю сколько этих самых скачков совершила, и не сосчитать! Ни на минутку не останавливаюсь, бегу и бегу. А все еще только на пути к Цели. — Может быть, это потому что вы бежите по кругу? – предположила Бабочка. – Я теперь понимаю, что значит выражение «крутится, как белка в колесе»! — Я не понимаю, про какое Колесо вы говорите, — пожаловалась Белочка. – Вы о чем? — Ой, ну как же вам объяснить? – огорчилась Бабочка. – Вот если бы вы со стороны посмотрели, все бы вам сразу ясно стало. Но вот почему вы так упорно не хотите сойти с привычной колеи? — Знаете, я скажу вам по секрету, — решилась Белочка. – Я очень боюсь Филина! Он все время прилетает и следит, чтобы я не свернула с правильного Пути. Ну, я и не сворачиваю. Ведь никогда не знаешь, когда он опять появится! Он такой строгий… Но, если честно, я сама не понимаю, что я там должна найти, в конце пути, и как она выглядит – эта Великая Цель. — Как забавно! – закружилась-запорхала над ней Бабочка. – Идете, и сами не знаете, куда и зачем. Да при этом еще умудряетесь и с места не сойти! Знаете, мне кажется, что при вашем способе передвижения у вас все время будет получаться повторение пройденного! — А Филин говорит, что «повторение – мать учения», — вспомнила Белочка. – И еще он говорит, что жизнь одна, и нечего расплескивать энергию по мелочам. - Филины, конечно, птицы мудрые, что и говорить! И прислушиваться к ним, несомненно, стоит. Но решения-то все равно каждый должен принимать сам! – ответила Бабочка. – Вот мы, Бабочки… У нас век короткий, мы живем всего несколько дней. И нам некогда тратить время на выдумывание всяких умностей! Нам надо знаете сколько успеть за это время? Только успевай крылышками махать! - Так что же, вы без осознания Пути живете? – ужаснулась Белочка. – Без Великих Целей? - Никаких Великих Целей мы себе не ставим – некогда! – охотно подтвердила Бабочка. – Наша цель – просто жить и радоваться жизни. Вылупиться, расправить крылышки, напитаться, порадовать Мир своей красотой, познать Восторг Полета, вволю напорхаться, вывести потомство, и вот, собственно, весь наш Жизненный Путь! - Ой, вы так интересно рассказываете! – с энтузиазмом воскликнула Белочка. – А ведь и я когда-то носилась, как молния, то туда, то сюда, по всему Лесу, и тоже радовалась Жизни, и везде успевала, и со всеми общалась, и это было так здорово! - А что мешает вам снова вернуться в Лес? – наивно поинтересовалась Бабочка. – Неужели Филин? - Он такой суровый, — вздохнула Белочка. – Чуть что – сразу мозгоклюйством начинает заниматься. Долбит и долбит по темечку, чтобы усвоилось! Вот я и не сворачиваю с Пути – ни влево, ни вправо. - А знаете что? – вдруг предложила Бабочка. – Давайте мы вам поможем? Нас много, мы вас прикроем, и никто не увидит, как вы нарушите запрет Филина! Белочке было очень боязно, но так хотелось обойти запрет! - Я согласна, — прошептала она. И тут же Бабочка позвала своих подруг, они расправили свои пестрые крылышки и завели большой разноцветный хоровод. Белочка нырнула под этот живой зонтик и, обмирая от страха, соскочила с нахоженной дорожки. Но ничего не случилось – просто она всеми лапками почувствовала зеленую травку, и теплую почву, и мелкие камешки… Белочка прыгнула раз, другой, следя, чтобы не выскочить из-под «зонтика», и еще, и еще, а потом оглянулась – и ахнула. Она увидела… большое вращающееся Колесо!!! А внутри этого Колеса была прямая дорожка, та самая, по которой Белочка еще недавно бежала, никуда не сворачивая… Так вот о чем толковала ей Бабочка, а она не понимала! - Бабочка! Это что же выходит, я бежала по этому самому ободу, что в Колесе? – пораженно воскликнула Белочка. - Ну да! – ликующе подтвердила Бабочка. – Все так и выглядело со стороны! - Но как же я этого не замечала??? – подпрыгнула Белочка. – Получается, я не отдыхала ни минутки, но при этом никуда не двигалась? Но как же так? - Так всегда бывает, когда ты принимаешь чужие цели за свои, — ответила Бабочка. – То, что правильно для Филина, вовсе не обязательно будет верным для Белки. - А когда ты преследуешь чужую, малопонятную для тебя цель, ты теряешь и силы, и радость жизни, — добавила самая большая Бабочка. – Стоит ли, подумай? - Не стоит! – воскликнула Белочка. – Мне кажется, что я только сейчас опять оживаю! Мне хочется прыгать, и скакать, и увидеть разные места! Сейчас это и есть моя цель! - Так сделай это! – наперебой зашелестели Бабочки и стали разлетаться в разные стороны. - Эй! Бабочки! Куда же вы? – встревожилась Белочка. - По своим делам! У тебя свой Путь, а у нас свой! – А если Филин прилетит? – в панике заверещала Белочка. – Он же меня уничтожит!!! - И уничтожу! – заухал Филин, появляясь из лесной чащи. – Как ты посмела??? Ты сошла с Правильного Пути! Ты же испортила все!!! Но у Белочки вдруг откуда ни возьмись прорезался голос. - Кому испортила? – дерзко спросила она. – Себе я ничего не испортила, даже наоборот! А ваши цели – они не мои! Имейте в виду: я вас больше не боюсь! И слушаться не буду! Я хочу быть Просто Белкой! И сама буду решать, что мне нравится и куда я поскачу! - Ну и останешься глупой попрыгушкой! – пригрозил Филин. - Ну и останусь! – упрямо сказала Белочка. – Лучше я буду радостной попрыгушкой, чем унылой Белкой-в-Колесе! - Вот теперь ты совсем взрослая, — удовлетворенно сказал Филин. – Молодец! Кое-что в этой жизни поняла! - Что??? – совершенно растерялась Белочка. – Что вы сказали? - Когда кто-то осмеливается иметь свое мнение и отстаивать его, он становится свободным, — изрек Филин. – Значит, имеет право сойти с колеи и поискать свой Путь! - Но вы… — никак не могла понять Белочка. - А я летаю и пугаю, — довольно заухал Филин. – Если боятся – значит, пусть по чужой указке живут. А как вырастут, страхи свои преодолеют, значит, все! Повзрослели, мудрыми стали. Сами могут свою Жизнь строить. Скакать, куда хотят, и делать, что считают нужным! - Так значит, вы вовсе не хищник, а очень даже хороший… — ошеломленно прошептала Белочка. – И, наверное, вовсе не едите непослушных бельчат? - Иногда ем, — сообщил Филин. – Если надоедают глупыми вопросами и тратят время на пустяки. - А что не пустяки? – все-таки спросила Белочка, на всякий случай приготовившись к прыжку. - Радость Жизни! – объявил Филин. – Это единственное, что указывает нам: мы на верном Пути! - А Великая Цель? – не унималась Белочка. – Ее, что ли, не существует? - Радость Жизни! – провозгласил Филин. – Если в ней нет радости, то какой смысл? Это и есть самая Великая Цель! - Спасибо, Мудрый Филин! – почтительно поблагодарила Белочка. – Ты и правда очень мудрый! Если бы не ты, я бы, может, так и не разобралась, чего я хочу на самом деле. И Мудрости не набралась! Но теперь… Я поскакала? И одним прыжком Белочка взлетела на дерево, только мелькнул ее задорный рыжий хвостик, словно восклицательный знак. Ей предстояло очень, очень многое сделать, чтобы Радость Жизни никогда не кончалась!
В одну из одинаковых, как будто клонированных, скучных и пустых суббот ко мне приехала Нинка. Профессиональным взглядом ландшафтного дизайнера окинув мой незамысловатый ландшафт, Нинка притопнула ногой и скомандовала: - Все! Хватит! Полчаса тебе на сборы.. Мы идем к колдунье. Нинка – это моя подруга. Мы с ней дружим с 1-го класса. Время от времени она берет на себя руководство моей жизнью, и тогда в моей жизни начинает что-то происходить. Но Нинка – очень востребованный специалист и часто работает по выходным. А сама наполнять свою жизнь радостью я не умею. - А зачем нам…к колдунье? – робко спросила я. - А затем, что нужно что-то делать! Тебе лет уже под… ну, в общем, много, а чего ты добилась? Ты как живешь?! - Нормально я живу, — уныло огрызнулась я. – Других не хуже. - Ну да, ну да, — ядовито-участливо закивала Нинка. – В кармане – вошь на аркане. В холодильнике – одинокая морковка, мы ж себя диетами истязаем. В личной жизни – все вакансии свободны. В шкафу – винтажная коллекция «Прощай, молодость!». В конторе – тягловая лошадь, едут все, кому не лень. В перспективах — унылое прозябание. Других не хуже, да??? Я только шмыгнула носом. Нинка очень художественно обрисовала мою жизнь. - Где ты ее нашла, эту колдунью? – с тоской спросила я. - В газете. По объявлению, — отмахнулась Нинка. - Я не хочу к колдунье, это мракобесие, — сделала последнюю попытку отвертеться я. - Мракобесие – это когда в твои годы ни мужа, ни детей, ни счастья, — отрезала Нинка. – А колдунья – это очень даже современно. Сейчас все к ним обращаются. Собирайся! …Колдунья оказалась совсем не такой, какой я себе ее представляла. Крепкая, высокая, суровая, волосы собраны в пучок, руки сплетены на могучей груди. Она могла бы быть председателем колхоза. Или дояркой-передовиком. Или даже кузнецом. Комната такая же, как старуха – все добротное, опрятное, без затей. Никаких черных балахонов, магических шаров и сушеных жаб. Это почему-то вызывало недоверие. «А настоящая ли она колдунья?» — мелькнула мысль. Колдунья глянула на меня, и на миг мне почудилось, что в ее глазах спрятан небольшой рентгеновский аппарат. Я даже поежилась слегка, но ощущение мелькнуло – и прошло. - Присаживайся, — коротко сказала колдунья, кивнув на стул. – Зачем явилась? Я затосковала. Нинку она выперла еще на первоначальном этапе, и помощи ждать было неоткуда. - Ну, это…- затянула я, прикидывая, как получше сформулировать тему унылого прозябания. - Понятно, — сказала колдунья. – Никто тебя не любит. Начальство не любит: ты классный специалист, работаешь много, а продвижения никакого. Мужики тебя не любят: дружат, до получки деньги занимают, но дальше – ни-ни. Деньги тебя не любят: приходят трудно, уходят быстро. Ты тоже много чего не любишь. Тусовки игнорируешь, алкоголь не употребляешь, знакомства на улице презираешь, спортом не занимаешься, к моде равнодушна. Жизнь – тоска зеленая. Пока она перечисляла все мои реалии, я просто взмокла. - Откуда вы знаете? – пискнула я. - Ну так я же колдунья, — впервые улыбнулась она. Улыбка у нее была красивая, белозубая. - Да, — уныло сказала я. – Так вот получилось. Меня почему-то никто не любит. - Так уж и никто? – подначила старуха. - Ну, не совсем. Родители любят…по-своему. Они заботятся, все время мне на ошибки указывают. Брат любит…наверное…он все учится, уже третий институт меняет, никак не может найти себя… Я ему финансово помогаю. И Нинка, Нинка! Это моя подруга… - Нинка – это да, — неопределенно сказала колдунья. – А от меня чего хочешь? - Ну как чего, — заволновалась я. – Вы помогите мне, пожалуйста! Существует же что-то такое…зелье какое-нибудь приворотное.
Старуха захохотала басом. Смеялась она долго, со вкусом. А потом сказала: - Ну, девонька, уморила! Никто ее не любит…Ты что же, на весь мир приворот собралась делать? Это сколько же зелья приворотного потребуется??? И ты его как разбрызгивать собираешься на весь мир-то, с орбитальной станции, что ли? - Я не знаю…- совсем пригорюнилась я. - Так, прекратили унывать, - деловито сказала старуха, утерев выступившие слезы. – Ты мне здесь вселенскую тоску не разводи. Дело поправимое. Думаешь, ты одна такая? Да через одну мне такие «нелюбимые» попадаются! Я слегка воспряла духом. Оказывается, есть еще такие же дуры, как я! Я не одна! Люди, слышите, я не одна!!! - Рано радуешься, — остудила меня старуха. – Сейчас рассказывай мне, как ты сама себя любишь. - Чего?! – опешила я. - Того. Как себя любишь, говорю! Я чувствовала, что румянец медленно заливает лицо, шею и даже руки. - Но вы же не думаете, что… — залепетала я. - Не думаю, — отрезала старуха. – Хотя и это для здоровья хорошо, на безрыбье-то. Я тебя спрашиваю: что ты хорошего для себя делаешь? Как ты проявляешь любовь к себе? - А, вы вот о чем! Ну, я… — и я надолго замолчала, потому что никак не могла сообразить, что я такого хорошего для себя делаю. Колдунья терпеливо ждала. - Понятно, — резюмировала она минут через пять. – Буду задавать наводящие вопросы. Я радостно закивала головой. Наводящие вопросы – это было то, что надо. - У тебя красивые глаза и чистая кожа, — неожиданно похвалила старуха. Я в очередной раз впала в ступор. - Да нет…что вы! Какие там красивые – самые обыкновенные… И кожа…ничего хорошего, краснеет по любому поводу… Я была совершенно сбита с толку. - Ну и как ты думаешь, кому-нибудь захочется еще раз сделать тебе комплимент? – вкрадчиво спросила старуха. - Я не знаю… — промямлила я. - Так и запишем: хвалить себя не дает. Препятствует! – вынесла вердикт старуха. - Но надо же быть скромнее! – запротестовала я. - Нельзя же выпячиваться. - Да будь, мне-то что, — равнодушно согласилась колдунья. – Только тогда не жалуйся, что тебя никто не любит. Сама же и не хочешь! - Да нет, я хочу, — запротестовала я. – Но причем тут комплименты? - Ты подарки любишь? – сменила тему старуха. - Люблю, конечно, кто же их не любит, — обрадовалась я. - Вот тебе в подарок Мир послал Приятную Вещь. В виде комплимента. А ты сразу: «Да что вы, да неправда это, да это вовсе не обо мне!». Что подумает Мир? Правильно! Что этот подарок тебе не понравился. - А как надо? – спросила я. - Ну ты подумай! – предложила старуха. – Как обычно отвечают на подарки? - Ну, «спасибо», «мне очень приятно», «мне ваш подарок понравился», «я как раз об этом мечтала», — вспоминала я, все больше воодушевляясь. - Молодец, умница, — одобрила старуха. – Можешь ведь, когда хочешь! - Да ну что вы…- по привычке возразила я, но тут же одумалась. – Спасибо, мне так приятно… Слова выговаривались с трудом, как будто губы сопротивлялись и не хотели складываться в слова. - Ты не привыкла хвалить себя сама, поэтому тебе и трудно, — объяснила колдунья. – Ну-ка, вспомни, что ты думаешь, когда утром стоишь перед зеркалом? - Не помню…Кажется, «ой, блин, ну и видок»…Я же спросонья, встрепанная, помятая… - Замечательно! – саркастически заметила старуха. – Отличное приветствие для начала дня. Наверное, придает тебе сил и энтузиазма. А какие приятные слова ты себе говоришь в течение дня? - Я??? – озадачилась я. – Да никаких… Если только не получается что-то, тогда говорю… - Ну-ка, ну-ка, — оживилась старуха. – Просим! - Ну, «лахудрища», потом еще «коза», еще «чучело безрукое», «дурында», ну и «неудачница», — забубнила я, пряча глаза и чувствуя, что увядаю на глазах. - М-да, — подвела итог старуха. – Чувствуется, любишь ты себя прямо трепетно и нежно … Вот скажи: если ты так к себе относишься, почему другие должны к тебе относиться по-другому? - Но я же не такая! – горячо возразила я. – Это я себя так подбадриваю! - Ничего себе «подбадривание»! – возмутилась старуха. – Назови ребенка 100 раз «неряхой», на 101-ый он тебе поверит! И правда станет вести себя, как неряха! А ты себя всю жизнь так называешь! - Ну, меня мама так называла… В детстве… Говорила, что это стимул стать лучше… — заоправдывалась я. - Ничего подобного! – сурово сказала старуха. – Мама в данном случае жестоко ошибалась! Попробуй сейчас сказать о себе что-нибудь приятное! Ну! И старуха грозно глянула на меня исподлобья. Нет, она определенно была бы хорошим председателем колхоза. Я и не посмела возразить, а быстренько начала сочинять: - Умница…солнышко…радость моя…красавица…- потом, вспомнив самовлюбленную Нинку, слямзила у нее коронное выражение, — «Мисс Совершенство!». - Уже лучше, — одобрила старуха. – Осталось только самой в это поверить. - А как? – похоже, я уже вошла в азарт. Мне даже понравилось. - А так. Будешь два раза в день, утром и вечером, становиться перед зеркалом и хвалить себя. По 5 минут! – велела старуха. – Через месяц получишь результаты. И улыбаться себе не забывай! - Хорошо, — согласилась я. – Я буду. - А в квартире везде развесь плакатики с приятными словами. Для себя, любимой! Чтоб все время на глаза попадались! – продолжила тему старуха. - Хорошо, я развешу, — пообещала я. - А теперь скажи мне, что ты намерена сделать для себя приятного в ближайшее время? – вопросила колдунья. - В каком смысле? – заморгала я. - В прямом. Пока ты не научишься баловать себя сама, никто тебя баловать и не подумает, — с удовольствием сообщила старуха. Ей, похоже, нравилось сбивать меня с толку. - Я не знаю…- завела я свою любимую песню. - Представь: ты идешь на свидание. Что бы тебе хотелось получить в подарок? – задала наводящий вопрос старуха. - Ну…букет роскошный. Ужин в ресторане. Французские духи… не знаю я! – я даже разозлилась на свое скудное воображение. - А как бы ты собиралась на свидание? – продолжала пытать меня старая ведьма. - Да как-как! Как все! Ну, прическа там…макияж…платье красивое, туфли на каблуках. - Отлично, — деловито сказала старуха. – Как раз завтра воскресенье, все сходится, звезды благоприятствуют. Вот тебе и план действий. - Каких действий? – заволновалась я. Старуха пристально посмотрела мне в глаза и заговорила низким, размеренным голосом: - Запомни. Другие люди приходят и уходят. А ты у себя есть всегда. И ты всегда можешь устроить себе праздник. И ни от кого не зависеть. Надо просто разрешить себе! И сегодня ты ведешь себя в ресторан. Нет, в ресторан тебе рано, — с сожалением сказала бабка. – ведешь себя обедать в лучшее кафе! Повтори! Наверное, это был гипноз. Или заклинание. Потому что я смотрела на нее, как завороженная, и каждое слово падало мне в голову, как тяжелая масляная капля, и сразу впитывалось. - Сегодня я веду себя обедать в лучшее кафе… — повторила я послушно, как кукла. И глазами моргала совершенно по-кукольному. - Итак, план, — заговорила старуха обычным голосом, словно ничего и не произошло. – Утром – контрастный душ. Потом – прическа, маникюр, макияж. В салоне, имей в виду! Платье и туфли пока возьмешь у своей Нинки – у тебя ничего приличного еще нет, я знаю. Потом купишь. Затем идешь выбирать себе французские духи. И не те, что подешевле, а те, что по душе! На обратном пути даришь себе самый роскошный букет. Возвращаешься домой. Ставишь букет в вазу на видное место. Берешь такси. И – в кафе. Диету – побоку, не нужна она тебе. И так хороша. И балуешь себя на всю катушку! - Я не могу!!! – почти завопила я. – Это же…половина моей зарплаты! - Ничего страшного, — хладнокровно сказала старуха. – Ты деньги для чего зарабатываешь? Верно! Чтобы их тратить. Так вот трать их с пользой и удовольствием. - Но это неправильно! – запротестовала я. – Я не должна жить для себя. Я обязана прежде подумать о других. Я брату помогать должна! - Больше всех ты себе задолжала, — охладила мой пыл старуха. – Братец твой будет сидеть у тебя на шее, пока ты его оттуда сама не скинешь. И еще пять институтов поменяет. У него к самостоятельности стимула нет – благодаря тебе, кстати! — а парень скоро четвертый десяток разменяет. Губишь ты его своей глупой добротой. - Но что скажут родители? – совсем скисла я. - А ты для кого живешь, для себя или для родителей? – жестко спросила бабка. – Ты уже взрослая…взрослая…взрослая… Слова ее эхом отдавались в моей голове. И вдруг сложились в образ какой-то молодой женщины, стильной такой, ухоженной, в хорошем костюме и фирменных очках, очень уверенной в себе. Эта самая Леди Босс вела совещание, и все внимали ее речам почтительно. Леди Босс казалась мне смутно знакомой. «Да это же я!» — вдруг пришло осознание. Старуха кашлянула. Наваждение пропало. - Что это было? – спросила я охрипшим голосом. - Это была Потенциальная Реальность, — очень научно пояснила бабка. – То, что может случиться, если ты начнешь любить себя. - Как Нинка? – уточнила я. - Как ты, — улыбнулась колдунья. – Не старайся быть похожей, будь уникальной. Каждый из нас уникален, поверь. Иначе бы ты просто не оказалась в этом Мире. - Я поняла. Но это же один день! А потом все опять пойдет по-старому, — вдруг опечалилась я. - Может быть, — не стала спорить колдунья. – А может и не быть. Потому что мы каждый миг строим свою жизнь сами. И то, что с тобой происходит сейчас, ты построила в Прошлом. А то, что будет происходить в Будущем, ты строишь сейчас. - Я пока не умею. Но очень хочу научиться! – горячо сказала я. – Хочу научиться строить Будущее. - Сегодня как раз был первый урок, — сообщила бабка. – И ты его усвоила, не сомневайся, — сказала она и для убедительности хлопнула ладонью по столу. Стол содрогнулся. Нет, определенно, кузнецом она была бы хорошим. - Сколько я вам должна? – робко спросила я. - Не расплатишься! – весело сказала старуха. – Ты должна мне целую Счастливую Жизнь. - Как это? – озаботилась я, вставая со стула. - А вот так это! – еще больше завеселилась старуха. – Когда ребеночка носить будешь, приходи ко мне, я ему счастливую судьбу наворожу. Она говорила и слегка подталкивала меня к двери. Провожала, значит. - Да не забудь, с мужем приходи! Он у тебя такой классный будет! Продвинутый! - Вы думаете, у меня получится? – с отчаянной надеждой спросила я. - Я не думаю, я знаю! – торжественно сообщила она. – Я ведь, если ты помнишь, колдунья… И, уже выпроваживая меня за дверь, вдруг оглушительно захохотала: - А зелье приворотное с орбитального спутника – это ты молодец! Это уже не мысль, это уже идея! Ой, повеселюсь! Колдунья явно умела любить себя и доставлять себе радость. Самыми разными способами!
Жила-была на свете девочка. Девочка была очень послушной и воспитанной. Она прилежно внимала учителям, слушалась родителей, выполняла вовремя все уроки, уважала старших, вышивала крестиком и играла на трубе. Не девочка, а подарок!
Но самым главным достоинством родители считали ее невероятную скромность. Она никогда не кичилась своими достижениями, не останавливалась на достигнутом и не почивала на лаврах. Когда ей говорили: «О! Какая ты симпатичная девочка!», она всегда отвечала: «Ну что вы! Я самая обыкновенная!», а когда хвалили за новую вышивку, скромно отвечала: «Ой, ерунда, ничего особенного!». И когда раздавали подарки, она скромно подходила самой последней, чтобы не выделяться. Ей обычно доставались самые невзрачные подарки, а иногда и вообще ничего нее доставалось, но она не обижалась: ведь скромность так украшает человека!
И вот однажды Санта Клаус, готовясь к Рождеству, вдруг вспомнил, что есть на Земле очень славная девочка, которая хорошо себя вела, слушалась старших и достойна самых лучших подарков. Он просмотрел записи за предыдущие года и очень огорчился, увидев, что девочка ничего существенного в подарок не получила. И Санта Клаус решил, что на этот раз не будет складывать подарки для нее в общую кучу, а принесет прямо в ее комнату, чтобы они наверняка попали к адресату.
Девочка проснулась утром и увидела кучу разноцветных коробок с бантиками и надписями. «Ой, рождественские подарки!», — обрадовалась девочка и соскочила с кроватки – поскорее их посмотреть.
«Самой симпатичной девочке в мире», — было написано на первой коробке.
— Но я вовсе не симпатичная! – огорчилась девочка и отложила коробку в сторону.
«Фее-Золотые Ручки за достижения в рукоделии», — было написано на другой коробке.
— Мне еще совершенствоваться и совершенствоваться до «золотых ручек», — печально вздохнула девочка и отложила в сторону и эту коробку.
«За прилежание и послушание», — было написано на третьей коробке.
— Я еще недостаточно прилежна и послушна, — самокритично решила девочка. – Мне еще надо о-о-о-чень сильно поработать над собой!
И третья коробка тоже осталась нераспакованной. И четвертая. И все последующие. Потому что они предназначались для умных, обаятельных, популярных и прочих таких же – а наша девочка себя таковой не считала. И под конец она увидела самую маленькую коробочку, на которой было написано «Для самой скромной». Девочка уже хотела было открыть ее, но ей подумалось: «Нескромно думать, что я самая скромная в мире, наверняка есть еще скромнее, этот подарок явно предназначается не мне». И девочка, вздохнув, пошла умываться и чистить зубы – ведь предстоял праздник, и надо было выглядеть опрятной и аккуратной, чтобы не портить близким настроение.
— Ну и что, что я осталась без подарка? – утешала девочка свое отражение, глядя в зеркало над умывальником. – Значит, я его просто пока не заслужила. Вот если бы на коробке было написано «Самой обыкновенной, ничем не примечательной» — я бы непременно ее открыла. Но такой коробочки не было, значит, все эти подарки попали ко мне по ошибке.
А Санта Клаус огорченно думал: «Ну вот, я так старался, подбирал для нее все самое лучшее! Но ей мои подарки не понравились, она их даже не открыла! Что ж, запишу в свой гроссбух, что эта девочка в подарках не нуждается. На следующее Рождество учту. А эти подарки отправлю девочкам, которые умеют им радоваться!
В этой жизни все зависит от нас самих. Осталось узнать, где живут эти самые нассамихи… Симоронская шутка. Жила-была одна замечательная женщина по имени Люба, которая не привыкла полагаться на волю случая и провидения, и все делать предпочитала исключительно сама. Предки ее сами такой образ жизни вели и ей завещали. «В этой жизни все зависит от нас самих!», — наставляли ее родители, и она это хорошо усвоила. Да вот только поняла эту мудрость не совсем правильно. Она стала все делать и за себя, и за близких, и за всех окружающих. В общем, жила она трудно. Да вы сами посудите: где ж тут легко будет, если тебе все приходится самой делать??? Мир, может, и помог бы ей, так она сама ни за что не согласилась бы. Нет, нашей Любе надо было все исключительно самой делать – так спокойнее. Ну, Мир и не спорил. И вот однажды отправилась женщина Люба в магазин за покупками. Разумеется, сама – разве мужу или детям можно доверить выбор? Все равно или напутают, или сдачу плохо посчитают. И вдруг ей в голову словно что-то стукнуло, все померкло и потемнело, а когда прояснилось в глазах, стоит она не на городском тротуаре, а на склоне зеленого холма, поодаль озерцо синеет, и трава по пояс. Как она тут очутилась? Что за место? Ничего не понимает. Тут ей сзади кто-то: - Привет, подруга! Она аж подпрыгнула. А потом и вовсе обмерла: рядом стоял зверек чудной, шерстью коричневой поросший, с нее ростом, мордочка острая, ушки прижатые, глазки-бусинки во все стороны так и посверкивают. — Какая я тебе подруга? – оскорбилась женщина, на всякий случай отпрыгнув подальше. – Ты чего так вырядилась, рекламная акция, что ли? — Что еще за еще «рекламная акция»? Я тебя встретить прискакала да на работу поскорее определить. — На работу??? Что за бред??? Я в магазин иду, посторонись, ты, неведома зверушка! — Хи-хи-хи!!!! – тоненько заверещала «неведома зверушка». – Вы только посмотрите на нее – в магазин она намылилась! Нет уж, голубушка! Не до магазинов, работы немеряно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих! — Ну да, от нас самих, — согласилась женщина. – Только при чем тут ты? — Так мы с тобой одной крови, ты и я! – обрадовала ее зверушка. — Так ты Маугли, что ли? – не поняла Люба. — Ну ты скажешь тоже, Маугли!!! Нассамиха я! Такая же, как и ты! — Кто я? – вытаращила глаза Любаня. – Чего обзываешься-то? — Да не обзываюсь я, а факт констатирую! Иди вон, в озерцо на себя глянь – сразу перестанешь глазки пучить. Кинулась Люба к озерцу, заглянула в водную гладь – да так чуть туда и не рухнула! Отразилась в воде мордочка мохнатая: носик длинный и острый, ушки на макушке кругленькие и прижатые, глазки маленькие и шустрые, зубки длинные и острые, а щеки такие, что аж туловища шире. Завопила Люба на весь белый свет, аж по воде рябь пошла. — Тихо, тихо, без нервов! – оттащила ее от кромки воды нассамиха. – Чего верещишь-то? — Это я? Это, что ли, я? – с ужасом приговаривала Люба, ощупывая когтистыми лапками свое новое тело – мохнатое, с толстеньким брюшком, а на нем еще и складка какая-то. – Ой, да кто же это меня так изуродовал-то??? — Никто тебя не уродовал, ты сама себя такой сделала, — объяснила нассамиха. – А что? Очень даже целесообразно! — Да что тут целесообразного? – завопила Люба. – У меня шеи даже нет, голова прямо из плеч растет!
— Зато на спине горб такой отличный! – утешила нассамиха. – Можно ездить, как в седле. И грузы возить удобно. — Кому ездить? Чего возить? – волчком завертелась Любаня, пытаясь увидеть свой горб. – Я сейчас с ума сойду!!! — Не-а, не сойдешь, — скептически ухмыльнулась нассамиха. – Мы, нассамихи, крепкие, нас ничем с пути не сбить и с ума не свести! Зато вот мы – кого угодно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих, верно? — Верно-то верно, — остановилась Люба. – А вот ты, по-моему, сказала, что я сама себя такой сделала. Говорила? Ну-ка, объясни, что ты имела в виду!!! — Да за милую душу! – охотно согласилась нассамиха. – Мы, нассамихи, природой очень даже здорово устроены. Выносливы необычайно, отдыха нам почти и не надо, отдыхаем в процессе, хоть на бегу, хоть стоя. Туловище у нас объемное, потому как мы подкожный жир накапливаем, в качестве защиты. Зато и не пробьешь нас ничем, все в жировой прослойке увязнет! — Мамочкаааа…. Три месяца диеты псу под хвоооост!!! – простонала Люба, хватаясь за бока. — Окорочка у нас мощные, накачанные, потому как приходится преодолевать большие расстояния и много времени на ногах проводить, — продолжала нассамиха. – На животе сумка, очень вместительная. Туда и детенышей можно посадить, и продукты положить. Если что не уместилось – так еще защечные мешки имеются. — А туда, что ли, мужа сажаете? – ехидно осведомилась Люба. — Нет, зачем туда? Для мужа у тебя горб есть, он же седло. Сел и ножки свесил – удобно, и не сползает. Ну, если совсем уж квелый – уздечку смастеришь. Мы, нассамихи, изобретательные, да же? — Ну же, — угрюмо буркнула Люба. – Только анатомия у нас… странная какая-то. — Может, кому и странно, зато нам удобно, — рассудила нассамиха. – Уши прижаты плотно к голове, это чтобы нам лапшу на уши не вешали. А то знаешь, прилетят лапшисты, они такие прилипчивые, такие навязчивые, лапши потом не оберешься. — А зубы и когти нам такие зачем, тоже от лапшистов отбиваться? — Нет, это для другого. Зубы надо показывать – чтобы тебя все побаивались и близко не подходили. Безопасность тоже зависит от нассамих. А когти – землю рыть, ходы прокладывать, ну и, в случае чего, когти рвать! Слышала такое выражение? — Слышала, — вздохнула Любаня. – Чего там у нас еще есть, чтобы от жизни отбиваться? — Хвост еще, — тут же вспомнила нассамиха. – Орган равновесия, хватания, цепляния и волочения. Можно прицепиться и волочиться, сколько угодно. Очень прочный. — А почему у нас нос такой длинный? – жалобно спросила Люба, скосив глаза на нос. — А это чтобы опасность за версту чуять, все вынюхивать и по ветру его держать, — пояснила нассамиха, для наглядности подергав носом. – Ну, не красавицы, конечно, но с точки зрения целесообразности очень толково устроены. Ведь все зависит от нассамих! Если мы на себе все тащить не будем, то мир просто рухнет!!! — Как еще только крылья себе не приделали! – заметила Люба. — Крылья? Нееее, крылья нам по штату не положены, — помотала головой нассамиха. – Мы животные приземленные, нам полетность ни к чему. Мы твердо стоим на ногах! На том и стоим! В общем, подруга, готовь свой горб, идем работать! У нас это называется «горбатиться». Сейчас я тебя отведу к нашим, и там тебя нагрузят, на тебя навешают, тебе всучат, и будешь ты вести привычный образ жизни, только в более подходящем теле. — Ну уж нет! – твердо сказала Люба. – Не согласная я. Не хочу я, чтобы на меня навешивали, нагружали и все такое прочее. И тела такого тоже не хочу! — Так ты сама на себя навешаешь и нагрузишь, — фыркнула нассамиха. – Мы, нассамихи, по-другому не можем. За это нас и любят – работаем за троих, везем и не рыпаемся. Так что вперед, и с песней! Давай-ка я тебя оседлаю, чтобы тебе попривычнее было. И нассамиха очень ловко запрыгнула к Любе на шею, свесила лапки и завопила: — Ннно, моя дорогая! Поехали! Весело! С песнями! — Пошла вооон! – завизжала Люба, пытаясь стряхнуть с себя этот тяжкий груз. Но нассамиха держалась цепко и только голову все сильнее сжимала своими мощными когтистыми лапами. *** — Женщина, женщина, вам плохо? Помощь нужна? – встревожено спрашивал ее кто-то, тряся за плечо. — Где я? – с трудом выговорила Люба, открывая глаза. — Вам, видать, плохо стало, вы к стене привалились, а я вас вот тут поддерживаю, — объяснил мужчина, в объятиях которого обвисла ее мохнатая тушка. Ой, не тушка уже! Ее родное тело в синем пальто. Мужчина, который поддержал ее в минуту слабости и не дал ей упасть, явно был Посланцем Небес! — Благодарю вас, мне уже лучше. Что-то такая головная боль нахлынула, что аж в глазах потемнело, — объяснила Люба. — Наверное, вы переутомились, — авторитетно заявил мужчина. – Смотрите, как вы сгорбились! Так и до инсульта недалеко. Надо же себя беречь! Ведь в этой жизни все зависит от нас самих. Особенно любовь к себе. — Про любовь к себе – очень даже согласна, — кивнула Люба. – А про остальное… Я вот тоже так думала, а получилось, что только нагрузила себя сверх всякой меры. И мужа, и детей, и работу, и дом – все на себя повесила. — Это вы зря, — сказал мужчина. – Так и в старую клячу превратиться недолго. А женщина должна быть полетной! Порхать, парить и радовать глаз! — У нассамих крыльев нет, — вспомнила Люба. – По штату не положены. — А где живут эти самые нассамихи? – поинтересовался мужчина. – И как они выглядят? — Выглядят они ужасно, хоть и целесообразно, — искренне ответила Люба. – А живут они там, куда я больше никогда не вернусь. Я хочу отрастить себе крылья! Вместо горба. — Так может, ваш горб – это и есть крылья? – предположил мужчина. – Только сложенные. Вам надо просто их расправить, и тогда… — И тогда я полечу? – с робкой надеждой мечтательно проговорила Люба. – Я тоже буду парить, порхать и радовать… Но неужели это возможно? — Отчего же нет? – с улыбкой спросил Посланец Небес. – Сделайте такой выбор – и начните его воплощать в жизнь. Ведь в этой жизни все зависит от нас самих!
Сказочница занималась любимым видом спорта – боролась с Талией. Борьба велась уже много лет, с переменным успехом: иногда побеждала Талия, но чаще – Сказочница. На этот раз было применено Абсолютное Оружие – увесистый кусок тортика. Талия явно готова была окончательно капитулировать, и в этот миг что-то хлопнуло, треснуло, и прямо пред светлы очи сказочницы, на середину комнаты, шлепнулось юное существо женского пола. Насмерть перепуганное создание, зажмурив глаза и обхватив плечики руками, быстро-быстро бормотало: «Ой, мамочки, ой, мамочки!». — Откуда ты, прелестное дитя? – с интересом спросила Сказочница, отодвинув блюдечко с Абсолютным Оружием. — Ай! Ой! Что, у меня получилось??? – с ужасом пролепетала девушка, в панике озираясь по сторонам. — Ну, это зависит от того, что ты намеревалась получить, — предположила Сказочница. – Во всяком случае, я-то точно получила неожиданный подарок! Не знала, что у меня на коврике водится волшебство. Кстати, может быть, ты пересядешь в кресло? А то на полу прохладно, да и законы гостеприимства требуют пригласить тебя откушать. Ты как? — Я? Не знаю. Наверное, хорошо. Я только никак не пойму – что, у меня сказка сбылась, что ли??? — Сказки всегда сбываются, чтоб ты знала, — подсказала Сказочница. – Так как насчет чая с тортиком? Заодно и про сказку свою расскажешь. Девушка боязливо перебралась в кресло. Похоже, она еще не совсем пришла в себя. — Тортик, тортик! – авторитетно сказала Сказочница, выкладывая на блюдце увесистый кусок. – Это лучшее лекарство от испуга. По крайней мере, в этот момент. — Но от него же толстеют! – запротестовала девушка. – Тортик – вредно! — Конечно, милая! Я тоже никак не могу понять, почему все вкусное – вредно, а все вредное – вкусно? Вот видишь, провожу научные опыты. На себе. Девушка робко засмеялась – так комично выглядела Сказочница, с недоумением разглядывающая условно-вредный тортик. — Но так хочется себя иногда побаловать! – доверительно сказала Сказочница. – Мало ли, что не рекомендуется, а если очень хочется??? Себя надо время от времени поощрять! — Я как раз за этим и пришла, — сообщила девушка. – По этой теме. — По какой именно? – уточнила Сказочница. – А то я столько наговорила, что сама запуталась. — Понимаете, я написала сказку. Специальную, чтобы с вами встретиться. Мне очень надо было пообщаться с настоящей Сказочницей! Меня зовут Аннушка. Я хочу узнать, как это – любить себя. — Ого! – удивленно глянула на нее Сказочница. – Сколько же тебе лет, дитя мое? — 22. Это много, да? — Ну, для детского садика, наверное, много. А для пенсии, например, маловато. Но вот чтобы любить себя – в самый раз! — Да? – обрадовалась девушка. – Ой, ну прямо от сердца отлегло! А то я думала, может, поздно уже? — Любить себя никогда не поздно, — уверенно сообщила Сказочница. – Но в чем загвоздка? Кто или что мешает тебе любить такую замечательную девушку? — Да я не знаю, как это! – с отчаянием всплеснула руками девушка. – В чем это проявляется? Вот я прочитала в книжке, что надо стоя перед зеркалом говорить: «Я себя люблю, я себя люблю…». Я говорила, говорила – ну так не верю же! Сама себе не верю! — А давай проведем следственный эксперимент? – предложила Сказочница. – Вон зеркало, иди-ка к нему! И говори! — Я себя люблю, я себя люблю, — заунывно заталдычила девушка, тоскливо уставившись в зеркало. — И что, как ощущения? — Ощущения, что ерундой какой-то занимаюсь, — призналась девушка. – Не верю ни единому слову. — И я не верю, — кивнула Сказочница. – А вот теперь попробуй говорить: «Я себя ненавижу». Давай!
— Я себя ненавижу, — произнесла девушка. – Я себя ненавижу… Ненавижу. Не-на-ви-жу!!! Неннннавижжжжу!!!!!! — Верю, верю! – захлопала в ладоши Сказочница. – А за что, за что ненавидишь? — За то, что я толстая, глупая, ленивая, неуважительная, разбросанная и невнимательная. А еще я неряха, неудачница, и у меня мозги набекрень и руки-крюки. Вот за что я себя ненавижу! — Ого-го!!! – с уважением глянула на нее Сказочница. – Вот это автопортрет кисти неизвестного художника!!! Все в самых мрачных красках, «Черный квадрат» Малевича просто отдыхает… Осталось узнать имя неизвестного гения! Милая моя, кто ж тебя так разукрасил? — Как «кто»? – удивилась девушка. – Никто! Если я такая и есть… — Ни за что не поверю! – безапелляционно заявила Сказочница. – Кто-то должен был тебе сказать об этом! Потому что ни один младенец не считает себя неряхой, лодырем или неудачником! Он просто лежит в колыбельке и радостно пускает пузыри! — Да нет же! – возразила девушка. – Сколько себя помню, всегда такой и была! Мне мама все время замечания делала! То я игрушки не собрала, то чашку разбила, то на платье пятно посадила. Так что это у меня с рождения! — Девочка моя!!! – вытаращила на нее глаза Сказочница. – Да неужели ты думаешь, что есть хоть один человек на земле, который за всю жизнь не разбил ни одной чашки, не разбросал хоть разок игрушки и не сажал пятен на одежде??? Да у меня вот и сейчас пятно имеется – я только что от возмущения кусочек тортика уронила, и прямо на колени. — Ээээ… Ну так это же вы, — смешалась девушка. – Вам-то можно! Вы – взрослый человек, имеете право. — Так и ты взрослый человек, — подхватила мысль Сказочница. – В самом деле, 22 года, скоро на пенсию, а ты все еще не разрешаешь себе шалить??? Вот это да!!! — А… разве… Разве взрослым шалить можно??? – в изумлении замерла девушка. — Милая моя! Да как раз взрослым и можно! Деткам шалить запрещают родители. А взрослый сам себе хозяин – что хочешь, то и делаешь. Я же говорю, себя надо время от времени поощрять! А чем еще поощрять, если не милыми маленькими шалостями??? – и Сказочница с нежностью посмотрела на недоеденный тортик. — Погодите… Но мама меня не этому учила! — Знаешь, что я тебе скажу? Я открою тебе Страшную Тайну Взрослых! – доверительно сообщила Сказочница. – Только тссс! – никому, ладно? Наклонись поближе! Так вот, Страшная Тайна! Взрослые обычно критикуют детей за то, что им самим хотелось бы сделать, только они не могут, потому что выросли и запретили себе все самое интересное! — Что запретили? — Да все, моя дорогая! Бегать по лужам и слизывать мороженое прямо с тарелочки. Кричать во весь голос и носиться наперегонки с собаками. Сидеть и мечтать о разных разностях и наводить художественный беспорядок. Рисовать на обоях и меняться игрушками. Лепить куличики в песочнице и прыгать под дождем. Представляешь, какая у них скучная жизнь? И поэтому они и своим деткам все время твердят: «Не лезь! Не тронь! Нельзя! Не прилично!». А если детки не слушаются – ругают их. Из зависти, я считаю! Чисто из зависти! — Уважаемая Сказочница! Вы что же, хотите сказать, что лениться – это хорошо? Или чашки разбивать? И быть рассеянной и невнимательной – тоже? — Именно это я и хочу сказать, — энергично закивала Сказочница. – Назови это другим именем, и увидишь, что все волшебно изменится! Например, «я не ленюсь, а отдыхаю!». По поводу разбитой чашки – не «руки-крюки», а «старое уходит, новое приходит!». Или вот «я не рассеянная, а мечтательная!». — Но как же… Разве так правильно? — Нет, ну я не могу!!! – возмущенно замахала руками Сказочница. – «Правильно»… «Неправильно»… Да кто же должен устанавливать правила для твоего Личного Сказочного Пространства??? Сколько можно надеяться на маму и других взрослых? А сама-то когда за дело возьмешься? — Но я не думала, что так можно, — растерялась девушка. — Можно! Я разрешаю! – решительно ответила Сказочница и лукаво добавила: — Как ты полагаешь, я достаточно взрослая для того, чтобы иметь на это право? Не выгляжу ли я чересчур несерьезно для этого? Может, стоит надеть очки, меховую горжетку и взять в руки Гражданский Кодекс? — Ой, ну что вы, я вам и так верю, вам все можно! – рассмеялась девушка. – Вы очень смешная! — Стараюсь, — скромно заметила Сказочница. – Если я не развеселю себя, любимую, то на кого же мне надеяться??? — Вы и меня развеселили, — улыбнулась девушка. – Я вдруг поняла, что когда вижу себя в зеркале, смотрю словно бы не своими глазами, а мамиными. Но на самом деле… Я вовсе не такая уж глупая! Школу закончила, в институт поступила, учусь нормально… И вовсе не такая уж рассеянная. Да, я кое-что забываю, но обычно то, что мне делать и так не хочется. А про нужное я всегда помню! И вовсе я даже не ленивая, просто иногда люблю просто сидеть и мечтать, сочинять всякие чудесные истории. Мне так нравится! — Вот видишь! Совсем другая картинка вырисовывается, — одобрительно похлопала ее по руке Сказочница. – Молодчинка, Аннушка! — Но я все еще не понимаю – как это «любить себя»? – вспомнила девушка. – Что для этого надо делать? — Подойди к зеркалу, — попросила Сказочница. – Взгляни на себя. И представь, что там отражаешься не ты, а твой ребенок. Малыш, который только начинает познавать Мир и учится в нем жить. Разве ты станешь ругать его за то, что он еще не очень хорошо умеет это делать? — Нет! Я просто подожду, когда он научится. А пока буду его поддерживать, давать мудрые советы и очень любить! – с нежностью проговорила девушка. – Слышишь, малыш? Я никому не дам тебя в обиду! Ты у меня самый лучший! — Вот это правильно! – провозгласила Сказочница. – Не жди, пожалуйста, чтобы тебя хвалили другие. У тебя всегда есть ты, и это замечательно! Будь к себе строга, но снисходительна. Не позволяй себе впадать в уныние и ругать себя, зато все время похваливай, подбадривай и поощряй. Отмечай даже самое маленькое достижение! Вот увидишь, как твой малыш расцветет от удовольствия! — А что это за малыш? Это мой будущий сыночек, да? — Нет, моя хорошая. Это твой Внутренний Ребенок! В каждом из нас такой живет, и каждый просит тепла, любви и ласки. Не ругай его, ладно? Пусть растет уверенным в себе и знает, что Мир – добр! Относиться к себе как к долгожданному и любимому детенышу – вот это и значит любить себя! — Спасибо. Кажется, я поняла, — расцвела девушка. – Недаром я сказку сочиняла! Я так и знала, что мне нужна Волшебница, чтобы чудо произошло… — Глупенькая, — нежно сказала Сказочница, глядя на девушку. – Да ты сама самая настоящая Волшебница! Иначе как бы ты тут, у меня, оказалась??? Но ты все-таки оказалась. Значит, ты просто молодец!!! — Да? Вы правда так думаете? – зарделась девушка. – А если так… Можно, я поощрю себя еще одним кусочком вашего замечательного тортика? — МОЖНО ВСЕ! – торжественно объявила Сказочница. – Теперь у тебя все будет совершенно волшебно. Ведь с этого момента у тебя есть ты, и ты себя любишь. А кроме тортика, на свете есть множество способов побаловать любимого человека, и тебе предстоит их отыскать. Хотя и тортик, приготовленный с любовью – исключительно полезная вещь, уж поверь мне! Все, что приносит радость – имеет право на вход без очереди! — Я отыщу разные способы! – пообещала девушка. – Я обязательно научусь себя любить, вот увидите! - Тогда – добро пожаловать, и здравствуй, юная Волшебница! ЖЕЛАЮ СКАЗОЧНОЙ ЛЮБВИ!
Как-то раз Степанову все достало. Достало прямо до печенок – аж во рту горько. Оглянулась она вокруг – кругом одни заморочки. Муж вечно перед телевизором сидит, пультом щелкает, а розетки починить не допросишься, так и висят на соплях. Мама только и делает, что критикует: то борщ пересолен, то полы плохо вымыты, то внимания ей мало уделяют. Сынишка учиться не хочет, одни двойки в дневнике, да еще и врет на каждом шагу, и от компьютера не оторвешь. На работе тоже не сахар: круг обязанностей все шире, а денежный ручеек все уже, и пойди вякни – сразу скажут «не нравится – увольняйся». Чувствует Степанова – сил у нее все меньше становится, делать ничего не хочется, апатия навалилась и тоска. Ходит она, как автомат: дом-работа, работа-дом, по дороге в магазины заскочит, в выходные стирка-уборка, а там опять на работу. И вышел у Степановой нервный срыв. Прямо на работе и случился. Чувствует – ну все, сейчас ее порвет. Выскочила она из кабинета, чтобы коллег не напугать, забилась под лестницу, где черный выход, и ну рыдать!!! Вот льет она слезы, скулит-подвывает, и так ей себя жалко! Хоть вешайся. Только вдруг дверь открывается, и кто-то строго так говорит: - А ну, кто тут у меня порядок нарушает, пожарные выходы загромождает? Быстро выходи на свет божий, а то тревогу подниму! Испугалась Степанова, вылезла из-под лестницы, смотрит – а это плотник их Федотыч, душевный такой дедок и на все руки мастер. - О! Вот тут кто сырость разводит, народ пугает! – удивился Федотыч. – А я уж думал, никак, привидение у нас завелось. Давай-ка, девушка, быстро ко мне в плотницкую. У меня там умывальник есть, в порядок себя приведешь, а то всю красоту слезами смыла. Взял он Степанову под локоток и препроводил в плотницкую. Пока она умывалась-причесывалась, чайку вскипятил, кружечку ей подсунул. - Давай-ка, — говорит, — рассказывай по порядку: чего ревешь, в чем печаль, кто обидел? - Да никто меня не обидел, а только достало меня все! – говорит ему Степанова. И рассказала про всех: и про мужа-лодыря, и про сына-двоечника, и про маму-критиканшу, и про работу тоже. - Вот как же тут не завоешь? – завершила Степанова свой горестный рассказ. – Сил больше нет! Прямо вот так бы легла и умерла. - Не, умирать тебе рановато, — покачал головой Федотыч. – Ты еще молодая бабочка и вполне цветущая. - Да какое там «цветущая»? – махнула рукой Степанова. – Так, видимость одна. Я уж выгорела вся, не стало во мне огонька. Живу как жую, медленно и печально. Все достало! - Это потому что ты близко к сердцу все принимаешь, — авторитетно объяснил Федотыч. – А не надо бы! Но я знаю, чем твоему горю помочь. Есть у меня чудодейственное средство, в таких случаях на раз помогает! - А что это? Лекарство какое-нибудь? – шмыгнула носом Степанова. – Я пила, мне не помогло. - Нет, не лекарство. Я химию не уважаю, в ней пользы мало. А вот дам я тебе рецептик один, народный, ты его применишь – и сама увидишь, какие чудеса произойдут. По крайней мере, развеселишься. - Ой, давайте ваш рецептик, — обрадовалась Степанова. – А то веселья в моей жизни давно не наблюдается. Так что я с удовольствием. - Тогда слушай. Рецепт простой: ЗАБЕЙ НА ВСЕ!!! - Что??? – оторопела Степанова. – В каком смысле??? - В самом прямом. Забей на все! Рецепт такой: взять брусочек, молоток, гвоздей с десяток-другой, можешь на бумажках написать все, что достало. И забить!!! Для каждой бумажки – отдельный гвоздик. И лупи по нему от души!!! Пригвоздишь свою беду – она от тебя, глядишь, и отвяжется. Да и как она тебя преследовать станет, если ты на нее забила? - Ох! Ну и рецептик, — озадачилась Степановна. – Да я в жизни такого… странного метода не слышала! - Ну, странным болезням – странные методы, — рассудительно сказал Федотыч. – А ты чего, думала болезнь по имени «достали» каким-нибудь «досталином» лечится? Нееет, не придумали еще такого лекарства. А вот мой брусочек с молоточком – действует! - Ладно, давайте! – решилась Степанова. – Когда применять-то? - А как достанет, так и применяй. По мере наступления приступа! – объяснил Федотыч. – Я вот тебе все в пакетик сложу, чтобы нести удобно было. Вот молоток, вот брусок, а вот и гвозди. Бумажки уж сама найдешь, думаю. Ну, с Богом! … На работе, конечно, Степанова забивать ни на что не стала. Да и дома поначалу стеснялась. А потом чувствует – нехорошо ей, опять раздражает ее все: и муж на диване, и мама с подковырками, и сын за компьютером со стрелялками своими… «Ай, да чего я теряю?», — подумала Степановна – и достала пакет. Бумажек цветных притащила. Разложилась посреди комнаты, прицелилась и как вдарит! Сначала у нее не очень ловко получалось, все-таки навыка нет. Да и опасалась: а вдруг она близким своим стуком помешает? Но вдруг такую злость она почувствовала – да в конце концов, сколько можно-то? Почему она обо всех заботится, а о ней никто??? А на стук вся семья высунулась. - Ты чего это, мать? – остолбенел Степанов. – Чего стучишь-то? - А забила на все! – охотно объяснила жена, с одного удара вколачивая очередной гвоздь. - Эээээ… — только и сумел выдавить муж, испаряясь из поля зрения. - Доченька, ты никак мастеришь что-то? – сунулась было мама. – Правильно, мужика-то в доме нет, предупреждала я тебя в свое время… - Мама, а я на все забила! – радостно сообщила раскрасневшаяся Степанова. - Где моя валерьянка? – охнула мама и потрусила на кухню. - Маааам… А ужинать будем? – робко спросил сын. - Не знаю! У отца спроси. А то я и на ужин забила! – беспечно ответила Степанова, прицеливаясь. И так она увлеклась Федотычевым рецептиком, что опомнилась только когда гвозди все истратила. Пот со лба отерла, голову подняла – глядь, а у дверей вся семья выстроилась, как на параде: мама с поварешкой, муж с отверткой и сын с тетрадкой. Стоят, смотрят, да преданно так. - Солнышко, а я розетки починил, — искательно доложил муж. – Давно собирался, да вот руки дошли, наконец! - А я математику сделал. И географию повторил, – обрадовал сын. - Ужин готов, ты ручки мой, и к столу, — заворковала мама. – Уработалась, покушай, отдохни. «Ну, чудеса! – изумилась Степанова. – Вот не соврал Федотыч, и впрямь волшебный рецептик-то! Надо завтра на работу взять. Уж я там на все забью!!! И на квартальный отчет! И на зарплату! И на начальство! С трех ударов!!!». Только на работе брусочек и доставать не пришлось. Только Степанова в двери – а ее сразу к начальнику вызывают. И говорит он ей всякие приятные слова, из которых выходит, что следует ей премия по итогам и повышение в должности с весомым прибавлением к окладу. Тут Степанова вдруг осознала, что со вчерашнего дня никакого упадка сил у нее не наблюдается, а один только подъем. Положительные перемены в ней коллеги быстро заметили. Стали спрашивать, выяснять, что такое случилось? Может, витамины какие пила, а может, иглоукалывание? Ну, Степанова зажимать чудодейственный рецептик не стала, брусочек показала и всех забивать научила. И теперь у них в отделе все такие бодрые да равновесные ходят. А когда кто-нибудь ныть да жаловаться начинает, все ему хором говорят: «Забей на все!». И ведь помогает!
Крамниця виконання бажань 
ПУТІВНИК
