Однажды Люсе по руке гадали, и сказали, что линия жизни у нее прямо завидная, длинная и ровная, а в конце у нее ну очень светлое будущее! А еще сказали, что у нее имеются четкие жизненные ориентиры. Главное – этим самым ориентирам следовать, и все – пройдешь по линии жизни легко и весело, как по приморскому бульвару, с радостью и удовольствием. Люсю гадание впечатлило, она в это дело крепко поверила и стала жить, как предсказано было. Ведь если во что-то веришь – оно сбывается! Нет, не то чтобы совсем без проблем – конечно, случались какие-то неприятные события, но Люся на них внимания особо не обращала – чего ж морочиться, когда у нее жизненные ориентиры ясные и понятные? Люся и не металась – шла по линии жизни, как по столбовой дороге, от вехи до вехи и еще дальше. Светлое будущее аж до горизонта просматривалось! Так вот шла себе, шла, и не сразу заметила, что линия жизни куда-то исчезла, а местность вокруг нее странно изменилась: кругом какие-то холмы и лощины, поля-перелески, а из-под ног множество тропинок убегает в разные стороны, путаются меж собой, пересекаются. Хотела было по жизненным ориентирам свериться – ан нет, пропали куда-то ориентиры. Смотрит в будущее – а его туманной дымкой заволокло, ничего не разглядеть… Тут уж Люся забеспокоилась, приостановилась, по сторонам оглядываться начала. Куда податься? По какой тропинке идти? Что там, впереди? Вот ведь как хорошо было – все ясно и понятно, а тут… Где она, линия жизни? Куда каждая из этих тропок ведет? Совсем Люся растерялась… — Эй, есть кто живой? – закричала она. – Люди, отзовитесь! Подскажите дорогу! — Иди сюда, — позвали ее из-за ближайшего холма. — Куда «сюда»? Я не вижу! — На голос иди! Извини, не могу сама подойти, а то нить потеряю. Пошла Люся на голос, обогнула холм, и что же видит? – идет по полю старуха, на плече у нее моток красной веревки, а конец вдаль тянется, и не видать, где начало. А на поле еще веревки разноцветные в беспорядке разбросаны – синие, красные, зеленые, желтые, всякие разные. Пересекаются в разных вариациях не хуже ее тропинок. — Здравствуйте, бабушка, — поприветствовала Люся. – Бог в помощь! — И тебе, моя хорошая, — отозвалась старуха, приостанавливаясь. — Вы не подскажете, где тут дорога? — А везде, — охотно отозвалась бабка. – Где идешь – там и дорога. — Ну как «где идешь»? – не поняла Люся. – Я вот раньше шла, так линию жизни ясно было видно, и жизненные ориентиры четкие имелись. А потом все как-то – ррраз! – и изменилось. Куда идти – непонятно, что впереди – неясно. Вот я и стала на помощь звать. Заплутать боюсь, запутаться. — Ах ты, лапушка моя! – рассмеялась старуха. – Заплутать она боится… Запутаться! А ты не бойся! Из путаницы знаешь какие узоры получаются? Вон, не хуже моих! — А что у вас за узоры? – поинтересовалась Люся. — А ты нешто не видишь? — Нет… Вижу веревки цветные, по полю разбросанные, и все. А узора – нет, не вижу. — Это потому что ты смотришь не с того ракурса, — объяснила старуха. – Вот если на холмик взберешься, совсем другая картина будет. — Аааа… Ну, понятно. А зачем вы их тут разбрасываете? — Так Узоры Судьбы сплетаю, — просто объяснила старуха. – Имя у меня, видишь ли, такое – старуха Судьба. Так меня люди называют. — Ох, очень приятно, уважаемая Судьба! А меня Люсей зовут, простите, что сразу не представилась. — Ничего, не мудрено, что забыла. Ты ж такая потерянная была! Сейчас вот вроде как нашлась немного… — А моя судьба тут имеется? — Конечно, девочка моя. Я ведь не чью-то конкретную судьбу плету – только общую канву. А по ней уж каждый сам себе судьбу высматривает. — Это как – «высматривает»? — Да как? Кто как может! Тут правил нет. Хочешь – с земли смотри, одна картина получится, та, что попроще. Хочешь – на холмик поднимись, тут уже другой узор. А если с высоты птичьего полета – вообще изумительные картины открываются. Так что соображай сама, с какой точки зрения судьбу себе выбирать. Люся недолго думала. — Так, где тут ближайший холм? С земли я уже посмотрела — ничего не поняла. Надо с возвышенности! — Помоги мне эту красную нить по полю размотать, тогда я тебе компанию составлю, — предложила старуха Судьба и вручила Люсе моток веревки. Пошли они по полю, Судьба впереди, поводырем, а Люся сзади. Да не прямо пошли, а замысловато, зигзагами. — А зачем мы все время такие крутые повороты делаем? – спросила Люся. — А это чтобы жить интереснее было! – захихикала старуха. – Если все прямо да прямо, какой тогда интерес? Так и заснуть на ходу можно, от монотонности-то и однообразия, и жизнь наскучит аж до оскомины. А вот когда судьба виражи делает – это мобилизует, думать заставляет и шевелиться, по сторонам смотреть да новые пути искать. — Это точно, — согласилась Люся. – Я вот шла-шла, сзади прошлое, впереди – будущее, под ногами – дорога столбовая, уже и задумываться перестала. А как туман заклубился да ориентиры потеряла – так сразу мозги включились! — Я и говорю, без зигзагов – никак невозможно, — кивнула Судьба. – Да и узор, он же причудливый, прихотливый должен быть, тогда прямо как персидский ковер получается. А если по прямой выкладывать – выйдет какой-нибудь половичок пестротканый, для прихожей, ни полета в нем, ни фантазии. — Так, может, и у меня линия жизни просто зигзаг сделала? – предположила Люся. — Может, да. А может, и нет, — не стала возражать Судьба. – Посмотришь с высоты – понятнее станет. Так, за разговором, размотали они веревку до самого конца. А конец как раз у подножья холма и случился. Стали они наверх подниматься, идут, друг другу руку подают, лезть помогают – то Люся Судьбе, то Судьба Люсе. Наконец, Судьба и говорит:
— Ну все, пришли. Вершина! Люся посмотрела вниз, на поле, а оно такое огромное! И все цветными линиями переложено вдоль, поперек, по диагонали и вообще незнамо как. Как на контурной карте, только еще замысловатее. Правда, вроде уже и узор какой-то просматривается. — Нравится? – спросила Судьба. — Ну, в общем да, ярко так, пестренько, — вежливо ответила Люся. — А что видишь-то, что? — Цветные линии вижу, много. Такой абстрактный узор, как у современных художников. — Вишь как, — хохотнула польщенная Судьба. – Да уж конечно, куда современнее, раз сама старуха Судьба узоры плела! Ну что, как там с линией жизни, узрела? — Не вижу ничего, — призналась Люся. – Вообще сплошная путаница и неразбериха. Хотя и красиво, и глаз радует. — Ага! Стало быть, тебе еще выше надо подняться, — понимающе кивнула Судьба. – Видать, ты свои горизонты уже давно переросла… — Это как, бабушка? — Вот сама подумай. Пока ребенок маленький, он в манежике живет, и весь его мирок там умещается. А когда поползет, у него границы мира расширяются, и хочется знать, а что там, за бортиком. Так? — Конечно. Нельзя же всю жизнь в манежике просидеть! – засмеялась Люся. — Вот он по комнате ползает, все углы исследует. А когда ребенок на ножки встанет и бегать начнет, у него ракурс зрения изменится? Как думаешь? — Ну разумеется! – почувствовала себя увереннее Люся. – Он будет исследовать уже не углы, а тумбочки и столы. А когда подрастет – и до верхних полок доберется! — Ага, точно. А еще есть двор, и район, и город, и страна… — И континент, и планета, и космос, — подхватила Люся. — Ну вот видишь, все правильно понимаешь! – обрадовалась Судьба. – Мир из манежика и мир из космоса – это ж совсем разные картины, хотя мир-то, по сути, один и тот же! — А где тут есть гора повыше? Может, мне на нее взобраться? — Можно и взобраться, — пожала плечами Судьба. – Только зачем тебе? Ты так… взлетай и смотри! — Бабушка, да вы что? – рассмеялась Люся. – Как это «взлети»? Я ж не птица, а человеку крыльев не предусмотрено! — Да ну??? Кто тебе такую глупость сказал? – ужасно удивилась старуха Судьба. – Нашла, кому верить. Для человека все предусмотрено! Не все только в узоре Судьбы свое отыскать могут. А ну, смотри внимательно! Ищи себе крылья! Люся старательно таращилась на узоры, раскинувшиеся внизу, но видела только цветные линии, которые складывались в разные геометрические фигуры. Треугольники, параллелограммы, синусоиды, зигзаги, и никаких кры… — Вижу!!! – вдруг завопила она. – Вон там, там узор складывается в планер!!! Вон крылья, вон кабина, вон хвост!!! — Стало быть, Судьба посылает тебе планер, — важно сказала старуха. – Раз ты так увидела… И тут же, как по волшебству, рядом приземлился самый что ни на есть настоящий планер, из кабины весело махал рукой пилот в очках и шлеме, а за ним было еще два свободных места. — Пойдем, с тобой слетаю, — решила Судьба. – Мне и самой интересно на свои узоры взглянуть с высоты птичьего полета. Планер взмыл, и поле вмиг отодвинулось, стало маленьким, как лоскутное одеяло. И вдруг увидела Люся, что там, внизу, словно мозаика цветная, а из нее целые картины складываются. Увидела она в узорах и людей, и деревья, и птиц невиданных, и большие города, и дальние страны. И вроде даже себя увидела, танцующую при луне, на берегу какого-то дивного водоема. Она и не помнила, когда в последний раз вот так танцевала. — Вижу! Вижу узоры Судьбы! – ликующе крикнула она. – Господи, счастье-то какое! — Это все твое! – прокричала ей в ухо старуха Судьба. – Твоя судьба, раз ты ее такой видишь! Тут Люся спохватилась – где ж ее линия жизни проходит? И вдруг поняла, что линия жизни у нее расширилась невероятно, и туда входит и все разноцветное поле, и еще другие поля, и прилегающие холмы, и паутинка тропинок, разбегающихся в разные стороны… Она посмотрела в будущее и увидела, что полоса тумана скоро закончится, а там, впереди… океан! Огромный, синий, искрящийся, бескрайний! — Это – цель, — разъяснила старуха. – Все капельки стремятся слиться с Океаном, чтобы почувствовать себя Единым Целым! — А как к нему прийти? – спросила Люся, и вдруг сама увидела: все, абсолютно все тропинки и дороги в конечном итоге выходили к Океану. — Правильно понимаешь, — подтвердила старуха, словно угадав ее мысли. – Выбирай самую симпатичную тропинку, чтобы шагать радостно было – и вперед, к цели! Радость жизни – вот твой единственный ориентир. Океан тебя ждет, даже не сомневайся. Он всех ждет. «Интересно, а корабль с алыми парусами там будет?», — подумала Люся. И не успела мысль до конца довести, а на синей глади океана уже появился, откуда ни возьмись, белоснежный корабль, и паруса были самые что ни на есть алые – как придумалось! — Откуда он нарисовался? – ахнула Люся. — Ты и нарисовала, — засмеялась Судьба. – Тому, кто поднимается выше страхов и сомнений, вся картина открывается, целиком! Вот тогда человек сам может рисовать узоры своей судьбы! Все, что захочет!!! И Люся тоже засмеялась, раскинув руки, как крылья. Теперь линия жизни была ей совершенно ясна.
Автор: Эльфика
Сообщение отредактировал Роскошная❀Марисоль - Четвер, 04.08.2016, 07:17
Вы думаете, Спящие Красавицы такие уж красавицы? Как бы не так! Обычно это бледные, рыхлые и медлительные существа с томным взором. А как бы вы выглядели, если бы большую часть своей жизни раскачивались «в гробу хрустальном», пребывая в сладких грезах? Ну, представили? То-то и оно! По секрету скажем, они считают тебя заколдованными принцессами и мечтают, как правило, о том, что вот однажды появится какой-нибудь королевич Елисей и нежным поцелуем разрушит злые чары. Но королевичи Елисеи любят девушек веселых и резвых, а Спящих Красавиц в хрустальных гробах побаиваются и обходят десятой стороной. И бедным девушкам остается только тяжко вздыхать и с удвоенной силой грезить о прекрасном мире, где они уже расколдованы, прекрасны и успешны. Вот такая Спящая Красавица и вдвинулась робко в тесное пространство магазинчика эзотерической литературы «Звездный путь». - Скажите, пожалуйста, а у вас есть в продаже что-нибудь про Путеводную Звезду? - Как вы сказали? – переспросил продавец, замороченный тощий юноша в очках с сильными диоптриями. - Простите, у вас такое название… Я подумала, что здесь про Путеводную Звезду обязательно есть! - Ээээ… Ну вот так чтобы целая книга – нет. Так, может быть, упоминания, намеки… Я и не помню, где именно. - Извините меня… А вы не подскажете, куда я еще могу обратиться? - Девушка, а зачем вам Путеводная Звезда? – поинтересовался продавец. - Понимаете, я вдруг поняла, что я не то живу, не то сплю. А жизнь проходит мимо! В мечтах у меня все очень красиво, а наяву все серо и однообразно. Ну, я и подумала… - Но при чем тут Путеводная Звезда? - Ах, ладно… Уже неважно! Я пойду. Поищу где-нибудь в другом месте. Девушка сгорбилась, завздыхала, повернулась и стала неловко протискиваться к выходу. По дороге она задела полку с книгами, и они с шумом рухнули в проход. - Ой, я такая неуклюжая! – девушка чуть не плакала. – Не сердитесь, я сейчас все соберу! - Погодите, я вам помогу, — засуетился юноша, выбираясь из-за прилавка. - Да что вы, что вы, я сама, — лепетала девушка, собирая книги. - Так что это за Путеводная Звезда? – напомнил продавец, пристраивая томики на полку. – Мне очень интересно, расскажите же! - Понимаете, я однажды мечтала-мечтала, и мне так грустно стало! Ну, что я мечтаю – а ничего не происходит. Сегодня все как вчера, а завтра будет, как сегодня. Я подумала – ну пусть кто-нибудь мне подскажет, как изменить свою жизнь! А потом я уснула. И мне приснилась женщина, во всем золотом и с крылышками. Она мне сказала: «Ты блуждаешь во мраке. Найди Путеводную Звезду, она будет освещать тебе путь, и только с ней ты придешь к заветной цели». И погладила меня по голове. А утром я проснулась и решила: я должна об этом узнать побольше! Вот и все. - А какая она хоть, эта Звезда? Как выглядит? - Я знаю не больше вашего. Но мне надоело блуждать во мраке, поэтому я буду ее искать! - И куда вы теперь? – участливо спросил продавец. - Куда-нибудь. Ведь если Путеводная Звезда существует, кто-то же должен о ней знать? - Тогда я с вами, — вдруг решил продавец. – Знаете, я столько литературы прочитал! Умный-преумный! А куда иду – до сих пор не знаю. Наверное, мне тоже нужна Путеводная Звезда! Подождите, только магазинчик закрою – и с вами. - Ой, давайте! Вместе как-то сподручнее. А то я такая нерешительная! - Вы-то нерешительная? – с изумлением глянул на нее юноша и протер очки. – Знаете, как-то непохоже… А мы куда сейчас? - Я думаю, надо пойти в Планетарий! – выпалила Спящая Красавица. – Уж там-то про звезды должны все знать! … В Планетарии их встретила ученая дама в строгом деловом костюме. Она очень обрадовалась, потому что сидела одна и скучала. - Вы знаете, сейчас у населения очень упал интерес к звездному небу! – пожаловалась она. – А между прочим, ничего прекраснее во Вселенной просто нет! Устраивайтесь поудобнее, я для вас двоих сейчас демонстрацию проведу! - Да мы на минуточку, только спросить, — попыталась было вставить Красавица. - Ну пожалуйста! – умоляюще сложила руки лодочкой дама. – Иначе я просто высохну от безделья и превращусь в мумию!
- Не дадим хорошему человеку превратиться в мумию? – предложил юноша. - Конечно! – поспешила согласиться Красавица. У нее было доброе сердце, и уж ей-то хорошо было известно, как губительно бездействие. Демонстрация и правда оказалась очень интересной. Они узнали очень много о звездах, планетах и Вселенной. Но вот о Путеводной Звезде не было сказано ни слова. - Скажите, а вы знаете что-нибудь о Путеводной Звезде? – осмелилась спросить Красавица. - Это просто красивая легенда, — снисходительно сообщила ученая дама. – Наука такой звезды не знает. - Очень жаль, — вздохнул книжный юноша. – Ну, раз наука отрицает, что ж поделаешь… - Ничего и не жаль! – возмутилась вдруг Красавица. – Ну и что с того, что наука отрицает? Может быть, она пока ее просто не открыла! А потом создадут особенно сильный телескоп и увидят ее. Ведь может быть такое? - Ну… не знаю. Может быть, – нехотя сдалась ученая дама. – Вселенная неисчерпаема, в конце концов! Но сейчас-то в научных атласах звездного неба такой звезды нет? - Ну и что? Зато она в моей голове есть! – заупрямилась Красавица. – Если мы отсюда не видим Москву, например, это же не значит, что ее нет? - Нам не пора идти? – деликатно прервал спор юноша. - Да-да, извините, спасибо вам, мы пойдем. Будем искать Путеводную Звезду, пока не отыщем! – закончила дискуссию Красавица. – До свидания! - Постойте! – вдруг крикнула им вслед ученая дама. – А можно и мне с вами? - Но зачем??? - Вы так убеждены, что эта звезда существует… А вдруг вы ее и правда найдете? Я хочу присутствовать при этом открытии! Я не прощу себе, если пропущу что-то интересное в астрономии, — говорила дама, лихорадочно собирая бумаги в портфель. - Да конечно, пожалуйста, присоединяйтесь, — наперебой заговорили юноша и Спящая Красавица. Вскоре группа из трех человек уже шагала по тротуару. Юноша нес портативный телескоп, который ученая дама прихватила с собой. - Я думаю, нам надо найти практика, — рассуждала Красавица. – Ну, того, кто часто смотрит на звезды. - А кто на них часто смотрит? – задумался юноша. - Ночной сторож, — авторитетно подсказала ученая дама. - Почему сторож? - А что ему еще ночью делать? – вполне резонно предположила та. Ночной сторож был найден в будке на ближайшем строительстве. Он только что заступил на смену и был благодушен и словоохотлив. - Ну, на небо я смотреть люблю, это правда! Но вот Путеводная Звезда – это такая штука… Мне кажется, она не конкретная звезда, а по необходимости. - Это как? - Ну, когда она кому-то нужна – тогда и появляется. - Этого не может быть, — объявила ученая дама. – Звезды – величина постоянная. - Как же – постоянная, ежели они каждую ночь падают? – хохотнул сторож. – Очень даже переменная величина! А вот вы скажите, зачем вам Путеводная Звезда? - Для торжества науки, — гордо ответила служительница Планетария. - Для интереса в жизни, — застенчиво признался юноша. - Для того, чтобы осветила мрак и показала цель, — объяснила Спящая Красавица. - М-да… Ну, я тут вам не советчик. Нет, не подскажу… А вы теперь куда? - Да уж найдем куда, — убежденно сказала Красавица. – Мир большой! - Знаете что? У меня сестра в деревне живет! Тут, неподалеку. Большого умища женщина, голова – что Дом Советов, про все на свете пара слов в запасе есть. Уж если кто и знает, то это она! Хотите, провожу? - А можно? Кто же сторожить стройку будет? - Да можно! Тут чего сторожить-то – пока один котлован, его не унесешь! Сейчас, только вагончик закрою! Ничего, что ночь на дворе? - Ничего! – храбро сказала Красавица. – Я столько в жизни интересного проспала, что одну ночку и пропустить можно! - Ух ты! Да ты девка смелая и неленивая, как я погляжу! – восхитился сторож. - Я? Да нет… Это вы ошиблись. Я – Спящая Красавица. - Ну, что красавица – сам вижу. А что спящая… Где ж ты спящая, когда ты эвон маршируешь во главе целого подразделения! - Скажете тоже… — зарделась Красавица – ей было странно о себе такое слышать, но приятно. До деревни дошли уже под утро, на рассвете. - Путеводная Звезда, стало быть? – прищурилась деревенская бабка, налаживая на стол. – Эвон вы на что замахнулись… Вы ешьте блинки-то, не стесняйтесь, всю ночь ведь в пути… Путеводная Звезда… Она не каждому показывается, а кого сама выберет. Кто достоин! Ее найти не так-то просто… Ежели человек приземленный, так ему и не увидеть, пожалуй! Тут надо на какую-нибудь вершину подняться. С вершины-то, оно виднее! - Стало быть, на гору лезть придется! – почесал затылок ночной сторож. – Эх, ёк-макарёк! Гора-то в округе одна, да крутенько лезть будет! - В гору лезть? – ужаснулась Спящая Красавица. – А это обязательно? - А в чем проблема? – удивился книжный юноша. - Ну как в чем, — опечалилась Красавица. – Я же неспортивная… Как-то сомневаюсь, что я вообще смогу в гору лезть, а уж чтобы на вершину подняться… - И что? Наша экспедиция закончена? – растерянно спросила ученая дама. - Я не знаю… Ну правда! Я очень хочу, но сомневаюсь в своих возможностях. - Если хочешь, значит, и можешь, — вставила деревенская бабка. – Люди никогда не хотят того, чего не могут. Так уж у нас мозги устроены. Это каждый деревенский пацан знает, а вы, городские – нет. - А что мне сделать, чтобы сомнения прогнать? – жалобно спросила Спящая Красавица. - А они у тебя на что похожи? - Ну, такие мелкие, приставучие, как репейник! - А ты эвон веничек возьми, да и смахни их с себя! Да получше! Эй, граждане хорошие, подмогните девке! Там, в сенцах, еще и метелка есть, и большое помело! …Ой, как веселился народ, охаживая Красавицу всеми видами домашнего уборочного инвентаря! Даже ученая дама раскраснелась, забыла про свое супервысшее образование, и прыгала с помелом, как заправская ведьма. - Ой, весело! Ой, не могу! Мужчины, пройдитесь еще сзади получше, — просила она, заливаясь смехом. - Ой, хватит! Все уже, последние сомнения исчезли! – вторила ей Красавица. - Если снова засомневаешься, ты их ладошкой отряхни, и скажи: «Вас не существует», — подсказала деревенская бабка. - Ну вот, теперь, когда последние сомнения исчезли с лица земли, давайте решать: лезем мы на гору или нет, — предложил книжный юноша. - Конечно, лезем! – воскликнула Спящая Красавица. – Зазря я, что ли, страдала? А ну, показывайте, где тут ваша знаменитая гора? - Огонь-девка! – восхитился ночной сторож. – Стройся, граждане! Я дорогу покажу, да тут близенько! Кладите помело на место, мадам, или вы на нем и полетите? «Близенько» оказалось километрах в пяти. Вскоре они подошли к величественной горе, поросшей лесом. Спящая Красавица посмотрела на вершину – и оробела. Ей казалось, что вершила недосягаема. Сомнения снова было подкрались вплотную, она даже оглянулась – не сбежать ли. Но за ней стояла ее команда: ночной сторож щурился и качал головой, книжный юноша и сам растерянно протирал очки, а ученая дама просто застыла, разинув рот. - Ну ничего себе, — только и вымолвил юноша. – Правда, круто… - Круче гор могут быть только горы, на которых никто не бывал, — вспомнила строчку из старой песни Красавица. – Будем брать! - А мы сможем? – засомневалась ученая дама. - Зря помело оставила, — пошутил сторож, за что был награжден испепеляющим взглядом. - Похоже, еще одна спящая красавица проснулась, — вполголоса прокомментировал книжный юноша. – А я вот, похоже, сдуваюсь… - Люди! У нас есть цель! – откашлявшись, сказала своей группе захвата Спящая Красавица. – С вершины мы наверняка увидим Путеводную Звезду! Понимаете, это наш шанс! Так что я предлагаю начать подъем! А то чем мы больше здесь стоим, тем страшнее становится! В общем, вы как хотите, а я – пошла! Да здравствует Путеводная Звезда! И Спящая Красавица, не оглядываясь, зашагала в гору. Она для себя твердо решила: одна или в компании – но она использует свой шанс! Через какое-то время она все же обернулась – группа, пыхтя, лезла за ней. Вы знаете, Спящие Красавицы только на вид бледные, рыхлые и сонные. На самом деле это только оболочка, оптический обман зрения. Это все маскировка, чтобы быть незаметнее. А под такой защитной оболочкой живет обычно существо крайне выносливое, целеустремленное, ответственное, терпеливое и отважное. И когда наступает подходящий момент, оно прорывается через старый облик и занимает роль, отведенную ему по праву рождения! Путь к вершине был долгим и трудным. Сколько раз останавливались передохнуть! Сколько раз кто-нибудь впадал в малодушие! Но Красавица всех поддерживала, подбадривала, вдохновляла и снова стремилась вверх. Она сбила ноги, она устала, запыхалась, но не показывала виду, что ей трудно. «Я дойду во что бы то ни стало, — думала она. – Я хочу увидеть Путеводную Звезду, и я ее увижу!». На вершину она поднялась первой, за ней подтянулись остальные. С горы открывался потрясающий вид. До самого горизонта тянулись реки, леса, деревни, поля, перелески. Небо было чистым и прозрачным. Воздух – легким и прохладным. От всего этого просто дух захватывало. - Боже! Какая красота! – только и вымолвила ученая дама. – Засиделась я в своем Планетарии, засиделась… - Да… В каком чудесном мире живем! – крякнул ночной сторож. – А я ведь ни разу на этой горе не был… - Оно того стоило, — тихо сказал книжный юноша. – Даже если это будет мой единственный подвиг за всю жизнь! И только Спящая Красавица молчала. Да, все было здорово, но… Никакой Путеводной Звезды не наблюдалось. Ни сверху, ни внизу, ни слева, ни справа – нигде. - Ты не расстраивайся, может, ее просто солнце загораживает? – предположил юноша. - Зато мы поднялись на самую вершину! – утешила ученая дама. - Ох, ёк-макарёк! Ты, пока лезла, с тела-то как спала! – вдруг заметил сторож. – Прямо наполовину! И правда: джинсы болтались свободно, и легкость в теле чувствовалась необычайная. - Вы знаете, а я ни о чем не жалею! – широко улыбнулась Красавица. – Мы ведь сделали это, правда? И, кажется, я окончательно проснулась! И с такими людьми хорошими познакомилась! С вами! Кажется, меня расколдовало, и я больше не Спящая Красавица! Кстати, меня Ирина зовут! - Андрей, — застенчиво представился книжный юноша. - Марта Степановна… Для вас – просто Марта. - А я – Сергеич, — заключил ночной сторож. – Очень приятно! Ириша, а теперь чего? - А теперь чего? Будем потихоньку спускаться! Вы идите вперед, а я теперь замыкающей, ладно? Никто не возражал. Группа стала спускаться, а Ирина еще ненадолго осталась полюбоваться напоследок видом с горы. И тут ненароком обернувшийся Андрей вдруг вскрикнул: - Сморите! Путеводная Звезда! Сергеич и Марта тоже остановились, обернулись и застыли. В это время солнце чуть-чуть сдвинулось на своем бесконечном пути, и оказалось, что Ирина стоит на вершине вся в радужном ореоле, и сверкает так, что ни одной ночной звезде и не снилось. - Ты сама стала Путеводной Звездой! – изумленно воскликнула Марта. - Говорю же, в чудесном мире живем, — обалдело помотал головой Сергеич. - Наверное, другого пути нет! – крикнула им сверху Ирина. – Только так – забраться на вершину! Это просто сказочное ощущение! Да! Я об этом сказку напишу. Или даже много сказок! - … Смотрите, детишки, видите, на вершине сияние? – говорила в это время деревенским детишкам бабка, указывая на гору. – Это новая Путеводная Звезда зажглась. Теперь будет светить, людям путь указывать. Вот и вы, когда подрастете, можете подняться на вершину и стать для кого-то Путеводной Звездой. Главное – не бойтесь! И не ждите, что кто-нибудь вас расколдует! Человек только сам может скинуть злые чары и стать Звездой!
Мудрая жила на самом краю земли. Добираться к ней долго и трудно, но некоторым удается. Этой женщине – усталой, измученной, со сбитыми коленями и содранными ладошками – удалось. Местечко было мрачное: темное, сумеречное, неприветливое. И сама Мудрость была какая-то… размытая, что ли. Невнятная фигура в клубящемся тумане. — Ох, и нелегок путь к Мудрости, — посетовала женщина. – Я чуть не умерла, добираясь к тебе. — Ко мне можно идти разными путями. Если ты выбрала такой – что ж… значит, тебе такой и нужен, через страдания и преодоления, — ответила Мудрая. -Почему здесь так темно? Я не могу разглядеть твоего лица. — В голове у тебя темно. Как там, так и тут. Очистишься от мрака внутри себя – будешь видеть даже в кромешной тьме. Просветление тебе выйдет! — Я только и делаю, что чищусь. Я прощаю, я выполняю практики, я совершенствуюсь. Неужели еще осталась хоть какая-то грязь? — Для чего ты это все делаешь? — Мне было плохо, очень плохо. Если бы я не стала чиститься, я бы разрушилась. — Ты очищаешься от одной грязи и тут же впускаешь в себя другую. Очищение ради очищения – Сизифов труд. Какова твоя Высшая Цель? — Любовь. — Так люби. — Не могу. Он не принимает мою любовь. — Такого не может быть. ОН и есть любовь. Если ты имела в виду действительно ЕГО. Бога. Всевышнего. Творца. — Нет, я о муже. — Врешь. Нет у тебя мужа. — Ну, официально мы не женаты, но мы давно вместе. — Врешь. Не вместе вы. И никогда не были. — Но я хочу, чтобы мы были вместе! Ради этого я вступила на Путь Изменений! — То есть ты меняешься ради него? — Да! Да! Я просто хочу, чтобы у нас была семья, ведь я родила ему ребенка! — ЕМУ родила? Ну и отдай ему. Подарок есть подарок. — Что значит «отдай»??? Как это я отдам своего ребенка??? Да он вообще этого ребенка не хотел! — Тогда не ври! «Ему»… Запомни: детей надо рожать не «ему», и не «для себя», а для Мира! Мир нуждается в новой Душе, а тебе оказана великая честь поучаствовать в процессе, выносить и взрастить. — Так я и хотела! Но ребенку нужен отец! А он не хочет с нами жить! — Его право. — Нет у него такого права!!! Он отец! Мой ребенок имеет право на счастливое детство. — Твой ребенок и так счастлив. Несчастлива ты. — Да, я несчастлива. Я хочу замуж! — Так выходи. Мужчин много, хватит на всех. — Но я за него хочу! — А он не хочет. Отнесись к этому с уважением, и будет тебе счастье. — Научи меня, как сделать так, чтобы он принял мою любовь! — Очень просто. Возьми в руки винтовку. Явись к нему. Прицелься. И скажи: «Или примешь мою любовь, или я тебя убью». — Что???? — А что ты сейчас делаешь? То же самое. Только без винтовки. Он не берет, а ты суешь. Он отказывается, а ты настаиваешь. Он убегает, а ты обижаешься. — Но почему он убегает??? Я же с самыми чистыми намерениями! Я просто хочу подарить ему свою любовь! - Врешь. Ты пытаешься заполучить новую игрушку. Плюшевого мишку, которого можно тискать и таскать за собой! И ненавидишь его за то, что он пытается спастись. — Да. Это так. Порой я его ненавижу. Он не хочет меня понять! — А ты? Ты – хочешь его понять? Для тебя существует только твое «хочу». Чужих «хочу» ты не слышишь. — Но я его люблю!
— Врешь. Ты его не любишь. Ты его хочешь. Но не можешь заполучить. Поэтому и злишься. — Все, что я делаю, это для нас! — «Нас» не существует. Есть ТЫ и ОН. Вдумайся: семья – это СЕМЬ «Я»! Семь разных людей, семь личностей, семь «я». А вовсе не безликое «мы». Один любит мясо, другой молоко, а третий плоды и овощи. Одному нравится охотиться, другому петь, а третьему плести сети. Что любит делать твой мужчина? — Похоже, доставлять мне боль. Это то, что он умеет делать в совершенстве. — Это ТЫ умеешь в совершенстве доставлять себе боль через других людей. Иначе бы ты не выбрала такого мужчину. — Я просто хотела любить и быть любимой, — тихо сказала женщина. – Что в этом плохого? — То, что ты постоянно себе врешь. Вовсе не этого ты хотела. Тебе нужен мужчина не для любви, а чтобы заполнить твою пустоту. Он чувствует это – и отодвигается. Пустоту невозможно заполнить, она поглощает. Тебе всегда будет мало… Любовь – Истинная Любовь! – не нуждается в обладании. — Значит ли это, что нам не быть вместе? – подумав, спросила женщина. — Ты и сейчас думаешь о том, как его заполучить. Ты говоришь, что он не принимает твою любовь. Но ведь и ты не принимаешь свою Мудрость. — Я не понимаю, почему я должна быть одна??? — Потому что ты не готова. Ты вся пылаешь. Ты слишком ХОЧЕШЬ. Это желание. А там, где живет Любовь, светло и спокойно. Туда ТЯНЕТ, понимаешь? — Если его не тянет… значит, во мне нет Любви? — Ну вот, первая мудрая мысль. Подумай: любишь ли ты себя, если упорно цепляешься за отношения, несущие тебе страдания? — Но когда он будет со мной, страдания исчезнут! Я буду счастлива! — Опять врешь. Хотя… Скорее, ошибаешься. Тогда ты найдешь повод для страданий в чем-нибудь другом. Не о том сказал, не так сделал, не то подарил… — Я хотела, чтобы он мне подарил обручальное кольцо… Это был бы самый дорогой подарок. - А между тем он тебе уже сделал самый дорогой подарок! — Когда? Какой? — Твоя дитя. Ребенок, у которого ты можешь учиться любить просто так, без всяких условий. И который без всяких условий любит тебя. Он не родился бы, если бы не было твоего мужчины. Твой ребенок – это частичка твоего мужчины, так? Вот и люби! Или ты не рада? — Нет, я рада! Я благодарна судьбе за то, что у меня есть ребенок. Но если бы у него был еще и отец… — У ребенка есть отец. Это у тебя нет мужа. А хочется! Ты сама, как ребенок… Ты все время подменяешь понятия. Желаемое выдаешь за действительное. Поэтому и бродишь во мраке. — Но что же мне делать??? — Учись благодарить судьбу за то, что ЕСТЬ, а не корить за то, что МОГЛО БЫ БЫТЬ. Тогда и судьба с благодарностью воздаст тебе вдвое больше. — То есть… я должна отказаться от своей заветной мечты – быть вместе с любимым? - Вспомни старую мудрость: «Если ты теряешь что-то дорогое – отпусти его. Если оно было твоим, оно обязательно к тебе вернется. Если оно не вернулось, значит, никогда твоим и не было». Это не я сказала. Мудрость веков! — Мудрость веков… Почему же она прошла мимо меня? — Может, ты просто не готова была ее увидеть? Когда охотник мчится за желанной добычей, многое ли он замечает по сторонам? А тебе было слишком ОХОТА заполучить твоего мужчину. В пылу погони Мудрость разглядеть трудно. — Но теперь я пришла к тебе, Мудрая. И я услышала тебя. Кажется, я поняла, что ошиблась. Я гонялась за миражом, за призраком Любви. А он все время ускользал от меня, и это бесило. Пожалуй, теперь мне пора вернуться к себе. К себе и к моему малышу. Ведь он – наше продолжение… С ним я сумею пройти те Уроки, которые не прошла с любимым. — Теперь ты тоже — Мудрая, — торжественно прозвучало из тумана, и тут же он стремительно стал редеть, таять, вот уже и солнце сквозь него проглянуло. Женщина всмотрелась – и ахнула. — Мудрая, но почему у тебя мое лицо??? — Потому что я – это ты, — улыбнулась Мудрость. – Мудрость живет в каждом человеке. Просто порой трудно до нее добраться. Тебе – удалось.
Однажды она поняла, что жизнь не имеет никакого смысла, потому что где-то на жизненном пути она потеряла себя. А может, даже и не находила. Так и жила – по инерции да по привычке. Если жизнь не имеет смысла, ее надо либо прекращать, либо менять. Она подумала и выбрала второе, потому что жила уже долго, и было жать потраченного времени. Но как менять жизнь – она не знала, и у кого спросить, не знала тоже, а потому печалилась, нервничала и металась. Так долго продолжаться не могло – нервные метания ни к чему хорошему не приводят. Хотя случаются и исключения – именно так и произошло на этот раз. Однажды ей приснился сон. Во сне ей явился дворник дядя Вася с большой метлой, и укоризненно качая головой, спросил ее: - Ты ничего не потеряла? - Потеряла. Я себя никак найти не могу! – пожаловалась она. - А ты где уже искала? – спросил дядя Вася. - Дома искала – нету. На работе вроде тоже нету. И у друзей нету. Как будто бы не свою жизнь живу. Вот и получается: вроде я есть – но меня нет. - А ты поищи там, где еще не была, — посоветовал дядя Вася. – Куда не ступала нога человека! - Это где ж такие места водятся? – спросила она. - А вот подумай, — загадочно сказал дядя Вася, сел на метлу и улетел. Только какой-то листочек, кружась, опустилась на коврик в прихожей. Утром она сначала и не вспомнила про сон, но, выходя из дома, увидела на коврике валяется что-то. Подняла – а это цветной буклет, фото какой-то поляны в сумрачном лесу, по ней идут туристы с рюкзаками, сверху слоган: «Преодолей свою лень!», а снизу – «Измени жизнь к лучшему!». Она сунула буклет в сумочку и побежала на работу. И целый день думала: откуда же он взялся? Ну не из сна же! Хотя по всему выходило, что как раз из сна, ведь вечером она сама вытряхивала коврик и запирала дверь – не было там никаких полян, туристов и слоганов. Время от времени она доставала буклет и рассматривала картинку. Особенно ей нравились слоганы. Ей очень хотелось преодолеть свою лень и изменить жизнь к лучшему! Только вот как? И в какой-то миг она вдруг поняла, что картинка невероятным образом изменилась. Туристы, идущие через поляну, скрылись в лесу – видно было только рюкзак последнего. Да не могло такого быть!!! Она стала всматриваться, и вдруг… Мгновенное головокружение, может, даже обморок, – и мир вокруг изменился. Исчезли стены, столы и стулья, резко отодвинулся потолок, пол провалился, она почувствовала, что летит, потом мягкое приземление на все четыре точки, пятой кверху – она только ойкнуть успела. Она стояла на четвереньках на зеленой траве, в которой свиристели кузнечики. Вокруг была поляна, дальше – дремучий лес. Над головой – синее небо, а в нем парила одинокая птица. Пахло цветами и хвоей. «Сплю. И это мне снится!» — решила она. - Откуда ты, прелестное дитя? – спросил кто-то сверху. Она обалдело потрясла головой и поднялась с четверенек. Перед ней стоял некто с метлой. Если бы дворника дядю Васю одеть в зеленые лохмотья, нахлобучить на голову гриб-поганку, вымазать землей и подпоясать пучком травы – было бы очень похоже. В общем, Старичок-Лесовичок. - Позвал кто, али сама ищешь кого? – продолжал Старичок. - Я тут случайно оказалась, — ответила она. – Как-то ненароком… - И часто у тебя в жизни такие странности происходят? Когда случайно да ненароком? - Да у меня всегда так, — созналась она. – Как-то само… Даже не знаю, как. - Стало быть, ты своей жизни не хозяйка? – спросил Старичок-Лесовичок. - Ну, как бы не очень, — застенчиво сказала она. – Я себя никак не могу найти. - О! Ну, тогда ты по адресу, — обрадовался старик. – Сюда, в Лес Чудес, многие ходят по таким вопросам. Кто за счастьем, кто за любовью, кто за мудростью… А ты вот – себя обрести, значит? - Значит, — подтвердила она. – А что это за Лес Чудес? - Дык что тут добавить? – озадачился Лесовичок. – Оно и есть, чудесный, стало быть, лес. Потому как всякие чудеса здесь с людьми случаются. Вот, давеча туристы прошли, целая группа – за Синей Птицей Удачи отправились. Чтобы в природе понаблюдать, в естественных условиях. - А может, я их догоню? – с надеждой спросила она. – Вместе, оно как-то не так боязно. - Не, тебе туда не надо, — помотал головой Старичок. – Они-то себя давно нашли. У тебя другой маршрут. - А какой? Не подскажете? - Не подскажу, — с сожалением сказал Лесовичок. – Откуда ж мне знать, где ты себя потеряла? А знаешь что? Я тебе клубочек дам. Как в сказках положено. Он разговорчивый, веселый. Все какой-то спутник в дороге! - Ладно, спасибо, давайте! Ой, какой пушистенький! - Ну, бывай, девушка. Выбирай любое направление, куда душа подскажет – и удачи тебе. С этими словами Старичок-Лесовичок оседлал метлу и махом исчез в зените. - Как зовут? – мрачно осведомился клубочек, который она держала в руках. - Ой! Правда, говорящий! – удивилась она. – Меня Маша зовут. А тебя?
- Не тебя, а вас, — поправил Клубочек. – Я постарше тебя буду. Так и зовут, Клубком. Пошли, что ли? - А вы мне дорогу будете подсказывать? - Еще чего, — сурово сказал Клубок. – Ты и так всю жизнь по чужим подсказками прожила. Начинай своей головой думать! А то как ты себя найдешь? - Ну ладно, не сердитесь. Просто я совсем растерялась. - Вот-вот, — ядовито подтвердил Клубок. – Маша-Растеряша. Это ж надо такой растерянной быть, чтоб себя потерять? Давай, определяйся. - Тогда – вот сюда! – решилась она, засовывая Клубок в карман, и вскоре поляна исчезла из виду, а за ними сомкнулся густой лес. Через какое-то время стало совсем темно. В лесу что-то потрескивало, ухало и завывало, и это не прибавляло бодрости и энтузиазма. - Клубочек, миленький, а здесь волки есть? – спросила Маша. - Здесь все есть, — коротко ответил Клубок. – Будешь бояться – сожрут. Так что лучше не бойся. - Ой! Мне кто-то за пазуху залез! – взвизгнула Маша. – Ой, мамочки! - Это я, Страх, — раздался писклявый голос из-за пазухи. – Не раздави смотри, я пока маленький. - Ты чего это? Ты как там очутился? – спросила Маша, пытаясь вытряхнуть Страх из футболки. - Я закрался тебе в душу, — сообщил Страх. – Страхи всегда закрадываются в душу, когда человек начинает паниковать. Тем временем Маше удалось достать из недр футболки нечто мелкое, мохнатое, с огромными печальными глазами. - Ничего ты глазастый! – подивилась Маша. - Ага, у Страха глаза велики, — гордо пискнул Страх. – Давай дальше бояться? Тогда я быстро вырасту! - Не хочу, — сердито сказала Маша. – Больно нужно мне за пазухой такую тяжесть таскать! Я тебя здесь оставлю. - Ну не надо, — заныл Страх. – Я же так умру! Не бросай меня, я тебе пригожусь. Я другие страхи отгонять буду, скажу, что я уже в душе поселился, они и не полезут. Пожалуйста! Я полезный, я на опасности указываю… - Ай, ладно, — решила Маша. – Лезь за пазуху, только смотри не расти! Клубок, куда дальше-то? Темно совсем. - Не знаю я, куда, — ворчливо сказал Клубок. – Освети себе путь, вот и увидишь. - Чем осветить-то? – запечалилась Маша. – У меня ни спичек, ни фонарика. - О господи, ну что вы за народ? – вздохнул Клубок. – Зажги Огонек Надежды! Он любую тьму разгоняет. И главное – искать не надо, потому что он у тебя в душе! - Надо же, — удивилась Маша. – У меня в душе такая полезная штука, а я и не знала… Сейчас поищу. И через пару мгновений вокруг посветлело, потому что в экстремальных условиях Огонек Надежды только и ждет, чтобы кто-нибудь заглянул в душу. - Пошли! – храбро скомандовала Маша. – А чтобы не страшно было, будем песню разучивать. «Вместе весело шагать по просторам», вот! Спорить никто не стал. Они шли по темному лесу и голосили на три голоса «Вместе весело шагать…», и Большие Страхи, было собравшиеся из густой темноты, отступали, потому что не привыкли, что на них внимания не обращают. А потом чаща стала редеть, трава становилась все ниже, постепенно ее сменил мох, и вот под ногами захлюпало, лес кончился, и Маша поняла, что перед ней простирается необозримое болото. - Приехали, вылезайте, остановка «Застойное Болото», — объявил Клубок. - И что делать? – озадачилась Маша, прикидывая на глазок масштаб бедствия. – А обойти никак нельзя? - Нельзя. Уж если ты в своей жизни такое Застойное Болото развела, тебе его и ликвидировать, — злорадно сказал вредный Клубок. - Ну ничего себе, — испугалась Маша. - Эй, ты что? – заверещал из-за пазухи Страх. – Не надо, а то я расту! Ты имей в виду: глаза боятся, руки делают! Начни через Болото гать прокладывать! Глядишь – и выберемся. - Я не понимаю, откуда взялось это Застойное Болото? Как я его развела? – не могла поверить Маша. - Если ты не хочешь ничего менять, привыкла сидеть и ждать, пока оно само как-нибудь улучшится, цепляешься за старое, отвергаешь новое – вот тогда Болото и появляется, — пояснил Клубок. — Ну давай уже, делай что-нибудь. - Так, — прикинула Маша. – Топора у нас нет, деревья валить нечем. Крыльев тоже нет – не перелетим. Обойти, значит, не получится, так, Клубок? Это я все известные мне способы вспомнила. Значит, остается поискать неизвестные! - Мудрое решение, — высунулся Страх. – Не бойся, я с тобой! - Сиди уж, защитник, — усмехнулась Маша. – Как бы сейчас пригодилась дяди Васина метла!!! Мы бы сели – и перелетели. Ой! А ведь метлу мы и сами смастерить можем! У меня вот поясок имеется, а прутьев и палку мы на опушке найдем. - А почему метла? – спросил Клубок. - А мы ей болото осушать будем! Такое новое, нестандартное решение! – сообщила Маша и пошла собирать материал. Метла получилась кривоватая, зато крепкая. Честно говоря, собирая прутья в метлу, Маша еще не очень представляла, что она потом будет с ней делать. Аэродинамические свойства метлы вызывали большие сомнения. Но когда работа подошла к логическому концу, вдруг в голову упала идея. - Слушайте, ребята! – призвала Маша. – Я вот подумала: если я в жизни цеплялась за старое и отвергала новое – стало быть, надо все старое отмести и расчистить для нового путь. Я правильно говорю? Так вот говорят же: «Новая метла по-новому метет»? Ну и проверим! - Ничего себе! – с уважением сказал Клубок. – Мудро! Не ожидал! - А не страшно? – задал контрольный вопрос Страх. - Ну, в Застойном Болоте погрязнуть страшнее, — ответила Маша и решительно взялась за Новую Метлу. - Я отметаю все старое, ненужное, отжившее! – заявила она, делая первый взмах. - Я расчищаю дорогу для всего нового, свежего, позитивного, — продолжала она, продвигаясь вглубь Болота. - Мне надоело ходить только проторенными путями – я ищу новые! – ликовала Маша, потому что метла себя оправдала: там, где она прошлась, возникала вполне приличная, твердая и надежная дорога. - Вперед! – гудел Клубок. - Ура! В атаку! – пищал Страх. Они и не заметили, как Застойное Болото осталось позади, и они очутились на другом берегу. Берег был твердый, желтенький, песчаный, и никаких болот впереди не наблюдалось. Впрочем, кроме песка, вообще ничего не наблюдалось. Бесконечные барханы – до самого горизонта. - И куда же мы пришли? – спросила Маша, уже предчувствуя, что сейчас прозвучит что-то крайне для нее неприятное. - Твоя жизнь, — флегматично проинформировал Клубок. – Пустыня Обыденности. Ты как жила? По инерции и по привычке. В глубокие отношения не вступала – страшно. От любви шарахалась – больно. Знакомства все поверхностные – скучно. Развлечения однотипные – привычно. Все предсказуемо! - А как надо? – озадачилась Маша. - Ярко. Сильно. Интересно. Бесстрашно. Не боясь ошибок, боли, разочарований! – мечтательно сообщил Клубок. – И везде открывать живительные источники Любви! Чтобы пустыня превратилась в цветущий оазис. - Да что уж ты меня так? У меня были в жизни оазисы! – возмутилась Маша. – Пока я себя не потеряла. - Ну-ну, — саркастически ухмыльнулся Клубок. – Оно и видно. Сплошные оазисы, до самого горизонта. Давайте предадимся неге под сенью струй. Немедленно. - Насмехаешься? – с укором спросила Маша. – Иронизируешь? Ты лучше скажи, что делать! - Засадить пустыню цветами, например, — тут же отозвался Клубок. – Напоить живительной Любовью. Ну хотя бы миражи создать, для начала! - Миражи… Миражи – это мысль! – ухватилась за идею Маша. – То есть миражи – это как бы фантазии. Это можно попробовать! Хотя говорят же «бесплодные фантазии»? - Ошибочка вышла! Фантазии не бесплодны, а бесплотны, между прочим. Но если их долго думать и вкладывать в них энергию, они уплотнятся и материализуются, — открыл тайну Клубок. – Между прочим, любой материальный объект начинается с бесплотной идеи! В начале было слово, ты что, забыла? - Забыла, — созналась Маша. – Но попробую. А вы мне поможете придумывать Оазисы в Пустыне? - Ну давай, интересно даже, — степенно согласился Клубок. - Да вообще жесть! – загорелся Страх. – Я еще никогда миражи не придумывал, прикольно! - Первая фантазия! – воодушевленно объявила Маша. – Я нахожу новую работу! Это большой молодой коллектив, где все очень творческие и любят тусоваться! И начальник – тоже молодой и современный! Я на работу каждый день бегу с радостью, потому что там интересно! Пока Маша фантазировала, в воздухе возникло зыбкое марево, которое быстро сгустилось, потемнело и стало складываться в фигуры и предметы. Маша, по всему видно, еще не очень хорошо умела фантазировать, поэтому офисные столы получились кривоватыми, а люди – похожими, но начало было положено! - А в холле – фонтан! – с восторгом объявила Маша. - Молодец! Беги к фонтану! – похвалил Клубок. – Он хоть и придуманный, но уже вполне реальный! Маша зашла в свою фантазию с некоторой опаской, но Страшок из-за пазухи ее подбадривал: - Не дрейфь! Это ж твоя фантазия, что тут может быть опасного? Ты ж себе плохого не пожелаешь, да? - Ты сразу другую фантазию думать начинай, — посоветовал Клубок. - Я вышла замуж! За самого лучшего мужчину на Земле! И в ее окрестностях! И у нас родились дети. Двое. Нет, трое! И у нас большой дом в зеленой зоне. Сад, две собаки и кот. Вот я ребятишек во дворе на качелях качаю, собаки друг за другом носятся, кот на крылечке сидит, а муж тут же машину моет в гараже, на нас поглядывает. И нам всем хорошо, потому что мы друг друга любим! И еще яблоня наша зацвела! На очередном бархане зашевелился песок, из него выстрелил зеленый росток, который быстро стал деревцем, заматерел-зазеленел, обзавелся почками. Почки тут же лопнули и превратились в яблоневый цвет. Распространился чудный аромат. - Вот это фантазия! – восхитился Клубок. – Ничего себе энергия вложена! Считай, до материализации один шаг остался. - За мной! – завопила Маша, влетая в картинку с яблоневым садом. – А теперь дальше! Путешествие в Африку, на сафари!!! Оказывается, Маша сама не знала, какая у нее буйная фантазия. Когда кончился песок и под ногами пошла каменная россыпь, она сама не поверила, что Пустыня Обыденности позади. Маша обернулась – вместо пустыни теперь простирались сплошные оазисы, в которых били Фонтаны Любви и кипела жизнь. Пусть пока это было всего лишь миражом – но если вкладывать энергию, оно материализуется! Обязательно! Маша бодро двинулась по каменистой гряде вперед. Но вскоре ее победный марш был прерван очередным препятствием: каменная града кончилась, а впереди раскинулось море. Вода в нем была какая-то неприятная, мутная и грязноватая – искупаться не тянуло. - Охо-хо, опять приплыли, — завздыхал Клубок. – Это где ж ты, моя дорогая, столько обид-то накопила? - Каких еще обид? – не поняла Маша. - Ну так это ж Море Обид! – доложил Клубок. – Каждый раз, когда ты кого-то не простила, обиделась, вода прибывает. Похоже, прощать ты не особо стремилась? - Да я обиды старалась просто забывать, — созналась Маша. – Но время от времени всплывает, конечно… Словно в подтверждение, из пучин с шумом поднялись на поверхность две основательные склизкие коряги и тут же тяжело ушли на дно. - Вот так я с ними и поступала, главное – вглубь загнать, — вздохнула Маша. - Подавляла, значит? – встрял Страшок. - Ну, стало быть, подавляла, — не стала спорить Маша. – Неужели вплавь придется? А я плаваю плохо. - Может, есть другой способ? – с надеждой спросил Страшок. – Помнишь, как ты ловко с метлой придумала? - Здесь ничего не растет, только камни. За спиной одни миражи. Из чего тут метлу делать? – закручинилась Маша. – Слушай, Клубок! А вот ты говорил, что если не простила, вода прибывает. А если простила? - Не знаю, — озадачился Клубок. – Не видел, не слышал, не пробовал. - Ну так давайте же попробуем! – возликовала Маша. – А то есть очень хочется, скорее бы куда-нибудь прийти уже, а тут это Море Обид… Только я не знаю, как правильно прощать. И кого? Всех сразу или по отдельности? - Тут я тебе помогу, — оживился Клубок. – Вот смотри: тут ведь что главное? Виноватых не искать! Ты прими всю ответственность на себя. Обиделась, мол, осознаю, что себе же и навредила, Море Обид накопила, теперь расхлебаться не могу. Поняла? Давай, принимай ответственность! - Я принимаю ответственность… — начала Маша, обращаясь к Морю Обид, и прежде, чем она закончила, откуда ни возьмись волны принесли неказистую деревянную лодку. – Ну ничего себе результат! - Ты и не представляешь, какой результат приносит Прощение, — высказался Клубок. – Давай дальше! Теперь пойми, что все твои обидчики действовали из любви. Чтобы дать тебе возможность научиться прощать. А если ты не простила – ну так это уже не их ответственность, а твоя. Нет возражений? - Нет, Клубочек, миленький. Ты во всем прав! – кивнула Маша. – Так оно и было! - Тогда говори всем вместе и каждому в отдельности: «Я люблю тебя. Я благодарю тебя. Прости меня. Мне очень жаль». - Подожди, а меня-то за что прощать? – удивилась Маша. – Я же их не обижала? - Тут в другом дело. Они пришли тебе урок дать, а ты его выучить не захотела. Время у людей отняла. Обиделась на них. Есть за что прощение просить! - Унизительно как-то, — засомневалась Маша. - Да ты не бойся, переступи через свои страхи, — подсказал Страшок. – Вот брось меня на землю и переступи через меня. - Ладно, — решилась Маша, вынимая страх из-за пазухи. – Вот, я переступаю через свой Страх Унижения. Ой, правда легче стало! Я сейчас еще разочек… И еще! Все, я готова. И Маша, переступив через свой страх, легко и свободно закричала в небо: - Слышите меня??? Всем, на кого я обижалась, я от всей души говорю: «Я вас люблю! Я вас благодарю! Простите меня! Мне очень жаль!». И она кричала это раз за разом, и не сразу заметила, что море отступает, как будто начался отлив, и обнажается дно, на котором скопился разный давно похороненный мусор, и он начинает таять и испаряться под лучами солнца. А утлая лодчонка, напротив, увеличивается в размерах и превращается в белоснежную яхту. - Ого-го-го-го! Я всех простила! Во мне не осталось обид! Я свободна! – кричала Маша, танцуя дикий танец на каменистом берегу. - Может, пора занять места на кораблике, — деликатно напомнил Клубок. – Ты же, кажется, кушать хотела? - Ой, правда, — опомнилась Маша. – Только как мы теперь поплывем, если воды не стало?
продолжение - Ты легкость чувствуешь? – спросил Клубок. - Неописуемую, — похвасталась Маша. - Ну так давай не поплывем, а полетим! – высунулся осмелевший Страшок. - И правда! – обрадовалась Маша. – Все на борт! Свистать всех наверх! Скорость 25 узлов, полет нормальный! - Ну, одурела девка совсем, — одобрительно заметил Клубок. – Теперь на человека похожа. А то вначале была прямо сосуд мировой скорби, честное слово! Яхта взмыла под облака, как будто отродясь бороздила воздушные океаны. Маша, свесившись над бортиком, смотрела, как визу проплывают разные пейзажи, сменяясь, как в калейдоскопе. Там, внизу, были и города, и водопады, и ленточки дорог, и дивные озера. - Твое будущее, — подсказал Клубок. - Не страшно тебе с такой высоты смотреть? – поинтересовался заботливый Страшок. - Мне теперь ничего не страшно! – засмеялась Маша. – Я теперь правда ничего не боюсь. Осталось только найти себя. И пообедать! - Просим пассажиров пройти в каюту капитана, — вдруг раздался голос из громкоговорителя. – Просим пассажиров… - Просят – надо идти, — сказала Маша, с сожалением отрываясь от созерцания своего Будущего. – Может, хоть покормят… Она не ошиблась. В капитанской каюте был сервирован столик на двоих, и одно место было занято девушкой модельной внешности, в белоснежном брючном костюме и капитанской фуражке. - Садись, — пригласила девушка. – Давай быстрее, а то есть очень хочется. И сразу на «ты», ладно? Маша смело уселась на свободное место и улыбнулась девушке. - Спасибо, я и правда проголодалась. Я Маша. А ты? - А я – Мари. Похоже, правда? - Ага. Ой, креветки какие вкусные! А моих товарищей можно покормить? Клубок, Страшок – обедать! - Ты чего, мы это не едим! – раздались недовольные голоса Машиных спутников. – Ты ешь, ешь, набирайся сил. - Устала? – весело спросила Мари. - Да знаешь, как-то и не особенно, — с удивлением прислушалась к себе Маша. – Вроде столько событий, такой длинный путь, а силы есть! Но мне еще предстоит найти себя… - И как ты это намерена делать? – еще больше развеселилась Мари. - Пока не знаю. Но верю, что у меня все получится! - А какая ты на самом деле? – не унималась Мари. – Опиши! - ну, раньше я думала, что я робкая. Некоммуникабельная. Закрытая. Ленивая. Скучная. Обычная. И еще всякая…нехорошая. Но вот потом мне приснился дядя Вася, я попала в этот сон, и случились всякие волшебные события! И оказалось, что я совсем другая! Я умею преодолевать страхи, я нашла себе спутников и подружилась с ними, и я умею фантазировать, и с метлой у меня очень здорово придумалось… Энергии у меня опять же много. И вовсе я не ленивая, когда надо! - Хороший портрет, — похвалила Мари. – Очень приятная девушка вырисовывается. - Вот только внешность подкачала, — сообщила Маша. – Но это дело поправимое. Мне бы хотелось быть как ты: ухоженной, с модной стрижкой, с маникюром, в стильном белом костюме, и можно даже капитаном яхты! - Ну вот и отлично! – обрадовалась Мари. – Ты нашла себя. Твой путь, можно сказать, окончен. Ты ешь, ешь, не замирай с открытым ртом. - Как это я нашла себя? – захлопала ресницами Маша. - Очень просто. Я – это ты, в недалеком будущем, — объяснила Мари. – Теперь ты – капитан своего корабля. И очень скоро у тебя появятся спутники. И тебя будут называть «Мадемуазель Мари», потому что ты будешь жить во Франции. И яхта, которую тебе подарит любимый муж, будет называться так же. Тебе нравится? - Еще бы, — восхищенно сказала Маша. – Очень хороший сон. Я его постараюсь запомнить до мельчайших деталей. - Ты думаешь, это сон? – засмеялась Мари. – Впрочем, вся наша жизнь и есть сон. О чем думаешь – то и снится. Так что даже возражать нет смысла… - А если я проснусь и забуду? – обеспокоилась Маша. – Так ведь бывает? - На, возьми вот это, — улыбнулась Мари. – Не разворачивай, дома посмотришь, ладно? - Эй, девки! Освобождайте каюту – мне приборку делать надо, — провозгласил невесть откуда взявшийся дядя Вася, помахивая своей верной метлой. – Давай, доедай – приземляемся. -… Машка, уснула, что ли? – тронула ее за плечо секретарша Оленька. – Очнись, до конца работы полчаса осталось. Может, кофейку сделать? - Ага, что-то голова разболелась, — встрепенулась Маша. – Прямо ужас. Спасибо, Оля. В руках она все еще сжимала буклет. Тот самый, который «Преодолей свою лень!» и «Измени жизнь к лучшему!». Она машинально развернула его – и обомлела. Там, где еще недавно туристы пересекали лесную поляну, красовалась белоснежная яхта на синей морской глади, а на капитанском мостике, обнявшись и ослепительно улыбаясь, стояли две супермодели, две красавицы, два капитана – Маша и Мари. Ее «Сегодня» и ее «Завтра». Итог ее долгого путешествия вглубь себя. Ее приз в игре под названием «Жизнь».
Перышко было легким и невесомым, очень подвижным и непоседливым. Это вызывало неодобрение у родственников. Родственники работали в Перьевой Подушке и очень гордились достигнутой стабильностью. - Взрослей, Перышко, присматривайся. Скоро и ты пойдешь на работу. Мы за тебя замолвим словечко, и тебя возьмут в Самую Большую Подушку, — внушала мама. Перышко не хотело в Подушку. Оно наблюдало, какие после работы бывают родственники: усталые, слежавшиеся, помятые, придавленные какие-то. Перышку это ужасно не нравилось. «Ах, я вовсе не хочу, чтобы на меня давили! Как мне хочется летать, повидать мир, поучаствовать в разных Чудесах!» — мечтало Перышко. - Какое-то ты легковесное, — оценивающе прикидывал дед. – Легкомысленное, я бы сказал! Нет, с таким несерьезным отношением к жизни все закончится Пылесосом! Пылесосом Перышко пугали часто. Все боялись Пылесоса, потому что там заканчивали свою жизнь Перья-бунтари, отбившиеся от общей массы. Говорили, что те, кто попадает в Пылесос, пролетают по темному тоннелю, а потом они видят Свет, где их кто-то встречает, и тогда происходит Воссоединение. Никогда, ни в одной Подушке не видели Перьев, вернувшихся Оттуда. Но Перышко даже Пылесоса не очень-то боялось, потому что было любознательным и хотело познать Мир во всем его разнообразии. - Ну и что ты тут разлеталось? – ворчала бабушка. – Что тебя мотыляет из стороны в сторону? Нельзя так разбрасываться! Бери пример с дяди – вот он свое место в жизни нашел! Дядя работал в большом городе, в музее, третьим хвостовым пером чучела павлина. Его никто никогда не видел, но всегда ставили в пример как солидное, состоявшееся Перо. - Охрана, регулярная чистка, бесплатный нафталин! – вздыхала бабушка. – Чтоб нам так жить! Но так жить Перышко не хотело. Ему не нравилось долго находиться на одном месте, а тем более пахнуть нафталином. Перышко чувствовало, что предназначено для чего-то другого, гораздо более интересного. Но никак не могло понять, для чего именно. - Да, не удалось ты у нас…- сокрушался отец. — Все Перья как Перья, держатся вместе, не разлетаются. А ты??? Куда тебя несет? И кто ты такое, чтобы от коллектива отделяться? Перышко наслушалось столько критики в свой адрес, что совсем загрустило. Оно с тоской поглядывало на Самую Большую Подушку, и понимало, что скоро, совсем скоро займет свое место среди собратьев – и тогда прощай мечты! Прощай свобода! И однажды весной, когда открыли форточку и в нее ворвался озорной легкий ветерок, Перышко подпрыгнуло, поймало свежую струю – и вылетело за пределы привычного Маленького Мирка. Большой Мир оглушил Перышко обилием красок, звуков и совершенно новых ощущений. Какое-то время Перышко наслаждалось радостью полета, а когда ветерок приустал, наигрался и стал затихать, Перышко грациозно опустилось на садовую скамейку. Тут же рядом с ней сел Воробей. - Привет, чего разлеглось в одиночку? – спросил Воробей. - Я улетело от своих. Я хочу повидать Мир, — доверительно сообщило Перышко. - И чем ты будешь заниматься? – поинтересовался Воробей. - Я еще не знаю, — сказало Перышко, — ведь я так мало видело в жизни, а вокруг столько интересного! - Рисковое ты, — не то одобрил, не то осудил Воробей. – Мы и то в стае держимся. А по одному опасно. То кошки, понимаешь ли, дерут…То вороны нападают…Неспокойно! - А чем Перья занимаются в Большом Мире? – спросило Перышко. - А кто чем! – жизнерадостно сказал Воробей. – Я вот когда в Китай летал, так там модно в Пуховики устраиваться. - Не хочу в Пуховик. Почти ничем не лучше Подушки, — отвергло мысль Перышко. - А чего тебе хочется? – поинтересовался Воробей. - Мне хочется разнообразия. Творчества. И чтобы меня и мой труд кто-нибудь ценил! А самое главное – мне хочется быть не просто нужным, но и уникальным! Я не хочу быть как все, я хочу чего-то особенного! – заявило Перышко. - Ну, тогда не знаю! – призадумался Воробей. – Какое-то ты…необычное. И запросы у тебя странные. Знаешь, если хочешь, прицепляйся ко мне – я тебя отнесу в одно странное место. Там живет один странный человек. Может, там найдутся ответы на твои вопросы? - Хорошо, спасибо! – радостно ответило Перышко и прицепилось к спинке Воробья. Полет оказался чудесным! Внизу мелькали дома и люди, деревья и водоемы, а сверху пригревало яркое весеннее солнышко. «Да, именно этого я и хотело! — с восторгом думало Перышко. – Как прекрасен Мир! И как жалко пролежать всю жизнь в Подушке и ничего этого не увидеть!» - Ну вот, прилетели, — повернул голову Воробей. – Снижаемся, держись крепче! Через несколько секунд они оказались на веранде большого загородного дома. В углу веранды стоял большой круглый стол, а за ним в кресле восседала обширная и жизнерадостная Дама в Разноцветном. Она выглядела весело, как цветущая клумба – Перышку очень понравилось. - Привет, Воробышек! – весело сказала Дама. - Чирик-чирик, — ответил ей Воробышек. - Что нового творится в этом Прекрасном Мире? – продолжала Дама. – Какие новые сказки ты на крылышках принес?
- Ну что, Перышко, как тебе она? – спросил Воробей. - Очень необычная Дама, — оценило Перышко. – Я таких еще никогда не видело. А чем она занимается? - Она Сказочница. Сочиняет Самоисполняющиеся Волшебные Сказки. Она и меня в сказках не раз описывала, вот! – с легкой гордостью похвастался Воробей. - Про сказки я слышало, — заинтересовалось Перышко. – У нас часто на ночь сказки рассказывали. Но как их сочиняют – на разу не видело! - Воробышек, обедать! – позвала Дама, успевшая вынести из дома блюдечко с какими-то зернами вперемешку с разноцветными сушеными ягодами. Блюдечко выглядело так же пестренько и нарядно, как и сама Дама. Воробей радостно поскакал к блюдечку. А Перышко не удержалось и мягко спикировало с Воробья прямо в центр стола. - Ого! – весело удивилась Дама. – Какой Подарок Судьбы! Перо явно не воробьиное. Необычное, я бы сказала, перо. Интересно, для чего ты его приволок? А, Воробышек? - Чик-чирик, чик-чирик, — с набитым ртом проверещал Воробей. - Ага, понятно, — сообразила Дама. – Это Волшебное Перышко. Ты его принес из другой сказки. И преподнес мне в подарок. А я сейчас узнаю, что оно может делать… С этими словами Дама взяла Перышко в руки и слегка покачала на ладошке, прикрыв глаза. - Так…Тааааак….Стоп! – Дама кинулась к столу, пристроила Перышко перед собой, пододвинула стопку бумаги и лихорадочно начала выводить на ней какие-то пестренькие значки. - Что это она делает? – обеспокоилось Перышко. - Тише, не мешай! – цыкнул Воробей. – Это у нее Вдохновение. Оно время от времени приходит и заставляет ее писать Сказки. - А где оно, Вдохновение? – завертелось Перышко. - А я знаю? – отмахнулся Воробей. – Оно каждый раз разное, маскируется под что попало. Однажды ее даже Лопата вдохновила, представляешь такое? - Нет, не представляю, — Перышко зачарованно следило за процессом рождения Сказки. - Все! Вуаля! – через какое-то время громко провозгласила Дама, откинувшись в кресле. – Слышишь, птица-Воробей? Новая Сказка на свет появилась! Это надо срочно протанцевать! И Дама, вскочив с кресла, закружилась по веранде, сметая мелкие предметы и распугивая весенних мух. Наскакавшись вволю, Дама снова метнулась к столу. - Слушай, Воробышек, я еще никогда не испытывала ТАКОГО вдохновения! Уже следующая сказка наружу просится! Это что же случилось? Тут Дама увидела Перышко и замерла. - Ах, вот в чем дело! Ну конечно! Ты принес мне Волшебное Перо! И меня прет! Правильно, ведь все писатели знают в этом толк: еще Пушкин и Гоголь писали специальными перьями, а потом как-то подзабылась традиция. Похоже, напрасно… Перышко слушало, замерев и затаив дыхание. Воробей тоже застыл с открытым клювом. - Конечно! Перо ведь такое легкое, воздушное, невесомое! Оно и приносит Вдохновение! Теперь оно будет моим Вдохновенным Пером! Единственным и неповторимым! Ах, дорогой Воробей, как я рада, что мы с тобой знакомы! – Дама колыхала всеми разноцветными одеждами, и это было весело и прикольно. - Меня от сказок прямо распирает, — не унималась Дама. – И это все благодаря Перышку. Я знаю, я чувствую: стоит им хорошенько помахать, и поднимется Свежий Ветер Перемен, а он принесет все, что пожелаешь! - Господи, что она такое говорит? – пробормотал ошеломленный Воробей. - Она все правильно говорит, — взволнованно сказало Перышко. – Я и само что-то такое чувствовало. Что я не простое, а Волшебное. Только до конца понять не могло. Но теперь… - Да уж, похоже, я тебя точно по адресу принес, — констатировал Воробей. - ПЕР и парение, ПЕР и парение! – ликовала Дама-Сказочница. – Перышко, дорогое, да мы теперь горы свернем! Начинается время Волшебства! Мы еще с тобой в Париж поедем! На презентацию нашей Сказочной Книги! А потом у тебя появятся Новые Возможности, тебя заметят! И ты сможешь попробовать себя в Высоком Искусстве Моды. Или в театре. Или даже в кино! - Я согласно, — не стало протестовать Перышко. – И в Париж согласно, и в другие места. - А теперь, дорогой Воробей, извините, нам с Перышком надо работать, а то у нас ПЕР попер, — строго сказала Сказочница. – Ждем Вас завтра, как обычно, к обеду. И спасибо за такой Королевский Подарок! Вместе мы сочиним столько сказок! Две книги! Или даже пять! - Обязательно! – уверенно сказало Перышко. Теперь оно знало, зачем пришло в этот Мир. И что оно единственное и неповторимое. И что впереди – столько интересного!!! Перышко уже не вспоминало о скучной Подушке и зловещем Пылесосе. Оно уже прикидывало, как будет вдыхать запах парижских улочек и ловить Свежий Ветер Перемен.
Пути-дороги у них были разные. Локомотив ездил исключительно по рельсам и строго по расписанию. Маленький автомобильчик «Ниссан» катался по дорогам – в основном по асфальтовым, потому что посадка у него была низкая, а двигатель не очень мощный, и на проселочных дорогах он испытывал определенные трудности. А огромный джип этих трудностей не испытывал, потому что был внедорожник, ездил где хотел и при необходимости пер напролом, как танк – хоть по колдобинам, хоть по болоту. И вот однажды Локомотив задумался: так ли он живет? Почему его пути-дороги такие однообразные? Почему он следует предписаниям, инструкциям и никогда не смеет отклониться от курса? Неужели он обречен до конца жизни ехать по рельсам, которые для него проложил невесть кто и невесть когда? Примерно в то же время маленький «Ниссан» с грустью размышлял о том, что его возможности сильно ограничены асфальтовыми дорогами. А они, куда ни отправься, везде примерно одинаковы – серая лента, убегающая под колеса. То ли дело Локомотив! Он летит, отсчитывая шпалы, по высокой насыпи, по блестящим рельсам, как стрела, уносящаяся вдаль, и ему машут вслед с полустанков. «Ниссанчику» никто и никогда не махал вслед… И Джип не был доволен жизнью: его пути-дороги были трудны и порою даже опасны, ему постоянно приходилось напрягаться и работать на пределе возможностей, он не обладал свободой выбора, и казалось, что жизнь испытывает его на прочность. В этом ли было его предназначение? – этот вопрос он часто себе задавал. И вот однажды они встретились на железнодорожном переезде – Локомотив¸ «Ниссанчик» и Джип. Впереди шли ремонтные работы, всем троим пришлось остановиться, и у них наконец-то появилась возможность познакомиться и поболтать. В самом скором времени речь зашла о предназначении. - Иногда мне кажется, что я проживаю не свою жизнь, — пожаловался «Ниссанчик». – Езжу какими-то похожими дорогами, никакого разнообразия, сплошная серость. Там асфальт и здесь асфальт, а если его нет – то мне бывает нехорошо: буксую, кашляю и задыхаюсь. Завидую тебе, Локомотив: ты такой возвышенный, для тебя специально рельсы проложили, путь твой прям и определен, и никаких душевных метаний… - Это я тебе завидую, — возразил Локомотив. – Ты такой мобильный, у тебя такая внутренняя свобода! Мне бы тоже хотелось поворачивать туда и тогда, когда в голову взбредет. Но я не могу – рельсы и расписание держат. - Хм… А я вам обоим позавидовать могу, — сказал усталый, захлестанный грязью Джип. – Иногда так устаю! Вот попадешь в какое-нибудь безлюдье… Мотор надрывается, хрипит, колеса проворачиваются, брызги во все стороны, и понимаешь, что если сейчас не вывезешь – все, хана, никто тут не проедет и тебя не вытянет. Тягловая сила я, и больше никто! А может быть, у меня тонкая, ранимая душа! Устал, надоело. Мечтаю о том, чтобы прочно осесть где-нибудь на спокойном месте и тихо, вдумчиво выполнять свою работу – например, вот тут, на переезде транспортные потоки регулировать. Заодно и общения приятного будет – завались! И как раз в это время над переездом пролетал Волшебник-Самоучка. Не добрый и не злой – а так, любитель. Он любил вмешиваться в разные ситуации и помогать исполняться чужим мечтам. Наверное, опытный Волшебник в данной ситуации призадумался бы, просчитал последствия и предусмотрел варианты. Но Волшебники-Самоучки, как правило, в изучении магических наук до этого предмета просто не доходят. Поэтому он проникся романтическими мечтами наших героев, махнул платочком, и… - Ой, ой! Я на рельсах! – в восторге закричал «Ниссанчик», ощутив себя на месте локомотива. – Какое счастье, моя мечта сбылась! - А я на дороге! – радостно загудел Локомотив. – Все, теперь я смогу ехать без расписания и сворачивать, куда захочу! - Приезжайте, не забывайте, всегда буду рад с вами встретиться, — степенно говорил Джип, удобно устроившийся в будке регулировщика переезда. – А вот, кстати, и зеленый семафор, проезжайте, не задерживайтесь! А Волшебник ничего этого уже не услышал – он вообще обычно не ждал результатов своей магии, ему сам процесс интересен был. Все счастливы – ну и замечательно. Так что Волшебник уже дальше полетел, творить добро на всей земле. … Прошло совсем немного времени, и они встретились снова, на том же переезде – Локомотив и «Ниссан» подъехали, а Джип и так в будке постоянно пребывал. Встрече они обрадовались, но, как ни странно, ни один из них не выглядел счастливым. - Со стороны все выглядело как-то не так, — признался Локомотив. – Оказывается, по дорогам ездить куда труднее, чем по рельсам. Тяжелый я, асфальт подо мной проседает, колеса проваливаются. Не мчусь, а ковыляю. Радости от этого, сами понимаете, мало. Если честно – то никакой! Стариком себя ощущаю. - И мне трудно, — признался «Ниссанчик». – Во-первых, у меня размерчик с рельсами не совпадает, приходится колеса поджимать, чтобы на них попасть. А если одним колесом по шпалам – вообще неудобно ехать, сплошное «тыг-дык, тыг-дык»… Я-то думал, будет радость полета, невероятные скорости и все такое, а оказалось, сплошные проблемы. А уж когда сзади вагоны цепляют – вообще кранты! С места сдвинуться не могу. Джипу завидовать начинаю… Сидит тут в тепле, в сухости, встречает-провожает…
- А чего мне завидовать? – мрачно ответил Джип. – Ну, встречаю, ну, провожаю… Но впечатлений-то никаких! Я прямо чувствую, что ржавею, уже сыпаться потихоньку начал. Коробка передач барахлить стала – тренировки-то нет. Чистенький, конечно, теперь, но я бы лучше забрызганным был, да живым. И все трое пригорюнились. Вот ведь как бывает: мечтаешь, мечтаешь, а когда мечта исполнится – удивительное дело, радоваться-то и не хочется! На счастье, мимо пролетал Волшебник. Не тот, Любитель-Самоучка, а другой – настоящий. Ему оказалось достаточно беглого взгляда, чтобы уловить там, внизу, какую-то неправильность. Поэтому он круто изменил свой маршрут и вскоре увидел наших друзей. - В чем дело? Откуда столько печали скопилось на этом переезде? – поинтересовался он. - Да вот… случилось… сами не понимаем, как это нас угораздило… — наперебой стали жаловаться друзья. - Да, незадача вышла… Но скажите на милость, зачем вы на это пошли? – выслушав их, спросил Волшебник. - Мне казалось, что я все время езжу по накатанной дороге, — вспомнил Локомотив. - А я считал, что рожден для чего-то большего, — пригорюнился «Ниссан». - А мне казалось, что меня бессовестно используют, — сознался Джип. - Что ж, понимаю… — задумчиво сказал Волшебник. – Люди тоже часто впадают в заблуждение, что идут не своей дорогой. Начинают метаться, мучиться, искать, страдать… И чем больше мечутся, тем больше страдают. Считают, что предназначение – штука сложная, и найти его непросто. А между тем у этой задачки очень простое решение и однозначный ответ. - Какой? Какой? – наперебой загалдели «Ниссан», Локомотив и Джип. - То, к чему ты наиболее приспособлен – это и есть твое Предназначение. Твое, могучий и мощный Локомотив – лететь по рельсам и таскать за собой вагоны, точно следуя расписанию. Твое, маленький шустрый «Ниссан» — перевозить людей и небольшие грузы в пределах наезженных трасс, развивая хорошую скорость и радуя глаз своим симпатичным тюнингом. Твое, сильный и смелый Джип-внедорожник – проходить там, где другим невозможно, открывать новые места и преодолевать неодолимые препятствия. А чтобы это занятие вам никогда не наскучивало, меньше смотрите себе под ноги и почаще оглядывайтесь по сторонам. То, что под ногами – и впрямь однообразно, а то, что слева, справа и над вами – меняется постоянно, оживляет жизнь и наполняет Радостью Перемен. А вот научиться находить радость в том, что вы делаете сию минуту (что бы вы ни делали!) – это ваша задача. В этом, собственно, и есть смысл жизни, для того и существуют пути-дороги… - Выходит, мы потеряли много времени, пока жили не своей жизнью? Все впустую? - Отнюдь! – покачал головой Волшебник. – Ничего «впустую» не бывает. Вы попробовали – и осознали, Кто Вы Есть На Самом Деле. А заодно и послужили примером для других Ищущих Свой Путь, и теперь им будет легче найти свои пути-дороги. Наверное, в этом тоже было ваше предназначение. - А в чем ваше предназначение, уважаемый Волшебник? - Исправлять неправильности и восстанавливать гармонию. Что я сейчас, кстати, и собираюсь сделать. С этими словами Волшебник выдрал у себя пару волосков, дунул, плюнул – и вмиг вернулся привычный расклад: Локомотив оказался на рельсах, «Ниссан» — на шоссе, а Джип – на зеленой травке за переездом. - Урррра!!! – просигналил «Ниссан» и завел мотор. - Дуууууу! – прогудел Локомотив, пробуя колесами прочные, надежные рельсы. - Эх, прокачусь! – зарычал Джип, радостно озирая пересеченную местность за переездом. - До встреееечииии! – и каждый рванул в свою сторону, в соответствии с собственным предназначением. Их ждали разные пути-дороги, и это было здорово. А Волшебник какое-то время с удовольствием понаблюдал за делом рук своих и тоже полетел своей дорогой, выполнять свое предназначение – исправлять маленькие неправильности, которые все еще иногда встречаются в нашем мире.
Однажды девочка, которая любила мечтать, встретилась с Феей. Где? Ну конечно, во сне! Ведь мечтательным девочкам снятся чудесные, волшебные сны! Фея и девочка вместе летали, кружились в хороводе с бабочками, зажигали звезды, прыгали с облачка на облачко, хохотали и веселились. А когда ночь подошла к концу, и пора было просыпаться, девочка очень огорчилась – ей так понравилась фейская жизнь! И Фее тоже было жалко расставаться с девочкой. Она внимательно посмотрела на нее и увидела, что у девочки чистая душа, светлая головка, хрустальное сердце, в котором очень много Любви, и огромное желание помогать людям. А еще увидела, что у нее очень нежная и ранимая душа. Фея знала, что с такой душой очень легко летать, мечтать и витать в облаках, но очень, очень трудно жить в грубых земных энергиях. - Знаешь что, дитя мое? – проговорила она. – Хочешь отправиться со мной в мою Волшебную Страну? Пожалуй, я могла бы взять тебя с собой и сделать своей ученицей. У тебя есть все задатки для этого. - Извините, я не могу, — с сожалением сказала девочка. – У меня тут есть мама и папа, и друзья, кошка Мася и плюшевый медвежонок Бум. Я их очень люблю, и они меня тоже. Они будут скучать без меня, а я – без них. - Ты права, малышка, — согласилась Фея. – У тебя доброе сердце. Тебе никак нельзя их бросать. Но мне все-таки хочется сделать для тебя что-то хорошее. Знаешь что? Пожалуй, я хочу подарить тебе одну вещь. На память о нашей встрече! И Фея достала из складок своего розового плаща Хрустальный Шар. - Что это? – прошептала девочка, завороженно глядя на эту волшебную вещицу. - Это футляр. Вместилище для твоей души! Хрустальные стенки шара не задержат ни одного лучика ее света, но в то же время не дадут никому ее поранить или обидеть. Это мой Дар тебе, маленькая Фея! - Благодарю вас, — и девочка без колебаний протянула руки, чтобы принять Дар. – Я никогда, никогда не забуду этот сон. - И я тебя не забуду, маленькое солнышко! Может быть, мы когда-нибудь еще встретимся. Но если и не встретимся – все равно ты вырастешь и станешь Феей! Я это просто чувствую. А мой Дар тебе в этом поможет. Наутро девочка проснулась и увидела, что рядом с ней на подушке лежит Хрустальный Шар, а в нем… в нем нежно светится-переливается что-то очень легкое, воздушное и волшебное. Теперь ее душа в чудесном футляре, подаренном Феей, сияла всеми гранями, и это могли видеть даже те, кто ходил по земле и никогда не танцевал с феями. Такого шара ни у кого не было, и, конечно же, все хотели его посмотреть. А девочка была совсем не жадная – она разрешала и посмотреть, и даже дотронуться. Ей казалось, что такой необычный Дар не должен принадлежать одной ей, всем должно достаться хоть по капельке волшебства. Шли годы, девочка росла и превратилась сначала в хрупкого, как тростинка, подростка, а потом и в прелестную девушку. Хрустальный шар придавал ей особенное очарование – ведь он все время поворачивался разными гранями, и поэтому девушка казалась то нежной, то задумчивой, то веселой, то грустной, то озорной, то строгой, и это просто завораживало людей. На нее хотелось смотреть и смотреть, как дети могут часами смотреть в окошечко калейдоскопа, бесконечно меняющего свои узоры. К тому же девушка сохранила все свои лучшие качества, которые когда-то так понравились Фее: она по-прежнему была доброй, отзывчивой, всегда готовой прийти на помощь. Только вот Шар… Шар стал постепенно тускнеть. Дело в том, что теперь у нее было гораздо больше знакомых, и это были уже не дети, а вполне взрослые люди, и они все хотели прикоснуться к ее Дару, к ее хрустальному сокровищу. Она по-прежнему не прятала Хрустальный Шар от людей, ведь разве можно прятать Свет, если он так нужен людям? Но следует сказать, что, к сожалению, годам к двадцати большинство людей уже теряет свою детскую чистоту. И когда они прикасались к Хрустальному Шару, порою на нем оставались и нехорошие следы – от горьких обид и тайной зависти, от сальных рук и грязных мыслей, и еще много разных следов. Девушка пыталась чистить футляр, протирать его, но Хрустальный Шар – штука тонкая, нежная, иные следы с него стереть очень и очень трудно. Есть, конечно, у Фей определенные приемы – но наша девушка все-таки не была настоящей Феей и еще многого не знала. И вот ее шар стал тускнеть и терять былую яркость. Его поверхность, когда-то гладкая и сияющая, вдруг стала выглядеть матовой и шероховатой. И люди стали просить приоткрыть футляр, чтобы посмотреть, что там, внутри. Девушка и это позволяла, хотя что-то ей подсказывало, что лучше бы этого не делать. Ведь каждый раз, открывая футляр, она обнажала свою Душу, а она, как мы помним, была очень тонкая и слишком ранимая. И вот через какое-то время она поняла, что что-то не так. Она стала быстро уставать, ей все чаще хотелось запереться в своей комнате и побыть одной, ее стали одолевать сомнения. Ей по-прежнему хотелось всем помочь, всех обогреть, но порою на это просто не было сил. Иногда в голову даже закрадывались пугающие мысли – ей вдруг казалось, что она перестает любить людей. И тогда ей становилось страшно, но что с этим всем делать, она не знала. И вот однажды она взяла в руки Хрустальный Шар, в котором хранилась ее душа и поразилась – какой он стал невзрачный. Нет, конечно, там, внутри, все так же ярко сиял свет ее души, но вот наружу пробивались только отдельные лучики. Вся поверхность словно запылилась, и это было очень грустно видеть. - Может быть, вынуть душу из Хрустального Шара, и пусть будет так, без защиты? – вслух подумала она. Но тут же сама испугалась этой мысли. Вся ее душа воспротивилась – ведь если мы отвергаем такие Дары, из нашей жизни навсегда уходит волшебство, и она становится серой и скучной. - Нет! – решительно сказала она. – Фея говорила, что у меня задатки. Значит, я должна их развивать и сама стать Феей. Тогда я узнаю, почему потускнел мой Хрустальный Шар и как вновь сделать его ясным и прозрачным. И девушка начала действовать. Как? Об этом долго рассказывать. Скажем только, что чистое намерение, в которое вложена энергия, обязательно приводит к цели. Так случилось и с нашей девушкой. В ее жизни вновь возникла… Фея! Нет, не та, с которой она встречалась во сне. Совсем другая.
Пока девочка росла, Мир Фей и наша Земля сблизились, и теперь Фей можно было встретить не только в снах. Некоторые из них явились на Землю, чтобы передавать людям знания о том, как сделать мир чище и добрее. Эта самая новая Фея была Феей Сказок. Она собирала вокруг себя всех, кто обладал чистой душой и мечтал наполнить мир чудесами. Она обучала их разным фейским премудростям и учила, как гореть, не сгорая, и освещать путь другим, не теряясь во мраке. Сказочная Фея своим зорким взглядом увидела Хрустальный Шар и озабоченно спросила: - Детка, что я вижу? Ты уже однажды встречалась с Феей? Этот Дар ни с чем не спутаешь! Он волшебный! - Я знаю, — сказала девушка. – Я получила его, когда была совсем маленькой. Фея подарила мне Хрустальный Шар, но забыла рассказать, как им правильно пользоваться и как за ним ухаживать. И теперь он вот такой… - Она не забыла, — покачала головой Фея Сказок. – Она не стала этого делать, потому что иначе у тебя не случилось бы повода искать Знаний. А так – ты искала пути, ты нашла, и вот ты здесь, и я знаю, что тебе нужно. - Что же? - Понять, как это работает. До сих пор это было для тебя красивой игрушкой, подаренной Волшебным Созданием. Теперь и ты должна стать Волшебным Созданием, чтобы дарить другим такие же игрушки. У тебя есть для этого все задатки! - Вот и та Фея мне то же самое говорила, — обрадовалась девушка. – Я готова учиться столько, сколько потребуется. - Что ж, я вижу, что ты действительно готова. Ты будешь прилежной ученицей, я знаю. И девушка начала учиться у Феи Сказок всему, что та умела сама. Фея щедро делилась своими Знаниями, и девушка старалась не пропустить ни одной крупинки. Но Хрустальный Шар все так же оставался тусклым, хотя внутри сияние заполнило его до отказа. И вот обучение подошло к концу. Девушка была немного удручена: она надеялась, что в процессе обучения ее Дар преобразится, но этого не случилось. Ну что ж… Значит, не судьба. И тут Фея Сказок подошла к ней и ласково спросила: - Что ты сейчас чувствуешь, девочка? Загляни к себе в душу! Девушка честно заглянула к себе в душу и сказала: - Я испытываю огромную благодарность к вам, за все то, чему вы меня научили. К моим новым подругам, которые тоже стали Феями. И к себе – за то, что я все-таки сделала это. Я испытываю очень большую радость от того, что теперь я тоже Фея. И немного грусти, потому что я там и не поняла, что случилось с моим Хрустальным Шаром и как это поправить. - Ну что ж, я расскажу. Думаю, это будет полезно для всех. И она поведала Феям следующее: - Вы попали ко мне не случайно. У каждой из вас имеется Дар. У кого-то это Хрустальный Шар, у кого-то – Заветное Слово, а у кого-то – Счастливая Родинка на теле. Не важно, как он выглядит, важно, что вам нужно его беречь. Ведь это вместилище вашей Силы, волшебный талисман, который не предназначен для чужих рук. Дары нужно хранить там, где их не коснется ни дурной глаз, ни злое слово. - Но ведь свет моей души заключен в Хрустальном Шаре! – воскликнула девушка. – Неужели я должна спрятать его от мира и пользоваться только сама? - Нет, конечно же, нет! Но все вы должны запомнить одну важную премудрость: нельзя только брать, не возвращая, и отдавать, не восполняя. Неся и даря свой свет людям, вы просто обязаны принимать от них что-то взамен. Я не знаю, в чем будет выражена их Благодарность – но это и не важно. Главное, что она должна быть, а вы должны научиться принимать ее с радостью и открытой душой! Именно она шлифует и чистит поверхность ваших Талисманов и наполняет их Силой! И тогда наступает воодушевление и желание дарить, посылать в мир все больше и больше! Если вы будете об этом помнить, то ваши Источники Силы никогда не иссякнут, и у вас будет еще больше энергии для волшебных свершений. - Так вот в чем дело… — проговорила девушка. – А ведь я считала, что моя миссия – дарить, а уж дальше как поучится. - И в этом заключалась твоя ошибка. Любой Источник должен восполняться. Лучики Любви и Благодарности из Хрустального Шара должны свободно проникать в обе стороны. Ты светишь – но и к тебе возвращается Свет. Давать – и получать взамен! Это очень важное умение для любой Феи. - А я думала, что Феи помогают людям исключительно бескорыстно, — удивленно сказала девушка. - Бескорыстно – да. Это значит – не в целях наживы. Но подумайте сами: принося Дары, вы делаете другого вашим должником. Так позвольте же ему расплатиться, и тогда он будет чувствовать себя равным вам, Феям. - Благодарю вас. Я так вам благодарна! – прошептала девушка. – Вы подарили мне столько мудрости, но эта – самая важная. Это то, до чего я никак не могла додуматься сама. Это восхитительный Дар! Спасибо, спасибо! И из ее груди вырвался мощный луч Благодарности, который осветил все пространство вокруг. И вдруг она заметила, что Хрустальный Шар от такого душевного порыва засиял, засверкал всеми цветами радуги, очистившись от всего чужого и наносного, что пристало к нему за эти годы. - Ну вот теперь ты – настоящая Волшебница, — улыбнулась Фея Сказок. – Неси свой Хрустальный Шар по жизни, и пусть он осветит и согреет всех, кто в этом нуждается. А как содержать его в порядке, ты теперь знаешь. - Да, я знаю, — ответила ей девушка. Она подняла свой Хрустальный Шар над головой и пошла, сначала робко, а потом все смелее и смелее, туда – в мир, которому очень нужны Феи. И свет ее Души освещал все вокруг, и люди, которые видели это, невольно улыбались и протягивали руки, чтобы коснуться чудесных лучей ее Души и тоже стать немножечко волшебниками.
Рубрика: Самопознание, Социальные, Я - женщина! ОРБИТАЛЬНАЯ СТАНЦИЯ
Я – Орбитальная Станция. Кто и когда меня создал, кто запустил в космос, почему я нескончаемо лечу и лечу по невесть кем заданной орбите – я не знаю. Просто так было и так есть. Это моя сущность, и я так живу. Я очень сложно устроена, очень! Я огромная и состою из многих частей и механизмов: в центре — энергетическая установка, от нее разбегаются во все стороны радиальные переходы, дальше начинаются рабочие помещения – жилые отсеки, лаборатории, пищеблок, медчасть, гидропонные оранжереи, склады, технические помещения. Все это снаружи ограничено «бубликом», в котором расположены ангары и стыковочные шлюзы, их очень много, они идут по всей окружности «бублика». И венчает все это сооружение прозрачная надстройка – там центр управления полетом, мощный бортовой компьютер, генератор защитного поля, радиорубка, разные навигационные приборы, карта звездного неба. Я помню времена, когда во мне кипела жизнь – то и дело подлетали большие и маленькие звездолеты, в ангарах копошились механики, в жилых отсеках большинство кают было занято, а с кухни всегда тянуло вкусными запахами. Внутри меня постоянно были люди, много людей. Медицинские роботы все время были задействованы – обычно на каждом приставшем кораблике находилось немало страждущих, потрепанных дальними космическими путешествиями и нуждающихся в лечении и реабилитации. Еще они нуждались в запасах пищи, воды, энергии, в запчастях для звездолетов и навигационных картах. И я была рада – я приносила пользу, выполняя свое предназначение. В том, что у меня именно такое предназначение – давать временный приют путникам, пополнять их ресурсы, лечить и ремонтировать, восстанавливать их потенциал и снабжать энергией для дальнейшего полета, я и не сомневалась: видимо, эту программу в меня вложили при создании. Одни задерживались надолго, другие улетали почти сразу. Одним относились ко мне бережно и брали ровно столько, сколько надо, другие старались захватить побольше, впрок – я не препятствовала, у меня много и хватит на всех. Некоторые оставляли что-нибудь в благодарность – книги, картины, красивые камни, артефакты с далеких планет, и это постоянно обогащало мой внутренний мир. Но теперь все по-другому. Я по-прежнему совершаю полет по предписанной траектории, но давно перестали прилетать звездолеты, умолкли звуки, законсервирована большая часть оборудования, и с кухни уже не тянет то ароматным кофе, то мясом по-бургундски. В полутемных коридорах мигают тусклые аварийные лампы, а яркий свет потушен – кому светить? Склады переполнены, и никто не тащит из них микросхемы, медикаменты или банки с консервами. Пустует радиорубка, не бормочут голоса, никого не интересует карта звездного неба. Падают с деревьев переспевшие плоды в оранжереях, и в воздухе стоит едва заметный сладковатый запах гниющих яблок и ананасов. И повсюду пыль… Толстый слой пыли покрывает приборы, экраны, коридоры и переходы. Все мои процессы заторможены, я нахожусь в режиме энергосбережения, жизнь во мне словно замерла. Нет, я, конечно, не умираю, но… по ощущениям это очень похоже. И все чаще возникает вопрос: для чего я вообще нужна? - Ты нужна мне, — говорит он, и я вздрагиваю. Не заметила, как он нарисовался… «Он» — это Смотритель. Единственное живое существо, которое обитает теперь в моих глубинах. Вернее, почти живое, потому что Смотритель всего лишь биоробот. - На верхней галерее крепления ослабли. Я подтянул, теперь все в порядке, — сообщает он. Да, теперь все в порядке. Наверное. Не знаю, я не чувствую. Наверное, я слишком обширна, чтобы чувствовать каждое крепление. А он регулярно делает обходы, что-то чинит, улучшает, переделывает. В общем, он обо мне заботится, а я позволяю. На самом деле я с самого начала задумана автономной и самодостаточной, у меня тонко настроенная система оповещения, и все мелкие неполадки устраняются в автоматическом режиме. Но Смотритель мне все равно нужен – каждая уважающая себя Орбитальная Станция имеет Смотрителя. Откуда он взялся, я не помню. Наверное, прилетел в те времена, когда здесь было очень много народа, всеобщая суета, постоянное оживление и веселая неразбериха. Тогда мне было некогда скучать – я только успевала фиксировать прибытия-убытия, удовлетворять запросы и распределять ресурсы. Поэтому то, что я его не замечала, вовсе не удивительно. Но когда отбыл последний корабль, под завязку загрузившись моими дарами, когда захлопнулся шлюз и внутри меня воцарилась непривычная тишина, только он остался со мной – мой Смотритель. - Как ты? – спрашивает он. - Как, как… Сам знаешь как! – отвечаю я, стараясь не раздражаться. – Бездействую… - Отдыхай. Даже орбитальным станциям нужен отдых, — говорит он. - Сколько можно отдыхать? – дергаюсь я. – Я умираю от скуки. - Ну, давай я расскажу тебе что-нибудь занимательное, — предлагает он. - Не надо. Мне надоели наши бесконечные разговоры, — капризничаю я. Действительно, мы только и делаем, что разговариваем. Причем так давно, что истории начали повторяться. И разговоры – это совсем не то, что может вывести меня из анабиоза. - Может быть, я больше не нужна Мирозданию? – предполагаю я. – Выполнила свою функцию, поизносилась, и теперь заброшена до скончания веков, пока время не довершит мое разрушение… - Пока ты кому-нибудь нужна, ты будешь жить, — говорит Смотритель. – А ты нужна мне. Иначе как я буду выполнять свою функцию – заботиться о тебе? - Это да, — вяло соглашаюсь я. – Хотя ты можешь найти себе другой космический объект и заботиться уже о нем. - Не хочу, — говорит мне он. – Я к тебе привык, я тут уже все знаю, каждый твой переход, каждую лесенку. Все родное, все свое. Может быть, я теперь тоже – часть Станции? - Это вряд ли. По крайней мере, ты в любой момент можешь улететь туда, куда захочется, в любую сторону, в любое место Вселенной. - А ты? - А моя орбита определена. Я же не космический корабль – как придали первоначальное ускорение, так и лечу по заданной траектории. Моя задача – привечать усталых путников и давать им «путевку в жизнь». Иначе просто не долетят. А они перестали ко мне прилетать, и в этом вся проблема. Воцаряется молчание. Возразить ему нечего – ну да, так все и есть. - Пойду проверю периметр, — говорит Смотритель. – Внешнее кольцо посмотрю, ангары, что там и как… - Пыль там, — устало отвечаю я. – Что там может быть, если кругом – космический вакуум и ни одного живого существа? - Все равно проверю, — решает он. – Я там давно не был. Хоть пыль смахну… - Ну ладно, — соглашаюсь я. – Иди, чего ж… Он уходит, и воцаряется ватная тишина. Конечно, я могу включить музыку или запустить на экран какой-нибудь фильм, но мне не хочется. Фильмы я уже все пересмотрела на сто рядов, скучно, ничего нового, а музыка часто вызывает во мне неполезные эмоции – тоску, ностальгию, печаль. Или же возбуждение, эйфорию и воспоминание о кипении жизни, после которых еще тяжелее. Поэтому я ничего не включаю, а погружаюсь в себя. Рассеянно сканирую космическое пространство – нет, пусто, никакого движения. Только звезды подрагивают, словно реснички мигают. И радиоэфир пуст – даже потрескиваний не слышно. Тишина, пустота, полный застой и отстой. «Я законсервирована, — думаю я, — до лучших времен. Когда только они наступят, эти «лучшие времена»?
- Станция, просыпайся! – вырывает меня из забытья голос моего Смотрителя. – Ты знаешь, что я видел? Он почти кричит, он невероятно возбужден и размахивает гаечным ключом, я его таким никогда не видела. - Что, привидение встретил? — шучу я. - Бери выше! И шире! Я видел, как на тебе кипит жизнь. И только ты ничего не видишь и не слышишь! - О чем это ты? – удивленно спрашиваю я, окончательно просыпаясь. – Где это на мне кипит жизнь? Ты здоров ли, мой друг? - Я-то здоров, это ты, похоже, больна, — радостно докладывает он. – Но теперь я знаю, как тебе помочь. Сейчас возьму инструменты и все поправлю. Только для этого мне надо будет выйти в открытый космос. - Зачем – в космос? – пугаюсь я. – Слышь, Смотритель, ты не выдумывай! Ты – внутреннее существо, тебе наружу нельзя. Ты не приспособлен, тебе опасно. Там радиация, там метеориты, да мало ли там что… Оставь эту мысль! - Не оставлю! – бодро отвечает он. – В том-то и ошибка, что у нас с тобой все происходит внутри, а если посмотреть снаружи – совсем другая картина. - Да знаю я, как там снаружи! – объясняю я. – Вся информация извне попадает на датчики антенн, передается на бортовой компьютер обрабатывается и выводится на экран. Все я вижу, как там снаружи, спокойно там и пусто… - Все настройки сбиты, датчики безнадежно устарели, а на экране – форменное вранье. Потому что снаружи давно все изменилось, а ты и не заметила! - Что за ерунда? – сержусь я. – Откуда ты знаешь? - А я был там, снаружи, — докладывает он. – Я все видел своими глазами. - Что??? Все, дождалась. Мой Смотритель рехнулся – от пустоты и одиночества, и от слишком тесного и долгого общения с заброшенной Орбитальной Станцией. Что он вообще несет, какую чушь? - У тебя, между прочим, на внешнем кольце – тьма кораблей. Десятка три, не меньше! Одни улетают, другие прилетают, движение, драйв! Почти все ангары заняты, народ ремонтируется, заправляется, черпает ресурсы, обменивается опытом. Так что жизнь замерла только в твоем восприятии, а так-то она продолжается и даже эволюционирует! И когда я попросил предоставить мне бот, чтобы осмотреть станцию снаружи, мне охотно оказали такую услугу. - Что ты мне тут сказки рассказываешь? – обиделась я. – Или ты так хочешь меня поддержать? Но я не собираюсь создавать себе иллюзии… - Это и есть иллюзия, причем крайне вредная! – нетерпеливо перебил меня он. – Понимаешь, все дело в том, что там, снаружи, кое-что произошло. Построены новые корабли, которые гораздо меньше нуждаются в услугах орбитальных станций. Проложены новые маршруты, не отмеченные в твоих навигационных картах. Изменились частоты передач. А ты об этом ничего не знаешь, потому что все твои приборы и датчики настроены по-старому. Поэтому тебе кажется, что ты выпала из жизни. А вернее сказать, ты перестала чувствовать реальность! - Бред какой-то, — неуверенно сказала я. - И еще у тебя главная антенна набок свернута, — добавил он. – Она теперь ловит не звездное небо, а твой собственный бок. Но ты не переживай, сейчас я все настрою. - Погоди! – вскричала я. – Я… я боюсь. Это ж что получается, что я… потеряла себя? Выпала из реальности? И там за это время все изменилось, а я теперь не соответствую? - Успокойся, соответствуешь, — утешил меня Смотритель. – Ты не можешь потерять себя, ты же есть! Ты просто пребывала не в резонансе со всей остальной Вселенной, но это поправимо. Говорю же, я все сейчас сделаю. Я пошел, бот меня ожидает. Не бойся, я с тобой! Легко сказать «не бойся»… Конечно, я была взволнована – я никак не могла осознать полученную информацию. Уж больно нереальной она мне показалась! И мысли, что Смотритель слегка двинулся умом, тоже меня не оставляли. - Сейчас-сейчас… сееей-чааас… — напевал Смотритель, копаясь в моих настройках. - Когда мы прогрессируем? – вдруг ожило радио. – В момент, когда мы находим силу и смелость выйти за пределы привычных представлений и увидеть себя со стороны, глазами беспристрастного наблюдателя. Только тогда мы получаем возможность преобразовывать себя так, как нам этого хочется. Это была глубокая и очень важная мысль, но я не успела ее хорошенько усвоить, потому что в этот момент на главном экране проявилось изображение какой-то грандиозной конструкции, в которой я не сразу опознала себя. Да, да, это была я – Орбитальная Станция, невероятно сложное творение, состоящее из множества модулей, переходов и галерей, ограниченных внешним кольцом. А там… Я увидела, что на внешнем кольце действительно происходит жизнь – одни корабли медленно вплывают в шлюзы, другие – крутятся на орбите, третьи набирают скорость, чтобы покинуть меня и улететь в иные миры. - Боже, но почему я не ощущала их присутствия? – недоумевала я. – Да и сейчас не ощущаю… Я их вижу, но не чувствую. Видимо, сломался какой-то сенсорный датчик, самый главный. Если честно, то я существую отдельно от той картинки, где кипит жизнь. Может быть, я уже умерла? А все это мне снится? Я не чувствую себя живой – почему? - Я могу сказать, но ты обидишься, — чуть помедлив, отозвался Смотритель. - Да чего уж там, говори! – потребовала я. - Ты всю жизнь была ориентирована на заботу о других и совершенно забыла о себе. Ты создавала комфорт для других, ты дарила им тепло и свет, отдавала энергию, предоставляла приют, и думала, что это твоя единственная функция. Но они прилетают, пользуются тобой и вновь улетают, а ты остаешься одна. Всегда. По сути, ты абсолютно, космически одинока. Я молчала. Он озвучил мои самые потаенные мысли, которые я всегда гнала. Но он был прав: я абсолютно, космически одинока, и от этого можно было бы сойти с ума. Может быть, поэтому я и отключила все чувства? - Трудно быть хорошей для всех, — посмотрел мне прямо в лицо Смотритель. – На это уходят все силы. И потом кажется, что жизни нет. Да, так мне и кажется. Но я ведь Орбитальная Станция, я так устроена. - Скоро здесь снова будет многолюдно, — сообщил Смотритель. – Ты довольна? Довольная ли я? Не знаю. Я ведь себя не чувствую. Мне нужно заботиться о других. Это моя сущность, и я так живу. - Ладно, иди, работай, — вяло говорю я. – Спасибо, Смотритель… И я усилием воли переключаю мысли на обеспечение жизнедеятельности. Планетарий построить, что ли? Да, пожалуй. Хоть какая-то новизна, хоть какие-то изменения…
Был у меня сад. Взращивала я его с любовью. Ухаживала, подкармливала, поливала, редкие растения сажала. И все приживалось, все получалось! Кое-какие премудрости я от матушки переняла, остальному сама научилась. Конечно, сад требует внимания, разумения, и труда, но я работы не боюсь. Тем более, если она такое счастье приносит! Расцвел мой сад, зазеленел. Приглашала я туда друзей – всем нравилось, все восторгались и восхищались, хвалили мой сад и говорили, как хорошо им тут отдыхается. У меня от этого все в душе расцветало и сил прибавлялось, чтобы делать мой сад еще краше, еще лучше. Распахнула я ворота настежь – приходите в мой сад, гуляйте, любуйтесь, пользуйтесь его дарами! Потянулись ко мне близкие и далекие, а я и рада: двери для всех открыты, мне не жалко! Приходят налегке, уходят с букетами, с корзинками, полными плодов. Благодарят, обещают еще заглянуть и друзьям рассказать о моем дивном саде. Наверное, и правда рассказывают, потому что гостей все больше становится, еле успеваю в саду убраться и новые посадки сделать. Дальше – больше: уже самостоятельно цветы рвут, плоды собирают, а меня уже никто и не замечает. Да и с какой стати обращать внимание на женщину в рабочей одежде, которая вечно занята – то с тяпкой, то с граблями, то со шлангом? Я работаю, они отдыхают. - Ты скажи, чтобы не самовольничали, без разрешения ничего не трогали, — советуют друзья. - Ах, ну как я им скажу, они же обидеться могут, — отвечаю я. – Люди все-таки отдохнуть пришли, красотой сада полюбоваться. Нет-нет, они сами поймут и догадаются. Но, видать, не поняли и не догадались: клумбы опустошают, на дорожки плюют, ветки на память ломают, на скамейках имена вырезают: «Здесь был Вася». Я уже и по ночам работаю, из сил выбиваюсь, чтобы восполнить урон: не могу же я допустить, чтобы мой сад неухоженным выглядел! А возмутиться по-прежнему стесняюсь, хотя очень хочется! «Ничего, — утешаю я себя, — я еще лучше потружусь и все исправлю, лучше прежнего мой сад будет!». А тем временем на меня уже кое-кто покрикивать начинает: «Поди туда», «принеси то», «подай это…». Или, того пуще, начинают меня критиковать. Дескать, и скамеек маловато, и клумбы не той формы, и ночной клуб почему-то не предусмотрен. Да и вообще: «Медленно, женщина, работаете, смотрите, вон мусор на дорожках валяется, да и в целом сад запустили!». А потом появилась какая-то тетка объявилась и сразу руководить начала: что и где сажать и как все требуется переделать. Я ей: «Вы чего это тут командуете?», а она мне: «А ваше дело, девушка, помалкивать и работать!». Обиделась я, сняла перчатки, бросила тяпку и покинула сад. Гордо, стало быть, удалилась. «Ну, — думаю, — вы еще ко мне прибежите! Командовать-то все мастера, а вот ухаживать за садом – это только я могу. Сад-то все равно мой, я в нем каждый кустик знаю, каждую травинку. Придете, попросите, вот только тогда я и вернусь и с новыми силами стану его украшать и обихаживать!». Ничего подобного. Не дождалась. Не идут ко мне с поклоном, не просят вернуться. Жалко мне стало сад, его ж поливать нужно, а кто, кроме меня? Вышла из дома, отправилась посмотреть, что там и как. А тетка уже власть в свои руки взяла, командует всеми и хозяйничает в моем саду, как будто она его и вырастила, и все на свой лад переделывает. - Что ж вы творите? – говорю. – По какому праву распоряжаетесь? А она руки в боки и отвечает: - По какому праву? По праву сильного! - Но это же мой сад! - А ты кто такая? Кыш отсюда вообще! Или ты по работе соскучилась? Ну, иди вон, урны почисть, что ли. И чтобы рта раскрыть не смела, меня слушалась беспрекословно! От такой наглости я аж онемела. Поплелась я домой, вся в растрепанных чувствах. Пришла, плюхнулась в постель без сил, аж жить не хочется. Обида смертельная меня гложет, дышать не дает. Это как же так вышло, что из сада моего, что я годами взращивала, меня, как шелудивую собачонку, вышвырнули? И кто? Тетка какая-то пришлая! Упала я на колени и взмолилась: - Господи, помоги, вразуми! Что же это творится на белом свете? Был у меня сад – и не стало! Я ж в этот сад всю душу вложила! Почему же никто не оценил моих стараний, почему стали сад грабить-разорять, а после и вовсе захватили? Как же ты это допустил? Мамочки мои, как теперь жить? И услышала я голос родной матушки, которая уж давно в мир иной ушла.
- Дитятко мое неразумное, не Господь виноват, ты сама не доглядела. Душу ты в сад и впрямь вложила, и вырастила Дивный Сад Своей Души. Только зачем же ты в свой сад всех подряд впускала и разрешала брать, что ни пожелают? - Так я по доброте душевной, чтобы людям хорошо было! Я им – щедрые дары, они мне – восхищение и благодарность. - Видать, много же тебе восхищения и благодарности надо было, если ты готова ради этого все отдать и все позволить. Знай, что Дивный Сад Своей Души мы не для других растим, а для себя. Это наше место покоя и отдохновения, там мы и потрудимся, и восстановимся, семена мечты посеем, а после и плоды пожнем. Вот плоды раздавай сколько хочешь, но прежде-то им вырасти надо. - Да я так и делала! Но почему-то мои посевы стали срывать и вытаптывать еще прежде, чем они плоды дадут. Наверное, слишком много народа в саду было? - Ты уже взрослая, доченька, пора бы знать, что Дивный Сад Своей Души оберегать надо, и приглашать туда не всех, кого ни попадя, а только тех, к кому душа лежит. Близкие тебе люди сад не попортят и тебя не обидят. А далекие пусть издалека и любуются, коль охота припадет. - Мамочка, миленькая, так пока я там из сил выбивалась, его вообще чужая тетка захватила! Говорит, по праву сильного! - Так и бывает, доченька, когда ты силы попусту растрачиваешь да не на то направляешь. Обязательно найдется какой-нибудь захватчик: ведь что плохо лежит, то быстро подбирают. - Что же мне теперь делать, как мне быть? Я как вспомню про сад – просто умираю от тоски! - А ты вспомни, что ты его хозяйка. И не по праву сильного, а по праву рождения! Ты его из самого первого семечка вырастила, твоя душа в этом саду живет. Только ты и можешь решить, кому там быть, а кому на порог указать. Обратись к саду, он тебе сил даст. Все у тебя получится! А я за тебя молиться буду. Сказала это мне матушка – и умолкла. Не успела я с пола подняться, как в дверь постучали. Смотрю – а там тетка стоит. Да-да, та самая, что мой сад захватила. Стоит, улыбается эдак приветливо. - Чего надо? – спрашиваю. - Слышала я, что ты заболела не на шутку, почти умираешь. Так пришла предложить: домработница тебе не нужна ли? А то я могу, у меня, благодаря твоему саду, силушки много. И за тобой ухаживать буду, и за домом. Первая мысль у меня была – не пригласить ли ее в дом, а то неудобно как-то. Чаю, что ли предложить, шел ведь человек, старался, и вроде даже с благими намерениями. Но тут же опомнилась: да что ж это я спешу дверь перед всеми настежь открывать? Если сад – это моя душа, то дом – это моя крепость! - Нет уж, спасибочки, — отвечаю. – Сами справимся. Слухи о моей смерти сильно преувеличены. Так что вот вам Бог, а вот порог. Идите с миром, — и дверь перед ее носом захлопнула. Тетка аж рот открыла – не ожидала, видать, от меня такой прыти. А я болеть бросила и за уборку принялась. И силы откуда-то взялись, просто на удивление! - И дом не отдам, и с садом разберусь! – пообещала я себе. – Плодов моего труда мне, конечно, ни для кого не жалко. Но вот взращивать я их намерена сама. И приглашать в свое внутреннее пространство буду только тех, кто душе дорог и сердцу мил. Видно, правильные мысли подумала, потому что ощутила в душе весну и запах яблоневого сада. А после уборки захотелось мне всю свою историю записать, чтобы другим передать. Это ведь тоже плоды, правда? Вымыла я руки, села за стол, подвинула к себе тетрадку и вывела первую строчку:
Рубрика: Предназначение, Простить и отпустить, Семейные
ПЕРВАЯ В СВОЕМ РОДЕ
На холотропное дыхание я потащилась не из праздного любопытства, а с тем, чтобы разобраться со своими детско-родительскими отношениями.
Дело в том, что я – недолюбленный ребенок. Мама относилась ко мне крайне сурово, доброго слова я от нее не слышала, только попреки и недовольство, никогда я для нее хорошей не была. А отец меня вообще не замечал. Он выпить любил, и трезвым я его редко видела, а потом и вовсе умер. И теперь у меня никак не получается личную жизнь устроить. А всем известно, что если ребенок любви в детстве недополучил, во взрослой жизни с этим тоже сложности будут, потому что самооценка ниже плинтуса. Я столько психологических книг на эту тему перечитала – ужас просто! Сама уже могу консультации давать…
Ну так вот, отправилась я на холотроп. Насколько я знала, это такое особенное дыхание под музыку, которое вводит в особенное состояние, где можно получить ответы на все твои неразрешимые вопросы. А у меня с моей хронической недолюбленностью таких вопросов – воз и маленькая тележка, они-то и мешают мне жить счастливой и полноценной жизнью.
Все так и случилось, как я читала. Объяснили нам, что и как тут будет, разбили на пары (один дышит, другой помогает), включили музыку – и в добрый час. Улеглась я и стала старательно дышать. Сначала долго ничего не было. Пыхчу, как паровоз, аж живот заболел, слева и справа – такое же сопение, музыка грохочет, мне аж тошно стало. Думаю, и чего это я сюда приперлась? Так-то я и дома, на диване могу упражняться… Только пока я так думала, вдруг что-то изменилось, словно переключилось что-то в голове, и оказалась я в странном месте. Вроде как сон мне снится, только не совсем сон, потому что мозги работают и все наблюдают.
Вдруг передо мной возникает свет, а из него – женщина, немолодая уже, полноватая, в длинной юбке и белом чепце, приветливая такая, уютная, глаза добротой светятся.
- Здравствуй, детка, — говорит, — ждала я тебя! Добро пожаловать!
- Здравствуйте, а вы кто? – спрашиваю.
- А я – прародительница твоя, первая женщина твоего рода. Имя мое затерялось в веках а ты зови меня Матушкой.
- Вы – первая женщина моего рода? Это как же? Это же, наверное, давно было?
- Очень давно, — смеется она. – Да ты не считай века, ты спрашивай. Чего тебе надобно?
- Разобраться мне надобно. Проблемы у меня.
- Какие же, деточка?
- Я – недолюбленный ребенок, папа не замечал, мама шпыняла. И теперь не могу отношения построить, семью создать. И о себе я мнения крайне невысокого. Это потому что мама мне внушила, что я серость и никчемность. Я и решила, что я – последняя в крайнем ряду, дальше некуда.
- А сколько тебе лет, деточка?
- Тридцать на той неделе было. Молодость, можно сказать, уже прошла, а я все еще не разобралась со своим недолюбленным детством…
- А что ты уже сделала для того, чтобы разобраться?
- Ой, я много чего сделала. Книжек умных перечитала невероятное количество, к психологу ходила, тренинги посещала, родителей простить неоднократно пыталась, в общем, не сидела сложа рук.
- Родителей, говоришь, простить хотела… А за что?
- Ну как за что? За то, что любви недодали. А должны были!
- Вон оно что… А с чего ты взяла, что они тебе что-то задолжали?
- С чего? Да это же всем известно! Вон сколько уже про это написано! Что если родители своих детей любят, они вырастают полноценными и самодостаточными, в себя верят, будущего не боятся, и все у них в жизни складывается.
- Если бы… — говорит Матушка, и усмехнулась так невесело. – Знала бы, как ты ошибаешься! Иной раз и у любящих родителей такие детки вырастают, что слезы одни… Не в том дело. Я вот тебя спросить хочу: ты себя до сих пор маленькой считаешь?
- Да нет, мне рано повзрослеть пришлось. Выучилась, работать пошла, и живу отдельно. Самостоятельная я.
- Стало быть, родители тебя на свет произвели, выкормили, вырастили, выучили, на крыло поставили, а все еще чего-то должны остались?
- Я ж говорю, любви не было. Не хвалили, не ласкали, не поддерживали морально. Я до сих пор из-за этого страдаю!
- Страдалица, значит… А что ты о страданиях-то знаешь, деточка? О голоде, о войнах, о нищете, о потерях безвозвратных? Небось, только в книжках читала?
- Какие войны? И причем тут нищета?
- Смотри сюда, покажу тебе кое-что… Видишь? – и она достала откуда-то из складок одежды небольшой предмет. Я присмотрелась – это была шкатулка. Не особо красивая, простая, деревянная, потемневшая от времени, с какой-то незатейливой резьбой на крышке.
- Скажешь, неказистая на вид? А вот так? – и она подняла крышку шкатулки, а там… Оттуда такой несказанный свет хлынул, что я аж зажмурилась.
- Нравится?
- Да, очень… — я смотрела как завороженная, теперь шкатулка казалась мне невероятно прекрасной.
- Это не простая шкатулка, в ней хранится любовь нашего рода, — пояснила Матушка. – Стоит ее открыть – и она весь мир осветит и согреет. Я эту шкатулку своей любовью наполнила и дочери передала, а она – дальше по роду. Это наше родовое сокровище, неотчуждаемое наследство по женской линии.
- Но я никакой шкатулки не получала! – говорю я. – Да если бы я такое увидела, разве бы я забыла? Видать, затерялось наследство где-то в поколениях.
- Не может оно затеряться. Говорю же, неотчуждаемое оно. Только вот ее все время любовью полировать надо, тогда и вид у шкатулочки будет совсем другой. Заиграет, засияет, засветится!
- А кто же ее полировать должен?
- Тот, кто владеет ею сейчас, сию минуту. Кому она по роду досталась. Стало быть, сейчас ты и должна.
- Я должна??? Да я не против… Только откуда мне ее взять, если я сама ее в наследство не получила?
- Такого быть не может. Каждая девочка рода, появившись на свет, получает такую шкатулку. Она незримая, но вполне реальная. Только бывает так, что закрыта она на семь замков, да и свет в ней поиссяк, и задача женщины – открыть ее и добавить любви, чтобы передать своей дочери снова сияющей и наполненной.
- Это что же выходит? Что я наследство получила, но ничего о нем не знаю? Потому что шкатулка закрыта, да? Но тогда скажите, почему моя мама ее не открыла, не показала мне Свет Любви? Вы же сами говорите – у кого шкатулка, тот и должен это сделать!
- Не у всех на это сил хватает, — тихо сказала Матушка. – Глянь сюда, покажу тебе, что женщинам нашего рода перенести пришлось…
Я глянула – и обомлела. Она словно занавес откинула, и передо мной стали проноситься разные картины, как в кино, и в каждом эпизоде присутствовала шкатулка. Чего там только не мелькало! Война, беженцы, бабка шкатулку в лохмотья прячет, ими оборачивает, а у самой руки обмороженные, распухшие… А вот лесоповал, на ветру, под снегом, женщины в ватниках пилят сосны, все замученные, едва шевелятся, и шкатулка валяется в ледяной каше, раздавленная чьим-то сапогом… Вот молодая женщина – муж ее бьет, колотит, поносит на чем свет стоит, потом она, вся в слезах, на шкатулку, кровью запятнанную, амбарный замок прилаживает, а ключ потом – в глубокий колодец, только булькнуло… А вот вижу шкатулку в руках у девочки, замок по-прежнему висит, только, видать, много лет прошло, потому что ржавый уже, старый… Девочка пытается его сковырнуть, посмотреть, что там, в шкатулке, да ничего не получается, только палец порезала да ноготь сорвала. Тогда она ее бросает в угол, где всякий хлам пылится, и лежит шкатулка, только крови на ней добавилось. Вот мама моя – вся зажатая, озабоченная, замороженная будто, и глаза невеселые. Папу я тоже увидела, как холодно ему и неуютно, и он к бутылке тянется, чтобы забыться… И еще много чего я видела в этом «кино» — только вспоминать не хочется, уж очень грустно все это…
- Матушка, страшно-то как! – вырвалось у меня.
- Сама видишь – иная женщина такую судьбу проживает, что ей свою любовь не раскрывать, а прятать приходится. Кажется ей, что если она свою любовь надежно укроет да на семь замков запрет, то так лучше будет. Не так больно… Не все ведь ее принять и оценить умеют, любовь-то…
- Выходит, мама моя тоже не смогла шкатулку открыть? Наверное, она тоже любви в жизни недополучила, потому и мне ничего не передала…
- Вот именно, — кивает Матушка. – И я спросить тебя хочу. Тебе вот тридцать уже, а ты все еще веришь в мамины слова о том, что ты «серость и никчемность» и «последняя в крайнем ряду»?
- Выходит, так. Поверила я в это. Да и кому же верить, как не маме?
- А что ты за это время сделала, чтобы другой стать?
- Да я всю жизнь старалась ей доказать, что я другая! – пожаловалась я. – И дома, и в учебе, и на работе вообще все делаю на «пять с плюсом». Я всю жизнь из кожи вон лезу, чтобы доказать свое право на существование! И получить причитающуюся мне любовь!
- А зачем? Если ты появилась в этом мире, то твое право на существование бесспорно. То, что ты не серость и никчемность, уже давно всем понятно. Ты уже всем все доказала! А любовь… Она в этой шкатулке, которая по праву рождения твоя. Осталось только открыть ее, и Свет Любви хлынет в твою жизнь, осветит ее, согреет, еще и другим достанется.
- А как это сделать? Как мне шкатулку открыть?
- Есть к ней ключ, называется он «сочувствие». Когда ты перестанешь предков своих осуждать, что любви тебе недодали, а от всей души посочувствуешь им, что они сами ею обделены были, вот тогда и откроется шкатулка, и разольется Свет Любви.
- Сочувствие, говорите… А мне кто посочувствует? Кто меня пожалеет?
- Знаешь, пока ты будешь ждать жалости да сочувствия, не открыть тебе шкатулку. Разве ты дитя малое, чтобы сироткой прикидываться? Взрослый человек, владелица родового наследства. Пора бы тебе самой Свет Любви в себе открыть.
- Но мама…
- Мама твоя такая, какая есть, так уж жизнь ее сложилась. А ты так и будешь до пенсии чудес ждать, пока она изменится? Так может, этого никогда и не случится. Смотри, так и жизнь мимо пройдет… Давай-ка, решай прямо сейчас – берешь шкатулку или нет? А то мне пора…
И она действительно начала таять, исчезать.
- Беру! – закричала я. – Беру наследство!
- Ты будешь первой, кто возродит Свет Любви в твоем роде. Я была первой – и ты будешь первой. Первой по-настоящему счастливой за долгие годы, девочка, запомни это! – донеслось до меня из сияющей дымки.
Я ощутила, что шкатулка непостижимым образом оказалась в моих руках. Я ее как наяву чувствовала – теплую, угловатую, тяжеленькую. И вдруг такая музыка заиграла чудесная, что я заплакала. Я испытала его, это самое сочувствие… Словно на себе ощутила все то, что пережили женщины моего рода. Такая тяжесть на меня навалилась, что я просто взвыла! Я рыдала, как никогда в жизни, и со слезами из меня вышли все обиды, все претензии, все горе от непонимания и не-любви…
А потом я «выплыла» из своего сна-не сна, выплыла и очутилась в зале, где и начинала дышать, а надо мной склонилось обеспокоенное лицо моей напарницы.
- Ну ты и ревела, — проговорила она. – Думала, все тут зальешь… А что с руками?
Я взглянула – руки были сложены так, будто я все еще держала в них шкатулку. И на ощупь – словно она все еще там была.
- Наследство получила, — сказала я. – Неотчуждаемое…
Вот так я подышала на холотропе… Прошло совсем немного времени, но я чувствую себя совершенно другой. Не знаю, как это получилось, но теперь я все время ощущаю присутствие той шкатулки, что Матушка мне отдала. И слова ее помню – «ты будешь первой женщиной рода, по-настоящему счастливой». И я в это верю. Ну и что, что я в детстве что-то там недополучила? Мама – это мама, а я – это я. И я хочу передать родовую шкатулку своей дочери (а она у меня обязательно будет!), да не пустую, а наполненную Светом Любви. А кто же ее наполнит, если не я?
Вовка был рубаха-парень и душа любой компании, потому что знал множество анекдотов, на раз входил в контакт с кем угодно, к жизни относился легко и по мелочам не парился. И к работе он относился так же – легко и с юмором, тем более что процесс располагал: Вовка трудился в фирме «Мебель на заказ», а заказчик – он тоже разный, знаете ли, бывает…
Вот и на этот раз – бабка одна заказала кухонный гарнитур и теперь методично доставала всякими придирками. Нет, ну не то чтобы совсем дурковала – факты имели место, но, по мнению Вовки, яйца выеденного не стоили. Так, имелись недочеты по мелочам, ну так ими вполне можно было бы пренебречь, а бабка вот зациклилась и требовала сатисфакции. Это она так выразилась, Вовка это слово и за большие деньги не стал бы выговаривать – язык сломаешь. Нет чтобы русским языком сказать – «переделайте, мол, и все тут», а она, можно сказать, матерится тут по-интеллигентному…
А сатисфакции бабка жаждала по следующему поводу: на лицевой панели выявились две длинные царапины, а один шкафчик вообще на место не встал – видать, что-то при замерах напортачили. Ну, шкафчик укоротили, только дверцу пришлось перевернуть, и теперь с обратной стороны наблюдалась лишнее отверстие. Ну, Вовка расстарался – замазал его герметиком, ничего так получилось, если не присматриваться и не ковырять, так и незаметно даже.
Но бабка оказалась упертая, вынь да положь ей радикальное и бесповоротное устранение дефектов.
- Ну вот что вам с этой дырки? – удивлялся Вовка, демонтируя злополучную дверцу. – Это ж мелочи жизни! Ее и не видно вовсе! Шкаф же высоко висит, а я ее на совесть замазал!
- Но я-то знаю, что она есть! – вредничала бабка. – Я что, свои кровные денежки заплатила за ваши внеплановые дырки? Не было такого в договоре!
Вовка не перечил, так как в договоре ничего такого действительно не было. Более того, и сроки они сильно нарушили, и крепления не в полном комплекте поставили, и еще царапины те, будь они неладны. Вовка их черным маркером замазал, и не видно так особо, но бабка и тут оказалась несогласная, затребовала новую панель. Ну, ладно, панель так панель, хотя, по его мнению, на кой столько лишних, необязательных телодвижений производить?
- Легче надо к жизни относиться, бабуся! – сказал Вовка, унося дефективную дверцу. А может не сказал, а подумал только… Но все равно – куда проще жить, если на мелочах не задерживаться. Жизнь, она же гладкой ни разу не бывает, везде рытвины и ухабы, и что, каждый раз ровнять, что ли? Эдак далеко не уедешь и скорости не наберешь! Где замазать, где закрасить, где подсыпать, где замаскировать – вроде и ничего получается. Вовка сам так жил и всем того же желал. А если по всякому поводу морочиться, так и язву нажить недолго.
Зря он про язву подумал, накаркал ведь! Пришел Вовка домой и чувствует – в животе какой-то непорядок. Не то крутит, не то болит. В общем, сигналы подает. Дальше – больше. Засигналил живот, как теплоход на Волге, прямо надрывается. Ну, Вовка наболтал себе проверенного народного средства «от живота» — водки с солью, принял в требуемой дозировке, и вскоре отпустила боль, стихла.
- Во как лечиться надо! – довольно пробормотал Вовка. – Быстро и со вкусом, и врачи не нужны!
Но среди ночи живот заныл с новой силой, да так, что и дышать больно. Он слышал, что такие боли у медиков называются «острый живот», а теперь понял, почему. И правда, словно кто-то ему якорь вставил в самое нутро, и колется он, гад, остриями во все стороны. Спать было уже решительно невозможно, народное лекарство кончилось еще вечером, а жить все равно хотелось, поэтому Вовка подумал и «скорую» вызвал.
«Скорая» ехала так долго, что кто похилее уже бы давно помер, но Вовка жизнь любил и поэтому докторов дождался, хоть и больно было ужас как.
- Чего вы там ковырялись? – сквозь зубы прошипел он. – А если у меня аппендикс лопаться собрался?
- Вот если бы голова лопаться собралась, тогда стоило бы беспокоиться, — рассудительно сказал врач. – А аппендикс – это же тьфу, для современной медицины семечки и проблема позавчерашнего дня, мелочи жизни.
Вовка с этим был в корне не согласен, потому как живот у него болел сегодня и мелочью жизни уж точно не казался, но спорить не стал – не до того было. Это потому что карета «скорой помощи» уже везла его в больницу, и ощущения были того… разнообразные. Вовку с его «острым животом» подбрасывало чуть ли не до крыши, а потом с силой вдавливало в носилки, якорь каждый раз заново врезался в нежные стенки живота, и это не прибавляло ни здоровья, ни оптимизма.
- Что ж вы, убийцы в белых халатах, как дрова везете? – утирая испарину, простонал Вовка. – Тут и здоровый загнется, не говоря уже о больных…
- Парк изношенный, машина старая, дороги никто не чинит, — объяснил врач.
- Так вы бы хоть амортизаторы нормальные поставили.
- А толку их ставить? Все равно через неделю-другую полетят. Так что терпи, пациент! Тяжело в леченье – легко в гробу! Гы-ы-ы-ы!!!
В другое время он бы и сам посмеялся над черным врачебным юмором, но сейчас ему не до смеха было. Кое-как дотерпел до больницы, в приемный покой уже в совсем скрюченном состоянии прибыл.
- А каталка где? – все-таки спросил он, вспомнив американские фильмы. Там обычно больного от машины на кресле таком специальном везут, вокруг медперсонал суетится, кто-то капельницу на ходу прилаживает, и непременно: «Доктор, мы его теряем!».
- Вот со своей каталкой бы и приезжали, — неприветливо буркнула сестра приемного отделения. – Полис где?
- Какой полис??? – взвыл Вовка. – Помираю я, не видно, что ли? Полис – это ж мелочь по сравнению с человеческой жизнью!
- Не сметь помирать без полиса! – взвизгнула медсестра. – Кому мелочь, а кому строгая отчетность! Вот везите полис, а потом болейте себе на здоровье!
К счастью, полис нашелся за обложкой паспорта, и Вовку признали как полноправного пациента, осмотрел его доктор и вынес вердикт:
- Срочно в операционную! Медлить нельзя!
- А что там у меня? – струсил Вовка.
- Вскрытие покажет, — сурово сказал доктор. – В смысле разрежем вас и посмотрим, что там стряслось. А так, поверхностно, кто его знает, что там…
- Так может сначала на УЗИ? Или на этот… как его… рентген?
- УЗИ не работает, рентген всей картины все равно не покажет, — объяснил доктор. – Самое верное дело – своим глазом глянуть. У хирургов глаз-алмаз, нипочем не ошибется!
- Так во мне же дырка будет! – чуть не плача, завопил Вовка.
- Ну и что – дырка? Мелочи жизни, зарастет! Мы ж ее потом заштопаем. Ну, а что шрам – так вы не барышня, вам на обложку «Вог» не сниматься. А мужчину шрамы, как известно, украшают!
Тут Вовку совсем сморило от боли и от ужаса, так что как он оказался в операционной, и сам не помнит. Лежит он, значит, на операционном столе, весь простынями укрытый, ремнями зафиксированный, и слышит, как медики к операции готовятся. Вода течет, металлические предметы лязгают, персонал переговаривается.
- Ой, я перчатку уронила! Ну надо же, перед самой операцией!
- А новых нет, не подвезли! Оперировать-то будете, или отменим?
- А как же, обязательно буду! Ничего, сейчас под краном промою – и сойдет.
- Как сойдет? А вдруг там микробы? – подал голос Вовка.
- Да сколько их там, этих микробов? К тому же быстро поднятое упавшим не считается! Подумаешь, перчатка – мелочи жизни…
- Ничего себе мелочи, — пробурчал Вовка. – От этой перчатки, может, жизнь моя зависит…
- Не суетитесь, больной! Я уже шестой десяток у операционного стола разменяла, и ничего, смертность в пределах нормы!
- Не хочу я в эту статистику, даже если в пределах нор… Сколько, вы сказали, у стола?
- Без двух годков шестьдесят!
- А сколько же тогда вам самой? – холодея от неприятного предчувствия, спросил Вовка.
- Восемьдесят пять! – бодро ответила хирургиня.
- Что??? Сколько??? А если вам во время операции того… плохо станет?
– Вот и молитесь, чтобы мне было хорошо, и прекратите канючить. Подумаешь, возраст, ерунда какая! По сравнению с вашими шансами на благополучный исход это просто мелочи. Вася, давай наркоз.
- Ага, даю.
- Маня, скальпель! Да не тот, который зазубренный, а тот, которым утром добермана резали…
- Какого еще добермана??? – заорал Вовка. – Я требую главврача!
- А как раз его добермана и оперировали. Успешно, кстати! И вас прооперируем, будьте спокойны. Ну, начина…
- Стойте! – задергался Вовка. – Еще же наркоз не подействовал!
- Это ничего, мы пока начнем, а он по ходу дела подействует, — утешила его хирург. – Мелочи же, чего вы, право…
- Да какие мелочи могут быть при операции??? – возмущенно заголосил Вовка.
- А такие же, как при изготовлении мебели, — мстительно ответила докторша, появляясь в поле зрения, и Вовка с ужасом опознал в ней давешнюю заказчику, ну ту, с некондиционной дверцей. Она поигрывала длинными кривыми ножницами, а в другой руке у нее хищно поблескивал скальпель. Похоже, тот самый, добермановский. – Отверстием больше, отверстием меньше, какая разница?
- А-а-а-а!!! – Вовка изо всех сил рванулся с операционного стола – и… проснулся. – Значит, все-таки сон… — ошеломленно проговорил он, тряся головой. Но сон выдался на редкость реалистичным, словно в триллере побывал, даже вон пот холодный выступил… Живот у него уже не болел – видать, с перепугу перестал, решил, что болеть-то себе дороже выходит…
На работу Вовка помчался, едва рассвело, и с утра пораньше взялся за дверцу для бабки. Работал истово, вдохновенно, по принципу «семь раз отмерь, один раз отрежь». Заметил, как практикант Серега болты, не пересчитав, на глазок, к готовому заказу кинул – не промолчал, вмешался:
- Ты чего это, парень? А вдруг не хватит?
- Да ну, сроду мы их не считали, это ж мелочевка! – удивился Серега.
- А вот и плохо, что не считали! – горячо ответил Вовка. – Ты тут не доложишь чего, а от этого, может, жизнь человеческая зависит!
- Че такого-то я сделал? – обиженно пробормотал себе под нос Серега, но болты назад потянул – пересчитывать.
- Давай-давай, молодо-зелено! Мебельное дело – работа тонкая и точная, в ней мелочей нет, — сурово сказал Вовка. – Учись, пока я живой… А то кто тебе потом опыт передаст?
Серега был явно недоволен неожиданной выволочкой, но вот это уже точно были мелочи жизни!
Прима нервничала. Она бродила по гримерке, заламывая руки, губы ее шевелились, а брови приподнялись в трагическом изломе.
Сунулась было с пудреницей Гримерша, хотела подправить тон, но Прима шугнула ее:
- Уйди! Без тебя тошно!
Прима в театре служила давно – с рождения. Спектакль ее шел с переменным успехом – и триумфы бывали, и провалы, но в целом роль свою она вела неплохо, справлялась, ее хвалили, а иногда и букеты преподносили, и даже ценные подарки.
И было совершенно непонятно, и она все больше недоумевала: почему Спектакль ее вдруг перестал радовать? Вроде действие отыграно, все по тексту пьесы – а никакого удовлетворения.
Эскиз был хорош. Все, как она хотела. До горизонта – море. Над морем – розовый закат. Под ногами – золотой песок пляжа. К берегу приближается белый корабль с алыми парусами.
- Неплохо, — одобрила она. – Можете воплощать. Только вот здесь, сверху, пустите фиолетовую драпировочку, а по ней серебряные звезды, и чтобы мерцали, да?
- Драпировочку-то пустим, не вопрос, — пообещал Декоратор. – Только осмелюсь вам напомнить, что мы подобную декорацию и в прошлом действии делали. И в позапрошлом…
- Ну и что? –спросила Прима, холодно воззрившись на Декоратора.
- Ну как что? Это ж опять декорация для сцены «Романтическая любовь». А по ходу пьесы предстоит действие «Осознание себя». Вроде как не очень подходит, Примадонна…
- Молчите и делайте, что вам говорят! – рассердилась Прима. – Тут учитываются мои желания, а не ваши! Это мой спектакль, и мне решать, какие декорации подходят!
- Понял, сделаю, нет проблем, — пожал плечами старый Декоратор. – Как пожелаете, Примадонна!
Примадонна плюхнулась в кресло у зеркала и запустила руку в коробку с шоколадными конфетами.
- Да что же это такое??? – патетически вопросила она свое отражение. – Алые паруса ему, видите ли, не нравятся! А мне вот – так даже очень! Интересно, а какая декорация ему видится для явления Прекрасного Принца? Овощной магазин? Или общественный транспорт? Эх, черт! Съем еще пару конфеток… Для подслащения горькой реальности!
Снова явилась Гримерша, и выгнать ее не было никакой возможности – скоро выход, а надо еще нарисовать подходящее выражение лица.
- Что изображать будем? – сумрачно спросила Гримерша.
- Светлый тон. Удивленно приподнятые бровки, тоненькими дугами. Широко распахнутые глаза. Ротик бантиком. Не очень ярко, но чтобы сочненько. Легкий румянец. Веснушек посади немножко, это так романтично!
- В таком образе только бросаться на шею с криком «Ваня, я ваша навеки!», — проворчала Гримерша. – Для сцены «Осознание себя» другой грим нужен. Поспокойнее, позадумчивее…
- Да что вы все сегодня, сговорились? – гневно воскликнула Прима. – Далось вам это «Осознание себя»!
- А «Романтическую любовь» вы уже 100 раз сыграли, — равнодушно напомнила Гримерша. – Из этой сцены вы уже ничего не выжмете, попомните мои слова. Все, что можно было изобразить – вы изобразили. Пьеса-то дальше идет, а вы все цепляетесь…
- Это вы все ко мне цепляетесь! – губы Примадонны предательски задрожали. – Я жду Любви! Высокой-высокой! Большой-большой! Невероятной просто! Я не понимаю: ну почему в моей пьесе она никак не получается?
- А мне почем знать? – подала плечами Гримерша. – Это вы у автора пьесы спрашивайте.
… До Автора дозвониться не сразу, но все же удалось. Вскоре Примадонна уже предъявляла ему свои претензии насчет высокой и большой любви, которая у нее никак не случается, и ее все эксплуатируют, а желания ее никто не учитывает, хотя она…
Дальше пошли слезы. Автор переждал бурю эмоций (он таких Примадонн видал-перевидал!) и заговорил мягким участливым голосом психотерапевта:
- Душенька, ну нельзя же так убиваться! Вы должны себя беречь! Ваш талант… ваши связки… ваш цвет лица… Ваша уникальность, наконец!
Примадонна притихла – Автор хорошо знал, какие слова приводят творческих людей в чувство.
- Так в чем же дело? Я не понимаю, объясните мне! – потребовала Прима, немного успокоившись.
- Понимаете, есть ваши желания – а есть пьеса, — задушевно начал объяснять Автор. – У нее своя логика, сюжетные линии, их развитие и переплетение. Нельзя, например, чтобы ребенок родился, прежде чем родители встретились. Вы согласны со мной?
- Согласна, — всхлипнула Прима. – Но ведь мы никак не встречаемся!
- Так я о том и говорю! – подхватил Автор. – Пока не отыграете сцену «Осознание себя», ну никак нельзя вас свести! Это нарушит всю логику процесса!
- Но почему??? – капризно спросила Примадонна. – Других же сводят?
- У них и пьесы другие, голубушка вы моя! – вдохновенно вскричал Автор. – К тому же многое зависит от трактовки роли исполнителем! Как трактуете, так и получается!
- Это что же, по-вашему, я трактую так, что не могу встретить своего Единственного? – сердито нахмурилась Примадонна. – Я, значит, стараюсь, декорации придумываю, наряды, грим, выражение лица, и все даром? Главное действующее лицо так и не появляется на сцене?
- Сокровище вы наше! Ну в этом и есть ваша главная ошибка! – проникновенно сказал Автор. – Поймите же: в вашей пьесе Главное Действующее Лицо – это вы и есть! Вы, и только вы! А все остальные – всего лишь помогают вам сыграть вашу роль!
- И что? – растерялась Прима. – Я, что ли, сама к себе должна приплыть на корабле с алыми парусами???
- Именно так! – обрадовался Автор. – Вот, вы уже начали улавливать смысл сцены «Осознание себя». Понимаете, вам все кажется, что вот придет Единственный – и сделает вас цельной. Но это не так! Только вы сами можете сделать себя Цельной Личностью.
- И тогда… что будет тогда?
- Тогда вы легко начнете привлекать в свою пьесу кого захотите. Принцев, Королей, Свинопасов, Волшебников – кого пожелаете! Цельность, знаете ли, придает Актеру особую магическую ауру! Мир будет рукоплескать вам!
… Вскоре Примадонна вновь сидела в кресле и давала указания Гримерше.
- Так, это все смываем! Наивность, восторженность, ожидание любви – все долой! И на чистом лице рисуем решительность, ясность, открытость и радость познания.
- Очень интересный грим, — похвалила Гримерша, берясь за кисточки. – Что-то принципиально новое. Аж интересно попробовать!
- Да, и позови мне Декоратора! Будем оформлять сцену для «Осознания Себя»!
… Автор радостно потирал руки. Примадонна расцветала на глазах, ее талант явно вступал в пору зрелости, сюжет развивался, статисты учили роли, зрители готовились рукоплескать и кричать «браво». Пьеса явно удалась. Впрочем, этому Автору удаются все пьесы в мире…
Он остановился и сверился с картой, которую задорого купил у одного купца. Очень задорого – отдал все, что накопил, все, что было за душой, оставил себе только котомку с буханкой хлеба да флягу с водой. Купец утверждал, что не раз бывал в этих краях, но в город не заходил. Зачем купцу город, в котором и денег-то не водится?
Пока что карта не лгала: все отмеченные на ней ориентиры были на месте. Вот и этот, последний – утес в форме трезубца, не оставлял сомнений. Если верить купцу и его карте, то за утесом сразу увидишь Золотой Город. Место, куда он мечтал попасть, цель, к которой он стремился много лет.
Теперь, когда до Золотого Города оставалось совсем немного, можно было бы и расслабиться, сделать привал. Но он хорошо знал, что именно эта эйфория на пороге триумфа погубила уже не одного путешественника, а потому решил не повторять чужих ошибок.
- Отдохнем в Золотом Городе, — пробормотал он и прибавил шагу.
«Под небом голубым есть город золотой,
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад, все травы да цветы;
Гуляют там животные невиданной красы», — зазвучало у него в голове в такт шагам.
Он любил эту песню, она была его верным спутником в дороге, можно сказать, его Путеводной Звездой. Она придавал ему сил, наполняла его радостью, влекла вперед и вперед, побуждая преодолевать препятствия и сметать преграды.
«Тебя там встретит огнегривый лев
И синий вол, исполненный очей.
С ними золотой орел небесный
Чей так светел взор незабываемый».
Он представлял себе прозрачные врата (хрустальные, наверное?), и как они распахиваются, и как огнегривый лев величественно выступает ему навстречу, а вокруг него косули, и агнцы, и лопоухие кролики – и никто ни на кого не нападает, все живут в мире, потому что такой уж это город. Все в нем желанны, и всем есть мес… Тут его размышления внезапно прервались.
- Что такое? – остановился он как вкопанный.
Утес остался позади, и пред ним оказались ворота. Но это были явно не те ворота! Никакой прозрачности-хрустальности не наблюдалось: это были старые и ветхие деревянные ворота, даже не запертые. Левая створка покосилась и теперь висела на одной петле, тоскливо поскрипывая. Каменная кладка стен тоже несла на себе печать времени: кое-где камень был выщербленным и раскрошенным, а местами и вовсе обвалилась. Но над воротами еще сохранилась гордая надпись: «Золотой город». Так что не обманул купец, нет… Но где же сад, где травы да цветы, и почему его никто не встречает? Золотой Город выглядел совершенно вымершим, причем много веков назад. Впрочем, может быть, в нем все-таки остались жители?
Он осторожно протиснулся между створками и ступил на территорию Города. Нет, и здесь жизнью не пахло. Пыль. Разруха. Запустение. Руины.
- Что-то ищешь, сынок?
Он резко обернулся – к нему шаркающей походкой приближался старик. Сгорбленный, морщинистый, древний, будто рассыпающийся на ходу, как и сам Город. Руки грязноватые, все в каких-то цыпках…
- Здравствуй, отец! Это и правда Золотой Город?
- Правда.
- А сам-то ты местный будешь? Или тоже, как я, издалека пришел?
- Пришел-то издалека… Но уже давно. Очень давно! Так что, можно сказать, местный.
- И как ты здесь живешь, на руинах?
- На руинах? – удивился старик. – А, ну да… Не беспокойся, живу. Привык.
- А давно Золотой Город разрушился? И что с ним случилось?
- Погоди, сынок, — попросил старик. – Не все сразу. Давай, что ли, присядем, поговорим…
Путник не стал спорить. Теперь торопиться было некуда и незачем, а поговорить он и сам был не прочь. В конце концов, убитая Мечта заслуживает того, чтобы ее похоронили достойно.
- А ты, сынок, зачем сюда шел?
- За легендой, — вздохнул путник. – Есть в наших краях такая сказка, про Золотой Город, где уже воцарился Золотой Век.
- Да ну? – восхитился старик. – Вот это да… А что это такое – Золотой Век?
- Да как тебе сказать… Тут в двух словах не объяснишь. Это Мечта, отец. В общем, в нашем мире всем правит золото. Вернее, не само даже золото, а деньги. Это как бы заменитель золота, в бумажном варианте. У кого больше денег, тот и богаче.
- Да ладно, не объясняй, знаю я, что такое деньги, — сказал старик.
- Так вот: из-за денег люди готовы на многое. Обманывать, предавать, продавать, подставлять, разорять, убивать… Даже друг другу глотку перегрызть при случае! Ради денег природу загадили, водоемы отравляют, леса вырубают… И все так живут – ну или почти все. Зарабатывают, чтобы тратить на жратву, тряпки и развлечения, и так изо дня в день, год за годом, и нет тому конца… Поганый он, наш мир! Для думающего человека – так и вовсе невыносимый.
- И ты сбежал? – уточнил старик.
- Да не то чтобы сбежал… Задумался: а стоит ли жить вот так? Ради чего стараюсь, к чему стремлюсь? Что после меня останется?
- Может, дети?
- А что дети? Такие же потребители из детей вырастают. Потому что мир неправильный! Ты бы знал, отец, что мы там едим, о чем говорим, о чем мечтаем, что в телевизоре видим, чему в школах учат! Получается убогость сплошная. Когда шуба или машина – предел мечтаний, и дальше своего носа никто и смотреть не хочет, это, знаешь, обидно как-то. Угнетает! Есть, конечно, люди, которых это все не устраивает, но таких единицы.
- Ох-хо-хо… — прокряхтел дед. – Как же вы это допустили?
- А что мы? Это не мы, это правители! Знал бы ты, кто у нас у власти стоит… Опять же, у кого денег больше да наглости – тот и наверху. Воруют, тащат, врут напропалую. На народ им плевать, они о народе только перед выборами вспоминают. Каждый раз наплетут с три короба про сказочное будущее, как они о нас радеть собираются, а после голосования сразу и забудут. Вот и приходится каждому самому выкручиваться, кто как может.
- А ты как выкручивался?
- Сначала – как все. А потом стал искать выход. Читать, с людьми разговаривать… Так и узнал про Золотой Город, где уже давно Золотой Век и всеобщее процветание. Стал его искать. Долго искал! Вот, нашел… Оказывается, опоздал веков на пять, не меньше. Да, отец?
- Погоди. Ты мне про Золотой Век расскажи, что за время-то такое?
- Ага. Так вот: если верить легендам, то в этом Городе Золотой Век уже давно наступил, и там все не так, как у нас. Миром правит любовь. Главная ценность – это человеческая жизнь. Друг к другу относятся бережно и с пониманием. Животных не убивают. Природу берегут. Озера – синие, леса – зеленые, воздух – прозрачный. Вредных производств нет. Люди не хапают почем зря, а берут скромно, по потребности. Дети уважают родителей, а родители детей воспитывают правильно. Конфликт поколений отсутствует, потому что нет для этого причин. Живут не по лжи и выгоде, а по законам Божьим. Болезней тоже нет, потому что внутри гармония, а если какой дисбаланс и возникнет – каждый может сам его поправить или у соседей помощи попросить. Все есть, всем всего хватает, повсюду изобилие и процветание!
- А правители, правители? – живо поинтересовался старик. – Кто руководит-то? Или в таком мире власти вовсе не нужны?
- Руководство там есть, управлять все равно кто-то должен. Но в Золотом Городе – настоящие народные избранники: самые мудрые, самые честные, самые уважаемые. Эти не обманут, не разворуют. Им самим интересно, чтобы Золотой Город был сильным и процветающим!
- А соседи? – не унимался старик. – Те, кто пока еще не в Золотом Веке, а в каком-нибудь Железном?
- Соседи? – задумался путник. – С соседями у них вроде как дружба, торговля и взаимовыгодные отношения.
- Ох ты! И не завидуют? Войной не лезут, чтобы такой изобильный и благодатный город к себе присоединить?
- Не знаю, отец. В легендах об этом ничего не говорится. Хотя… Ты что, хочешь сказать, что эти вот руины – результат вражеского набега?
- Да нет, я так спросил… Сам говоришь, веков на пять опоздал. Я ж хоть и старый, да не настолько.
- Не ожидал я, отец, такого вот исхода. Думал – вот он, Город, за поворотом. А оказалось – обманка. Столько дорог прошел, столько времени потратил, столько преград преодолел, а в результате – крушение Мечты, — и мужчина безнадежно махнул рукой в сторону поросших травой развалин.
- Вот говоришь, долго добирался, — глянул на него старик. – А как дорогу-то нашел? Или это секрет?
- Да уж какие теперь секреты… Сначала песню услышал и сразу понял, что она не придуманная. Что есть он, тот Город, на белом свете, только сокрыт от человеческих глаз! Потом стал искать, что и где про него слышали, в каких книжках упоминали. Много чего про Золотой Город болтают, пришлось правду от лжи отделять, словно зерна от плевел. Но тоже смог, преодолел. А дальше пустился на поиски. По пути столько всего насмотрелся! Кругом грязь, бездорожье. По обочинам мусор накидан. А уж в придорожных трактирах! Непотребные девки, хвастливые наемники, жадные купцы, и каждый за копейку готов и убить, и мать родную продать, и свою бессмертную душу заложить! Чем больше на них смотрел – тем больше понимал, что не хочу во всем этом участвовать, хочу туда, где уже наступил Золотой Век! И тут встретился мне купец, у которого карта была. Отдал я ему все, что у меня было, ничего не пожалел. Думал – зачем мне в Золотой Город старье тащить? А Золотой Город и сам оказался старьем… Опоздал я, выходит…
- Нет, сынок. Ты не опоздал, — покачал головой старик. – Ты, пожалуй, рано пришел.
- В каком смысле «рано»?
- Да вот так – не готов ты пока в Золотой Век.
- Погоди, отец! Ты это о чем?
- Да о том, что в Золотой Век не каждый попасть может, и Город Золотой не каждому увидеть дано. Его ведь сперва в душе построить надо, а уж потом он и наяву покажется. Ногами-то ты долгий путь протопал, а вот душой пока поработал мало.
- Как же «мало»? Да я говорю – столько книг перечитал, столько легенд перелопатил, со всеми пожитками и сбережениями расстался без всякого сожаления, с открытым сердцем явился, ничего из прошлой жизни с собой не тяну!
- Говоришь, налегке пришел? Как бы не так! С материальным-то ты расстался, это да. А вот в душе… Тянешь с собой и презрение, и ненависть, и неприязнь, и осуждение. С таким багажом Золотой Город не построишь.
- А ты откуда знаешь?
- Да уж знаю… Не просто же так я тут живу. Я – Страж.
- Кто-кто? Ты – страж? – не удержался от смешка мужчина. – А что тут сторожить-то? Кто на эти развалины польстится? Или тут золото зарыто? Но, опять же, кого ты смог бы отпугнуть, старик?
- Я всех пускаю и никого не пугаю, — улыбнулся старик. – Сюда редко кто забредает – это и правда нелегкий путь. А с теми, кто все-таки дошел, я просто разговариваю. Раз добрались – имеют право знать.
- Что знать? Что?
- Что Золотой Город каждый строит для себя сам. Сначала в своем уме, потом в своей душе, потом в своем личном пространстве. Затем он начинает видеть других, построивших Золотые Города и объединяться с ними. И Золотой Век наступает для каждого в свое время. Когда для тебя (лично для тебя!) миром начнет править любовь, когда для тебя созидание станет важнее разрушения, когда ты научишься относиться к другим бережно и с пониманием, по-настоящему любить и принимать своих близких, станешь осознанно беречь природу, отказываясь от лишнего и ненужного потребления, начнешь жить не по лжи и выгоде, а по законам Божьим, когда внутри тебя воцарится гармония – тогда и наступит для тебя Золотой Век.
- А вокруг меня, значит, пусть и дальше все разваливается и загнивает? – недоуменно спросил путник.
- Что можешь – поправь. Что не можешь – оставь. Золотой Век начнется не раньше, чем люди поймут, что каждый прежде чем учить и изменять других, должен научиться и измениться сам. Золотой Век делает Золотой Чело-Век. Ты — Чело Века. А какое Чело, такой и Век, понимаешь?
- Кажется, начинаю, - потер лоб человек.
- Если мир дурно влияет на тебя, то и ты можешь влиять на мир – своими мыслями светлыми, поступками добрыми, делами, несущими любовь, заботу и благополучие для всего живого.. И Золотым человек будет зваться не потому, что обладает желтым металлом, который вы сами называете «презренным», а потому что излучает он золотистый свет Добра и Любви.
- Но это же опять получается, что каждый сам за себя?
- Отвечает – за себя. А светит – для других. Ты – для них, они – для тебя. Включайся! Когда таких людей станет больше, чем «невключенных», и наступит на земле всеобщий Золотой Век.
- Но что же мне делать теперь? – растерянно спросил Человек.
- Отправляться туда, где ты нужен, и приниматься за дело. Убирать мусор, расчищать завалы, освобождаться от гнева, неприятия, осуждения, и взращивать свой Внутренний Свет. Только так, сынок, только так. К чему искать чужие Города, когда нужно строить свои?
- Тогда я, пожалуй, пойду, — решил Человек. – Ведь столько работы впереди! Да, а этот разрушенный Город – он чей?
- Мой, – ответил старик. – Только он вовсе не разрушенный. Это ты видишь его таким. Пока что твои глаза устроены так…
- А что, разве он выглядит как-то по-другому?
- Хочешь посмотреть на Золотой Город моими глазами?
- Конечно, хочу! А что для этого надо?
Старик молча протянул ему руку – сморщенную, покрытую цыпками и коростой дряхлую лапку. Человек без колебаний взял ее. И мир вдруг повернулся и открылся какой-то новой гранью. Вдруг он увидел, как из руин ступенями в небо поднимается радуга. И вдруг скозь руины проступил, проявился город. Именно такой, каким он себе его представлял: с прозрачными воротами, с роскошным садом, в котором паслись удивительные животные. А у распахнутых ворот стоял высокий величественный старец с белоснежной бородой и держал в руках звезду, свет которой мягко лился вниз и проникал в самое сердце. Человек с удивлением узнал в старце того самого сгорбленного старичка, чья рука сейчас была в его ладони.
И лилась, лилась сверху чудная музыка – знакомая песня, которая вела его по жизни.
«А в небе голубом горит одна звезда.
Она твоя, о, ангел мой, она твоя всегда.
Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят
Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.
Тебя там встретит огнегривый лев
И синий вол, исполненный очей,
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый».
И синий вол дружелюбно моргал своими дивными очами, и золотой орел небесный раскинул сверкающие крылья, и старик приветливо кивал, подтверждая, что все правда, все возможно, и каждый Человек обязательно построит свой Город в отдельно взятом личном пространстве, а со временем этих городов будет все больше и больше, и всеобщий Золотой Век уже не за горами.
Рубрика: Самопознание, Смерть / Потеря близких, Сомнения и Страхи
КОНЕЦ СВЕТА
Посвящается всем, кто ушел, и всем, кто родился.
Где-то неподалеку громыхнуло, и по поверхности мира прошла дрожь. Я остановился и поднял глаза, всматриваясь в Купол Неба. Там угадывалась какая-то рябь и хаотическое движение, словно Купол растягивался и сжимался, из последних сил сохраняя свою привычную форму. Похоже, все-таки не смог: небо судорожно выгнулось и стремительно полетело вниз – туда, где был я. Я побежал. Я не оглядывался, не до этого было. Я молился – как умел, бормоча слова, которые первыми приходили в голову. «Мир, ты всегда был добр ко мне. Почему же ты ополчился на меня сейчас? Что я такого сделал? Чем я прогневал Купол???». Закончить мне не дали – новая судорога сотрясла мир, меня встряхнуло и сбило с ног, и я покатился по склону вниз, увлекая за собой тысячи мелких камешков. «Ну, все…», — успел подумать я, кубарем катясь вниз.
- С прибытием.
Голос раздался совсем рядом и был негромким и, по-моему, слегка насмешливым. Я перевернулся, сел и открыл глаза. Он сидел на камне, поджав одну ногу и обхватив руками колено, и рассматривал меня. Это был мужчина, не слишком старый и не очень молодой, в свободном белом костюме, открытых сандалиях, с длинными волосами, схваченными ободком. Обычная одежда, сейчас полмира так одевается.
- А куда я прибыл?
- На край света.
- Аааа… Мне-то казалось – на край жизни, — неловко пошутил я.
- Можно и так сказать, — серьезно кивнул он. – На краю света жизнь тоже становится тонкой и хрупкой. Всегда так бывает. Но и к этому можно привыкнуть…
- Ты здесь живешь? – спросил я.
- Нет. Я здесь работаю.
- Кем?
- Спасателем.
- Тогда я по адресу, — сказал я, вытирая кровь с поцарапанного подбородка. – Спасай меня поскорее.
- А что с тобой случилось?
- Со мной все в порядке, что-то случилось с миром. Все кругом рушится, а Купол Неба перестал быть надежным и твердым, он падает на меня, как будто хочет раздавить.
- «Качнется купол неба, большой и звездно-снежный, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», — пропел он. Песня была незнакомой, мелодика – непривычной, но в целом мне понравилось, я даже немного успокоился.
- Может, я сошел с ума. Или это мир сошел с ума?! Мне кажется, что он меня возненавидел и хочет уничтожить.
- Да? А как?
- Землетрясения. Наводнения. Вулканы. Смерчи. Тайфуны. Камнепады. И раньше бывали катаклизмы, но редко и далеко. А теперь… жить стало невозможно. Конец Света, что ли, наступает? И Купол, который всегда был вечным и незыблемым, теперь мне угрожает… Я рехнулся, да?
- А твои близкие что говорят?
- Они ничего такого не замечают. Им кажется, что все как прежде и идет своим чередом. Поэтому то жалеют меня, то сердятся. А ты – ты-то видишь, что мир сошел с ума?
- Вижу, — задумчиво сказал мужчина. – Твой мир действительно перестал быть комфортным… для тебя. И он выталкивает тебя. Да, это так.
- И что это значит?
- Все просто. Твое время здесь подходит к концу. Пора покидать этот мир…
- То есть… меня ожидает верная смерть?
- Ну, можно и так сказать. Хотя опять же – с какой стороны посмотреть.
- Да с какой стороны ни смотри, смерть – это конец.
- Конец одного сна. Начало другого. Возможно, на той стороне тебя ожидает не верная смерть, а верная жизнь.
- Ты хотел сказать «вечная жизнь»?
- Или так. Это просто игра слов.
- Да, это все слова. Болтология.
- Ты прав. Пока сам не попробуешь – это и будут только слова, пустое сотрясение воздуха.
Снова послышался гул, Купол Неба накренился и пополз в сторону, а земля напряглась, выгнулась, заходила ходуном. Я уцепился за ближайший камень и уперся ногами в другой. Удалось удержаться, пока длились судороги мира.
- Практически каждые десять минут, — пожаловался я. – Вернее, так было вчера. Теперь, пожалуй, даже чаще.
- Скоро интервал еще больше сократится, — пообещал Спасатель. – Когда будет через каждые три минуты, с равными промежутками, ты не сможешь здесь оставаться. Но пока что у нас есть время. Так что спрашивай.
- А ты чего это такой спокойный? – спросил я. – Конец света, мир рушится, а он сидит тут… Не боишься, что ли, смерти?
- Мне еще рано бояться, мой конец света еще не скоро, да и вообще – я на работе. К тому же это твой мир рушится, мой – в порядке.
- Как такое может быть? Мир одинаков для всех.
- Ничего подобного. Мир – это набор элементов для построения снов. Каждый строит свой сон.
- Хочешь сказать, это я мирно сплю? – саркастически спросил я, растирая ушибленное колено.
- Да нет, мирно ты спал раньше. Сейчас твой сон стал тревожным. Колбасит тебя.
- Кол… басит? Это что?
- Не обращай внимания. Словечко такое… на диалекте одного далекого племени. Запомни его, может, пригодится. Я тебе другое пытаюсь втолковать: вся наша жизнь – она вполне реальна, и в то же время она – твой собственный сон. Вот тебе кажется, что ты долго бежал из родных мест, преодолел кучу препятствий, ушиб колено и разодрал в кровь подбородок, а на самом деле ты сейчас лежишь где-нибудь в безопасном месте, уютно свернувшись в клубочек, палец сосешь и видишь сладкие сны про то, как ты бежишь, преодолеваешь, падаешь и так далее.
Небо снова ахнуло и затрепетало, готовясь обрушиться на мою голову. Сверху глухо зарокотало и посыпались камни.
- Не бойся, это же только сон, — поспешил успокоить меня Спасатель.
- Ну да, сон… — проворчал я, ощупывая шишку на макушке – камень «из сна» безошибочно нашел цель. – Чтоб тебе такие сны снились…
- Придет время – приснятся, — улыбнулся он. – Не гарантирую, что один-в-один, но это у всех бывает более-менее похоже.
- Значит, по-твоему, я сейчас где-то там сплю, свернувшись калачиком. Тогда почему мне так плохо? Почему мир, всегда такой добрый и щедрый ко мне, вдруг перестал меня любить? За что он изгоняет меня? Я ведь сейчас реально страдаю!
- Страдаешь, потому что тебе страшно и не хочется уходить с насиженного-налёженного места, вот ты сам себе всякие ужасы и придумываешь. «Не любит…», «изгоняет…». Любит! Провожает! Стимулирует к росту!
- Булыжником по темечку?
- «Булыжник – оружие пролетариата», — непонятно изрек Спасатель. – Тебя булыжником по кумполу не отмотивируй – ты ж разве войдешь в Пещеру?
По спине скользнул неприятный холодок. Пещера… то, что ожидает каждого в конце жизненного пути. То, о чем каждый может знать только понаслышке, потому что из Пещеры еще никто никогда не возвращался.
- Похоже, мне уже не отвертеться?
- Точно, — кивнул Спасатель. – Только ты не бойся. Пещера недлинная, скоро кончится. Просто иди на свет. Выберешься, а там… Там новый мир, новая жизнь, хорошо!
- Мне и старая нравилась, — непримиримо пробурчал я.
- Вот чудак-человек! Да ты же новой еще не видел! Может, она в сто раз лучше этой!
- Может, да. А может, и нет. Это еще неизвестно. А вдруг я в этой Пещере вообще сгину? Неизвестно еще, что там и как…
- Вот-вот. Неизвестность и пугает больше всего. Но ты же эту жизнь не зря прожил, опыта поднакопил. Твоя душа стала мудрее на целую жизнь. Так что быстро приспособишься.
Снова засверкало, загромыхало, затрясло, вздыбилось, пытаясь стряхнуть меня с лица земли. Слава богу, на этот раз длилось недолго.
- Схватка не на жизнь, а на смерть, — сквозь зубы процедил я.
- Схватки – это часть жизни. И смерти тоже, — согласился он.
- Раньше хоть передышки были, — пожаловался я. – От схватки до схватки время проходило, в которое можно просто жить. А теперь… не успеешь в себя прийти – опять… стимулирует к росту.
- Скоро все кончится, и начнется что-нибудь новое, — пообещал он. – Ну, двинулись, что ли, к Пещере?
- А где она? – испугался я.
- Да вон, вход уже открылся, — кивнул он.
Я оглянулся и замер – да, правда, открылся. Во время последнего сотрясения скалы разошлись, меж ними теперь зиял черный провал. Так вот ты какая, Пещера…
- Страшно, — честно признался я. – Не хочется мне туда идти.
- Придется. Раз вход открылся – значит, точно пора. Мир тебя все равно додавит, и кинешься ты в Пещеру за спасением, как в последнее пристанище.
Мир, словно иллюстрируя его слова, выдал очередную порцию пароксизмов. Похоже, мир тошнило, причем тошнило мной. На этот раз мне помогла удержаться крепкая рука Спасателя.
- Я долго не смогу тебя держать. Идем.
Мы двинулись к Пещере.
- Мне жаль оставлять своих близких, — сказал я. – Вот сейчас понимаю: я столько не успел сделать, сказать… Ощущение незавершенности, понимаешь?
- Они встретят тебя по ту сторону, — пообещал он. – Не факт, что ты их узнаешь, но почувствуешь – это точно. Вот тогда и сделаешь, и скажешь… Будете опять друг друга любить.
- Да что ты меня утешаешь! Они же остаются здесь! – в отчаянии выкрикнул я.
- Здесь сон, и там сон, — возразил он. – Во сне все бывает и все возможно. Никто не знает, как так случается, но по ту сторону мы все каким-то образом встречаемся. Очевидно, чтобы завершить то, что не успели по эту сторону.
- Как я их там найду?
- Зачем искать? Тебя там встретят. Те, кто был тебе дорог, знают, что ты скоро появишься. Они уже готовятся к твоему приходу. Они тебя по-прежнему любят и очень ждут.
- А если по эту сторону человек был одинок? Если всех ненавидел?
- Его все равно встретят. Может быть, даже полюбят. Но в новый сон он принесет воспоминания прошлого сна. Так что если хочется оставить что-то здесь, отдай мне. Я заберу и похороню.
Теперь трясло почти непрерывно. Конец Света входил в решающую фазу. Мир лихорадило, и меня вместе с ним.
- Да нет, пожалуй, — сказал я. – Это был хороший сон, который можно взять с собой. Вот разве что… друг, который меня когда-то предал. Это воспоминание все еще сидит во мне занозой. Ее бы я оставил.
- Давай, — легко согласился Спасатель. Он сделал неуловимое движение рукой – и сердце отпустило, я смог вздохнуть полной грудью. Впервые за много лет…
- Надо же, как она, оказывается, мешала, эта заноза! – подивился я. – А я и не замечал.
- Потому что сжился с этой болью, — объяснил он, рассматривая вынутую занозу. – Да, маленькая, а вредная. Хорошо, что ты с ней расстался. Зачем тебе в следующем сне проблемы с сердцем?
- Еще меня мучает то, что я не успел попрощаться с мамой.
- Скажи ей, что хочешь. Я передам.
- Передай, что я ее за все благодарю. И очень хотел бы сделать ее счастливой.
- Считай, что послание уже у нее. Впрочем… там у тебя будет возможность сказать это лично. Встретитесь еще…
- Ну, тогда, пожалуй, все. Слушай, а почему ты меня не спасаешь, Спасатель?
- А я что делаю? – удивился он. – Я помогаю тебе пережить Конец Света с наименьшими душевными и физическими потерями.
- А он еще долго будет длиться?
- Пока не перестанешь сопротивляться. Расслабься и позволь миру довершить начатое. Разреши своему сну просто быть. Доверься Куполу!
Мир взвыл, выгнулся дугой, свалил меня с ног, и я кувырком покатился к пещере. Я больше не сопротивлялся – доверился. Делай, что должно, и будь, что будет. А что должно, если Конец Света?
- Прощай! – успел я крикнуть Спасателю.
- Прощаю! – отозвался он.
Я почему-то думал, что по пещере меня понесет неведомая сила, но вышло не так. Пещера оказалась тесной и душной. Я попытался развернуться, посмотреть назад – ничего не получилось. Я замер, радуясь отдыху и тишине. Оказывается, пещера – это не так уж страшно. Можно полежать, поразмыслить… может, даже поспать…
Как бы не так! Стенки Пещеры задрожали и стали угрожающе сжиматься, словно пытаясь меня раздавить. Видимо, катастрофа там, наверху, сдвигала и какие-то глубинные пласты. Я активно заработал всем телом, продвигаясь вперед. Спасатель говорил, что Пещера недлинная, и стоит поскорее ее преодолеть. Не знаю, что там, на выходе, но если уж умирать – то на просторе.
Вскоре я приспособился ритмам Пещеры. Она успокаивается – я отдыхаю. Она начинает шевелиться – я изо всех сил ползу, извиваясь, как червяк.
Здесь, перед лицом смерти, передо мной пролетела вся моя жизнь. Странно было вот так, со стороны, наблюдать за самим собой. А жизнь-то оказалась очень даже ничего! В ней было много всего – хорошего и плохого, но сейчас мне все казалось хорошим. Потому что там я жил во всей полноте, и все мелкие неприятности, которые когда-то казались мне чуть ли не концом света, были всего лишь сюжетными поворотами мною же придуманного сна. Я ясно понимал, где я стоял перед выбором и почему принимал те или иные решения, и то, что ошибки вовсе не были ошибками, а враги, по сути, были учителями… много что я успел передумать, пока длилась пещера. Кое-где я застревал, замирал в изнеможении, но пещера не давала сильно расслабляться – она вновь начинала сокращаться, подталкивая меня… куда? – наверное, на выход…
Спасатель оказался прав: это длилось не так уж долго. Впереди мелькнул свет, я рванулся к нему… еще и еще… и вот уже моя голова вывалилась наружу. Глаза резанул острый, ослепительный свет – совсем не такой, как в моем родном мире. Я зажмурился и замер. Но никто не заставил бы меня вернуться в пещеру, и я отважно ринулся туда, наружу. Я бы упал, но добрые руки мира подхватили меня. Вот странно – я чувствовал свое тело, но не мог в полной мере владеть руками и ногами – они меня не слушались, двигались неуверенно и беспорядочно. «Сломан позвоночник?», — панически подумал я, разлепляя веки. Передо мной маячило что-то размыто-белое, живое. Опять Спасатель?
- Уууууу… ггггуууу…. – вокруг раздавались низкие гудящие звуки, которые я доселе не слышал, просто не с чем было сравнить. Мне стало страшно, захотелось крикнуть, но язык тоже не слушался… звук резанул слух – какое-то пронзительное блеяние, это я, что ли, такое из себя исторгаю? Я задергался.
- Тише, тише, — прошептал Голос. Я сразу узнал Спасателя. – Не надо так волноваться, дружище. В новом сне все по-новому, надо сначала привыкнуть.
- Я ничего не вижу, нет резкости, — попытался сказать я, но язык меня не слушался – получалось какое-то невнятное блеяние. Но он понял.
- Спокойно. Слушай меня. Конец света уже закончился, началось кое-что принципиально новое. Ты прошел Пещеру, и это уже совсем другой сон. Зрение, слух и прочие функции еще какое-то время будут казаться тебе странными – нам понадобится время, чтобы закончить настройки. Пусть тебя это не тревожит. Захочешь есть, пить, спать – подай звуковой сигнал, тебя поймут. Помни: мир по-прежнему добр. Расслабься и получай удовольствие.
Я расслабился и закрыл глаза, позволяя миру укрыть меня чем-то теплым и положить на что-то мягкое. Странно: я ощущал, что купол, который совсем недавно меня исторг, выдавил из жизни, где-то совсем рядом, но я теперь не под ним, а над ним. Я – вне мира? Но тогда – где я? Я умер? Но я же живой!!! Впрочем, чего удивляться? – сон как сон, надо просто в него погрузиться, отдаться его течению, куда-нибудь да выплывем.
Вокруг меня кто-то был. Я их не видел, но чувствовал. Среди них и впрямь были те, кого я уже знал – когда-то, в прошлой жизни. Это точно, я чувствовал их. Я не мог их слышать, но ощущал – кожей, душой… Похоже, я стал куда чувствительнее, чем раньше. Все было как-то по-другому… это необходимо исследовать.
- Ты пришел. Мы тебя ждали. Мы тебя любим. Мы снова вместе¸- шептали голоса, в которых я узнавал знакомые вибрации. Мы явно уже встречались. Или мне это кажется? Сознание ускользало, размывалось, ужасно хотелось спать. Меня положили на что-то теплое и невыразимо приятное, связанное с домом и едой, и я с облегчением расслабился и затих.
- С прибытием! — сказал Спасатель. – Счастливо оставаться. И до следующей встречи!
Крамниця виконання бажань 
ПУТІВНИК
