Крамниця виконання бажань

- Имя свое забыл, — растерянно сообщил джинн и заморгал длинными восточными ресницами.
- Для джинна ты какой-то недотепистый, — заметила я.
- Посидела бы ты 3 тысячи лет в кувшине, еще неизвестно, что бы ты помнила, — пробурчал он, забыв о субординации. Видимо, от растерянности.
- В общем, ты прав, — дипломатично сказала я. – 3 тысячи лет – срок немалый, сейчас таких не дают.
Спорить с ним не хотелось, в целях самосохранения. Может, у него за 3 тысячи лет одиночки психика тоже расшаталась…
- Ну ладно. А что теперь-то с тобой делать? – взяла себя в руки я.
- Приказывай, о госпожа! – с надеждой расправил плечи джинн.
- А без приказов ты что-нибудь можешь? – полюбопытствовала я.
- Не положено, — вздохнул джинн. – Джинны мы, созданы для исполнения желаний.
- А сколько желаний ты исполняешь? – практично поинтересовалась я.
- Сколько будет угодно госпоже! – обрадовался джинн. – Пока ты владеешь кувшином… Ой! Но он же разбился?
- Ну да, разбился, — подтвердила я. – Хочешь сказать, что нет кувшина, нет и владельца?
- Нет, — трагически сказал джинн. – Я хочу сказать, что теперь мне негде отдыхать.
- О боже, какие мы нежные! – удивилась я. – Вообще-то у нас принято на диване отдыхать. Варианты: в кресле, на ковре, в гамаке…
- Я не могу в гамаке! – джинн чуть ли не рыдал. – Мне нужно ограниченное пространство. Чтобы было темно и тесно.
- Могу предложить чулан! – разозлилась я. – Там еще, кажется, и сыро. А может, если повезет, и крысы есть. Пойдет?
- Не знаю, посмотреть надо, — уныло ответствовал джинн.
- Слушай, ты есть хочешь? – переменила тему я. – Пойдем вниз, а? А то надымил тут, до сих пор в глазах слезится и в горле першит.
- Это не я надымил, — самолюбиво возразил джинн, но послушно поплелся к лестнице.
Я шла за ним и думала, что надо бы его помыть и приодеть. 3 тысячи лет в кувшине придали ему ощутимый аромат затхлости, а набедренная повязка в сочетании с телом Сильвестра Сталлоне наводила на фривольные мечтания.
- Я буду звать тебя Женя, или Евгений, — сообщила я. – Пока настоящее имя не вспомнишь. Не возражаешь?
- Нет, госпожа, — на ходу поклонился джинн и чуть не грохнулся с лестницы.
- Осторожнее! – возопила я. – Не хватало мне тут еще культуристов-мазохистов с переломами конечностей!
На мое предложение помыться джинн отреагировал крайне неадекватно.
- Я что, шелудивый верблюд? – самолюбиво заявил он. – Или ишак какой-нибудь? Джинны не моются.
Но я уже нащупала его слабое место: он при всей своей восточной гордости хорошо понимал приказы.
- Слушай и повинуйся: немедленно в ванную и под душ! И мыться хорошо – с мылом! Выполняй! – я хотела было добавить для пафоса «о презренный джинн!», но воздержалась. Просто выдала ему полотенце и махровый халат, найденный в спальне, и молча распахнула дверь ванной.
- Слушаю и повинуюсь, — уныло поклонился он и неохотно поплелся в ванную. Дверь за ним закрылась. Какое-то время было тихо, а потом зашумела вода и раздался дикий крик.
Джинн вылетел из ванной как ошпаренный. Да что там – он и был ошпаренный! Из ванной валил пар. Джинн страшно ругался на незнакомом языке, бешено вращая глазами. Я сориентировалась мигом: кинулась в ванную, закрутила кран с горячей водой, набрала в ковш холодной, метнулась к своему незадачливому джинну и окатила его студеной водицей. Он взревел с новой силой, а я тем временем уже притащила с кухни подсолнечное масло и сноровисто смазала ошпаренное плечо. Слава богу, покраснело несильно и немного.
- Евгений, ну ты что? – упрекнула его я. – 3 тысячи лет, а сам – как маленький. Ну не знаешь, как душем пользоваться – у меня бы спросил.
- Ага, а вдруг ты смеяться будешь? – вполне резонно предположил джинн. Я подавила смешок и очень серьезно предложила:
- Давай, помогу помыться? Не будешь стесняться?
- Слушаю и повинуюсь! – вскинулся джинн. – Любые капризы госпожи!
- Слушай, а ты в эскорт-услугах не подрабатывал? – с сомнением спросила я. – А то и внешность, и лексикончик, и манера общения – заставляют задуматься…
- Мы, джинны, не подрабатываем! – гордо заявил он. – У нас призвание!
- Да уж, вижу твое призвание – быть ходячей катастрофой, — констатировала я. – Вперед, на помойку!
Без своего подгузника джинн впечатлял еще больше. Нет, все-таки 3 тысячи лет назад или экология лучше была, или родители качественнее старались, или просто порода такая. В общем, помойка джинна настроила меня на лирические мысли о будущем семейном гнездышке, муже-бизнесмене и многочисленных детишках. В таком задумчивом состоянии я и перенесла место действия на кухню, где вымытый, благоухающий шампунями и кремами джинн в хозяйском махровом халате забился в угол под какую-то африканскую маску, а я стала вдумчиво и медитативно творить яичницу с колбасой. Где-то на полуготовности я спохватилась и обернулась к сказочному мужчине:
- Слушай, а ты чего сидишь? Ну, я, допустим, яичницу готовлю. А ты давай, сообрази на стол чего-нибудь экзотического! Ну, винограда, что ли. Или дыню. Или арбуз. В общем, фрукты я люблю, можно побольше.
- Слушаю и повинуюсь! – вскочил джинн во весь свой нехилый рост и сбил головой африканскую маску, которая тут же тюкнула его острым концом по макушке.
- У-и-и-и-и! – взвыл джинн.
- Да что же это такое! – всплеснула руками я. – А ну, тихо! Сидеть, молчать, меня бояться!
Это указание джинн исполнил моментально и точно, как солдат-первогодок, зашуганный дедами.
- Сядь, горе мое, — велела я, прилаживая ему на темечко примочку из соли и льда, который наскребла в холодильнике. – Ну что ж ты такой проблемный-то, а? Вроде волшебник, и не молоденький, 3000 лет на боевом посту, а беспомощный, как малыш. Ну как же так может быть?
- Может быть, — пробурчал джинн. – Я же давно в свет не выходил. Я людей 3 тыщи лет не видел! Я отвык!
Ну ладно, ладно, — устыдилась я. – Не переживай, с кем не бывает. Ничего, освоишься. Ты сейчас с фруктами не напрягайся. Давай-ка вот лучше по яичнице вдарим. Из 10 яиц! Вкусная! А, Женьк?
Из 10 яиц он слопал 8, мне удалось урвать только 2. Но я не была в претензии: попостись-ка 3000 лет, еще не так проголодаешься! Догнались бутербродами с сыром и горячим чаем. Джинн очень хвалил все, что попадало ему в рот. Я кивала и размышляла. Кувшин разбит. Мужик теперь бездомный. И вечер на дворе. Что делать? Наконец, я решила, что утро вечера мудренее, и решительно сказала:
- Так, Евгений. Пора спать. Могу постелить тебе на диване. Могу предоставить чулан. А хочешь – полезай в кастрюлю, она с крышкой.
- Она холодная, — капризно сказал джинн, потрогав металл могучей дланью.
- Мне что тебя, всю ночь подогревать в ней? – съязвила я. – Выбирай давай, у меня тут не оазис! Персидских ковров нет, лишних кувшинов тоже.
- Показывай чулан, моя госпожа, — обреченно поднялся с табуретки джинн.
Чулан был тесноват и явно не вызвал у него восторга, но привередничать он не стал – втиснулся и дверь за собой прикрыл. А я отправилась спать на хозяйскую двуспальную кровать, каковая мне с первого дня очень залюбилась, потому что была широкой, ротанговой и вообще экзотической.
Видимо, переживаний было слишком много для этого вечера, потому что я уснула, едва донеся голову до подушки. Мне приснился сон, что я роняю на пол копилку в виде бульдога, а она превращается в маленького щеночка, который начинает скулить и подвывать, я гоняюсь за ним, а он не дается и все скулит, да так жалобно… Наконец я поняла, что скуление происходит не во сне, а наяву. Я стряхнула остатки сна и прислушалась. Скуление шло явно из чулана.
Я встала и прошлепала к чулану.
- Эй! Джинн! Ты живой? – строго спросила я. Скуление прекратилось, но раздался такой душераздирающий вздох, что женское сердце не выдержало, и я распахнула дверь. Джинн являл собой прежалостное зрелище: он скорчился в три погибели на каком-то ветхом половичке, обхватив себя руками, и был похож на наказанного, несправедливо обиженного ребенка.
- Жень? Ты чего? – растерялась я. – Тебе тут плохо?
- Сквозняки, — мужественно пожаловался джинн. – В кувшине сквозняков не было. И крыс тоже. Там было тепло, сухо и одиноко. Вот я и пою, потому что заснуть не могу.
- Этот стон у них песней зовется, — вспомнила я классика. – Выходи давай. Не хватало, чтобы ты простудился. Я не знаю, как джиннов лечат. Может, у вас физиология другая.
- Физиология как физиология, — мрачно парировал джинн. – Мерзнем, как смертные. И болеем тоже.
- Ну да, я про Старика Хоттабыча читала, он тоже болел, — вспомнила я. – Ну и куда тебя теперь?
- Не знаю, — устало сказал джинн. – Куда-нибудь. Хоть в кастрюлю.
Выглядел он плоховато. Мне показалось, даже слегка дымился.
- Э, да у тебя жар! – встревожилась я. – Ну-ка дай лоб пощупать. Ты же замерз! Ну-ка, давай, прыгай под одеяло. Сейчас я тебе чаю с малиной, я в холодильнике банку видела. И к утру будешь как новенький! А ты не можешь волшебством вылечиться?
- Я когда больной, вообще ничего не могу, — доложил джинн и оглушительно чихнул.
Я напоила его чаем с малиной, напялила на него носки с очень своевременно найденной сухой горчицей, и когда он томно закрыл глаза и засопел, потушила верхний свет и с чувством выполненного долга прилегла наконец сама.
Врал он все. В смысле, что когда больной, ничего не может. Он такое смог, что мне и во сне не снилось. Что значит 3000 лет воздержания! Если у меня и оставались сомнения, что он джинн, то этой ночью он их развеял раз и навсегда. 1000 и 1 ночь отдыхали! Зато мы не отдыхали ни мгновения! Мысль, что мой джинн подрабатывал в эскорт-услугах, только укрепилась во мне. Иначе откуда бы он всем этим штукам научился? Впрочем, аллах его знает, как у них там 3000 лет назад было поставлено сексуальное просвещение? В общем, ночка получилась волшебной, сказочной, невероятной. Он 100 раз построил и разрушил дворцы, и мне виделись не только хрустальные города, но и запредельные галактики.
И только когда забрезжило утро, он почтительно осведомился:
- Довольна ли моя госпожа? Верно ли я угадал все ее желания?
Я не стала спорить, чьи это были желания – было лень и неохота.
- Слушай, Женька, а что мы теперь делать будем?
- Что прикажешь, свет моих очей! – с энтузиазмом воскликнул мой неутомимый джинн.
- Что прикажу? Сначала спать. А потом вставать. И сегодня чур завтрак готовишь ты. А потом подумаем дальше. Идет?
- Слушаю и повинуюсь! – покорно склонил голову джинн. Мечта, а не мужчина!
- А ты сможешь выправить себе паспорт и прочие документы? – уже засыпая, пробормотала я.
- Все, что пожелаешь, моя госпожа! – уверил меня джинн, заботливо подтыкая под меня одеяло.
…В общем, сейчас у нас уже трое ребятишек, и мы не намерены на этом останавливаться. Мой Женька оказался очень хорошим отцом и мужем. Прямо сказочным! Единственное что – время от времени любит забиться в какой-нибудь тихий темный угол. Тоска по кувшину, ничего не поделаешь! Но ностальгия у него обычно непродолжительная, потому что наши маленькие джиннчики не дадут покоя никому, особенно папе.
Я до сих пор не знаю, настоящий он джинн или не настоящий. Потому что он не творил дворцов и не разрушал городов, кроме как в постели. И сокровищ мира не доставлял – впрочем, я и не просила. Наверное, все-таки настоящий – потому что ему все удается, и он сказочно удачлив во всем. И у нас все, что мы задумаем, получается. И он угадывает и радостно исполняет наши желания. А еще он очень привязан к дому и к нам – наскитался за свою долгую жизнь, бедный. И еще у него осталась неистребимая привычка называть меня «моя госпожа» и «свет очей моих». Но я совершенно не против.
Кстати, с археологиней мы до сих пор дружим. И она сказала, что помнит место в Саудовской Аравии, где таких запечатанных кувшинов находили десятками. И мы задумали совместный проект: организовать экспедицию и вывезти эти кувшины в Россию. А вдруг в них тоже джинны томятся? Это ж представляете, на сколько больше счастливых женщин в стране станет? Главное – кувшин вовремя грохнуть. А дальше – сплошная волшебная сказка!

Царский кортеж двинулся в обратный путь. Немного погодя, рядом с кочкой с шумом забурлила болотная жижа, и из пучины высунул зеленую одутловатую рожу местный хозяин – Водяной.
- Ну чего, Вань? Привезли?
- Да привезли, привезли!
- Вишневая?
- Вишневая! Ой, не увлекайся ты спиртным, опасно это! Затягивает…
- Чего там «затягивает»??? Дальше болота не утянет, а я и так тут пожизненно… Хронически, можно сказать!
- Ну, смотри сам. Там, в шалашике.
Водяной вылез на берег и пошлепал к шалашику. Вскоре оттуда раздалось долгое бульканье, чавканье, а потом и песня: «Меняя засосааала опаааснаяяя трясиииина…». Потом появился довольный Водяной и потрусил обратно к болоту.
- Эх, Ванька! Хороший ты царевич! Уважаю! Только вот чего ты тут сидишь – ума не приложу? Тебе что, в стольном городе девок мало?
- Девок-то много. Лягушек мало, — отмахнулся Иван-царевич.
- А на фига она тебе, наша-то? Маленькая… Зелененькая… Пучеглазенькая… Ни вида, ни величия.
- Стрелу она поймала. Ничего не попишешь! Судьба.
- Эх, злодейка же эта судьба! Какие шутки шутит! Такой красавчик, прямо кровь с молоком! А вот сидишь на кочке, ждешь лягушку… И чего ты в ней нашел?
- А не знаю. Потешная она. Прыгает, квакает. Комаров смешно ловит – все время промахивается. Еще смеется забавно – рот до ушей, все зубы наружу. Я как на нее посмотрю – так сразу хорошее настроение.
- Ну так на боярышень бы смотрел!
- Да ну их! Надоели. Они все пыжатся чего-то, перед друг другом выпендриваются, меж собой толкуют только про женихов, наряды да бусики яхонтовые. И обижаются много. Скучно мне с ними. Я уж тут, на кочке.
- Ну, смотри, тебе жить. Я, Вань, того… Ближе к вечеру-то еще к шалашику наведаюсь?
- Да на здоровьице. Буду только рад. Для хозяина ничего не жалко.
- Ладно, бывай! Я тебе сейчас черта болотного пришлю. Он там донной тины для твоей красавицы добыл. Грязевые обертывания делать, она просила.
- Ага, здорово! За это тебе царское спасибо и поясной поклон! Присылай!
Водяной с шумом ушел под воду. Иван заулыбался – представлял, как лягушка будет выглядеть, если ее обмазать донной тиной и слегка промассировать по шкурке. Получалось прикольно.
- Ивааан, — с придыханием сказал кто-то низким грудным голосом, и на глаза ему сзади легли две холодные руки.
- Кикимора, не балуй, — строго сказал Иван-царевич. – Лапы-то ледяные!
- Ну что, уж и поиграть нельзя? – заканючила Кикимора, присаживаясь на соседнюю кочку. – Ну что? Сидишь?
- Сижу.
- Ждешь?
- Жду.
- А чего ждешь? Она вон где-то скачет и о тебе вообще не вспоминает, может быть.
- Ну и что? Поскачет – прискочит. А увидит – так и вспомнит. Тебе-то что?
- Так жалко мне тебя, царевич! Сам видный… Кафтан золотом шитый… Сапоги сафьяновые… Взгляд, осанка! Истинный чмо, право слово!

- Не «чмо», а «мачо», сколько раз тебе говорить? Ты, Кикимора, если уж иностранные слова употребляешь, так хоть в словарь заглядывай. А то обидишь кого невзначай – отбуцкают тебя, и будешь знать!
- Ага, конечно… Беззащитную Кикимору каждый обидеть рад…
- Не прибедняйся. Ты сама кого хочешь обидишь. Чего явилась-то?
- Ой, Вань! Я тут чего подумала? Ты ее, свою зелень пузатую, целовать-то пробовал?
- Не-а. А зачем?
- Ну так в сказках же как? Поцеловал лягушку – и превратилась она в царевну! Тебе чего, няньки в детстве не рассказывали???
- Да рассказывали. Только это… Царевен я видал-перевидал. И не сочтешь! Они мне еще во дворце надоели. Даже хуже горькой редьки. Мне лягушка больше нравится. Ни у кого такой нет, только у меня. Не, не буду целовать.
- Ох, Иван, и странный ты царевич! Обалдеваю просто. Ну, да ладно – ты сам себе монарх, тебе виднее.
Вдалеке раздался шум, плеск, треск. Кикимора завозилась.
- Пойду я. А то вон твоя лягушонка в коробчонке едет. Экая она у тебя беспокойная. Опять все болото взбаламутила! Тоже мне, лягушка-путешественница…
Но Иван уже плохо слушал Кикимору. Он приподнялся с кочки и всматривался из-под руки в том направлении, откуда доносились звуки. Не врала Кикимора: скоро он увидел свою суженую-ряженую. Лицо его расцвело улыбкой: до чего ж потешно она чапала – шумно, поднимая тучи брызг, выпученные глаза вращаются в разные стороны, лапки врастопырку, улыбка во всю физиономию, да еще какие-то цветочки за собой волокет.
- Ивааааанище! – завопила она еще издали. – Смотри, какие я кувшинки нашла на том краю болота! Ты щас рухнешь! Реликтовые!
- Кувшинки ей, — ворчливо сказал Иван-царевич. – Шлындаешь весь день, а сама, небось, еще и не поела. Комаров будешь?
- Буду! – радостно согласилась лягушка. – Голодная – страсть, я все буду! Мне тебе столько всего надо рассказать…
После ужина сидели на кочке, как обычно – закатом любовались. Лягушка на рукав Иванов забралась, к широкому плечу прислонилась.
- Иван! А хочешь, я шкурку скину, девицей обернусь? – спросила лягушка. – Я ж все-таки от рождения царевна… волшебная я, ты ж знаешь.
- Ну вот еще придумала, — строго глянул не нее Иван-царевич. – Ну скинешь, ну, обернешься, и что? Придется тебя в стольный город вести, родителям показывать. А там опять – шум, гам, дворцовая жизнь, балы-приемы… ничего хорошего, словом!
- А тебе тут, на болоте, не скучно? – обеспокоенно спросила лягушка. – Ты ж к покоям царским привык!
- Да ну их, эти покои! Ерунда это все. На самом деле там тебе покоя нипочем не дадут, так и будут дергать с утра до вечера. Настоящий покой – тут, у нас, на болоте. Солнечно… тепло… спокойно… лес кругом… жители дружелюбные… ты рядом… Хорошо!
- А как холода настанут?
- А шалашик на что? Я его до снега утеплю, обустрою. Ничего, перезимуем!
- Вань, а ничего, что мы всю сказку нарушили? Там же не так все было?
- А ничего! Другую сложим. Даже не одну. Чего еще делать в шалаше долгими зимними вечерами? Только сказки складывать! Давай-ка, прыгай ко мне за пазуху, лягушка-болтушка! А то свежо становится – еще замерзнешь, возись с тобой потом.
- А хорошо все-таки, что у тебя руки кучерявые, — сонно пробормотала царевна-лягушка, устраиваясь за пазухой. – Не запули ты тогда стрелу на болото, страшно подумать, что было бы.
- А ты не думай, ты спи, — скрывая улыбку, назидательно посоветовал Иван-царевич. – Стрелы, между прочим, прилетают всегда, куда следует. И «кучерявые руки» здесь вовсе ни при чем! Насочиняешь вечно… Одно слово – лягушка!

Она еще ничего не решила. И не сказала Мишке окончательное «да». Мишка был хороший, но очень «земной», и пределом его мечтаний являлся свой дом с садиком, в котором бегает куча детишек. А ее страсть к островам он считал блажью, которая пройдет вместе с детством. Но она не этого не хотела. Она хотела найти свой Остров.
Окончился очередной учебный год. Свой отпуск – возможно, последний отпуск свободной незамужней женщины – она решила провести на волшебном средиземноморском острове. На бело-голубом острове – там, где стихи рвутся из души сами, где дома похожи на застывшую музыку, а на узких улочках все еще бродят тени древних богов. Там и произошло чудо, изменившее всю ее жизнь.
Когда ее нога впервые ступила на остров, она почувствовала легкое потрясение, вибрации, пронзившие все ее тело. И Остров почувствовал тоже самое. Так бывает, когда встречаются двое людей – между ними пробегает незримая искра и возникает прочная связь.
Они словно узнали друг друга – она и Остров. «Она божественна», — ощутил остров. «Мне кажется, что я здесь уже жила, и эта жизнь была долгой и прекрасной», — подумала она. До этого она была влюблена в острова. Теперь Остров влюбился в нее. Она всегда чувствовала свою связь с островами, но до этого было только предчувствие. Теперь же началась их история…
Она бродила по острову, гладила рукою шершавый от времени камень стен и впитывала в себя его древнюю красоту. Он отвечал ей тем же.
Кто сказал, что у островов нет души? Если вы хоть раз бывали на островах, вы понимаете, о чем это я. Остров любовался ею, восхищался ею и заботился о ней, как самый внимательный любовник. Он следил за тем, чтобы погода была восхитительной, а дорога – безукоризненной; он ласкал ее тело пеной волн и обнимал легким теплым ветерком, он следил, чтобы песок не был слишком горячим, а крики чаек – слишком громкими. Остров нашептывал ей, в каком кафе самая вкусная рыба, и в каком магазинчике самые дивные коралловые украшения, и она слышала этот тихий шепот. Это было волшебство – то, которое всегда возникает там, где есть любовь. Но календарь неумолимо отсчитывал дни, и рано или поздно сказка должна была кончиться.
Однажды вечером, на закате, она вышла из моря, на ходу отжимая длинные волосы, и Остров в который раз замер в немом восхищении. Ему казалось, что вернулись старые времена, когда из волн вот так вот запросто выходила прекрасная Афродита, затмевая собой и луну, и звезды. Глядя на закат, она негромко сказала, обращаясь к Острову:
- Это самое лучшее, что было у меня в жизни. Теперь я точно знаю, что такое счастье. И у меня еще есть несколько дней этого счастья – до отъезда. Спасибо тебе, Остров! Я тебя люблю.
И Остров вдруг ощутил прилив грусти. Ведь она, его Богиня, его возлюбленная, действительно должна была его покинуть. Возможно, надолго. Возможно, навсегда. Эта мысль показалась Острову непереносимой. Он так расстроился, что ночью разразилась страшная гроза. По небу метались синие молнии, гром рвал на части полотно мироздания, хлестал ливень – казалось, что кто-то огромный и сильный мечется во гневе и отчаянии, смывая слезами все, что мешает изливаться горю.
А наутро все успокоилось. Остров придумал, как задержать ее у себя. По крайней мере, он готов был попытаться. Ради своей Богини он был готов на все – и свой план начал осуществлять немедленно. Остров повидал за свою долгую жизнь немало, и он знал, что если что-то и может изменить линии судьбы – то это Любовь. У него было мало времени, но все-таки оно было. Он решил стать для нее Островом Любви. Богине нужен был Бог – и Остров уже знал, что он будет делать.
… Она вышла на пляж. Было раннее утро, и пляж еще не успел заполниться людьми. Она опустилась на золотой песок и пропустила его между пальцами.
- Я люблю тебя, мой волшебный Остров, — с нежной улыбкой сказала она. – Мне так хорошо с тобой! Я осталась бы здесь на всю жизнь – если бы это было возможно…
А потом она поднялась и начала танцевать. Ей даже показалось, что она слышит тихую музыку – может, это была музыка волн, а может – ее сердца. Она закрыла глаза, и кружилась, кружилась по золотому песку. Ей казалось, что Остров кружится вместе с ней, и в какой-то момент она даже почувствовала на своей талии его сильные руки, которые повели ее так уверенно, будто они репетировали этот танец всю жизнь. А когда она очнулась от своего наваждения, перед ней стоял молодой мужчина. Он был очень красив. «Красив, как молодой бог», — подумала она. Но «молодой бог» стоял с каким-то странным, растерянным выражением лица, словно пытался что-то вспомнить или стряхнуть остатки сна.
- Я схожу с ума, — сказал он и потряс головой. – Этого не может быть.
Она поняла его – недаром вечерами сидела над учебниками и учила разные языки, которые были в ходу на ее любимых островах.
- Чего не может быть? – улыбнулась она в ответ.
- Вы не поверите… Но сегодня всю ночь я видел вас во сне, — сказал он так искренне, что она сразу поняла – это чистая правда.
- Меня? Мы встречались? – удивилась она.
- Нет! В том-то и дело, что нет. Я только вчера вернулся на остров из деловой поездки. И был уже вечер. Я никого не видел! А сегодня проснулся с рассветом, и мне почему-то захотелось прогуляться по пляжу. И вот – вы…
- И я проснулась с рассветом… И мне тоже захотелось прогуляться по пляжу, пока здесь пусто.
- Когда вы танцевали здесь, я подумал, что вы – Богиня этого острова, — признался мужчина. – Вы здесь живете?
- Нет. Скоро я должна уехать, — ответила она. – Я издалека. Я здесь просто гостила…
- Не может быть, — замотал головой мужчина. – То есть я понимаю, что вы издалека. Но вы должны жить здесь! Не сочтите меня сумасшедшим, но вы и этот остров – как единое целое.
- Я тоже так чувствую, — согласилась она. – Меня не покидает странная мысль, что я здесь уже бывала, и даже жила, и я часто угадываю, что откроется за поворотом.
- Местные легенды говорят, что Остров не может забыть никто, и каждый, кто способен почувствовать его магию, стремится хоть раз вернуться сюда. Даже древние боги время от времени воплощаются в теле простых смертных, чтобы вновь встретиться с Островом.
- Какая красивая легенда, — медленно сказала она. – На вкус — как красное вино, которое подают в кувшинах в кафе нашей гостиницы. И пахнет розами и медом.
- Вы – Богиня, — пристально глядя на нее, сказал мужчина. – Богиня этого острова. Он вас так просто не отпустит.
- Он? Вы имеете в виду — Остров? – похоже, она даже не особенно удивилась.
- Да. И я. Я тоже вас так просто не отпущу, — решительно сказал мужчина.
Скромная серая скорлупка учительницы географии, которую так старательно растворял Остров на протяжении всего ее пребывания, тихо треснула и опала шелухой к ее ногам. На золотом песке стояла Богиня – юная, немного растерянная, только привыкающая к своей новой роли.
Оставшееся до отъезда время она провела со своим новым другом. И он смотрел на нее такими влюбленными глазами, что она действительно чувствовала себя Богиней. Ее друг возил ее по самым чудесным уголкам острова, в которые не попадают обычные туристы, и она все чаще и чаще понимала, что откуда-то знает, помнит эти места. Они плавали в море, и танцевали ночью под крупными южными звездами, и говорили обо всем на свете, и были счастливы, как дети. Или как Боги. Остров ликовал. Его план оправдался! Он сумел стать для нее Островом Любви и очень радовался этому.
А потом наступил день, и она уехала. Но ненадолго! Только уладить свои дела – и сразу вернуться. Ведь Остров не мог долго жить без своей так счастливо обретенной Богини. А Богиня – без Бога.
Наверное, каждый захочет знать, где расположен этот Остров. В этом нет никакого секрета. Он расположен везде! Если в вашем сердце живет Любовь, а помыслы чисты и бескорыстны – вы обязательно попадете на свой Остров. И он вас мгновенно узнает и никуда не отпустит. Потому что у островов тоже есть душа, и каждый из них мечтает стать для кого-нибудь Островом Любви.

- Ладно, — согласилась девочка. – Не буду впускать. Только он лямку у рюкзака порвал!
- Лямку починить просто. А хорошие отношения – труднее. До свидания, девочка. Будь счастлива!
- А как вас зовут, тетенька? – спросил вслед девочка.
- Тетя Люба, — помахала ей на прощание женщина и зашагала через дорогу – как раз зеленый зажегся.
У фонтана выясняли отношения двое: девушка с красивыми длинными волосами и молодой человек в темных солнцезащитных очках. Парень напористо что-то доказывал, нервно затягиваясь сигаретой. Девушка хмурилась, отворачивалась и кусала губы.
- Не соглашайся, всю жизнь жалеть будешь, — приостановившись возле парочки, сказала женщина по имени Люба.
- Ты чего, тетка, лезешь, куда не просят? – свирепо вскинулся молодой человек. – А ну вали, куда шла!
- Очки не снимает, не хочет, чтобы его глаза видели – это раз. Дымит тебе в лицо – это два. Женщинам грубит – это три. Подбивает тебя на плохое дело – четыре. Ты точно хочешь прожить с ним всю жизнь? Или за мной пойдешь? – не обращая внимания на молодого человека, сообщила она. – Выбирай прямо сейчас! Стать счастливой никогда не поздно.
- Да че ты ее слушаешь! – с досадой сказал молодой человек. – Ты че, меня не знаешь? Да я для тебя все сделаю! Только это, слышь…рано нам еще карапуза-то. Иди к врачу, говорю! Потом еще нарожаем.
Девушка мгновение поколебалась, а потом повернулась, догнала женщину и пошла рядом с ней.
- Мне почему-то захотелось вас послушаться. У вас такой вид… что прямо душа встрепенулась, — зачем-то объяснила девушка.
- И правильно! – одобрила женщина. – Слушай душу, она не обманет. Все у тебя будет хорошо. Рожай спокойно.
- Но как же ребенку без отца? – засомневалась девушка.
- Это без матери никак. А отец у ребенка будет, обещаю. Веришь мне?
- Вам – верю, – робко улыбнулась девушка. – Вам невозможно не верить. А вы кто?
- Я Любовь! Меня зовут Любовь. Я всегда буду рядом с тобой, вот увидишь.
И женщина, помахав на прощание рукой, свернула в переулок. Пойдя три дома, она достала листок бумаги и сверила адрес. Поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру.
Дверь открыла дамочка с острым подбородком и недоверчивым взглядом.
- Вы к кому? – настороженно спросила дамочка.
- К вам, — широко улыбнулась женщина. – Вы меня давно ждете.
- Никого я не ждала, — раздраженно сказала дамочка. – Ходят тут всякие…
- Я – Взаимная Любовь, — представилась женщина. – Вы же обо мне мечтали?
- Я мечтала о муже! О мужчине в доме! А вовсе не о всяких…проходимках, — рассердилась дамочка. – Идите, женщина, не морочьте мне голову.
- Жаль… — вздохнула Любовь. – Ну, как хотите. Можно и без меня. Вам выбирать, чем голову морочить…
Любовь спустилась во дворик и присела на скамеечку – отдохнуть. И подождать: а вдруг передумает? Такие случаи бывали. Людям иногда надо дать время, чтобы осознать свои Истинные Мечты. Но из подъезда следом никто не выходил, и окошко никто не распахивал.
- Здравствуйте, — послышалось совсем с другой стороны.
Любовь обернулась и увидела девушку – круглолицую, в веснушках, с ямочками на щеках, очень юную и очень симпатичную.
- Вам помочь? Вам кого-то из нашего двора надо или вы заблудились? – участливо спросила девушка. – Мы на отшибе живем, к нам чужие редко забредают.
- Какая ты славная, — похвалила Любовь, внимательно и с удовольствием рассматривая девушку. – Спасибо, дорогая, я просто отдохнуть присела.
- Может, хотите попить? – предложила девушка. – У меня есть холодный квас.
- Не откажусь, — согласилась Любовь. – Давай свой квас.
- Я сейчас! – кивнула девушка, и уже через минуту вынесла большую белую кружку.
Пока Любовь пила действительно холодный и очень вкусный квас, девушка явно колебалась и раздумывала, а потом все-таки решилась:
- Скажите, а почему мне ваше лицо так знакомо? Мне кажется, что я видела вас уже много раз. И даже разговаривала в вами. Как будто мы даже родные. Но я точно знаю – мы не встречались.
- Ты все правильно поняла. Мы не встречались, но знакомы.
- Как так может быть? – удивилась девушка.
- Быть может все! В мире так много разных чудес! – засмеялась Любовь. – Ты меня так давно ждешь, что уже придумала мой образ. И я кажусь тебе родной. Ты знаешь, кто я?
- Не знаю. Вернее, мне кажется, что знаю, но не могу слово подобрать. Но чувствую что-то такое… радостное, светлое, настоящее – как праздник! Вы – такая…вы излучаете любовь!
- Я такая, — улыбнулась Любовь. – Я и есть Любовь. Взаимная. Я прихожу к людям, если меня зовут и ждут.
- Ко всем-ко всем? – широко раскрыла глаза девушка.
- Нет, конечно. Только к тем, кто в меня верит, — объяснила Любовь. – Как же меня увидит тот, кто не верит в Любовь?
- А я – верю! – с чувством сказала девушка. – Я думаю о вас, и жду вас, и зову. Может быть, вы ко мне пришли?
- Не сейчас, — покачала головой Любовь. – Я приду к тебе чуть позже, когда тебе придет время встретиться с твоей половинкой.
- А как я ее узнаю? Ну, что он – моя половинка? – забеспокоилась девушка.
- Легко, ведь рядом буду я! – пообещала Любовь. – Ты просто почувствуешь радость, и свет, и праздник.
- А пока мне что делать?
- А пока – просто живи и радуйся! – улыбнулась женщина, залюбовавшись ее юностью. – Будь такой же – внимательной, отзывчивой, открытой навстречу миру. И мир тоже распахнется тебе навстречу! И жди меня! До скорого свидания!
- Я буду ждать! – взволнованно пообещала девушка, провожая Любовь взглядом, пока та не скрылась за углом дома.
Из подъезда высунулась та самая дамочка с острым подбородком.
- Ты тут такую…проходимку случаем не встретила? – обеспокоенно спросила она. – А то мало ли что…
- Нет, не встретила, — задумчиво ответила девушка. – Зато я встретила свою Любовь.
- Скажите пожалуйста, Любовь она встретила, — скептически смерила ее взглядом дамочка. – Какая любовь может встретиться в нашем захолустье?
Девушка не стала спорить. Она знала, что Взаимная Любовь приходит ко всем, кто зовет ее, верит и ждет.

- Птичка твоя будет гнездышко обустраивать, птенцов воспитывать, уют и тепло создавать. В этом роль хозяйки. Ну, я как бы завхоз, понимаешь?

- А я?

- А ты как бы Самый Главный. Ты будешь приносить веточки для гнездышка, корм для птенцов. И еще отражать врагов и охранять границы.

- Получается, что я буду летать много, а ты – не очень. Несправедливо, как ты полагаешь?

- Ну так это же мой выбор. Я сама так хочу. Должен же кто-то заниматься гнездом? Вот я и буду. Легко и радостно!

- Хорошо, пусть будет так. Только знай: когда тебе захочется полетать, я всегда готов посидеть с птенцами! И за гнездом последить тоже. Не хочу, чтобы тебе было скучно.

- Как может быть скучно, если занимаешься любимым делом? Но я принимаю твой подарок, спасибо.

- Слушай, а как ты думаешь, мы сможем прожить без ссор?

- Я бы хотела! Но, наверное, совсем без ссор не получится. Я сама с собой иногда ссорюсь, уж такая я. Я вообще быстро взрываюсь и быстро отхожу, я вспыльчивая. Ничего?

- Но ведь я тебя и полюбил – вот такую, взрывную, вспыльчивую, отходчивую… Разную. Я просто не буду на тебя обижаться, вот и все. Я тебе все уже простил. Заранее!

- Хорошо-то как… Знаешь, я раньше этого не понимала. Мне всегда надо было настоять на своем. И чтобы последнее слово за мной. А вот сейчас – ну нисколечко не хочется! Не хочу я перетягивать одеяло на себя.

- А давай в это поиграем? Ну просто попробуем? Вот одеяло – тяни его на себя! Ну, тяни же!

- Ой! Но ты же его не держал совсем! Я его сразу и выдернула.

- А я и не собирался. Я его тебе уступил. Сразу! Может, ты замерзла, и оно тебе больше нужно.

- Но тебе же холодно! Слушай, у меня даже все тело мурашками пошло. Иди ко мне, под одеяло. Я тебя согрею.

- Вот видишь. У меня одеяла нет, а ты мерзнешь. Так и бывает, когда встречаются Половинки. Они чувствуют другого, как себя.

- Правда… А как ты почувствовал, что я твоя Половинка?

- Не знаю. Странно как-то – всем телом. И душой тоже. Вроде бы все во мне запело. Ну, как финал в опере. Апофеоз и ангельские трубы. А ты?

- А я вдруг почувствовала, что теперь я цельная. Что в тебе есть то, чего нет во мне. И наоборот. И мы можем обменяться этим. Или объединить. Ну, все равно как два крыла. У меня – левое, у тебя – правое. И вверх, к солнцу!

- Наверное, потому и говорят – «Половинки». А когда сложишь – получается одно целое. И можно лететь.

- Почему, ну почему мы не встретились раньше? Столько счастливого времени потеряно!

- Нет, дорогая, потерь не бывает. Сплошные приобретения. Вот мне, например, надо было созреть. Я и зрел! Зато теперь я научился чувствовать, и точно знаю, чего хочу от жизни.

- Знаешь, а ты прав. Я сделала столько ошибок, что точно поняла, «как не надо». А теперь чувствую – «как надо». Раньше я все время искала любви. А теперь во мне ее столько, что я могу и хочу поделиться ею с тобой.

- А я раньше все время бегал от любви. Мне казалось, что любовь – это зависимость, ограничения, условия. И только теперь понял, что любовь – это свобода. Свободный полет!

- Конечно, милый. Только так! Любовь в клетке не живет. Ей там тесно, да и крылья атрофируются. В клетке не полетаешь!

- А если вдруг один из нас… Ну, ты понимаешь. Мы ж не вечны. Как тогда, с одним-то крылом?

- Нет, ты мне даже такого не говори! Мы вечны. И мы всегда будем вместе.

- Так хотелось бы, но так редко бывает. Чтобы уйти «в один день и в один час».

- Да я не об этом. Я совсем о другом! Понимаешь, даже если меня не станет в этом мире, я буду поддерживать тебя из другого. Я буду рядом – только незримая. Ты почувствуешь меня! Я не отберу у тебя второе крыло, никогда.

- Будешь моим ангелом?

- Конечно! Как же я тебя брошу…

- Впрочем, почему «будешь»? Ты уже мой ангел, в этом мире. А я – твой. И крылья у нас большие и лучезарные.

- Это крылья любви… Только она дарит такие – большие и лучезарные.

- Тогда полетели, мой ангел! По-моему, самое время начать вить гнездо!

- А разве ангелы вьют гнезда? Хотя… Даже если и нет – мы будем первыми!

- Ага. Будем! Иди ко мне. Давай обнимемся покрепче. Распахнем крылья! И – полетели!

… Они жили долго и счастливо. Как в сказке. Кстати, и конец у этой сказки тоже получился счастливым – как и вся жизнь. Наверное, потому что они сумели сложить счастливое начало…

— А жена ругаться не будет? – спросил прохожий.
— А чего ей ругаться? – очень удивился Антас. – Некогда ей ругаться, у нее свои дела. Идем, идем! До трактира еще дойти надо, а уже совсем темно.
Они уже почти дошли, когда над головой что-то со свистом пролетело и на безумной скорости умчалось в звездную тьму. Прохожий остановился, глядя вслед неведомому снаряду, и тут сверху раздалось азартное «ййййехууууу!!!!», с него что-то с силой сорвало шляпу, и раздался дикий хохот. Остолбеневший прохожий явственно разглядел ведьму, улетающую прочь на помеле и победно размахивающую трофеем – его собственной шляпой.
— Бежим! – крикнул Антас и отчаянно, изо всех сил, захромал к трактиру, увлекая за собой прохожего.
За несколько секунд одолев оставшееся расстояние, они захлопнули за собой тяжелую дубовую дверь трактира и остановились, тяжело дыша. Вся публика воззрилась на них, а трактирщик с невинным видом спросил:
— Чего это вы так загнанно дышите, как будто за вами ведьмы гнались? – после чего грянул громовой хохот, как будто тот сказал очень удачную шутку.
— Да ладно вам зубоскалить, человек и так с непривычки испугался, — укоризненно бросил Антас. – Налили бы лучше кружечку пенного…
Никто кочевряжиться не стал, подвинулись, расчистили место, подвинули тарелку с грибным омлетом, появились кружки с пивом и блюдо с тушеными овощами и охотничьими колбасками.
— А теперь рассказывайте! – потребовал прохожий, уговорив первую кружку. – Чую, у вас тут ой как интересно!
— Интересно-то интересно, да вот только поверишь ли? – с сомнением проговорил здоровенный бородач, сидевший напротив. – Да и зачем тебе чужие интересы, своих, что ли, нету?
— Очень даже есть, — ответил прохожий. – И сдается мне, наши интересы пересекаются. Будем знакомы: меня зовут Иоганн, и я – сказочник. Брожу по свету, собираю разные истории, мыслями удобряю, фантазией поливаю, чтобы они потом сказками проросли. А у вас тут ну уж больно сказочно, я такие вещи за семь верст против ветра чую!
— Хорошее у тебя чутье, — крякнул бородач. – Не подвело. У нас тут и правда того… волшебно.
— Так что за ведьмы рассекают тут на помеле с наступлением темноты и отнимают шляпы у честных граждан? – сразу взял быка за рога Иоганн.
— Да вы не обижайтесь, она пошутила, — тут же объяснил Антас. – Уговор у нас такой: кто не спрятался – сам и виноват. Они вреда не приносят! Ну, если зазевается кто, пощекотать могут. Одежду отобрать. В смоле вывозить. В речку уронить. Усы в зеленый цвет покрасить. В общем, по мелочам шалят! А если в дом заскочил и дверь закрыл – не, уже не тронут. Такой уж у нас уговор!
— И много у вас тут ведьм?
— Дык это… все! – простодушно объяснил Антас. – Сколько женщин, столько и ведьм!
— Ого! – весело удивился сказочник Иоганн. – Вот это номер! Да где ж вы столько ведьм набрали? И чего это они именно в вашем городке женихов выбирают? Да и потом… Видел я ваших женщин! Тихие, ласковые, спокойные – совсем на ведьм не похожи!
— А это наше «ноу-хау», — объяснил бородатый, ухмыляясь во весь рот. – С ведьмой жить вполне можно, и даже очень здорово, конечно, если секрет знать.
— Да уж понял, что есть у вас какой-то секрет, — с уважением ответил Иоганн. – Никогда не видел, чтобы ни одной сварливой женщины в городе не промелькнуло, зато все красивые до жути, что девчонки-семилетки, что старухи лет под 70, просто удивительно, это я вам как сказочник говорю!
— Ну, спасибо на добром слове, — расплылся в улыбке бородач. – Ну что, господа-товарищи, расскажем уважаемому Иоганну нашу сказочную историю?
— Рассказывай! Пусть знает! Давай! – наперебой согласно загалдели собравшиеся.
— А дело было так, — начал бородач, придвигая очередную кружку с пивом. – В наших местах мужики крепкие, основательные, суровые. Ну, сами видите – не хлюпики какие-нибудь. Грубые, резкие, дерзкие, одним словом, земные… Но и нам чего-то светлого хотелось! Чтобы душа, значит, воспаряла! Ну, и стали мы жениться на ангелах.
— На ком??? – поперхнулся пивом Иоганн.
— Да тут неподалеку женское поселение обосновалось, — подхватил нить рассказа Антас. – Крылатые женщины, загляденье, просто глаз не оторвать! Златовласые, голубоглазые, светлоликие, и нежные, как облачка! И нравом все как одна – сама кротость. Ну, как-то и решили, что для души только на таких и жениться! Вот и стали в городке появляться женщины из ангелов.
— А ведьмы-то, ведьмы-то откуда взялись? – напомнил Иоганн.
— А вот откуда! – снова вступил бородач. – Понимаешь, сказочник, они ж все крылатые были, да? А раз крылья имеются, то им летать охота. Ну, они и летали – время от времени. Как по хозяйству управятся – сразу в небо. А уж в лунные ночи ну просто удержаться не могли! Любили они воздушные хороводы водить лунными-то ночами…
— А нам, мужьям, это очень не нравилось! – уточнил Антас. – Мы ж что – грубые мужланы были, без высоких материй. Считали, что гулять – это мужское дело, а жены должны дома сидеть, в окно смотреть да нас ждать…В общем, мужчины то на охоту, то на рыбалку, то в кабачке посидеть, то в картишки перекинуться…
— А жены, с женами-то что? – Иоганн, кажется, весь превратился во внимание.
- А что с женами? Стали мы своих жен-ангелов притеснять, запрещать им крылья расправлять да в воздух подниматься. Женщины тоскуют без полета, плачут тихонько, но мужьям не перечат – ангелы ведь! Только все равно хоть тайком, но летают! Только не углядишь – жена уже опять куда-нибудь улетела! Непорядок, понимаешь! Муж сказал дома сидеть, а она шлындает где-то в заоблачных высях… И тогда мы придумали и вовсе крылья у них отобрать…
- Силой, что ли? – омрачился Иоганн.
- Да не то чтобы силой. Скорее, хитростью. Вишь, в чем дело… Ангелицы-то наши на ночь крылья скидывали, чтобы спать не мешали. Ну, сам понимаешь: в постели крылья того… лишние. Ну вот, договорились между собой, и однажды под утро мы все эти крылья в кучу стащили – и сожгли.
— Ох, варварство какое! – обмер Иоганн. – Да как же рука-то поднялась?
— Ну, поднялась вот, кто ж не ошибается, — печально заморгал бородач. – Но сначала-то обрадовались: вроде все путем, жены по домам сидят, никаких тебе бреющих полетов. Только что за оказия? – глядь, через какое-то время наши ангелицы меняться начали. Сначала и не заметили – просто глазки потускнели, голоса огрубели, потом зубки заостряться стали, ну, и характер испортился. А потом уж вообще – ну ведьма и ведьма! Ты ей слово – она тебе десять, да с такой злобой! Так я говорю, мужики?
— Так! Верно говоришь! Что было, то было! – одобрительно загудел народ.
— А дальше, дальше-то что? – нетерпеливо заерзал совершенно заинтригованный Иоганн.
— А дальше наши ведьмы совершенно страх потеряли, — тяжко вздохнул Антас. – Стали мужчин пилить день-деньской: то не так, да это не эдак.
- Ладно пилить, — вмешался бородач. – Они ведь мужиков уж и калечить начали! То и дело одна сковородкой мужу в лоб заедет, другая своему физиономию расцарапает, третья визгом оглушит до инвалидности.
— Они чуть что – визжать начинали, на ультразвуке, — пояснил Антас. – А это, мил человек, такая волна, от которой любое существо неистребимый ужас испытывает, и ничего с этим поделать нельзя. Так что разум теряет мужик от их визга, и все тут. Ну, и злится, конечно. Нашла коса на камень: чем женщины больше визжат, тем мужики больше стараются из дома сбежать. На охоту там, на рыбалку, в лес, в дальние странствия – только чтобы визга женского не слышать да на ведьм своих лишний раз не пялиться. А чем меньше муж дома – тем больше ведьмы визжат. Замкнутый круг!
— Знаю такое, «ведьминский круг» называется, — подтвердил Иоганн. – Как же вы, мужики, выжить-то сумели?
— А вот слушай, как. Когда уж совсем худо стало, собрались мы на совет. Надо что-то делать – а то хоть из дома беги! И вспомнил кто-то, что есть, мол, такой — Странствующий Рыцарь. Вроде ездит он по белу свету, Зло искореняет, нечисть всякую изводит. А уж наши-то ведьмы – сплошное Зло! Ну, мы быстро гонцов в разные пределы, и одному из них удалось отыскать Рыцаря и убедить его разобраться с нашей бедой.
— Ну и как? Разобрался? – подался вперед Иоганн. – И что он сделал? Окропил святой водой? Прочитал молитву? Наложил заклятье?
— Нет, ничего такого подобного, — вмешался Антас. – У него был особый талисман, который защищал его от Зла. И он вступил с ведьмами в переговоры. Никто не думал, что ведьмы вообще станут разговаривать с мужчиной, но Рыцарю как-то удалось завоевать их доверие. И они рассказали ему такое, во что и поверить-то было трудно.
— Рассказывайте! Я поверю, — пообещал Иоганн.
— Оказалось, что всему причиной – крылья, — объявил Антас. – Если женщина родилась крылатой – она не может не летать. Даже если очень захочет, даже если будет стараться, ее все равно будет тянуть в полет! Неудержимо!
— А вы их крыльев, стало быть, лишили… — задумчиво проговорил Иоганн.
— То-то и оно! – воскликнул бородач. – А если чего-то очень хочется, а возможности нет – женщина дуреет и свирепеет! Теперь-то у нас каждый сопливый пацан эту их особенность сызмальства знает и технике безопасности обучен, а тогда – ну кто бы знал??? В общем, если насильно лишить крыльев и радости полета – любой ангел со временем в ведьму превратится…
— Это точно, — согласился Иоганн. – Это я, братцы, как сказочник, тоже подтвердить готов. Выходит, сами вы, своими руками жен из ангелов в ведьм превратили?
— Ну, — кивнул Антас. – Было дело. Только Рыцарь нам помог, нашел способ. Обсказал нам всю историю и говорит: мол, если сумеете найти способ, как вернуть им крылья – ваше счастье! А если не сумеете – лучше вам всем собраться и уходить, иначе ведьмы вас изведут рано или поздно. А куда нам уходить? Да и дети ведь у многих народились, как их оставишь?
— И как же вы выкрутились? – спросил Иоганн. – Крылья-то того… в огне канули?
— Ага, — покаянно вздохнул Антас. – Как есть сгорели! В общем, собрались мужики толпой и пошли делегацией к ведьмам своим. Повиниться! Потому как повинную голову и меч ни отсечет, и ведьма не откусит… Сначала, конечно, ведьмы оторвались по полной, все мужикам высказали, кто они такие! Но Рыцарь строго-настрого сказал: на провокации не поддаваться, в споры не вступать, ведьм не злить, а садиться за стол переговоров. Ну, мы переждали бурю, а там и беседовать начали.
— На хитрость пошли! – с удовольствием припомнил бородач. – Говорим: «Мы на все ваши полеты согласные теперь, летайте на здоровье, только уж сами придумайте, как вам крылья вернуть. А мы, дескать, мужики темные, глупые, сами видите, никакого у нас полета фантазии, одни глупости на уме!».
— Ну, от таких речей женщины, конечно, растаяли, — заулыбался Антас. – И фантазия у них сразу заработала! Теперь уж и не вспомнить, какая и почему первой оседлала метлу. Да только, видать, у них на радостях крылья выросли, потому как метла ррраз! – и подняла хозяйку в воздух. Ну, а за ней следом и другие, тоже свои метлы похватали и давай виражи закладывать!
— В общем, договорились мы полюбовно, — заключил бородач. – Днем мы, мужчины главные, жены нас слушаются и домашними делами занимаются. Ангелы просто, по-другому и не скажешь! А как ночь наступает – их время. Хватают свои метлы – и в свободный полет! Налетаются, наозорничают, умаются, возвращаются такие радостные, просветленные. Глаза горят, улыбка сверкает, румянец во всю щеку! Потом целый день работают по дому, песенки напевают, и слова дурного от них не услышишь!
— А чтобы мужчины не забывали, каково оно – жен в полетах души ограничивать, ведьмам дозволено в темное время суток над нами всякие шутки шутить. Если поймают, конечно! Да только нас фиг поймаешь, мы теперь умные! – подмигнул бородатый.
— Ну, делаааа… — протянул совершенно изумленный Иоганн. – Вот это сюжет!!! Да я такую сказку накропаю – все ахнут! А что ж такое Странствующий Рыцарь сделал, что ведьмы ему поверили?
— Ну, этого никто наверняка не знает, — почесал затылок Антас. – А только моя обмолвилась как-то, что вроде послал он им зеленый лучик из своего талисмана, а от него столько любви! Вроде бы от той любви сразу ни спорить не хочется, ни обижаться… И хочется обнять весь мир!
— Обязательно надо познакомиться с этим Рыцарем, — решил Иоганн. – Хочу своими глазами на такой сказочный талисман посмотреть.
— Солнце встало, утро уже, — объявил трактирщик. – Не пора ли, уважаемые посетители по домам, к своим любимым женушкам?
— И то правда, — спохватился Антас. – Благодарствуйте, мужики, за компанию, а только нам пора. Ну, с Богом?
… На крылечке их встречали три красотки – жена Антаса и обе дочурки.
- Дяденька, вот ваша шляпа, — застенчиво произнесла младшая, протягивая Иоганну его ночную потерю. У нее было совершенно невинное личико и большие ангельские глаза, в которых плясали озорные бесенята.
- Ты вернулся, милый! Как же я соскучилась! Идем поскорее в дом, – нежно произнесла жена, распахивая дверь, и Антас, виновато покосившись на Иоганна и разведя руками, двинулся за ней, как загипнотизированный.
Да и кто бы мог отказать такому ангелу???

- Иди уже, — сказала я. – До поворота я и сама доберусь. Буду ждать у часовни.
- Я захватил воду и кое-какую еду, — виновато сказал мой гид. – Возьмите, перекусите там. А то вдруг я долго?
- Давай, — великодушно согласилась я. – Отчего ж не перекусить? С удовольствием.
Всегда надо давать людям возможность откупиться, если они чувствуют себя виноватыми. Это я давно поняла…
Мирчо вручил мне сумку с провизией и потрусил назад, к деревне, а я поднялась в гору еще метров на 300, и за поворотом правда обнаружила часовню. Она выглядела очень симпатично, уютно как-то, и прекрасно вписывалась в пейзаж.
Я подошла к ней, обернулась – и ахнула. Кто смотрел в погожий ясный день с горы на море – меня поймет. Это бесполезно описывать словами, это надо видеть и чувствовать. На какое-то время я просто замерла, как жена Лота, и позволила всему этому великолепию хлынуть в меня потоком. Я всегда стараюсь запомнить на телесном уровне то, что приводит меня в такое восхищение. Потом, долгими зимними вечерами, можно воскрешать эти воспоминания и снова чувствовать, «читать» всем телом свои «путевые заметки».
Через какое-то время я пришла в себя и двинулась к часовне. Она была белая, небольшая, и двери ее были закрыты на замок. Странно… Не в обычае тут вот так двери часовен закрывать. Я безуспешно подергала замок и пошла вдоль стены. Сбоку часовня тоже выглядела неплохо: дикий виноград, зеленый глянец на белом шершавом камне – красота. Я еще немного погуляла вокруг и присела на травку. Наверное, самое время было перекусить.
В сумке оказалась простая и полезная пища: листья салата, помидоры, лепешки, копченое мясо, сыр, а еще полотняные салфетки и пара бутылок с водой. Мясо я не ем, я вообще привыкла довольствоваться малым, так что меню вполне меня устраивало. Завтрак богов!
Я расстелила салфетку, художественно разложила сыр и помидоры на листьях салата, отломила кусок лепешки, и тут услышала шум: кто-то спускался с горы прямо по лесу. Ждать долго не пришлось: из густых зарослей к моему «кафе под открытым небом» вышла женщина. Она увидела меня и улыбнулась, как старой знакомой. Улыбка у нее была хорошая, солнечная.
- Здравствуйте, — на всякий случай сказала я.
- Приветствую тебя, сестра, — кивнула она, внимательно глядя мне в глаза.
Я слегка удивилась: здесь, конечно, многие по-нашему болтают, но чтобы монашка из горного монастыря? Впрочем, чего только жизни не случается… То, что она была монашка, у меня сомнений как-то не вызывало – во-первых, это вот «сестра», во-вторых, синее покрывало (по-моему, этот оттенок называется «индиго»), окутывающее ее с головы до ног, а в-третьих – ну и кому еще здесь быть?
- Не разделите со мной трапезу? – спохватилась я.
- С благодарностью, — легко согласилась она и присела напротив. — Меня зовут Тея.
- Очень приятно, Тея. Я – Ева. Угощайтесь.
Люблю, когда люди говорят то, что чувствуют. Не из приличия, а то, что на самом деле. Она была такая – это сразу ощущалось. Хочется есть – так какой смысл жеманничать: «Ну что вы, что вы, ах, оставьте!»???
- Ждешь? – спросила она, отламывая кусок лепешки.
- Жду, — подтвердила я, так как это была чистая правда.
- А его все нет и нег… — продолжила она.
- Так он только что ушел, наверное, надо подождать? – предположила я. – Он в деревню пошел, у нас что-то с машиной случилось.
- Я не про него, — покачала головой монахиня. – Этот вернется. Через нужное время. Я тебя про твоего мужчину спрашивала.
- Про моего мужчину? – опешила я. – Это про какого из них?
- Про того, которого ты хочешь, но никак не можешь встретить, — объяснила она.
Я была в замешательстве, но недолго. Конечно, она читала мои мысли, и это было странно. Я ж никому о цели своего путешествия не докладывала. А с другой стороны – если Мир (не Мирчо, а большой Мир!) стремится мне помочь, послав мне собеседницу, то с какой стати я буду отказываться???
- Вы правильно догадались, — ответила я. – Еще не встретила. Но надеюсь!
- Ведь ты не одинока? – предположила она, коротко глянув на меня.
- Нет, конечно. У меня дети! И друзья. И коллеги. И вообще – много знакомых, с которыми мне здорово и интересно.
- Я о мужчинах. За тобой ухаживают, тебя любят, твоего внимания добиваются. Так?
- Так.
- И в чем же дело?
- Дело в том… — начала я и запнулась.
Мне и себе-то было сложно объяснить, в чем дело. Собственно, я и не знала, почему я принимаю любовь, но отвергаю секс. Вернее, стала отвергать – с некоторых пор. Совсем. Кстати, многие мои подруги считали, что я просто дура – кочевряжусь и цену себе набиваю. Но это было не так. А как вот???
- Я попробую догадаться, — помогла мне Тея. – Ты не будешь возражать?
- Нет, — улыбнулась я. – Интересно даже.
Взгляд со стороны – разве я не этого хотела? Ну вот, будет сейчас такой взгляд. От незнакомой женщины, в незнакомой стране, в незнакомом месте. Такой взгляд должен получиться исключительно непредвзятым!
- В твоей жизни было много любви и много любимых, — медленно начала она. – Это неудивительно: в тебе ощущается Свет Любви, и ты притягиваешь людей этим светом.
Ну да, так оно все и было, это я и сама могла о себе сказать.
- Ты никогда не обижалась, не зацикливалась на мелочах, не предъявляла претензий миру. Тебе было интересно: а что там, дальше? Верно?
- Верно, — засмеялась я. – Люблю, когда интересно! А чего интересного – старые отношения перетряхивать? Я уж лучше в новые погружусь! Или побуду в благословенном одиночестве!
- Молодец, — одобрила Тея. – Так и надо. Поэтому жизнь свою ты живешь радостно и азартно. И вам с ней друг с другом не скучно!
- Да уж не скучно! – снова улыбнулась я.
- И многие говорят о тебе: «Ну что ей еще от жизни надо???», а иные и завидуют. Это понятно. Талантлива, успешна, привлекательна… Я думаю, и легких романов в твоей жизни было предостаточно, и серьезных отношений.
- Да, все было, — легко признала я. – Радость встреч, боль потерь… И ни о чем не жалею! Пусть завидуют, если хотят. Что было – то мое.
- Но в последнее время ты стала избегать физической близости, не правда ли? – вдруг спросила Тея.

- Богине не годится в спутники обычный мужчина, — объяснила Тея. – Богине нужен Бог.
- Бог, — повторила я, пробуя это слово на вкус. – Это как – Бог? В монастырь, что ли?
- Зачем – в монастырь? Вовсе необязательно, — развеселилась Тея. – Видишь ли… Когда женщина достигает состояния Богини, она наполняется совсем другой энергией. Бушующей энергией космических масштабов. У тебя внутри – целая Вселенная! Ты знаешь об этом?
- Кажется, да, — медленно сказала я. – У меня теперь почти всегда… Если я закрываю глаза, сразу возникает звездное небо. Как в космосе. И я понимаю, что оно – это я. И сны мне снятся тоже такие…вселенских масштабов. Раньше этого не было.
- И часто, глядя на людей, ты испытываешь материнские чувства, — предположила она.
- Испытываю, — согласилась я. – Только при чем тут «Богиня»? Просто мне лет уже…немало. Пора.
- Да ничего подобного! Годы тут ни при чем, — живо отозвалась она. – Богиней можно стать в любом возрасте. Если сумеешь подняться над суетой, мелочами, обыденностью. Если осознаешь себя как Источник Любви. Если освободишь свои крылья! Но не всем удается. В каждой женщине спит Богиня, просто не каждая умеет ее освободить. Ты вот – смогла.
- Очень хорошо, — в некотором замешательстве сказала я. – Ладно, пусть я Богиня. Я и сама что-то такое подозревала. По крайней мере, я себя так ощущаю. Но при чем тут секс? Вернее, почему я его отвергаю? Тут я совсем как-то запуталась…
- Секс… — протянула она, словно раздумывая.
- Ой, вы извините, если я вас напрягаю, — вдруг опомнилась я. – Может, вам про это и говорить-то не положено?
- Мне? – она даже немного развеселилась. – Да отчего же? Вовсе нет! Скажи, а для тебя секс – это вообще что?
- Для меня? Ну, это предельная близость… взаимопроникновение… слияние… Когда два человека как одно целое. Но не только телом, а и душами, понимаете? В первую очередь – душами!
- Понимаю, — кивнула Тея. – Танец Душ… Ты – Богиня, сестра. Ты постигла истину. Телом могут соединяться и животные, и это естественно и прекрасно. Когда соединяются мужчина и женщина, и от их любви рождаются дети.
- А кто рождается от Богов? – с замиранием сердца спросила я.
- Разумеется, Вселенные, — уверенно ответила Тея. – Кто еще может родиться от Большого Взрыва?
Я замолчала. Честно говоря, моя голова и так была на грани Большого Взрыва. Все, что говорила Тея, было совершенно фантастическим – и а то же время невероятно реальным. Как будто я и сама все это давно знала, но не могла выразить словами.
Тея извлекла из складок своего одеяния спелое яблоко.
- Хочешь? – спросила меня она.
- Хочу, — протянула руку я. Но взяв яблоко, почему-то не спешила откусить от него, а перекатывала с ладони на ладонь, любовалась его румяными бочками.
- Ты прекрасна, сестра, — откровенно любуясь, сказала Тея. – Как та самая, первая Ева, которая сорвала его в райском саду…
- Но ты не похожа на Змия-Искусителя, — засмеялась я.
- Очень даже похожа, — возразила она. – Я скажу тебе очень соблазнительную вещь. Запомни: грех – это человеческое понятие. Боги – безгрешны. Они выше этого.
- Потому что на Олимпе?
- Потому что в полете. Потому что в Божественной Любви греха нет… Там вообще ничего нет. Только ты, безграничная любовь – и небо.
- А Адам там есть? Как же без него? Ведь вдвоем летать веселее? – усомнилась я.
- Разумеется! Только, знаешь ли, мужчин делают Богами женщины. Богини. Подтягивают до своего уровня. До небес! Ты тоже умеешь. Только пока не пробовала. Научись видеть в мужчине Бога – и он станет им. Не поклоняться ему, не приносить жертвы, а просто – быть рядом, в свободном полете!
- Тея… А каждый может стать Богом? – вдруг возник у меня вопрос.
- Каждый, кто хочет и не боится.
Кто хочет и не боится… Получается, мне осталось только найти такого, кто хочет и не боится – и сделать его Богом. Трудная задачка, однако… Для человека – точно. Если только для Богинь…
- Тея! Вот ты сказала – Танец Душ. А как это?
- Очень просто, — сказала она, поднимаясь. – Ты закрываешь глаза – и слушаешь Музыку Души. Свою и чужую. И сливаешь эти музыки воедино. Это не только секса касается. Вообще – любых отношений. Потанцуем?
- Потанцуем! – вскочила я.
Как только я закрыла глаза, снова возникло звездное небо, и ощущение космического пространства, и невероятного расширения – как будто я могла обнять все это разом и наполнить собой. Своей Любовью. А потом я и впрямь услышала музыку. Наверное, это была Музыка Сфер. И я, не открывая глаз, отпустила тело, позволила ему кружиться и выгибаться, двигаться, как оно хочет. И уже не я руководила телом, а оно – мной. Оно явно помнило этот самый Танец Душ. Во всяком случае, мозги тут были явно не нужны!
В какой-то момент танец взорвался золотым звездопадом. Бог весть, сколько времени это продолжалось. Наверное, это был экстаз. Не знаю. Во всяком случае, пришла в себя я только тогда, когда услышала голос Мирчо. Да и то, наверное, не сразу. Потому что, открыв глаза, я еще какое-то время приходила в себя – возвращалась из своего внутреннего космоса в текущую реальность.
- Это было восхитительно, — ошеломленно произнес мой Мир, не сводя с меня глаз. – Просто… божественно.
- Мы завтракали, а потом нам захотелось потанцевать, — зачем-то объяснила я.
- Мы?.. – Мирчо был явно в непонятках.
Только тут я сообразила, что Теи нигде не видно.
- Ко мне спустилась с горы монахиня. Наверное, из монастыря. Такая, в синем покрывале. И мы разделили трапезу. Ее звали Тея.
Мирчо смотрел на меня во все глаза.
- Там никто не живет, — медленно произнес он. – Это заброшенный монастырь, просто живописные руины.

- Тогда…кто это был? – уставилась на него я. – Может, из деревни?
- Нет… Это не из деревни, — покачал головой Мир. – Я слышал о таком, но никогда не думал, что… Хотя…
- Мир, ты чего? – озадачилась я. – Что случилось-то?
- Есть такая легенда. Иногда с горы спускаются древние Боги. Но их дано увидеть не каждому.
Мирчо умолк.
- Мир! Ну не замирай! – в нетерпении подогнала его я. – А кому дано?
- Тем, кто сам стал Богом, - ответил Мирчо. – Они приходят приветствовать собрата и потанцевать с ним.
«Собрата? Или со-сестру?», — мелькнуло у меня в голове. Странно, но мне ни разу в голову не пришла мысль, что Тея была галлюцинацией, или что я сошла с ума.
- Мирчо, ну почему из тебя клещами все надо вытягивать? – посетовала я. – Ладно, предположим, приветствуют. А дальше-то что?
- Мне, смертному, не дано знать намерения Богов, — смиренно произнес Мирчо. – Наверное, вы лучше знаете, что дальше.
Так. Хорошо. Видно, Мирчо еще не готов был летать со мной на одном уровне. Ну и ладно!
- Я полагаю, дальше надо решить вопрос с починкой машины, — подсказала я. – Ты привел механика?
- Я привел. Только он оказался не нужен – машина сразу завелась, с пол-оборота, — доложил мой Мир. – Сам не понимаю, что это было!
- Еще мне хотелось бы попасть в часовню, но там, на дверях – замок, — продолжила я.
- Где – замок? – непонимающе спросил Мирчо, переводя глаза то на меня, то на двери.
Я взглянула – мама моя, двери распахнуты настежь, никаких замков не наблюдается. Мне казалось, что Мирчо вот-вот рухнет в обморок, поэтому я решительно взяла ситуацию в свои руки. Я заставила его рассказать мне историю часовни, монастыря и вообще этих мест. Потом мы сели в машину и проехали выше, к монастырю. И правда, не соврал мне Мир, это были действительно живописные, но необитаемые руины.
Потом мы поехали обратно, и я все время задавала Мирчо вопросы, чтобы он не впадал в состояние благоговейного восхищения. Мирчо взял себя в руки и выполнял обязанности гида с особенным рвением.
- Мирчо, а где ты учился языкам? – спросила я его.
- Греческий – мой родной, английскому меня учили родители, русскому научился во время учебы в Москве, остальные – как-то сам выучил. Мне хорошо даются языки.
- У тебя очень хорошее произношение. Просто божественное, — искренне похвалила я.
Мир засиял и расцвел улыбкой, и бросил на меня такой благодарный взгляд, что я внутренне ахнула: так вот, похоже, как Богини поднимают мужчин в заоблачные выси!!!
- Я люблю русский язык, — застенчиво сказал он. – Часто хожу на русские сайты, общаюсь с людьми, для практики и расширения словарного запаса. Так вот, я недавно прочитал очень необычную русскую молитву, только кто ее придумал, не знаю.
- Ну-ка, ну-ка, — заинтересовалась я.
- «Я хочу любить тебя, но не держать тебя. Я хочу ценить тебя без условий и рассуждений. Я хочу присоединиться к тебе, но не вторгаться в тебя. Я хочу помогать тебе, но не упрекать в неумении. Если мы оба будем этого хотеть, мы можем встретиться».
Здорово, правда?
- Здорово, — согласилась я.
Это правда было здорово. Это было Послание. Мир, как всегда, был добр ко мне, и через Мирчо ответил на мой главный вопрос: будет ли рядом со мной в свободном полете лететь тот, которого я ждала. Мужчина, которого я увижу и почувствую, как Бога. И теперь я знала, как притянуть его к себе, в небо, на высоту птичьего полета.
«Ты есть Бог», — тихонько шепнула я. Слова выговорились легко, как будто я была к ним готова давно-давно.
«Надо будет приобрести себе какой-нибудь сарафанчик цвета индиго», — пришло мне в голову.
- Мир! Вези-ка меня туда, где продают одежду для Богинь! – весело распорядилась я.
- Знаю такое место, — с энтузиазмом отозвался мой добрый Мир.
А я покрепче сжала в руке краснобокий плод – яблоко, которое подарила мне древняя богиня Тея во время нашего завтрака. Завтрака Богов…

- Слушай, Метеорчик, а ты не хотел бы стать моим Спутником? Постоянным…
- Я? – удивился Метеорит. – Знаешь, конечно, ты мне нравишься, и я мог бы сразу воспользоваться твоей доверчивостью и жаждой Спутника. Но именно потому, что хорошо к тебе отношусь, скажу «нет».
- Почему? – огорчилась Планета.
- Я ж Шальной! – объяснил Метеорит. – Туда лечу, сюда лечу… Не могу я долго на одной орбите быть. В конце концов, мне станет скучно, рухну я на тебя и что-нибудь испорчу. Будет на тебе какая-нибудь гигантская впадина, а то, еще хуже, вообще снесу — с орбиты сойдешь, придется потом привыкать, восстанавливаться…
- Спасибо за честность, — подумав, ответила Планета. – И что, все Метеориты такие… непостоянные?
- Все! – не задумываясь , сказал ей Шальной Метеорит. – Мы так устроены. Только не все вот такие честные. От нас многие Планеты страдают. Так что имей в виду: Метеориты на роль Спутников не годятся. Так, если только на короткое время…
И Шальной Метеорит полетел дальше, в глубины Космоса, а Планета осталась ждать других Спутников. Ожидание оказалось недолгим: вскоре у нее на примете оказался солидный Астероид.
- Простите, я вижу, вы в свободном полете? – обратилась к нему Планета.
- Да, так и есть — подтвердил Астероид. – Ищу, где найдется местечко для одинокого путника…

Разумеется, у Планеты такое местечко нашлось, и Астероид прочно утвердился на орбите. Планета так воодушевилась, что и у нее теперь имеется Спутник, что на ней сменилась эпоха и произошел эволюционный скачок.
Впрочем, радость ее оказалась недолгой, каких-нибудь пара миллионов лет. Дело в том, что Астероид был совершенно каменный, весь в острых выступах и очень, очень холодный. И он никак ее не освещал и не согревал. То есть Планете от такого Спутника было ни горячо, ни холодно.
- Астероид, ну почему ты всегда сам в себе? – упрекнула его Планета. – Ни поговорить, ни посмеяться… Летишь, молчишь, словно спишь все время.
- Я и сплю, — объяснил Астероид. – Просыпаться – оно себе дороже получается. Если хочешь знать, я таким не сразу стал, я другой был, веселый и живой, и по размеру во много раз больше. Настоящий Спутник! Но потом… не сложились у меня отношения с одной Планетой. Она меня все воспитывала, пилила, пыталась преобразовать и сделать разумным — на свой лад, разумеется! Я ее любил, поэтому терпел, молчал и держал все в себе. Но я уже просто не мог выносить такой жизни!!! И однажды случилась страшная катастрофа. Я взорвался! Порвало меня на тысячи мелких осколков, и теперь я несусь прочь от нее, одинокий странник в космической черноте, и все чувства во мне умерли. Вот так!
- Может, пора уже оттаять?– робко спросила Планета. – Я же тебя не пилю и не переделываю?
- Именно это ты сейчас и пытаешься делать, — холодно заметил Астероид. – Я такой, какой есть. Поздно мне меняться. Признаю, нет во мне целостности! И заметь: я к тебе в Спутники не набивался. Сама позвала.
- Ну ты и тип! – ужасно рассердилась Планета, и на ней разом проснулась и стали плеваться раскаленной лавой десятка полтора вулканов. – Надо было сразу говорить, что никакой ты и не Спутник! А то еще и виновата осталась!
Но делать было нечего. Планета плюнула на Астероид – просто сдвинула его орбиту подальше, чтобы на глаза не попадался, и пригорюнилась. Ей было одиноко как никогда, на душе – холод и мрак, и настроение было стабильно кислое. На ней даже случился застойный период – наступило сильное похолодание, стали закисляться и заболачиваться почвы, вымерло десятка полтора видов крупных млекопитающих, а на полюсах образовались вечные льды.
- Планета! Слышишь, посмотри сюда, — услышала она вкрадчивый шепот из глубин Пространства. – Я тут… Я жду тебя… Ты прекрасна и удивительна… Я всегда хотел такую, как ты…
Планета очнулась от своего горестного забыться, посмотрела туда, откуда доносился этот бархатный голос – и никого не увидела.
- Ищи самое темное место, — посоветовали ей. – Приглядись, я тут!
Она всмотрелась – и вдруг увидела нечто огромное, восхитительно-темное, невероятно притягательное… От него исходил Зов, и Планете захотелось немедленно на него отозваться.
- Кто вы? – замирая, спросила Планета.
- Разрешите представиться, я – из соседней Галактики, мое имя – мистер Черная Дыра, — представился незнакомец. – А вы… За вами я давно наблюдаю. И прямо скажу – никого прекраснее за всю свою долгую жизнь я еще не встречал!
- Правда? – расцвела Планета. – А вы… очень старый?
- Старше, чем ты можешь себе представить, крошка, — усмехнулся мистер Черная Дыра. – Но душою я молод, и хотел бы быть твоим Спутником во веки веков, аминь…
- О господи, кажется, я нашла себе Спутника, — не веря себе, прошептала Планета. – Ну так летите же скорее сюда, давайте познакомимся поближе!
- Не могу, я же иностранец, — возразил мистер ЧД. – Это тебе придется сойти с орбиты и подлететь ко мне. Давай, малышка, не бойся! Нам будет хорошо вместе, обещаю.
Его голос был так сладок, а речи так заманчивы, что Планета, не долго думая, стала потихоньку сползать со своей орбиты и двигаться туда, на чарующий звук.
- Скорее, скорее, я весь в нетерпении! Стань моей! Я хочу слиться с тобой, вобрать тебя всю, обнять со всех сторон, познать тебя до последней молекулы!
- Да, да, я сейчас! – заторопилась Планета. – Я лечу к тебе, милый!
И вполне возможно, что на этом и закончилась бы ее жизнь молодая, погибла бы Планета во цвете лет, но тут подал голос забытый ею Астероид.
- Стой, дурочка! Куда ты??? Это же верная смерть!
- А тебе чего надо? – нетерпеливо подпрыгнула Планета, и по ней прошлись мощная цунами, обогнув экватор аж два раза. – Ты там спиши – ну и спи себе!
- Ты не знаешь, куда собираешься встряпаться, — еще пуще встревожился Астероид. – Это же Черная Дыра!
- Ну да, я знаю, он представился, — отмахнулась Планета. – И ничего, что он иностранец! Теперь он будет моим Спутником, а ты – отдыхай!
- Да погоди ты! – возопил Астероид. – Ты хоть знаешь, каковы обычаи у этих самых иностранцев??? По каким законам они живут? Может, тебе это вовсе не подойдет!
- Потерплю, изучу и привыкну, — с достоинством отозвалась Планета. – Зато у меня будет Спутник!
- Глупая!!! Спутник – это тот, кто рядом с тобой, на стабильной орбите! – рассердился Астероид. С него вдруг слетела вся холодность, и он стал накаляться. – А Черные Дыры занимаются поглощением! Он заполучит тебя, сожрет, а потом распылит на атомы! Знаешь, сколько космического вещества уже пропало в Черных Дырах бесследно? В том числе и глупых, неопытных, доверчивых планеток – таких, как ты! Это ловушка!
- Обманываешь, — не поверила Планета. – Мстишь.
- Ах, так? Не веришь? Тогда смотри! Только, пожалуйста, ничего не говори и не двигайся, так наблюдай, с места!

Она придумывала конфигурации водоемов старательно совмещала их с линиями берегов, выводила новые и новые сорта плодов, рассаживала повсюду цветы, изобретала экзотических птиц, с любовью раскидывала по поверхности цепочки гор и ожерелья озер. Немного отдохнув и полюбовавшись содеянным, она сочиняла мифы и легенды, которые тут же запускала в атмосферу, устраивала муравейники и термитники, продумывала взаимосвязи между разными видами организмов. Это было увлекательное занятие, которое требовало внимания, терпения и усидчивости, и Планета старалась не отвлекаться. Поэтому она не сразу заметила Пришельца — космическое тело, которое оказалось в непосредственной близости от нее.
- Ух ты! – восхитилось тело. – Как у тебя тут здорово! Прямо райская планетка!
- Ну, тут еще далеко не все обустроено, — деловито отозвалась Планета, формируя цепочку гряды островов в океане. – Работы еще много. Хотя и сейчас мне уже нравится, что получилось.
- Много работы? Помощь нужна? – воодушевился Пришелец. – Я в математике и геометрии хорошо понимаю, в физике твердых тел, и еще много чего могу!
- Ну, если у тебя есть время и желание… Не мог бы ты помочь мне разобраться с цикличностью приливов и отливов? А то у меня это пока слабое звено. А я тем временем сотворю побольше песка и насыплю вон там пустыньку, давно собиралась, да все руки не доходят.
- Отлично! Приливы-отливы за мной. Начал думать.
Вместе дело пошло веселее. Пришелец оказался толковым, работящим и с хорошим чувством юмора. Они все чаще вместе планировали какие-то нововведения, советовались и даже порою спорили, но так получалось еще веселее.
- Эй, Планета! Как дела? – крикнула как-то сверху Звезда.
- Работаю над собой, — отозвалась Планета. – Вздохнуть некогда.
- Я вижу, ты стала куда более стабильной и выдержанной, — похвалила Звезда.
- Да? А я и не заметила. Ну, раз ты говоришь, то наверное…
- Ты не возражаешь, если я слегка подвину орбиту твоего Спутника? А то тут спонтанные возмущения возникают, — попросила Звезда.
- Спутника? Какого Спутника? – удивилась Планета.
- Ну вот этого, который сейчас заканчивает перешеек между материками.
- А, Пришельца? Но он вовсе не Спутник! – ответила Планета. – Мы просто вместе занимаемся обустройством мира.
- Занимайтесь на здоровье. Только знаешь, если космическое тело длительное время находится на устойчивой орбите вокруг другого тела, то это и есть Спутник, между прочим.
- Дааа???? – поразилась Планета. – Надо же! А я и не заметила!
- Разумеется. Тебе же не до этого было – ты свою жизнь устраивала.
- Ну да. Я и не думала даже про Спутников, и не вспоминала. Откуда же он взялся?
- Так давай его и спросим. Спутник, а ты откуда взялся? – спросила Звезда.
- Летел мимо. Смотрю – Планета неземной красоты, причем в стадии развития. Вся такая увлеченная, вдохновенная! Жизнь так и кипит, кругом сплошная эволюция. И главное – простора много, есть, где силы приложить. Мне сразу интересно стало, думаю, вдруг и я полезен буду? Ну, вот, с тех пор и участвую в преобразованиях планетарного масштаба. Мне нравится!
- Поздравляю, дитя мое! Вот видишь, созрела – и все само собой устроилось. Теперь у тебя имеется постоянный Спутник, и я за тебя спокойна, — сказала Звезда. – Какие планы?
- Скажем? – обратилась Планета к Спутнику.
- Ну, Звезде-то отчего не сказать?
- Тогда ты и говори!
- Мы тут о зарождении разумной жизни подумали, — сообщил Спутник. – Пора, самое время. И у нас уже по этому поводу куча идей.
- Молодцы! – одобрила Звезда. – Удачи вам, у вас получится. И еще. Красавица моя, ты не могла бы проконсультировать тут одну молодую? А то я ей говорю, а она мне не верит…
- Да пожалуйста, — удивилась Планета.
- Спрашивай, — посторонилась Звезда, и Планета увидела другую планетку, совсем молодую – видать, только-только сформировалась, не остыла еще от тепла Звезды.
- Скажите, пожалуйста, как привлечь в свою жизнь Спутника? – робко спросила она, с восхищением глядя на красавицу Планету.
Планета задумалась. Ей хотелось предостеречь малышку от ошибок, которые стоили ей нескольких миллионов лет жизни – от непостоянных Шальных Метеоритов, от засасывающих Черных Дыр, от всяких катаклизмов, которые так уродуют твой мир… Но ничего этого она говорить не стала. Она вдруг поняла, что от всего на свете не убережешь, и нельзя запретить кому-то совершить собственные ошибки, но есть нечто, что должна знать любая уважающая себя Планета. Поэтому она и сказала вот что:
- Люби не то, чего пока нет, а то, что уже есть. Занимайся собой, девочка. Совершенствуй себя, ухаживай за собой, будь изменчивой и жизнерадостной, благоустраивай свой мир. Стань интересной сама для себя – и тогда Спутник тобой заинтересуется без твоего вмешательства!
- Так и есть, — подтвердил Спутник. – Именно этим она меня и притянула.
- Спасибо, — проговорила юная планетка, скромно отступая в тень Звезды.. – Я запомню!
- И хватил болтать, давай делом заниматься! – ворчливо сказал Спутник. – Кажется, мы говорили о зарождении разумной жизни?
- Угу, — улыбнулась цветущая Планета. – Говорили.
- Тогда от слов – к делу! – решительно объявил Спутник. – На нашей чудесной Планете начинается новая эра!
… Они так и кружатся до сих пор в бескрайней Вселенной – Планета Любви и ее верный Спутник. А на Планете живут, рождаются и умирают, встречаются и расстаются, влюбляются и творят чудеса их дети – целое человечество, рожденное на Планете Любви.

- Ладно, ладно, поняла, — кивнула Баба Яга и потрусила к печке.
Вскоре Избушка обрела прежнюю подвижность и крутилась налево-направо, как заведенная, а Баба Яга уже поливала из кувшина Иванушке на руки.
- Ну, теперь и блинков можно, — степенно сказал он, вытирая руки поданным рушником.
За столом сидел прочно, ел вдумчиво и основательно, не жадничал, но и не стеснялся. Баба Яга только успевала то сметанки, то медку подливать. Наконец Иван насытился, откинулся.
- Спасибо, знатные блинки! Даже у матушки родной таких не едал!
- И тебе спасибо, Иванушка, на добром слове. Избушку вот починил – это да, за это уважаю. Ну, теперь проси…
- Погоди, бабуля, — прервал ее Иван. – Давай сначала баньку, а?
- Да я уж затопила, — призналась Баба Яга. – Иди, коли наелся. Раз уж ты от сюжета ни на шаг…
- Да бог с ним, с сюжетом! Уж больно я баньку люблю. Чего ж от удовольствия отказываться? Веники-то березовые есть?
- И березовые есть, и можжевеловые! – похвасталась Баба Яга. – А я уж тебя в лучшем виде по спинке похлещу.
После баньки Иван сидел красный, распаренный, в чистой рубахе. А Баба Яга опять поскучнела.
- Стелить, что ли? – сурово спросила она.
- Да я спать не хочу пока, — ответил Иван, внимательно глядя на Ягу. – А чего сызнова сердишься?
- А того, что каждый раз по одной схеме: корми вас тут, пои, в баньке парь, спать укладывай, а наутро – поминай как звали! А потом позорите честную женщину на всех сказочных перекрестках! Ненавижу я вас, кобелей проклятых!
- Так! – строго сказал Иван. – Давай-ка рассказывай. А то все намеками да намеками, а сути и не разберешь. Кто кобели, почему кобели, кого «поминать как звали» надо?
- Так если всех вспоминать, это целые мемуары получатся, — неохотно призналась Баба Яга.
- Мемуары так мемуары, — согласился Иванушка. – Я не тороплюсь никуда. Сказывай давай!!!

- Есть, — удивилась Баба Яга. – Только он не волшебный…
- А мне волшебный и не надо, — ответил Иван. – Мне такой, чтобы дрова рубил. А то я баню очень уважаю, каждый день бы парился! А у тебя дрова на исходе. Нам вдвоем-то знаешь теперь сколько дров понадобится? Дык еще и зима впереди!
И на этом мемуары Бабы Яги заканчиваются, потому что дальше начинается уже совсем другая сказка!

- Знаю, — кивнула Нора. – Вы попали под раздачу.
- Под раздачу? – удивился Рыцарь. – А что это такое – «раздача»?
- Это такое страшное время, когда всем нужно прятаться, — объяснила Нора. – А кто не спрятался – сам виноват! Потому что спастись невозможно: сразу и гром, и гроза, и снег, и ветер, и землетрясение, и наводнение – все вместе. И бушует, пока не найдет Жертву. А как только найдет – потреплет ее и понемногу успокоится. В прошлом году Жертвой была старая Маруна, она теперь вообще из-за забора не выходит, только по двору гуляет. В позапрошлом году – Велес, сын лавочника, он с тех пор заикается… Наверное, очень испугался!
- Ничего себе явление природы! – подивился Рыцарь. – Даже в Северных Переделах такого не видал. Там тоже суровая природа, и пурги, и бураны, но как-то… помягче. Без раздач.
- Да, раздача – штука серьезная, — по-взрослому вздохнула Нора. – Но зато в остальное время у нас тут чудесно! Мы свой городок ни на что не променяем, просто привыкнуть надо.
- А вот ты говоришь – Жертву, — вспомнил Рыцарь. – А кто на этот раз Жертвой стал?
- Так вы же и стали! – удивленно заморгала девочка. – Вас приподняло, закрутило, помотало по воздуху, а потом об забор шмякнуло. Там вас и нашли.
- Слава Всевышнему, не насмерть, — пробормотал Рыцарь.
- Она насмерть не убивает, — замотала головой Нора. – Она так – побушует, повизжит и успокоится. Еще пока никто не умер, хотя некоторые болеют потом долго, конечно.
- Да что же это за раздача такая? – еще больше задумался Рыцарь. – Когда есть жертвы – это непорядок. Мне такое не нравится. Я за то, чтобы без жертвоприношений.
- Я тоже, — согласилась Нора. – Мне нравится, когда солнышко и цветы, а после раздачи кусты листики теряют и цветочки вянут. Потом Фее приходится все поправлять, заново выращивать.
- Фее? А кто такая Фея? – живо заинтересовался Рыцарь, который знавал лично немало Фей, и даже время от времени пил с ними чай.
- Фея – это наша дорогая Правительница, — заулыбалась Нора. – Она такая славная! Веселая, красивая, умная, а главное – очень добрая. Она за всю жизнь ни разу не повысила голоса, ни на кого не обиделась, не сделала ни одной ошибки!
- Что-то с трудом верится, — с сомнением сказал Рыцарь. – Как это можно жить – и не совершать ошибок? Разве такое бывает?
- Бывает! Наша Фея именно такая!!! – с жаром заверила его Нора. – Она безупречна! Всегда улыбается, у нее ангельский голосок, она вышивает крестиком, танцует при луне и сочиняет для детей чудесные сказки!
- Ну просто картина акварелью, а не фея, — покачал головой Рыцарь. Что-то ему в этом портрете не нравилось, как-то все слишком хрустально выходило, аж не верилось. А у Рыцаря был отличный нюх на такие вещи, ведь он имел богатый опыт борьбы со Злом.
- А скажи-ка мне, малышка, если она, Фея ваша, такая уж волшебная, почему она не справится с этой вашей… раздачей?
- Тсссс! Не надо об этом вслух! – девочка округлила глаза и прижала пальчик к губам. – Это опасно, она может услышать!
- Кто? Фея?
- Да нет же! Ведьма! Ой… — Нора очень испугалась вылетевшему слову и готова была заплакать.
- Не бойся, малышка, я же все-таки Странствующий Рыцарь! – успокоил ее Рыцарь. – Я не дам тебя в обиду и сумею защитить. Но обещаю: мы больше не будем произносить ее имя вслух. Ты только скажи: раздача – это ее рук дело?
- Ну да, — подтвердила Нора. – Она очень злая и жестокая. Ей нравится все разрушать и портить. Еще она любит запугивать. И она никого не боится, просто никого! На нее нет управы. Можно только спрятаться и переждать. А если не успел убежать – это и называется «попасть под раздачу».
- Интереееесно, — протянул Рыцарь, пытаясь сложить в голове более-менее ясную картину здешнего мира. – А ее саму кто-нибудь видел?
- Да все видели. И в то же время никто толком ни разу не разглядел, — пожала плечами Нора. – Она, когда налетает, всегда в шуме, гаме, свисте, визге… И всегда такой ветер от нее, что просто сносит! Ее толком ни разглядеть, ни услышать никто не успевает.
- Ага. Это я заметил, — и Рыцарь потер шишку на лбу. – А Фея? Фею кто-нибудь видел?
- Конечно! – обрадовалась девочка, явно счастливая, что тема сменилась. – Она живет в Хрустальном Дворце и часто приглашает жителей в гости, или праздники на лужайке устраивает. Она хорошая! Она всегда сидит на таком золотом троне, в окружении белых голубей, и она очень, очень волшебная!!!
- На троне, говоришь… Ну что ж, — решил Рыцарь. – По-моему, я уже достаточно поболел. Пора мне познакомиться с вашей Феей. Ты меня проводишь в Хрустальный Дворец?
- Конечно! – вскочила девочка. – Надо только посмотреть, когда у Феи приемные часы будут.
- Приемные часы? У Феи??? – воззрился на нее Рыцарь. Нет, определенно, то-то ему казалось странным, как будто не сходилось что-то. – Ну ладно, смотри, когда там высочайшая аудиенция дозволена…
- Ау.. ди… что? – переспросила Нора.
- Когда во Дворец пойдем! – пояснил Рыцарь и стал выбираться из-под одеяла. – Бегом, за расписанием! И жди меня на крылечке!
…Фея оказалась именно такой, как описывала Нора. Она была юная, свежая и очень красивая. У нее была белозубая улыбка, приветливые глаза и серебряный голосок. Она и впрямь сидела на изящном троне, а вокруг порхали белоснежные голубки.
И тем не менее у Рыцаря чувство тревоги почему-то не улеглось, а напротив – стало просто сигналить, как боевая труба. Где-то поблизости крылась опасность, а Рыцарь привык доверять своему чутью: оно не раз спасало его в самых безвыходных ситуациях.
- Мы так рады, что вы посетили наши места! – говорила Фея. – Надеюсь, ваше пребывание будет приятным и безмятежным!
- Ничего себе «безмятежным»! — возмутился Рыцарь. – Не успел приехать, а уже попал под раздачу!
- Что вы говорите! Это нельзя! – в ужасе дернула его за рукав Нора.
Но Рыцарь был старым рубакой и мог позволить себе делать не то, что положено, а то, что считал нужным. Это обычно приносило хорошие результаты, и сейчас принесло. Он заметил, что в течение одного мгновения Фея пережила целую гамму чувств: сначала еле заметно вздрогнула и сжалась, затем замерла, а потом на какую-то долю секунды глаза ее гневно блеснули, а зубки хищно оскалились. Но тут же она справилась с нахлынувшими чувствами и стала такой, как сначала – только немного расстроенной и озабоченной.
- Вы знаете, мы избегаем говорить об этом, — сказала она. – Вы чужеземец, и вам следует узнать кое-какие правила. У нас не принято обсуждать… эээ… некоторые природные явления.