Сказка о веселом Васильке, тревожной Ромашке и цветущей Герани
Ромашка и Василек росли в палисаднике, по разные стороны от старой березы. Они были знакомы со времени своего появления на свет, то есть очень давно! Пока они росли, то часто болтали друг с другом, перекидывались шуточками и обсуждали пролетающих бабочек, вчерашний дождичек или людей, проходящих мимо.
И немудрено, что при такой тесной дружбе они выросли и полюбили друг друга. Конечно, они были очень разные. Ромашка была, как и многие девушки, немножко кокетливой, немножко тревожной, немножко упрямой, немножко неуверенной в себе, и еще очень любила задумываться о разных разностях, и особенно о чувствах. А Василек – весельчак-балагур, общительный и бесшабашный, о чувствах не очень беспокоился, он просто жил и радовался жизни!
Вот такие непохожие они были. Но это было даже и хорошо: ведь когда все одинаковые, тогда просто скучно! Васильку нравилась Ромашкина прическа – такие аккуратные белые лепестки, правильной окружностью обрамляющие ее желтую головку, а Ромашке очень импонировали его голубые глаза и веселый нрав.
Но вот какая штука произошла: Ромашка вдруг решила выяснить, насколько Василек ее любит. Дело в том, что она слишком прислушивалась к мнению окружающих. А поскольку все окружающие имели разное мнение, у нее порою просто кругом голова шла.
Вот, например, Гусеница. Она говорила:
— Слышь, Ромашка! А ты уверена, что твой Василек тебя любит?
— Я? Не знаю, я не спрашивала, — терялась Ромашка.
— А ты спроси, спроси! А то еще неизвестно, стоит ли связывать с ним свою жизнь, — советовала Гусеница.
— Ромашка, глянь! Твой голубоглазый опять лютикам анекдоты рассказывает. А они вон как смеются, заливаются… Не отбили бы, — шутила ворона, часто прилетавшая отдохнуть на березу.
— А могут? – пугалась Ромашка и начинала тревожно раскачиваться, пытаясь разглядеть, что там, за березой, происходит.
В другой раз Ромашку начинал поучать Чертополох:
— Вот смотрю я на тебя и удивляюсь. Ты такая вся правильная, умная. А Василек твой – балбес и зубоскал, у него ничего за душой, кроме дурацких шуток. И зачем он тебе нужен?
— Зачем? Но я его люблю! – защищалась Ромашка.
— Мало ли что ты любишь! А он тебя? Ты это наверняка знаешь?
И Ромашка надолго задумывалась, даже лепестки у нее опускались. Ее начинали одолевать сомнения: а правда ли Василек так уж любит ее, может, ему кто другой больше нравится? И вот однажды она решила выяснить этот вопрос раз и навсегда.
— Василек! А ты меня любишь? — приступила к расспросам она.
— Я? Ну конечно! А чего это ты вдруг засомневалась? – удивился Василек.
— Ну как… Ты же вот с другими цветами подолгу разговариваешь!
— Ну и что? И ты разговаривай! – вытаращил на нее глаза Василек.
— Я не хочу с другими. Я хочу только с тобой, — возразила Ромашка.
— Не… Так мы друг другу быстро надоесть можем, — поразмыслив, замотал головой Василек. – Нужно какое-то разнообразие. И потом, что плохого в общении?
— Ничего, — соглашалась Ромашка. – Конечно, разнообразие нужно. Ты все правильно говоришь. Общайся на здоровье!
Она ненадолго успокаивалась, потому что верила Васильку, но вскоре кто-нибудь опять сеял сомнения в ее девичью неопытную душу.
— Ох! Твой Василек такой ветреный, такой легкомысленный, — жужжала ей на ухо Навозная Муха. – Намучаешься ты с ним, помяни мое слово! Еще надо выяснить, способен ли он верно любить тебя всю жизнь. Может, будет изменять с каждой встречной Бабочкой, заниматься перекрестным опылением!
— Ой, и правда, — немедленно расстраивалась Ромашка. – Вчера возле него целых две вились весь день, наверное, он с ними этим самым опылением и занимался. Какой ужас!
— Василек, а ты будешь хранить мне верность? – допытывалась она.
— А где хранят верность? В сундуке, в дупле, или в землю закопать и камнем привалить? – веселился Василек. – Ты, Ромашка, совсем с ума сбрендила! Чего ты о всяких глупостях думаешь? Раньше ты такая нудная не была!
— Он назвал меня «нудной», — жаловалась Ромашка Гусенице. – Наверное, он стал ко мне хуже относиться. Я теперь и сама сомневаюсь, любит он меня или нет!
— А я тебе что говорила! – сурово отвечала Гусеница. – Вот-вот, с этого все и начинается! Сначала «нудная», потом «глупая», а потом и вовсе «уйди, постылая!». Нееет, надо с этим разобраться! Ты его прямо спроси: «Любишь или нет?». И пусть он скажет!
И Ромашка начинала разбираться:
— Василек, ну скажи все-таки, ты меня точно любишь???
— Не-а, не точно! Приблизительно, — отшучивался Василек, которому стало все это уже надоедать. – Ну что за глупости еще? К чему такие вопросы? «Любишь», «не любишь»… Ты что, сама не знаешь?
— Так! Он уже называет меня глупой, — обреченно думала Ромашка. – Правильно мне говорили! Так и есть, не любит. Или любит? Нет, не любит. А может, я ошибаюсь?
От таких волнений Ромашка стала очень нервной. Тем более что теперь во всех поступках Василька она находила какой-то особенный, тайный смысл. Вот он о чем-то беседует с земляным червяком. О чем??? А теперь стрекочет о чем-то с сорокой, ишь, увлеклись-то как, никого не видят… Да. Не любит! Точно, не любит. Ааааа!!! Что же делать???
— Эй, подруга, ты что с собой делаешь? – подавала голос пышная зрелая Герань, которая росла в горшочке на приоткрытом окне дома. – Разве можно так переживать из-за непонятно чего? Смотри, у тебя аж лепестки свернулись от тягостных мыслей! Брось! Займись собой! Мы же женщины!
Но какое там «брось», если нет никакой ясности??? Ромашка сходила с ума от ревности и сомнений и даже рвала на себе волосы. Так всегда бывает, когда нет внутреннего равновесия. «Любит!», — и она выдергивала себе один лепесток. «Не любит!», — и наземь летел другой. А в перерывах между размышлениями и собеседованиями с разными доброхотами Ромашка продолжала выяснять отношения с Васильком.
И вот однажды Василек глянул на Ромашку и вдруг увидел, что вместо симпатичного цветка перед ним предстало какое-то облезлое чудо, как будто под дождь с градом попал.
— Ромашка! Что это с тобой? – изумленно спросил он. – Ты похожа на ощипанную курицу!
— Да как ты смеешь говорить такое женщине! – обиделась Ромашка. – Ты меня не любишь!
— Ну ладно, раз тебе так хочется, то нет, — покладисто согласился Василек. – Сколько с тобой можно спорить?
— Я так и знала! – зарыдала Ромашка. – Рано или поздно ты должен был раскрыть свое истинное лицо!
— Да я его и не скрывал, — озадачился Василек. – Какой есть, такой есть… Хочешь, люби, хочешь, нет!
— Ничего я уже не хочу, — трагически отвечала Ромашка. – Все, отстань! Мне надо в себе разобраться.
— Ромашка, ты что? – попеняла ей Герань. – Хочешь потерять своего Василька? Смотри, мужчинам такие разборки быстро надоедают!
— Ну и пусть! – самолюбиво сказала Ромашка. – Раз он такой, то и ладно! Не может определиться, любит или нет… Мерзавец! И отвяжитесь вы все от меня!
Долго разбиралась Ромашка: «любит-не любит», «любит-не любит»… Всю ночь! А наутро все обитатели палисадника увидели, что от Ромашки остался один стебелек, а остатки белого венчика валялись вокруг на мокрой от росы земле. И Ромашка быстро завяла, потому что потеряла смысл жизни.
— Даааа… Вот что бывает, когда женщины теряют голову от любви! – глубокомысленно изрекла потрясенная таким драматическим исходом Гусеница.
— И не говори, кума, — поддержал ее Чертополох. – «Нет повести печальнее на свете»…
А что Василек? Он, конечно, погоревал… Но жизнь продолжалась, и вскоре он завел отношения с разумной и зрелой Геранью, которая по-прежнему красовалась в горшочек на открытом окне. Конечно, она была выше его и считалась домашним цветком, но Василька такие сложности никогда не мучили, он просто этим не морочился! А уж Герань тем более никогда не стала бы выяснять, любит он ее или нет. К чему? Уж она-то сама себя точно любила и никогда не стала бы слушать советов Гусениц, Ворон и прочих особей, которые имеют столько разных мнений по любому поводу. У Герани имелось свое, и поэтому она была уверена, что не любить ее просто невозможно. Может, потому Герань и цветет таким пышным цветом – просто глаз не оторвать. Именно так и выглядят те, кто умеет любить себя, окружающих и весь мир.
ГЛАВНОЕ ДЕЙСТВУЩЕЕ ЛИЦО Прима нервничала. Она бродила по гримерке, заламывая руки, губы ее шевелились, а брови приподнялись в трагическом изломе.
Сунулась было с пудреницей Гримерша, хотела подправить тон, но Прима шугнула ее:
- Уйди! Без тебя тошно!
Прима в театре служила давно – с рождения. Спектакль ее шел с переменным успехом – и триумфы бывали, и провалы, но в целом роль свою она вела неплохо, справлялась, ее хвалили, а иногда и букеты преподносили, и даже ценные подарки.
И было совершенно непонятно, и она все больше недоумевала: почему Спектакль ее вдруг перестал радовать? Вроде действие отыграно, все по тексту пьесы – а никакого удовлетворения.
Эскиз был хорош. Все, как она хотела. До горизонта – море. Над морем – розовый закат. Под ногами – золотой песок пляжа. К берегу приближается белый корабль с алыми парусами.
- Неплохо, — одобрила она. – Можете воплощать. Только вот здесь, сверху, пустите фиолетовую драпировочку, а по ней серебряные звезды, и чтобы мерцали, да?
- Драпировочку-то пустим, не вопрос, — пообещал Декоратор. – Только осмелюсь вам напомнить, что мы подобную декорацию и в прошлом действии делали. И в позапрошлом…
- Ну и что? –спросила Прима, холодно воззрившись на Декоратора.
- Ну как что? Это ж опять декорация для сцены «Романтическая любовь». А по ходу пьесы предстоит действие «Осознание себя». Вроде как не очень подходит, Примадонна…
- Молчите и делайте, что вам говорят! – рассердилась Прима. – Тут учитываются мои желания, а не ваши! Это мой спектакль, и мне решать, какие декорации подходят!
- Понял, сделаю, нет проблем, — пожал плечами старый Декоратор. – Как пожелаете, Примадонна!
Примадонна плюхнулась в кресло у зеркала и запустила руку в коробку с шоколадными конфетами.
- Да что же это такое??? – патетически вопросила она свое отражение. – Алые паруса ему, видите ли, не нравятся! А мне вот – так даже очень! Интересно, а какая декорация ему видится для явления Прекрасного Принца? Овощной магазин? Или общественный транспорт? Эх, черт! Съем еще пару конфеток… Для подслащения горькой реальности!
Снова явилась Гримерша, и выгнать ее не было никакой возможности – скоро выход, а надо еще нарисовать подходящее выражение лица.
- Что изображать будем? – сумрачно спросила Гримерша.
- Светлый тон. Удивленно приподнятые бровки, тоненькими дугами. Широко распахнутые глаза. Ротик бантиком. Не очень ярко, но чтобы сочненько. Легкий румянец. Веснушек посади немножко, это так романтично!
- В таком образе только бросаться на шею с криком «Ваня, я ваша навеки!», — проворчала Гримерша. – Для сцены «Осознание себя» другой грим нужен. Поспокойнее, позадумчивее…
- Да что вы все сегодня, сговорились? – гневно воскликнула Прима. – Далось вам это «Осознание себя»!
- А «Романтическую любовь» вы уже 100 раз сыграли, — равнодушно напомнила Гримерша. – Из этой сцены вы уже ничего не выжмете, попомните мои слова. Все, что можно было изобразить – вы изобразили. Пьеса-то дальше идет, а вы все цепляетесь…
- Это вы все ко мне цепляетесь! – губы Примадонны предательски задрожали. – Я жду Любви! Высокой-высокой! Большой-большой! Невероятной просто! Я не понимаю: ну почему в моей пьесе она никак не получается?
- А мне почем знать? – подала плечами Гримерша. – Это вы у автора пьесы спрашивайте.
… До Автора дозвониться не сразу, но все же удалось. Вскоре Примадонна уже предъявляла ему свои претензии насчет высокой и большой любви, которая у нее никак не случается, и ее все эксплуатируют, а желания ее никто не учитывает, хотя она…
Дальше пошли слезы. Автор переждал бурю эмоций (он таких Примадонн видал-перевидал!) и заговорил мягким участливым голосом психотерапевта:
- Душенька, ну нельзя же так убиваться! Вы должны себя беречь! Ваш талант… ваши связки… ваш цвет лица… Ваша уникальность, наконец!
Примадонна притихла – Автор хорошо знал, какие слова приводят творческих людей в чувство.
- Так в чем же дело? Я не понимаю, объясните мне! – потребовала Прима, немного успокоившись.
- Понимаете, есть ваши желания – а есть пьеса, — задушевно начал объяснять Автор. – У нее своя логика, сюжетные линии, их развитие и переплетение. Нельзя, например, чтобы ребенок родился, прежде чем родители встретились. Вы согласны со мной?
- Согласна, — всхлипнула Прима. – Но ведь мы никак не встречаемся!
- Так я о том и говорю! – подхватил Автор. – Пока не отыграете сцену «Осознание себя», ну никак нельзя вас свести! Это нарушит всю логику процесса!
- Но почему??? – капризно спросила Примадонна. – Других же сводят?
- У них и пьесы другие, голубушка вы моя! – вдохновенно вскричал Автор. – К тому же многое зависит от трактовки роли исполнителем! Как трактуете, так и получается!
- Это что же, по-вашему, я трактую так, что не могу встретить своего Единственного? – сердито нахмурилась Примадонна. – Я, значит, стараюсь, декорации придумываю, наряды, грим, выражение лица, и все даром? Главное действующее лицо так и не появляется на сцене?
- Сокровище вы наше! Ну в этом и есть ваша главная ошибка! – проникновенно сказал Автор. – Поймите же: в вашей пьесе Главное Действующее Лицо – это вы и есть! Вы, и только вы! А все остальные – всего лишь помогают вам сыграть вашу роль!
- И что? – растерялась Прима. – Я, что ли, сама к себе должна приплыть на корабле с алыми парусами???
- Именно так! – обрадовался Автор. – Вот, вы уже начали улавливать смысл сцены «Осознание себя». Понимаете, вам все кажется, что вот придет Единственный – и сделает вас цельной. Но это не так! Только вы сами можете сделать себя Цельной Личностью.
- И тогда… что будет тогда?
- Тогда вы легко начнете привлекать в свою пьесу кого захотите. Принцев, Королей, Свинопасов, Волшебников – кого пожелаете! Цельность, знаете ли, придает Актеру особую магическую ауру! Мир будет рукоплескать вам!
… Вскоре Примадонна вновь сидела в кресле и давала указания Гримерше.
- Так, это все смываем! Наивность, восторженность, ожидание любви – все долой! И на чистом лице рисуем решительность, ясность, открытость и радость познания.
- Очень интересный грим, — похвалила Гримерша, берясь за кисточки. – Что-то принципиально новое. Аж интересно попробовать!
- Да, и позови мне Декоратора! Будем оформлять сцену для «Осознания Себя»!
… Автор радостно потирал руки. Примадонна расцветала на глазах, ее талант явно вступал в пору зрелости, сюжет развивался, статисты учили роли, зрители готовились рукоплескать и кричать «браво». Пьеса явно удалась. Впрочем, этому Автору удаются все пьесы в мире…
В детстве Машеньке очень не нравилась песенка «Я его слепила, из того, что было, а потом что было, то и полюбила…». Она сразу почему-то представляла себе всякий мусор: перья, обрывки бумаги, полиэтиленовые пакеты, веточки и палочки, и все это для скрепления щедро сдобрено глиной из соседней канавы. Вовсе ей не хотелось любить такое чучело-мяучело.
Самые первые отношения она попыталась слепить с Вовкой из старшей группы. Она ходила с ним за руку на прогулке, давала ему свой носовой платочек и играла с ним в «войнушку». Но счастье закончилось быстро и трагически: в песочнице неуклюжий Вовка с размаху наступил на выстроенный ею Замок, где жила Принцесса. А ведь она ему ТАК верила!!!
- Да ладно, не реви, другой построишь, — утешал ее Вовка.
Но он уже совершенно потерял привлекательность в ее глазах. «Эти мужчины неловкие! — очень по-взрослому подумала она. – Прямо как медведи! Не надо допускать их до таких хрупких вещей, как отношения».
Когда Машенька пошла учиться в школу, ей пришлось строить отношения с новым друзьями. Иногда получалось хорошо, иногда – не очень, но Машенька старалась. И попутно наблюдала, как строятся отношения у других людей. Особенно у взрослых. А потом размышляла: «Вот сосед дядя Петя водку пьянствует, а тетя Люба на наго ругается – разве это хорошие отношения?». Или: «Пастухов Клюеву за косы дергает и портфелем по голове лупит, а она его любит и списывать дает, что, это – отношения, что ли?». Или: «Васька Светке изменяет, с другими на дискотеку ходит, а она ему все прощает, как дура! Тоже мне, слепила!».
- Не буду я лепить себе отношения из «того, что было», — думала она. – Я подберу подходящий материал! И вообще – ну что такое «лепить»? Лепят детишки в детском саду. А я буду ваять! Как скульптор.
Как известно, Жизнь – отличная школа для всех Творцов, и для юных ваятелей в том числе. Подросла Машенька и решила, что пора ваять настоящие отношения. Сказано – сделано. Вдохновилась Машенька Идеальным Образом и начала ваять.
- Ты чего делаешь? – спросил ее Мишка из параллельного.
- Не видишь, отношения ваяю? – отозвалась Машенька. – Отойди, не мешай, ты мне свет загораживаешь.
- Ага, понял, — озадаченно почесал в затылке Мишка и свалил.
Такая же участь постигла и Борьку, и Славку, и Витьку. Но через некоторое время Машенька поняла, что в одиночку много не наваяешь, да и не оценит никто, и решила, что пора заводить напарника. Она оглянулась и заметила одноклассника Ромку.
- Роман! – Иди сюда! – строго позвала его она. – Хочешь со мной отношения ваять?
- Хочу! – обрадовался Ромка. – Я еще ни с кем не ваял!
И Ромка с энтузиазмом взялся за дело. Но, в отличие от Машеньки, он не обладал должным опытом и часто делал ошибки. Маше это решительно не нравилось.
- Ну что ты такой неуклюжий? – с досадой говорила она, поправляя его очередной «ляп». – Разве так ваяют? Получатся отношения какие-то… кривобокие!
- Ничего! А мы исправим! – обещал Ромка и делал следующий «ляп».
Машенька поправляла его, снисходительно критиковала его попытки «выпендриться», как она говорила, даже немножко ругалась. Но он все равно вносил дисгармонию в ее Идеальный Образ. Однажды Машенька не выдержала и сказала ему:
- Извини, Ромка, не получается у нас с тобой романа. Не умеешь ты отношения ваять.
- Ну так ты же не объяснила, какие они должны быть! – удивился Ромка. – Откуда ж мне знать, как правильно???
- Я их вижу. Но словами объяснить не могу. Они должны быть Идеальными! Вот это я знаю точно.
- Ну и строй свои идеальные отношения сама, — обиделся Ромка. – А я пойду к Ленке. С ней ваять интереснее, она веселая и не ругается!
Ромка много напортить не успел, и Машенька быстро забыла и Ромку, и его соавторство. А вскоре она закончила школу и поступила в институт. Тут-то она и влюбилась в третьекурсника Олега. Он был невероятно красив, играл на гитаре и в КВН, гонял на байке, и к тому же увлекался водным туризмом. Машенька от такого совершенства совсем потеряла голову. Она готова была часами любоваться на свой Идеал, подавать ему гитару, смотреть все игры КВН подряд и даже репетиции, и записалась в секцию байдарочников. Уж с Олегом-то она точно была готова ваять до самой старости! Беда только, что Олег как-то не спешил присоединиться к ее будущему шедевру.
Машенька мучилась, страдала, завлекала его и так, и эдак, пока однажды он не сказал ей:
- Машка, я ж вижу, что ты в меня втюрилась!
- Ничего и не втюрилась! – независимо ответила Маша, густо покраснев. – Я просто хотела сваять с тобой отношения.
- Так мы их давно сваяли! – весело сказал Олег. – И они мне нравятся. Ты – хороший друг, свой парень, с тобой хоть на байдарках, хоть на «Золотой Кивин»! Я тебя очень уважаю!
- Но я не такие хотела! – запротестовала Маша. – Я думала, мы как-то вместе будем ваять…
- Нет, Машка. У тебя какие-то отношения… ну, правильные, что ли. Слишком уж идеальные. А я люблю, чтобы все легко и естественно было. Как в природе! Отношения должны течь, как река. Изгибы, повороты, мели… Тогда мне интересно. А у тебя они как мраморная глыба. Для Памятника Любви.
- Ну и ладно, — самолюбиво сказала Маша. – Не хотите – как хотите. Была бы честь предложена!
Марья закончила институт, удачно нашла себе работу, и вскоре на ее горизонте замаячил сослуживец Павел Петрович. Он был умный, положительный и с перспективами. Поэтому Маша быстренько вышла за него замуж, тем более что и время пришло.
Ваять отношения с Павлом Петровичем оказалось очень даже удобно: он никуда без спросу не лез, ничего не портил, революционных нововведений не предлагал и общий замысел не нарушал.
- Пашенька, вот здесь поправить надо, — просила Марья, и Павел Петрович безропотно шел поправлять.
- Паш, что-то наши Отношения скучновато выглядят. Давай колеру добавим? – решала Марья, и он послушно окрашивал отношения в другие тона.
- Павел, ну тускло же все, блекло! – хмурилась Марья. – Ну-ка, освежи вот тут! Да не тут, а тут, ты что, сам не видишь?
Так оно все и шло, и вроде со стороны они выглядели идеальной парой, но однажды Марья взорвалась.
- Да сколько можно-то???? – возмутилась она. – Это же наши отношения! Н-а-ш-и!!! Почему же я тогда бьюсь, как рыба об лед, а ты никакой инициативы сроду не проявил??? Тебе что, все равно?
- Машенька, солнышко, ту успокойся, ты скажи, что сделать надо, я же со всей душой, — просил ее Павел Петрович.
- Да не хочу я говорить! – уже в голос орала Марья. – Ты сам догадаться должен! А то получается, что я все время выпрашиваю! Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик! А ты на всем готовеньком, хорошо устроился!
Павел Петрович очень страдал. Он-то ведь только и думал, как своей любимой жене угодить, как ее Идеалу получше соответствовать. Да ведь столько лет уже прожили! А тут такая немилость…
- Машенька, друг мой, ну я ж не против! – оправдывался Павел Петрович. – Я ж просто не знаю, что ты хочешь! Ты озвучь, а я уже готов принять участие!
- Вот именно! Принять участие! – патетически воскликнула Марья. – А возглавить ты ничего не способен! Все, Павел! Я поняла: наша встреча была ошибкой. Ты не способен ваять вообще! Ты – не ваятель, а подмастерье! Нам лучше расстаться.
И Павел Петрович с тихой грустью растворился в прошлом… А Марья стала думать, как теперь будет ваять свои Идеальные Отношения.
- Теперь-то уж я не промахнусь! – рассуждала Марья. – Теперь-то я научена горьким опытом. Я больше не хочу ваять «за себя и за того парня». Нет, мой мужчина должен сам уметь ваять, стремиться к этому, обладать художественным вкусом и проявлять творческий подход. Сколько же мне можно самой надрываться? В общем, ищу Идеального Мужчину!
Таковой нашелся очень даже скоро. Звали его Аристарх, и был он владельцем сети супермаркетов. А что? И такие мужчины иногда оказываются свободными (в перерывах между Отношениями, разумеется). Вот в такой перерыв очень удачно и попала Марья.
Аристарх был очень, очень похож на мужчину ее мечты! Он был недурен собой, имел мужественное лицо и подтянутую фигуру. А еще он был вежливый, очень деятельный и неплохо разбирался в искусстве. «Ну вот! Кажется, это то, что надо! - решила Марья. – Теперь можно расслабиться, и пусть инициатива будет в крепких мужских руках».
Конфетно-букетный период ей очень понравился. Аристарх дарил цветы, слал СМСки и возил ее ужинать и обедать в дорогие рестораны. Марья расцветала от такого внимания. Отношения ваялись – просто супер! Причем Аристарх действительно не ждал команды, а просто ваял себе, как это понимал, и Марье все очень нравилось.
Поэтому когда он сделал ей предложение, Марья даже не раздумывала, ведь все к тому и шло, она ведь уже и каталоги свадебных украшений втихомолку просмотрела…
После пышной и богатой свадьбы они отправились в свадебное путешествие по Европе, а потом вернулись домой и поселились в солидном трехэтажном доме Аристарха.
- Ну что, будем ваять отношения? – спросила его счастливая Марья.
- Конечно! – воодушевленно ответил Аристарх. – Ты иди пока приготовь что-нибудь в смысле коктейля, а я пока поваяю. Должен же кто-то материалами ваятеля обеспечивать?
Так и повелось. Аристарх ваял, Марья на подхвате. Иногда ей тоже хотелось поучаствовать, но Аристарх ласково отодвигал ее в сторонку, приговаривая: «Душенька, не мешай! Это здесь лишнее, ты просто не понимаешь. Я так вижу!». Марья вздыхала и садилась на диван – наблюдать за мужем и за процессом ваяния.
Но вскоре он стал гнать ее с дивана:
- Пошла бы ты, Машенька, занялась своими делами! А то я, когда над душой стоят, нить мысли теряю! Мне тогда ваять трудно!
Марье вовсе не хотелось упускать процесс из виду, и она даже попробовала перечить, но Аристарх недаром слыл успешным бизнесменом: у него получалось управлять персоналом, а женой тем более. Так что подавала она коктейли и прочие требуемые материалы и все больше ощущала, что из-под рук Аристарха выходит произведение искусства, которое она не очень понимает, да и чужое оно какое-то, холодком от него веет…
А потом холодок превратился в ледяную глыбу. Марье уж и самой рядом находиться невмоготу было. В общем, когда она узнала, что у Аристарха роман с молоденькой продавщицей, то даже не очень удивилась. Но все-таки попыталась спасти отношения.
- Аристарх! Я не стану тебя ни в чем упрекать. Но поклянись мне, что ты порвешь с ней все отношения!
- Это еще что за ультиматумы? – изумился Аристарх. – Тебе что, плохо живется? Я тебя всем обеспечиваю, ничего особенного с тебя не требую, ты чего вообще?
- Но я твоя жена! – с пафосом воскликнула Марья, воздев глаза к потолку.
- Ну, жена, и что? – не понял Аристарх. – Ты – постоянная жена, а она – увлечение. Временное. Я вообще человек увлекающийся. Ты разве не знала? Посмотри, сколько у меня увлечений в Отношения вкраплено. Вот, вот, и вот. И с этой стороны тоже. И с той.
- Ну и наваял ты! – изумилась Марья, присмотревшись. – Да получается, что в наших отношениях повсюду какие-то левые увлечения???
- Ну да! Зато смотри, как блестит! – залюбовался Аристарх.
- Блестит… Я бы сказала, вызывающе сверкает! Кошмарики просто! Где же были мои глаза?
- А что бы ты тогда сделала? – полюбопытствовал Аристарх. – Не пошла бы за меня замуж?
- Да если бы я заранее знала! – гневно воскликнула Марья. – Я бы тебя десятой стороной обошла. Чем потом такие отношения иметь. Несерьезные…
- Ну так не поздно все поправить! – обрадовался Аристарх. – Дело не в тебе, дело во мне. Это я оказался несерьезный, а ты тут совершенно ни при чем. Так, стороной пробегала… В общем, я все устрою. Ты иди вещи пакуй, а я пока адвоката вызову и такси.
Спорить с Аристархом было невозможно – уж он-то точно знал, что и как хочет ваять. Так Марья Сергеевна оказалась сравнительно нестарой и сравнительно обеспеченной дамочкой, у которой в одночасье образовалась масса свободного времени для ваяния. Только вот что и как ваять, она решительно не знала. Работу давно оставила, да и в средствах не нуждалась. Увлечений особых так и не завела. Детей тоже как-то не случилось. Идеальные отношения строить уже не хотелось – одной-то скучно! В общем, хоть волком вой…
Завела себе Марья Сергеевна собаку породы спаниель, чтобы хоть гулять регулярно в соседний парк. Там, в парке, и познакомилась Марья Сергеевна с очень приятным человеком. Звали его Антон Иваныч, он в этом парке свою таксу выгуливал. Сначала собаки познакомились, а потом и хозяева. И столько общих интересов нашлось! Чем кормить, когда прививать, как дрессировать…
А потом и другие интересы обозначились. Антон Иваныч был археолог на пенсии, столько всего в жизни повидал! И по каждому поводу у него история находилась. А еще он очень интересно к жизни относился, умел видеть самую суть вещей.
И однажды Марья Сергеевна пожаловалась ему:
- Не понимаю я, почему жизнь так несправедливо устроена! Вот мы с вами – вроде не злодеи, не гады какие-нибудь, а оба одинокие. Никого у нас, кроме наших питомцев!
- Вы, Марья Сергеевна, тут неправы, уж извините! – возразил Антон Иваныч. – Жизнь устроена очень даже справедливо. Что посеешь – то и пожнешь. И если мы с вами оказались одинокими на склоне лет, так сами в этом и виноваты. Значит, к этому и стремились. А может, делали что-то не так?
- Да нет же! – с жаром воскликнула Марья Сергеевна. – Я вот всегда стремилась найти человека, с которым буду строить Идеальные Отношения. Но всегда оказывалось, что это не тот человек!
- А вы чей идеал собирались воплощать – его или ваш? – сразу ухватил суть дела Антон Иваныч.
- Ну как чей? Наш! – удивленно ответила Марья Сергеевна. – Ведь если мы Со-Творцы, то и идеал – общий? А я всегда четко знала, к каким Идеальным Отношениям стремлюсь.
- Нет, моя дорогая! – не согласился Антон Иваныч. – Не бывает так, чтобы на 100% все совпало. Люди разные, и идеалы разные. А отношения надо строить, исходя из компромисса. Рассмотрели все предложения… Обсудили… И выбрали лучшее! А может, что-то новое вместе придумали. В этом-то и заключается творческий процесс! А вовсе не в том, чтобы «четко знать»…
- Если вы такой умный, что ж ничего не построили? – шутливо подковырнула Марья Сергеевна.
- Некогда было. Работу свою любил, все время ей отдавал. Мало какая женщина выдержит. Вот и моя – не выдержала. Пошла строить отношения с тем, кому это интересно. Раньше с дочерью жил, а недавно замуж выдал, уехала она далеко. Свои отношения ваять!
- И как же вы теперь? – сочувственно спросила Марья Сергеевна. – Скучно, небось?
- Нет, мне не скучно! Я каждый день к вам, как на свидание, собираюсь, — признался Антон Иваныч. – Видите, побрился как! И одеколон новый купил.
- Ой, ну что вы, — засмущалась Марья Сергеевна. – На свидание… Скажете тоже!
- А что? Я бы за вами приударил! – приосанился Антон Иванович. – С серьезными намерениями…
- Ну, если только с серьезными… — погрозила ему пальцем Марья Сергеевна. – Тогда приударяйте. Разрешаю. Только знаете? Расскажите мне, какой у вас идеал отношений. Чтобы не ошибиться. А то еще одной потери я просто не перенесу.
- А нет у меня никакого идеала! – признался Антон Иваныч. – Меня сам процесс привлекает. А так – что изваяем, то и получится. Я всему буду рад!
- Вы знаете, я, пожалуй, тоже, — подумав, согласилась Марья Сергеевна. – Я так думаю, если хочешь получить другой результат — пойди другим путем. Правда же?
- Правда, — подтвердил Антон Иваныч. – Есть вы. Есть я. А со всем остальным разберемся по мере поступления.
- Тогда пойдемте ко мне пить чай! – пригласила Марья Сергеевна. – А для наших ушастиков у меня есть замечательные сахарные косточки.
- А завтра тогда – ко мне, — радостно ответил Антон Иваныч. – Я, между прочим, на кухне возиться люблю. В общем, чего-нибудь наваяю! Только заранее предупреждаю: я далеко не идеал!
- Да и я, пожалуй, тоже, — призналась Марья Сергеевна. – Но это неважно, совсем неважно. Будем искать компромиссы!
Темная монументальная глыба Идеальных Отношений Марьи Сергеевны пошатнулась, закачалась, рухнула и рассыпалась мириадами золотых звездочек. Оказывается, там, под монолитом незыблемых убеждений, скрывалась целая звездная россыпь легкой, летучей, непостоянной и такой прекрасной Любви…
Рубрика: Он и Она В ОЧЕРЕДИ ЗА ЛЮБОВЬЮ - Ой, девушка, а за чем очередь, что дают?
- Любовь.
- С ума сойти! Импортная?
- Да нет, наша, отечественная. Импортную редко завозят.
- А не китайская подделка, случаем?
- Да не знаю я! Сама стою, волнуюсь. Видите, очередь какая!
- Не, девчонки, китайское – это на рынке. А здесь качество, гарантия, все имеется. Я уже брала, знаю.
- А чего тогда опять стоите?
- А мне та любовь не подошла. Вроде выбирала-выбирала, а дома пригляделась – ну не мое. Не мое! Ну я ее и сбагрила подруге, за полцены. Сейчас вот получше подберу.
- Ну так кто последний?
- Здесь нет последних. Все первые. За любовью-то!
- Ну крайний кто? За кем буду?
- Да успокойся, подруга. Ты просто стой. Тут главное в отдел попасть. Запускают только по 5 человек одновременно. Тут порядок такой.
- Ой, а магазин до скольки? Мы успеем?
- А кто его знает? Я вот уже третий раз стою, два раза все никак очередь не доходила. В позапрошлом году стояла и в прошлом. Я уж психовать начала. Все с любовью, а я с пустыми руками… Кошмар!
- А ничего, быстро очередь движется… Смотрите, вон еще одна счастливая пошла, с фирменным пакетом! А почему одни женщины? Мужчинам, что ли, любовь не нужна?
- Да нет, просто они ее добывать предпочитают. На охоте. Или в спорте. А если покупать – то по дешевке, у дороги. Ну, вы понимаете.
- Не скажите! Если и специальные салоны, для мужчин.
- Ну так там любовь одноразовая. Купил, попользовался, выбросил и забыл. А нам, женщинам, срок годности важен! И качество. Правде же, девчонки?
- А как же? Мне, например, ширпотреба не надо. Я достойна самого лучшего.
- Ой, ой, посмотрите на нее! Была бы достойна самого лучшего – ты бы не здесь стояла, а в бутике, сидишь в мягком креслице, а вокруг тебя продавцы вьются, наперебой лучшую любовь предлагают. Мировых брендов! А то и с доставкой на дом!
- А сама-то? Сама говоришь, третий раз стоишь!
- Не ссорьтесь, девушки! Мы ведь все за одним товаром. За любовью!
- А она в какой упаковке? И вообще, она как продается – россыпью, на метры, на литры, на килограммы? Кто знает?
- Я, я знаю! Она – готовая продукция. Вы продавцу скажете, какую любовь хотите, она вам подберет, даст примерить. Если не подойдет – можете другую попробовать. Ну, помните, как в «Бриллиантовой руке»? Он еще говорит: «А у вас есть такой же, но с перламутровыми пуговицами?». А она ему: «К сожалению, нет». А он ей: «Будем искать!».
- Ой, а мне бы хоть какую! Любую! Хоть саму завалященькую! Я без претензий…
- Девушка, девушка, вот вы, которая «без претензий»! Вас без очереди приглашают пройти!
- Ой, иду, уже бегу, пустите, посторонитесь, пожалуйста!
- Смотрите, какая гадюка пронырливая! Обманом в отдел проникла!
- Да нет, ей к выходу вынесут. Завалящую любовь тут без очереди выдают. Только мало кто просит. Это ж брак, неликвиды, или модель устаревшая… Не завидуйте!
- Ну ладно, если брак, тогда не буду… То есть как брак? Сразу брак?
- Да нет, не в том смысле брак, что в ЗАГС, а в том, что фигня.
- А, ну раз фигня, то ладно. Фигни нам не надо. Фигни у нас и дома полно…
- А вот знаете, моя знакомая в секонд-хэнде любовь купила.
- Да? Ну и как?
- Ну, как… Секонд-хэнд и есть секонд-хэнд. Видно, что с чужого плеча. Вроде на вид и симпатичная, но… Потрепанная какая-то. В общем, такое не по мне. А она ничего, пользуется. Пыль вытряхнет, дезодорантом освежит – и любовь как новенькая.
- А моя соседка из-за границы любовь привезла.
- Ух ты! И что?
- Сначала мы все обзавидовались! Вот честно! Какая красивая – спасу нет! Букеты, конфеты, банкеты… Страсти в клочья! А потом, как позолота слезла, как-то любовь товарный вид потеряла. Пошли слезы, угрозы, наркозы…
- А потом? Сейчас-то как?
- Ой, и не спрашивайте! Кончилась любовь. Наверное, батарейка села. Сейчас детей делят…
- Ужас какой! Нет уж, лучше наша, российского производства. Тут хоть надежда есть… Закон о правах потребителей!
- Ой, продвигаемся! Сейчас запускать будут!
- Следующую пятерку покупателей просим пройти в отдел. Наши продавцы-консультанты помогут вам выбрать подходящую любовь. Прошу вас!
- Ой, мамочки! Сколько любви! Глаза разбегаются!
- Вам какую показать?
- Мне? Ой, какую же… Господи, да какую! Не знаю я! Ну, вечную!
- Вечной нам давно не поставляют. Эксклюзивная модель, ручная сборка. Это вам в другом месте поискать надо. В антикварном, может… Или в Художественном Фонде.
- Нет, я уж у вас! В кои-то веки повезло, отстояла очередь… От добра добра не ищут! А какие еще есть?
- Разные. Вы опишите, а я покажу.
- Ну не знаю я! Ну, пусть будет страстная, яркая такая, безумная, чтобы страсти в клочья!
- Да, имеется. Вот, примерьте!
- Ой! Что это вы мне дали? Какой-то балахон невообразимый… Расцветка дикая совершенно. Это вот что висит?
- Как что? «Страсти в клочья». Вы ж просили. И ярко! А что невообразимый – так вам же безумную надо было? Куда уж безумнее.
- Нет, погодите! Что-то мне эта модель не нравится. Я еще подумаю. А что это вон та девушка примеряет?
- Модель «девочка-припевочка». Глупенькая, беспомощная, беззащитная. Мужчинам-папикам – очень нравится.
- А если и мне такую же?
- Вы что? Она до 46 размера. А у вас – 54. Какая же вы «девочка-припевочка»? Она на вас по шву расползется!
- Нет, по шву не надо… Так, а вот это у вас что? Брючный костюм?
- Да, причем с жилетом. Модель «боевая подруга». Партнерство, равноправие, общие интересы, дружеские отношения, разные кошельки. Вот здесь имеется съемный карман для общего бизнеса, легко делится на два кармана – в случае необходимости.
- Ну, как-то разные кошельки мне не нравятся… Я хочу, чтоб он сам меня содержал!
- Модель «содержанка», к сожалению, кончилась. На нее спрос большой. Не успеваем завозить, все разбирают.
- Ну вот! Всегда все хорошее передо мной кончается!
- Да не расстраивайтесь вы так, у нас большой выбор! Могу предложить вам вот эту модель: чистая, нежная, возвышенная, неземная, называется «романтика». Стихи, прогулки при луне, звезды в подарок, песни под гитару у костра…
- Симпатичненькая. Но какая-то не такая. Уж очень воздушная. Для девочек. У меня возраст уж не тот – при луне под гитару. Хочется чего-то более земного. И в подарок чтоб не звезды, а что-то посущественнее.
- Хорошо. Желание клиента — закон. Главное, чтоб клиент сам знал, чего желает.
- А что это вон тот продавец показывает?
- «Повелительница мужчины». Черная кожа, заклепки, полумаска, высокие сапоги, шпоры. В комплект входят плетка, ошейник, намордник, арапник. Показать?
- Нет! Не надо! Такая любовь не для меня. Ужас какой-то вообще. Неужели кто-то берет?
- Берут… Еще как… Тоже ходовая модель. А почему вы вот от этой модели так упорно отворачиваетесь?
- От этой? Да не знаю даже… Как-то глаз на ней не останавливается. Простенькая она совсем. И цвет незапоминающийся.
- Зато для жизни – великолепный вариант. Модель называется «Равновесие». Понимание, спокойный ровный свет, никаких всплесков, ничего «за рамками», дети, внуки, вечера с вязанием у камина.
- Я ж и говорю – простенько! Скучновато.
- Да, никаких изысков – зато сколько вкуса! Между прочим, самый длительный срок носки. Почти «вечная», вы ж хотели!
- Ну, «вечная», оно, конечно… Хотелось бы! Но хочется и всплесков, и пожара страстей, и яркости чувств.
- Ну, нельзя же в одной модели разные стили соединить! Тут уж «или-или»… Даже не знаю, что вам еще предложить. Может, вы уже подумали? Обрисуйте поточнее, какой любви вам хочется?
- Да! Я подумала. Подберите мне такую любовь, чтобы и страсть была, и нежность, и стабильность чувств, и понимание, и ревность, но в меру, и доверие, И привязанность, и свобода, и хороший задел для будущей семьи, финансовый в том числе. И чтобы сидело идеально. По размерчику.
- Извините… Такой модели у нас нет.
- Как нет? А где ж люди такую любовь приобретают?
- А это хэнд-мейк, ручная работа. Есть мастера, не перевелись еще… Но на продажу такую не делают. Только для себя!
- А я как же? А мне?
- Рекомендую попробовать самостоятельно. Сейчас, слава богу, пособий в любом книжном магазине целые полки. Подберите литературу – и вперед! Пробовать.
- А если не получится?
- У вас получится. Вы талантливая, я же вижу. Во всяком случае, так у вас появляется шанс! А в отделах готовой любви вы такого не найдете. И не ведитесь на подделки – их сейчас знаете сколько? Обещают все сокровища мира, а развернете дома – сплошное разочарование.
- Знаете, так жалко, что для меня ничего не нашлось! Так хочется любви!
- Я понимаю. Но ваши запросы… Вы же хотите Идеальную Любовь! А это – всегда произведение искусства. Штучный товар! Плоды многолетнего труда. А может, все-таки модель «равновесие»? Хорошая модель, надежная, качественная!
- Нет… Не знаю. Мне подумать надо. Я потом приду.
- Как угодно. До свидания. Спасибо, что заглянули. Пригласите следующую пятерку! Любовь на все вкусы, разных цветов и размеров! Для тех, кому некогда собственноручно сотворить себе эксклюзивную модель… Милости просим!
Рубрика: Он и Она АНЮТИНЫ ГЛАЗКИ Есть на свете замечательные цветы – анютины глазки. О них сложено множество легенд. Одни говорят, что Зевс-громовержец вырастил их специально для своей возлюбленной Ио, которую ревнивая Гера превратила в корову. Другие рассказывают, что эти цветы выросли на могиле девушки Анюты, умершей от неразделенной любви. Третьи утверждают, что в анютины глазки боги превратили мужчин, подглядывающих за купающимися женщинами. Но есть и вот такая история, и она действительно случилась много времени тому назад…
Девушка Анюта была хороша и знала это. У нее были золотистые волосы, янтарные глаза, осиная талия, и когда она проходила по улице в своей широкой фиолетовой юбке с оборкой, волнующейся вокруг ног, даже старики с удовольствием смотрели ей вслед.
Анюте нравилось кружить головы и сводить с ума, стрелять глазками направо и налево, дразнить мужчин и наслаждаться всеобщим восхищением, но она была девушкой строгих правил: кокетничала со всеми, а сердце свое отдала одному – славному парню по имени Ян. Он любил Анюту и добродушно относился ко всем ее причудам, потому что знал, что у этой девушки доброе и верное сердце, и она никогда не предаст их любовь. Дело шло к свадьбе, и оба с нетерпением ждали этого дня.
Но вот однажды красота Анюты сослужила ей плохую службу. Как-то раз ее увидел владелец местных земель, богатый помещик, заглянул в ее шальные янтарные глаза и совершенно потерял голову. Он попытался было «подъехать» к девушке, но получил отпор. Анюта была хоть порою и легкомысленной, но гордой девушкой, и она никому бы не позволила переступить дозволенных границ. Любоваться – это пожалуйста, перекинуться шуткой – тоже можно, но дальше – ни-ни.
Помещик не отступился и стал присылать ей подарки, но Анюта отсылала их обратно. Ей, девушке на выданье, негоже было портить свою репутацию и порочить честное имя. Поэтому она стала торопить Яна со свадьбой – к замужней женщине уже так просто не подойдешь, ведь за мужем – как за каменной стеной, а особенно за таким, как ее Ян.
Но помещик обозлился и решил расстроить свадьбу. Тут как раз случилась война, от каждого владения нужно было послать молодых мужчин в войско, и помещик подстроил так, что в числе рекрутов оказался и Ян. А что: молодой, здоровый, семьи пока нет – чем не пушечное мясо?
Ослушаться Ян не мог, ведь он присягал на верность господину, да и не к лицу было мужчине проявлять трусость. Не один же он отправлялся на войну, как бы он чувствовал себя перед лицом товарищей? Так что стал он без лишних споров котомку собирать.
А у Анюты сердечко заныло: плохие предчувствия его томили, плакало оно и сжималось. Но она виду не показывала, ведь любимому и так нелегко, зачем ей лишнюю тяжесть на него навешивать? Так что она проводила его честь по чести, на прощание сказав:
— Я буду тебя ждать, сколько надо. Выполни свой долг и возвращайся, ты найдешь меня там же, где и оставил. Я буду тебе верна, ты можешь быть спокоен.
Ян просветлел лицом, крепко обнял ее на прощание и ушел воевать. А Анюта побежала в дом и дала, наконец, волю слезам. Сердце подсказывало ей, что Ян не вернется, что смерть его уже точит свою косу. Что остается в таких случаях бедной женщине? Только лить слезы и ждать, чем дело кончится. Но Анюта была не из таких женщин. Не могла она так просто сидеть и бездействовать, если любимому грозит гибель неминучая.
А в тех краях, в дремучем лесу, жила колдунья. Ее уважали и побаивались, потому как бабка была знающая, но суровая. По ерундовым делам к ней и соваться не следовало – так отбреет, что мало не покажется. А вот если что серьезное – поможет, и беду отведет, и болезнь заговорит. Вот к ней-то и отправилась Анюта.
Бабку она нашла там, где ей и полагалось быть – в лесной чащобе, в кособокой избушке, притулившейся меж вековых дубов. Выслушала она Анюту внимательно, пару вопросов задала, карты засаленные раскинула, горсть бобов на блюдце покатала, ладошку Анютину рассмотрела. А потом и говорит:
— Сердце твое правду говорит, девушка. Суждено твоему милому погибнуть на этой войне. А ты в этом хоть и краем, да виновата. Нечего было хвостом налево-направо крутить, глядишь, барин и не клюнул бы. Других же девок вон не обихаживает, только на тебя запал.
— Да я ничего такого вы мыслях не держала, — стала оправдываться Анюта. – Вовсе я не хотела кому-то сердце разбивать. Глазками стрелять – это ж ничего не значит, просто игра такая.
— Вот и доигралась, — мрачно сказала колдунья. – Спервоначала ты глазками стреляла, а теперь в твоего Яна на войне по-настоящему стрелять будут. И попадут ведь, попадут! В самое сердце рана ему выйдет, с такою не живут.
— И что, ничего нельзя сделать? – заплакала Анюта. – Неужто и вы не поможете? Люблю я его, все готова сделать, чтобы ошибку свою загладить, его спасти.
Бабка внимательно глянула на нее, словно в самую душу заглянула.
— Ладно, девушка, вижу, не шутишь ты и не просто языком болтаешь, раскаяние твое искреннее, и намерение твое чистое. Так и быть, посмотрю, что тут сделать можно…
И бабка достала мешочки с разными травами, стала их в воду кидать да молитвы шептать, и так пристально вглубь глядеть, словно там сама судьба пряталась. Да, видать, так оно и было, потому что оторвалась бабка от зелья своего, выплеснула его за порог, обернулась к Анюте и говорит так задумчиво:
— Ну уж, не знаю, девушка… Есть один способ Яну твоему жизнь спасти, только он такой, что уж и не знаю, говорить тебе или нет.
— Говорите! Говорите! – горячо попросила Анюта. – Хуже смерти все равно ничего не бывает, а все остальное перенести можно.
— Ну, смотри, сама захотела, — хмыкнула бабка. – В общем, так. Нужно, чтобы за твоим Яном на войне пригляд был. Там, знаешь, обстановка такая, что глаз да глаз нужен. Вовремя опасность заметить, тревогу поднять, безопасное место показать. Готова ли ты отдать для этого свои глаза?
— Глаза? Это как? – не поняла Анюта.
— Как – не твоя забота. Это я устрою. А только ты после этого зрение свое навеки потеряешь. Придется наощупь жить, света белого не видя. И глазками тебе уж стрелять не придется. Будут твои глаза Яну верой-правдой служить, от беды его уберегать. Жив останется. А других способов нет. Ну как, подходит?
Анюта только секундочку и поколебалась и тут же ответила:
— Если он погибнет, мне все равно останется только глаза по нему выплакать. Так что я согласна. Я с радостью отдам ему свои глаза. Делайте, что надо.
— Ишь, «делайте», — усмехнулась старуха. – А чем расплачиваться будешь? Мы, колдуньи, за «просто так» не работаем. Око за око, зуб за зуб. Взамен-то что дашь?
— Вот кошель, тут все мои сбережения, вот сережки, а вот колечко и заколка с камушком. Больше у меня ничего и нет. Хватит этого?
— Не смеши, — скупо улыбнулась старуха. – Что твои побрякушки для судьбы? Тут жертва весомой быть должна, значимой.
— Говорите, все отдам, все сделаю, — прижала руки к груди Анюта.
— Пойдешь ко мне в услужение на 25 лет, — распорядилась колдунья. – Будешь по хозяйству помогать за дом сторожить. До истечения срока к людям не вернешься, и не мечтай.
— На 25 лет? Это ж целая вечность, – ужаснулась Анюта. – Так я никогда Яна не увижу!
— Ты его и так не увидишь, — хладнокровно заметила старуха. – Глаза-то твои с ним будут.
— Но я бы его хоть обнять смогла, к груди его прижаться, — всхлипнула Анюта.
— Ну, не хочешь – давай оставим все, как было, — пожала плечами колдунья. – Я тебя не звала, ты сама явилась.
— Да нет, бабушка, я согласна. Простите меня. В услужение так в услужение. Только как я, слепая, буду по хозяйству управляться?
— Ничего, приспособишься, — жестко ответила старуха. – Раз решилась – так пойдем, судьба ждать не будет.
Как договорились, так и сделали: Анютины глазки перестали ей служить, потому что теперь служили Яну на поле боя. От опасности не бегал, труса не праздновал, прослыл отчаянным храбрецом, и за всю войну ни единой царапины — точно как заговоренный!
А сама Анюта в то время к новой жизни привыкала, в полной тьме. Не плакала, не жаловалась, научилась наощупь и котлы мыть, и воду из родника носить, и пищу готовить. И все время молилась за то, чтобы ее любимый жив и здоров был, чтобы война его черным крылом не коснулась, а смерть со своей косой мимо прошла. Колдунья ее научила травки по запаху определять и в лесу по звукам ориентироваться. Хвалить не хвалила, но посматривала одобрительно, да иногда по плечу похлопает: «Молодец, мол!».
Долго ли, коротко ли, а только кончилась война, и вернулся Ян со службы домой, целый и невредимый, и с медалью на груди. Кинулся туда, сюда, а невесты его нет, пропала. Рассказали ему, что ушла она в лес, никому не сказавшись, да так и не вернулись. Все ее искали, и помещик тоже искал, прямо землю рыл, да только так и не нашли. Наверное, наложила на себя руки от переживаний, когда Ян на войну ушел.
— Нет, моя Анюта не такая, — ответил Ян. – Она ждать меня обещалась, а слово у нее верное, что обещает – то обязательно сделает. Так что если умерла – так не своей волей, а коль жива – обязательно вернется. Теперь я ее верно ждать буду.
В то же самое время у Анюты сердечко запело, затрепетало, словно в нем зимняя стужа кончилась и весна началась. Она сразу поняла: вернулся ее любимый! И колдунья подтвердила: да, вернулся, живой, но только вот до конца Анютиной службы еще ого-го сколько! Так что лучше о нем и не думать.
— Я свое слово сдержу, все по чести и совести отработаю, — отвечала Анюта. – Только вот как бы хотелось хоть одним глазком на него взглянуть! Хотя каким глазком, я уж забыла, как это – глазами смотреть, даже снов не вижу.
— Ладно, помогу тебе, — вдруг смилостивилась бабка. – Зрение я тебе не верну, и не надейся, но Яна своего ты видеть сможешь. Не глазами увидишь – сердцем. Вот тебе цветок лесной. Как захочешь на жениха своего посмотреть, прижми цветочек к глазам да попроси его:
Маленький цветочек, Миленький дружочек, Нас друг с другом свяжи, Мне его покажи.
Сумеешь цветочек уговорить – увидишь на мгновение, как там твой Ян, с кем и что делает.
Анюта так и поступила. Переделала она все дела, и как только выдалась свободная минутка, прижала цветочек к глазам и шепнула заветные слова. И что же? – сразу на мгновение возникла картинка: вот ее Ян, сильный, возмужавший, на своем подворье возится, забор поправляет.
— Ян, милый Ян, как я рада, что ты живой остался, — прошептала Анюта. – Прости ты меня, как я простила, и живи радостно, а я за тебя молиться буду. И цветочку чудесному спасибо за то, что стал моими глазами.
Так и повелось – разок-другой в день пользуется Анюта цветочком, чтобы на милого своего посмотреть, счастья ему пожелать.
А Ян у себя на подворье вдруг заметил цветы, которые раньше никогда ему не встречались. Цветочки были очень красивые – у каждого пышная юбочка, сиреневая, фиолетовая или белая, а в центре – желтый глазок с черными ресничками. Он чувствовал к этим цветам необъяснимую нежность, ему хотелось прикоснуться, погладить их, сказать им что-то доброе. Кого-то они ему напоминали, и он быстро понял, что цветы очень похожи на его потерянную возлюбленную — Анюту.
— Эге! – смекнул Ян. – Это она мне знак подает. Не верю, что нет ее на земле, жива она, нужно мне поскорее в путь собираться, чтобы ее найти.
А тем временем цветов все больше становится, вот уже и вдоль дороги протянулись, и у леса стали попадаться. И однажды Ян сообразил, что надо ему по этим цветам идти – куда-нибудь да приведут!
Так и вышло. Оказался он в дремучем лесу, где и солнца не видать, но яркие цветы ему дорожку выстилают, путь показывают. Так он и вышел к избушке старой, видит, а там – женщина на крылечке сидит и такой же цветок в руках держит.
— Здравствуй, милая женщина, — обратился к ней Ян. – Скажи мне, что за цветок у тебя в руках? И не знаешь ли ты девушку, похожую на него?
— Здравствуй, добрый человек, — ответила ему Анюта. – Не могу тебе ответить, потому что я незрячая и цветок этот ни разу не видела, а уж на кого он похож, и вовсе не скажу. А почему ты спрашиваешь?
— Была у меня возлюбленная, Анютой звали, ушел я на войну и не успел на ней жениться, а мы с ней слово друг другу дали. Вот я вернулся – а она пропала, уже много лет тому назад. Искал я ее, да концов не видать, ушла и сгинула. А цветы эти очень уж на нее похожи. Серединка у них янтарная, цвета ее глаз, а лепестки – словно юбка, которую она носила. Сколько живу – а забыть ее не могу. Вот и пошел я по следу, от цветка к цветку, в надежде, что приведут меня к ней.
— И что ж, не привели? — спросила женщина.
— Да пока нет. Тебя вот только встретил. Смотрю, женщина немолодая, в глухом лесу живет, думаю, может, ты колдунья, так подскажешь мне, куда дальше идти.
— Да, все верно, колдунья я, — согласилась женщина. – И подсказку тебе дам. Не ищи ты свою Анюту, нет ее уже на этом свете. Она к тебе в виде цветов вернулась, чтобы о себе напомнить, что любила тебя и ждала, покуда могла.
— Горько мне это слышать, — опечалился Ян. – Очень я надеялся, что найду ее, и будем мы вместе жить, жизни радоваться.
— Ты парень молодой, бравый, возвращайся и женись на хорошей девушке, нарожайте детишек и живите счастливо, а первую дочку назови Анютой в ее память. Вот так-то лучше выйдет, чем бобылем жить да о прошлом вспоминать, — посоветовала ему слепая колдунья. – А я за вас молиться стану, чтоб все у вас ладно было.
— Благодарю тебя, колдунья. Доброе у тебя сердце, ответил Ян и спохватился: — А как ты тут одна управляешься, да без глаз? Может, помощь какая нужна?
— Спасибо, добрый человек, я справляюсь. Я уж давно ослепла, вижу не глазами – сердцем, все сама делать могу. Да цветочки вот помогают.
— А как они называются? – спросил Ян.
— Они? А называются они просто – анютины глазки. Иди, и пусть всегда с тобой пребудут любовь и удача!
И Ян ушел в задумчивости по цветочной дороге. А из-за избушки вышла старая колдунья и спросила:
— Чего ж ты ему не открылась, ты ж его столько лет ждала, Бога и судьбу за него просила?
— Я Бога не для себя просила, а для него, для Яна. Он вон какой молодой и сильный, а я за долгие годы ослепла и состарилась. Пусть у него все будет хорошо, а я останусь тут, раз обещала 25 лет тебе служить. Привыкла я уже тут, в лесу.
— Ох, девушка, и сильна же ты! – с нескрываемым восхищением глянула на нее старуха. – Хорошая из тебя колдунья получится, правильная! Раз ты на такую жертву пошла – значит, сильна твоя любовь и чисто твое сердце! Сможешь людям помогать, справишься. Есть на кого дело мое оставить, можно спокойно помирать…
А Ян вернулся домой, оплакал свою потерянную любовь и вскоре женился на хорошей девушке, и в положенный срок родилась у них чудная девочка, которую назвали Анюткой. И весь их двор буйно порос цветами, которые с тех пор называются анютиными глазками – пышная цветная юбочка и янтарная серединка, веселый цветок, который в тех краях люди стали считать символом верности и самопожертвования.
Пухленький златокудрый амурчик летел на задание. Деловито поправляя лук за спиной, он то и дело заглядывал в бумажку, сверяясь с маршрутом. Лес внизу кончился, показался лужок.
- Ага! Вроде здесь! — обрадовано тряхнул кудрявой головкой Амур и пошел на снижение.
Картинка была еще та…
Луг по периметру был обнесен высокой каменной стеной – как крепость. Вокруг уныло и бродили несколько растерянных мужчин. Некоторые пытались подпрыгнуть и посмотреть, что творится на лужке, но стена мешала – высокая была, основательная. Зато сверху Амуру хорошо было видно, что там, внутри.
По зеленой травке слонялись туда-сюда самые разные животные. Наблюдались овцы, корова, много козлов, крупная черная собака. Овцы блеяли, козлы мекали, корова время от времени мычала, а собака басовито взлаивала. В центре всей этой мычащей-рычащей композиции, на небольшом пригорочке, печально восседала молодая женщина в белом сарафанчике, с венком из ромашек на голове. Вид у нее был недоуменно-беспомощный.
- Ой, блин! – подивился Амурчик, почесав затылок. – Это что ж за зоопарк такой? И кто тут у нас клиентская группа?
Он снизился еще и подлетел к мужчинам.
- Здорово, мужики! Как оно?
- Привет, — оглянувшись, отозвался ближайший мужчина, остальные и не обернулись даже.
- Ага! Ты меня видишь и слышишь! Стало быть, ты – мой нынешний клиент, — с облегчением сообщил Амурчик.
- А они?
- А они, стало быть, бывшие. Или будущие. Ты не заморачивайся, ты лучше скажи, чего ходишь! Небось, дела амурные?
- Ну, амурные! Мне девушка нравится. Которая там сидит. Милочка ее зовут.
- Ага, все верно! Милочка! А тебя – Серега, да?
- Ну. А ты откуда знаешь?
- Так у меня наряд, маршрут. Все прописано. Во, смотри! «Поразить стрелой Амура Милочку и Сергея». Местоположение – тут. Все верно!
- Ух ты! Клево! Ну так поражай же скорее!
- Не могу. Как же я вас поражу, если ты тут, а она там? Вы ж друг друга не видите! Надо, чтобы рядом были. Тогда я прицелюсь – и вмиг!
- А как я ее увижу, если стена?
- Так вот я не пойму, откуда стена взялась? У меня на карте нет никакой стены, не обозначена! Слышь, Серег, может, ты знаешь?
- Да я-то откуда??? Сам мучаюсь! Она мне знаешь как нравится! Я вокруг нее и так, и эдак, а подобраться не могу – стена! Ворота есть, но они на таком конкретном замке, что граната не поможет.
- А перелезть не пробовал?
- Пробовал! И гранатой пробовал! Ни фига не получается. Крепко строили, на совесть. Гляди, камни какие. Монолит!!!
- Ты это, Серега… Погуляй пока еще чуток. Только далеко не отходи. А я на ту сторону, к ней. Выясню, что за стена.
Амурчик вспорхнул и легко перелетел на лужок, повиснув прямо над объектом.
- Эй, девушка! Милочка! Ми-ла!!! Да тебе говорю, не вертись, ты наверх посмотри!
Девушка в ромашках сначала встревожено заозиралась, а потом глянула наверх.
- Ой! Ангелочек!
- Я не Ангелочек! Я Амур!
- Кто-кто?
- Амур в пальто! Не понимаешь, что ли? Амур, бонжур, гламур, ля мур… Я – посланец богов, прилетел пронзить твое сердце стрелой Амура. Ферштейн?
- Да, да, ферштейн, конечно! Я согласная! Пронзай скорее, а то я тут одна-одинешенька, а знаешь как хочется пару себе найти? Только где они, мужчины-то?
- Да я готов! И мужчина на примете имеется. Сергеем звать. Только он по ту сторону стены. Нестостыковочка!!! Я ж вас одной стрелой должен, чтоб любовь – одна на двоих. Ты давай, выйди туда. Он ждет.
- Не могу… — увяла красавица.
- Чего не можешь? – не понял Амур.
- Выйти не могу, — трагически закусила губу девушка и заревела.
- Так, стоп! – скомандовал Амур. – Нет, ну я балдею! Три тыщи лет на этой работе, и все удивляюсь: ну откуда вы, женщины, столько слез берете? И почему, когда разобраться в чем-то надо, вы сразу в рев? Оно что, помогает?
- Помогает, — всхлипнула Милочка. – Знаешь как себя жаааааалкооо!!!!!
- Слушай, у меня заказов – невпроворот, — строго сказал Амур. – Если тебе недосуг – так я полетел. Мне тут тебя утешать некогда!
- Хорошо-хорошо, — испугалась Милочка, торопливо вытирая слезы. – Я уже все! Наплакалась.
- Ну вот и лады, — с облегчением сказал Амур. – Теперь давай о деле. По какой причине ты не можешь отсюда выйти? Знаешь?
- Меня животные к воротам не подпускают…
- Как не подпускают?
- Вот смотрите…
Милочка поднялась и сделала несколько шагов по направлению к воротам. Зверинец, который мирно пасся, пощипывая травку, бросил свои дела и угрожающе напрягся, выставил вперед рога, зубы и копыта.
- Вот видите… — горестно сказала Милочка, отступая на свой пригорочек.
- Ага. Понятно. Это пространство – твой внутренний мир, да? Стало быть, и животные тоже твои, прекрасная пастушка. Кого ты тут пасешь на лугу своей души?
- Я не знааааю… Они страааашные!!! И протиииивные!!!
- Отставить нюни! Еще раз, красавица. Это! Твое! Пространство! Души! Если ты впустила в нее что-то страшное и противное – так и выпустить только ты сможешь.
- А нельзя их как-нибудь… Ну, всех разом куда-нибудь девать, и чтобы я не видела???
- Это кто же должен сделать?
- Ну, вы, например! Я заплачу, вы не сомневайтесь!
- Так, дожились, — саркастически вздохнул Амур. – Как в песне поется, «амуры на часах сломали лук и стрелы…». Вот уже и предложения о частном найме поступают… Простите, я и так при исполнении служебных… Ты, Милочка, пойми: мое дело – влюбленных соединять. Вынул, стрельнул, улетел. Все! А «до» и «после» — это уж вы сами. Без меня!
- Значит, не можете? – обреченно вздохнула Милочка.
- Я – нет. Ты – да. Ты ж своей души хозяйка! Всего-то навсего назови каждую зверюшку по имени, что она там для тебя обозначает… И отпусти! И давай быстрее, у меня график и лимит!
- Ладно, — прерывисто вздохнула Милочка. – А как?
- О боже! – воздел глаза кверху Амур. – «Что за комиссия, создатель…». Ну ладно. Гляди сюда. Вон млекопитающее мычит. Что за корова живет у тебя в душе? Родная, что ль?
- У меня? Родная? Корова? Да вы что! Я в городе живу! С самого рождения! – удивилась Милочка.
- Но корова-то имеется! Значит, есть в твоей жизни корова, есть… Вспоминай давай!
- Не могу… — вконец расстроилась Милочка.
- Ну кто тебе, образно говоря, молоко дает? Кто тебя питает? При этом, может, мычит?
- «Не мычит, не телится», — вспомнила Милочка. – Это начальница моя говорит так, когда ругает.
- Часто ругает, что ли?
- Да каждый день! То юбка слишком короткая, то по телефону разговариваю долго, то цифирки в отчете перепутала… А сама – вообще корова, толстая, вредная и одевается как лахудрища.
- Ну вот тебе и корова-начальница определилась! – радостно сообщил Амурчик. – Чудненько!
- Чего ж тут чудненького? – возмутилась Милочка. – Она же меня сейчас забодает!
- А что ей остается делать? – безмерно удивился Амур. – Как ты к ней, так и она к тебе. Если ты ее не любишь, с чего ей-то тебя любить???
- А за что ее любить, за то, что ругается, да?
- Это ты уж сама найди, за что ее любить! – предложил Амурчик. – Всегда можно что-нибудь хорошее в человеке найти! Вот попробуй ее поблагодарить – и посмотрим, что получится. Давай, начинай!
- Ну… Спасибо тебе, корова, за то, что платишь мне зарплату… Без задержек даже!
Корова перестала рыть копытом землю и замерла с открытым ртом.
- Еще спасибо, что до сих пор меня не уволила… Даже после того, как я цифирки перепутала.
Корова озадаченно моргнула и склонила голову набок.
- А еще спасибо, что ты такая толстая, я как на тебя посмотрю, так сразу о своей фигуре вспоминаю… Тортики лопать перестаю…
Корова начала бледнеть и словно таять в пространстве.
- И спасибо, что ругаешься, а то бы я вообще с телефона не слезала! – крикнула Милочка.
Корова с тихим хлопком растворилась в воздухе, только дымок пошел.
- Вот это да! – восхитилась Милочка. – Это что, теперь начальницы нет, что ли?
- Начальница есть, — сообщил Амур. – Твоей обиды на нее нет. Лопнула, понимаешь ли! Одним препятствием к счастью меньше.
- С ума сойти… — прошептала Милочка.
- Ну, давай с овцами разбираться, – поторопил ее Амур.
- Да все, кто меня обидел! – тут же вспомнила Милочка. – Я так-то отпор давать боюсь, а про себя обзываюсь. Если мужского пола, то «баран!», а если женского, то «овца!».
- Ну вот и наплодила овец, пастушка младая! Целое стадо! Напустила обид в душу – а они травку-то щиплют, щиплют…
- Щиплют… А вы заметили, сколько после них навоза остается???
- Еще бы! Аромат еще тот! И как ты в этом амбре жила – ума не приложу. Ну, как будешь с ними разбираться?
- Наверное, надо простить обиды? – робко предположила Милочка.
- Тебе виднее. Экспериментируй.
- Дорогие баранчики и овечки! – неуверенно начала Милочка. – Я знаю, что вы – мои обиды.
Стадо сгрудилось в кучу и жалобно заблеяло.
- Не шумите, пожалуйста! Сейчас, одну минуточку… Я больше не хочу ни на кого обижаться, вот! Ой, да что ж вы так жалостно блеете? Как будто жалуетесь на кого-то?
- Это они на тебя, — подал реплику Амурчик. – Ты же их в душе обвиняешь? Ну вот они и оправдываются…
- Ох, тут работы на полгода! – озабоченно прикинула Милочка, обозревая поголовье своих обид. – А можно их разом отпустить?
- Можно. Все можно, — флегматично сказал Амурчик, поудобнее располагаясь на пригорке. – Раз уж все равно простой в работе, так хоть позагораю…
- Извините, пожалуйста… Я сейчас быстренько! – спохватилась Милочка. – Обиды мои! Я вас тут расплодила и накопила. Но вы на меня не обижайтесь! Я сейчас вас всех отпускаю. На волю! Идите, куда хотите! Освободите территорию!
Обиды еще секунд пять тупо пялились в пространство, а потом всем гуртом повернулись и кинулись прочь. Ворота они вынесли, даже не притормозив. По ту сторону ворот тут же замаячил Серега, призывно маша букетом цветов.
- Ой! Это кто? – вскрикнула Милочка. – Симпатичный какой…
- Это твой стимул, — пояснил Амур. – Чтоб ты побыстрее закончила. Серега, я тебе говорил. Избавишься от зоопарка – познакомишься с ним поближе.
- А сейчас нельзя? – с надеждой спросила Милочка. – Ворота же упали, чего он не заходит?
Словно услышав ее слова, Серега двинулся вперед, но на его пути тут же решительно встала черная собака, зарычав и оскалив клыки.
- Мощный кобель, — с уважением заметил Амур. – Породистый…
- Мой бывший муж, — удрученно призналась Милочка. – Гулял направо и налево. Я его иначе как «кобелем» и не называла. А зачем он здесь, мы ж развелись?
- Развелись, да не разбежались. Пока ты его осуждаешь, он в твоей душе живет.
- Вот здорово! – возмутилась Милочка. – А что, памятник ему, кобелю, поставить?
- А это идея, — одобрил Амурчик. – На долгую память. Чтобы снова кобеля в спутники не призвать. Ты ж сама его выбирала?
- Ну да, сама, — призналась Милочка. – Молодая была, глупая… Ладно, буду памятник ставить! Слышишь, мой бывший муж!
Собака развернулась к ней передом и навострила уши.
- Я снимаю все претензии к тебе! Я сама тебя выбрала, значит, никто не виноват! Ошибочка вышла. Я просто думала, что ты исправишься! Что я тебя сумею изменить! А ты сам вот изменять начал!
Собака села и ожесточенно почесала лапой за ухом.
- Но я всегда буду вспоминать тебя, чтобы снова не выбрать кого попало! Черного кобеля не отмоешь добела! Я сразу белого и пушистого выберу! Так что ты живи своей жизнью, а я буду жить своей!
Собака замерла и стала менять цвет. Через пару мгновений напротив ворот сидел симпатичный бронзовый пес со смазливо-похотливой мордашкой.
- Хороший памятник, — с гордостью сказала Милочка, обозревая фигуру пса. – Очень наглядный…
- Бееее! – с отчаянным блеяньем памятник окружили козлы.
- Ну, это понятно, — иронически усмехнулся Амур. – Все мужики – козлы, да?
- А вы откуда знаете? – с подозрением спросила Милочка.
- Говорю же, 3 тыщи лет на этой работе. Века идут, а метафоры все те же…
- И что делать?
- А что хочешь?
- Я хочу? Я хочу, чтобы козлы, раз уж они во все века есть, паслись подальше от меня! А ко мне чтобы приходили настоящие мужчины!
- Ну и скажи им об этом!
- Эй, вы, козлы!
Козлы взревели дурными голосами и затрясли бородами.
- Козлы, они ведь тоже полезные. Заслуживают уважения, — подсказал Амур.
- Тогда не так… Козлики мои дорогие!
Козлы стали строиться в каре, явно собираясь напасть.
- Опять не так! Ладно. Уважаемые представители животного мира!
Козлы притихли.
- Возможно, кто-то и ненавидит вас. Но только не я! Я уважаю вас. Вы полезные! И зря говорят, что с вас пользы, как с козла молока! Если бы вас не было, то у коз и молока-то не водилось бы!
Козлы одобрительно закивали головами.
- Так что я торжественно обещаю: больше никогда, ни за что, ни одного мужчину не назову козлом!
Козлы заволновались, засуетились, с них стала клочьями падать шерсть, отваливаться рога… Вскоре вместо козлов у памятника Черному Кобелю очутилась группка растерянных, озадаченных мужчин. Они быстро сориентировались в обстановке и потрусили к лесу, прикрывая руками причинные места.
- Мииилааа!!! – завопил Серега, влетая в ворота. – Я идуууу!
- Господи боже мой, я же не при макияже, — запаниковала Мила. – И одета по-домашнему…
– И навоз тут везде… — насмешливо напомнил Амур. – Ты не о внешности беспокойся, а о состоянии души!
- Милочка… Я так давно мечтал с вами поближе познакомиться, — уже говорил запыхавшийся Сергей. – Вы такая необыкновенная! Вот… это вам… цветы!
- Ах, ну что вы, зачем же… – смутилась Мила. – То есть спасибо… Я очень рада! Я так долго вас ждала, Сережа! Правда!
- Милочка, я бы давно пришел! Но вот эта стена – я уже почти отчаялся! Она просто непреодолима!!!
- Кстати, что это за стена? – обратилась Милочка к Амуру. – Вы не в курсе?
- Теперь в курсе, — ответил Амур. – Я сначала и сам не понял, а теперь-то ясное дело. Это твои ошибочные убеждения! Каждый камень – какая-нибудь мысль. «Я больше никогда не смогу выйти замуж», «Хорошо там, где нас нет», «Любовь придумали, чтобы денег не платить», «Все мужики – козлы», конечное дело, ну и прочая муть. Вы приглядитесь, тут на каждом камне что-нибудь написано.
- И что мне с этим добром делать??? – с ужасом воззрилась на стену Милочка.
- Это не ко мне, — поспешно открестился Амур. – Я по другой части.
- Милая, не волнуйся, — солидно откашлялся Сергей. – Стену я беру на себя. Я думаю, надо надписи поменять, а камень пустить на строительство семейного гнездышка. Верно я говорю?
- Какой ты умный! – восхищенно сказала Мила.
- Да я! Для тебя! Для нас! – задохнулся от счастья Сергей.
- Ну ладно, хватит ворковать, голубки! Кончайте свои амурные дела! Становитесь рядом, я вас сейчас пронзать буду, — распорядился Амур, прицеливаясь.
Но его не услышали: Милочка и Сергей стояли обнявшись, закрыв глаза, и было им явно Амура. И вообще ни до кого.
- У меня время, — напомнил Амур, в нетерпении дергая крылышками.
Ромашковый венок упал к ногам – Сергей был заметно выше, и чтобы поцеловаться, Милочке пришлось запрокинуть голову.
Амур еще немного подождал, потом оценил обстановку и спрятал на место орудие труда.
- Ну и ладно! За этот месяц уже пятую стрелу экономлю, — порадовался он. – Квартальная премия в кармане. Вот что значит творческий подход!!!
Он порылся в колчане и достал следующую разнарядку.
- Угу! Одинокая женщина бальзаковского возраста вот уже … лет мечтает встретить свой идеал. Ого! Терпеливая… Ладно! Полетим с идеализациями разбираться!
И Амур стрелой взмыл вверх. В колчане у него было еще очень много заданий. А в голове – много новых идей. Он был очень творческим существом, и экономия стрел выходила просто замечательная! Потому что в тех, кто расчистил в своей душе местечко для любви, вовсе необязательно стрелять. К ним любовь приходит просто так, сама, потому что ей есть где поселиться…
- А навоз — это даже хорошо! – пробормотал Амур. – Отличное удобрение почвы для будущих отношений. Для амурных дел – так просто клад!
Рубрика: Искусство быть счастливым, Любовь, Он и Она ПОДАРОЧЕК Накануне рождества, пребывая в самом мрачном расположении духа, я возвращалась из магазина с покупками, на ходу пытаясь нащупать в кармане шубки ключи от дома. Вместе с ключами на коричневую плитку лестничной клетки выпало еще что-то. Я наклонилась и подняла, и тут же мне захотелось завыть на весь подъезд. Хотя это был всего лишь брелок – маленький чертик на колечке с замочком. Новогодний подарок, кстати. Если это можно подарком назвать…
- Да что же это такое! – горестно простонала я, решительно направляясь к мусоропроводу. – Выбросить и забыть!
- Нет, нет, нет! Не выбрасывай меня, я тебе пригожусь! – запищало у меня в руке.
- Ой! – вскрикнула я, роняя брелок вторично. – Черт, он еще и с музыкой!
- Не ругайся, — обиженно пропищал брелок. – Нас нельзя поминать всуе.
- Кого это тут нельзя поминать всуе? – пробормотала я, ставя сумку на пол, чтобы открыть мусоропровод.
- Выбросишь – пожалеешь, — пообещал голос. – Мало того что Новый год весь проревела, так еще и Рождество провоешь. Вот так некоторые и отказываются от главных подарков в своей жизни.
Я приостановилась. Новый год я и впрямь проревела. Только об этом никто, кроме меня, не знал. Так откуда же…
- Так я-то рядом был! В кармане шубы! Все слышал и даже частично видел!
- Кто это «ты»? – подозрительно спросила я, уставившись на брелок.
- Да посмотри же ты внимательно! – взмолился голос. – Я, я это говорю!
Тут я и впрямь разглядела, что чертик отчаянно подает мне знаки: машет ручонками, надувает и без того пухлые щечки и изо всех сил выпучивает глаза. Выглядел он так комично, что я невольно усмехнулась. Забавная игрушка…
- Я не просто игрушка, я инструмент! – обиженно сообщил чертик. – Меня использовать можно, между прочим!
- Ладно, — решила я. – Надо пойти домой и разобраться с этим пучеглазиком.
- Про «пучеглазика» я не услышал, — проинформировал чертик. – А домой – я «за». А то сразу «выбросить», «забыть»… Сумку не забудь, родная!
Я подхватила сумку и двинулась к родной квартире.
- Итак, приступим, — деловито предложила эта интерактивная фигурка, едва за нами захлопнулась дверь.
- Да погоди ты, дай хоть раздеться! – с досадой сказала я, не особо уже удивляясь тому, что выбрала такого странного собеседника. Впрочем, за неимением лучшего…
- Да лучшего для тебя и придумать невозможно, — сказал чертик. – По крайней мере, сейчас, когда все рухнуло…
- Откуда ты знаешь, что все рухнуло? – немедленно обозлилась я, кидая брелок на кухонный стол и начиная методично выгружать из сумки продукты.
- Так я же и есть тот подарок, который разбил тебе сердце!
Вот кто бы спорил… Что да, то да! А как бы чувствовало себя ваше сердце, если бы любимый мужчина (почти муж!) преподнес вам на Новый год дурацкий копеечный брелок для ключей, хоть бы и говорящий…
- Никакой и не «почти муж», все ты придумала, — тут же высказал свое мнение брелок. – «Почти мужей» не бывает. Да он и женихом-то тебе не был – предложения же не прозвучало?
- Я надеялась, что в новогоднюю ночь прозвучит, — созналась я. – Не случилось…
- И хорошо, что не случилось! – порадовался Пучеглазик. – Тем более что и ты теперь по-другому на все это смотришь…
- С некоторых пор – да, — мрачно подтвердила я. – Прозрение мне было. Так по-свински испортить мне праздник, которого я так ждала!!!
- Испортить? – удивился чертенок. – Да мы тебе жизнь спасли!
- Кто это «вы»?
- Твой бой-френд и его подарок. То есть я.
- Ну, знаешь! – возмутилась я.
…Нет, вы подумайте: ваш любимый мужчина за день до Нового года забегает к вам прямо на работу и радостно сообщает, что неожиданно уезжает на все праздники с друзьями в Домбай, на горных лыжах кататься, и вас, заметьте, с собой не зовет. А вместо ожидаемого новогоднего чуда в подарок на ходу сует вам дешевый брелок для ключей, поцелуй в щечку – и «до встречи, родная, счастливого Нового года!». А вы даже ответить адекватно не можете, потому что кругом коллеги, и вы еще ничего не сумели сообразить, и слезы подступают к горлу, и вообще… И вот это считать подарком?
- А представь себе, что он не уехал ни в какой Домбай. Вы встретили Новый год, он сделал тебе предложение, и подарил, скажем, кольцо с изумрудом, и ты согласилась…
- Ну, и..?
- Ну и мучилась бы всю жизнь! – напророчил мой собеседник. – Ведь если вспомнить все его привычки, то ты была у него далеко не на первом месте, согласись?
- Да уж, — не могла не признать я. – Это я как-то очень здорово осознала. Во втором десятке, между шахматами и баней… А в пятерке лидеров – работа, мама, собака, машина, спортзал. Правда, по телефону он мне 20 раз на дню звонит, контролирует, где я и что я. Но в остальном… Все-таки он своей жизнью живет. Я, можно сказать, по остаточному принципу.
- Вот-вот. Но тем не менее, он подарил тебе самый дорогой подарок, то есть меня! И уже за это стоит его поблагодарить.
- Вот уж спасибо так спасибо! – со всей возможной язвительностью сказала я, для убедительности взмахнув батоном колбасы. – Ничего дороже мне в жизни не дарили.
- Согласен, — подтвердил чертенок, не оценив моего сарказма. – Итак, поблагодарили, движемся дальше. Я тебе хочу сказать, что на каждое событие можно посмотреть с разных сторон. Если расценивать с точки зрения критики – конечно, все будет не очень хорошо, и даже совсем плохо! А вот если подойти с точки зрения подарочков…
- Это как? – уточнила я. – Тебе, можно сказать, пыльным мешком по голове, а ты – «ах, спасибочки, очень приятно»??? Ты мне это, что ли, назло говоришь?
- Именно так, — невозмутимо подтвердил Пучеглазик. – И тебе советую поступать так же. Что бы ни случилось – а для тебя это хорошо. Всем чертям назло!
- Ну-ка, ну-ка, — вдруг заинтересовалась я. – Разверни-ка мне эту концепцию! Вот черти – это разве хорошо? Ведь люди, говорят, по сути своей ангелы, и стремиться должны к Свету. А вы – нечистая сила, от вас надо подальше держаться.
- Ага, как же! – мигом развеселился чертенок. – Да вы без нас шагу ступить не можете! У вас тут как про зажигательную девушку говорят: «у нее чертенята в глазах пляшут», «черт, а не ребенок», «чертовски привлекательна». Скажешь, нет?
- Да, — признала я. – Говорят, причем с большим одобрением! А еще говорят «сам черт ему не брат» — это про отчаянных (кстати, по-моему, надо бы частицу «не» убрать!), «чем черт не шутит» — это когда тебя уговаривают что-то новое попробовать, и «не так страшен черт, как его малюют» — когда боишься, а делать надо. Ну, еще и про неприятности всякие: «черт меня дернул», «черт под руку толкнул», «послать ко всем чертям»…
- Вот я и говорю – хоть вы и Ангелы, а без черта никак не обходитесь. Кино, спектакли, книги!
- Ну да, и Пушкин про черта написал, «Сказка о попе и работнике его Балде»! – всплыло в памяти из моих детских книжек.
- А Гоголь, Гоголь! – мечтательно закатил глазки чертенок. – «Ночь накануне Рождества» — это ж просто волшебная песня. Как они там, с Вакулой-то, к царице за черевичками, а?
- Ну да, весело, — вспомнила гоголевский сюжет и я. – Только там Вакула, по-моему, вашего брата оседлал и как раз на нем и ездил?
- Хе-хе! А как же? Тут или ты черта оседлаешь, или он тебя, вариантов нет!
- Да ну? – весело изумилась я. – И что, на тебе тоже можно ездить?
- К вашим услугам, — скромно поклонился чертенок. – Во всяком случае, помочь тебе разобраться в твоих трудностях я готов. И научить тебя все рассматривать, как подарочки – тоже.
- Тогда давай! – вошла в азарт я. – Вот скажи мне, у меня 10 килограммов лишку по бокам – это подарочек?
- Обязательно! Греет, защищает, накормит в голодные времена! Если сядешь на диету, например…
- А если бы 10 кг недоставало, кожа да кости – это как?
- А то, что живу в однокомнатной, и мне тут просто тесно – подарочек?
- А как же! Уборки меньше, и все пространство компактно уложено и насквозь просматривается.
- А если я в трехкомнатную перееду – тогда что?
- Простор для мысли, новизна впечатлений, новые повороты жизни и судьбы.
- Ох, и юлишь ты, черт! – погрозила ему пальцем я. – Ладно, давай дальше! Вот, предположим, я на милого обиделась, причем по делу. Это разве подарок?
- Ну а как же? – удивился чертик. – Повод задуматься, а хочешь ли ты связать жизнь именно с этим человеком. Заодно, к тому же, и обиды утилизировать поучишься.
- А если бы не обиделась, а молча все это проглотила?
- Тоже подарок! Считала бы себя такой ангельски-всепрощающей, благородной, кроткой, упивалась бы собственной добротой и жертвенностью. Это тоже приятное занятие!
- Слушай, ты меня как-то путаешь, — нахмурилась я. – У тебя получается, что все, что бы ни случилось, хорошо.
- А тебе больше нравится, когда все плохо? – поинтересовался Пучеглазик.
- Да нет, но есть же однозначно плохие вещи!
- Нету таких, — замотал головой чертенок.
- А болезни?
- Можно на работу не ходить, лежать в постели и предаваться томной неге.
- А если с температурой?
- Радоваться, что организм активно борется, изнутри все прогревает! Чай с малиной пить, малина – ненормировано!
- Хммм… Сомнительно, конечно, ну да ладно. Зарплату который год не повышают – это уж точно не подарок!
- А вот и подарок! Явный намек, что пора поискать новую работу. Если что-то не устраивает – значит, готова к чему-то другому!
- И смерть – подарок? Тут уж ты мне мозги не запудришь! Смерть – это всегда плохо!
- Для тех, кто остается – да. Страдают, переживают. А для тех, кто ушел – еще неизвестно. Ты ж не знаешь, как им там? Тем более что никому на Земле еще не удавалось миновать двух моментов – рождения и смерти. И то, и то следует расценивать как подарок!
- Ах, как ты вывернул! – подивилась я. – И ведь непонятно, что и возразить-то…Вот ведь черт!
- Спасибо за комплимент, — довольно ухмыльнулся мой мелкий собеседник. – Стараюсь изо всех сил. Гляжу, настроение у тебя повысилось. Здоровый блеск в глазах появился!
- Правда, повысилось, — с удивлением осознала я. – Так интересно же с тобой спорить!
- А ты, ангел мой дорогой, не бойся спорить, — посоветовал он. – С судьбой, с обстоятельствами, с ситуациями. Они с тобой случаются – а ты найди в них полезное зерно, прими подарочек и сделай по-другому – так, как тебе надо.
- А нельзя сразу как мне надо? Без поисков?
- Нельзя, — возразил Пучеглазик. – Подарок, он на то и дарится, чтобы пользу принести. Ты ж не хочешь, чтобы тебе раз за разом сердце разбивали?
- Не хочу, — подтвердила я. – Мне мое сердце дорого.
- Так и не терзай его тяжкими переживаниями! Тебе жизнь в подарок дали, а ты о всяких мелочах думаешь!
- Ты это о себе, что ли? – поддела его я. – Умничаешь тут, мелочь пучеглазая…
- Велика фигура, да дура; мал золотник, да дорог, — немедленно отбрил мой наезд литературно подкованный чертик.
- Без намеков, пожалуйста, — приказала я. – Так ты хочешь сказать, что мои одинокие новогодние каникулы – это тоже подарочек?
- А ты как считаешь?
Я ответила не сразу – думала. Еще утром я считала, что это просто невыносимо, и все праздники – псу под хвост. А теперь мне очень хотелось выписать на листок бумаги все негативные события, которые со мной когда-либо случались и даже через долгое время продолжали отравлять мне жизнь, и найти в каждом из них что-то полезное. Подарочек, так сказать! Мероприятие это, безусловно, требовало тишины, сосредоточенности и вдумчивости, и с этой точки зрения все складывалось как нельзя лучше.
- А я что говорил? – немедленно прокомментировал Пучеглазик. – Да ты порадуйся, что твой в Домбай укатил! А то бы сейчас то на телефон отвечала, то кормила его, то неслась куда-нибудь. А тут – столько времени для себя, любимой!
- Правда твоя, — не могла не признать я. – Слушай, а ты такой разговорчивый в честь праздничка или всегда?
- Я – твое «второе я», — доверительно сообщил Пучеглазик. – Со мной всегда разговаривать можно, и необязательно даже вслух.
- Мое «второе я» – чертенок? – не поверила я. – Но почему?
- Слушай, ну ты же умная женщина, должна понимать, — с укоризной ответил он. – Это – просто символ, чтобы не с пустотой разговаривать! На этом колечке мог болтаться кто угодно. Дракончик, ромашка, собачка, финтифлюшка какая-нибудь. А если болтаюсь я – так это значит, что именно такого подарочка тебе и не хватало! Я тебе добавлю огонька, энергии, драйва, перчика!
- Ну, спасибо, — сказала я – на этот раз вполне искренне. – Так значит, будем дружить?
- Будем. Мне, конечно, не очень нравится, что ты меня Пучеглазиком окрестила, но я, в принципе, уже привык.
- Отлично! – я мигом притащила ключи, сняла старый брелок – белого пластмассового котенка – и мигом прицепила Пучеглазика. – Вот видишь, я тебя признала, теперь мы с тобой неразрывно связаны и всегда будем вместе. По крайней мере, до конца этого года — точно.
- До конца года мы с тобой еще столько чудес натворим! – с воодушевлением пообещал мне Пучеглазик. – Это я тебе твердо обещаю.
- Но учти, я – не подарок, — честно предупредила его я. – У меня перепады настроения, депрессии, тяжкие сны, хвосты из прошлого, и все такое.
- Ничего, скоро ты забудешь об этой ерунде, — ничуть не испугался он. – И станешь ты, солнце, таким подарком, что каждый захочет тебя заполучить!!! Главное – не души своих порывов, делай то, что хочется.
- Ох ты ж! – восхитилась я. – Тогда за работу! Мне очень хочется отыскать подарки в том, что со мной происходило «до». А уж потом…
Я достала чистую тетрадку и ручку, расчертила лист повдоль и крупно написала слева – СОБЫТИЯ, а справа – ПОДАРОЧКИ.
- Счастливого Рождества! – пожелала я себе, Пучеглазику, домбайским горнолыжникам и вообще всем на свете. Такое уж у меня было лучезарное расположение духа!
Рубрика: Мечты сбываются, Он и Она, Счастливая любовь
КАК ПОЙМАТЬ ОЛИГАРХА Нюся очень замуж хотела. И не просто чтобы замуж, а непременно за олигарха. Все село над ней потешалось: нашла, дуреха, о чем мечтать! Олигархи в их Нижнее Кукуево отродясь не заглядывали, а самым крупным бизнесменом считалась самогонщица Марковна, каковая в качестве гламурного жениха уж никак не прокатывала. Да и Нюся была явно не «по-гламурному» скроена – высокая, крепкая, широкая и надежная, как речная баржа… Такую, может, в телохранители олигарх и взял бы, или там в кухарки. А чтоб жениться – нет, это вряд ли. И мама ей говорила неоднократно:
- Дура, ты ж необразованная, и с лица не Царевна-Лебедь, какие тебе олигархи??? Они эвон где вращаются, а ты – местная, кукуевская… Ты вон к Митьке-трактористу или к Славке-механику присмотрись, а то так и останешься вековухой! Твои подруги все вон замуж давно повыходили, а ты… Сейчас не одумаешься – будешь потом одна куковать!
Но Нюсе на все эти причины-следствия было наплевать. У нее была мечта, и она твердо верила: все сбудется! А когда ее мечте кто-нибудь в очередной раз по крыльям наподдавал, подбадривала себя присказкой: «Если сильно захотеть, можно в космос полететь!».
И вот прочитала она в одной книжке, что если хочешь что-то заполучить – надо весь процесс отрепетировать. Ну, хочешь выиграть в лотерею – так начни праздновать заранее, как будто уже выиграла. Вот как-то так… Практичная Нюся тут же смекнула: если хочешь подцепить олигарха – надо потренироваться: прикормить, проверить, на что клюет, подсечку отработать. Ее папаша покойный сызмальства к рыбалке приохотил, так что дело знакомое, привычное.
Вот и стала Нюся все свободное время на речке проводить, тренироваться. А попутно она там еще и мечтала: ведь у речки, да в тишине, когда никто в уши не дудит и не насмешничает, ой как здорово мечтается!
И вот однажды, когда она на бережку со спиннингом меланхолично поклевки ожидала, подошел к ней какой-то пришлый рыбак, не из местных. Ветровка, свитер, сапоги, кепка мятая, удочка – рыбак как рыбак. Сам пожилой уже, маленький и в очочках – забавный такой старикан.
- Ни рыбки, ни чешуйки! – пожелал он.
- Благодарствуйте, и вам того же, — степенно ответила Нюся.
- И на кого же вы тут удочку закинули?
- На олигарха, — пошутила Нюся.
- Да ну? Это что ж за рыба такая?
- На карася похожа, только пожирнее и переливается. Важная такая рыба, и вкуууусная!
- А на что клюет?
- А это от времени суток зависит. Если на завтрак – так на опарыша, пообедать мухами любит, а уж ужинать – дождевым червем предпочитает.
Тут у Нюси клюнуло, и она ловко вытащила на берег солидную рыбину – вылитого олигарха. А в ведерке у нее уже три такие же плескались.
- Ах, какая вы девушка замечательная! – восхитился старикан. – И сноровистая, и сильная, и с чувством юмора! А вы не пробовали спортивной рыбалкой заниматься?
- Чего? – удивилась Нюся. – Нешто такая бывает?
- Бывает, еще как бывает! – уверил ее незнакомец. – Я вот, например, постоянно участвую! И вас приглашаю – не пожалеете!
- Да я не знаю, как это, — застеснялась Нюся. – У нас тут рыбалка для кого прокорм, для кого баловство, а чтобы спорт – нееее… Такого нет.
- Ну, не век же вам в Нижнем Кукуеве торчать? Рискните! Я вам охотно помогу, как рыбак рыбаку, люблю молодежь продвигать!
- А давайте! – махнула рукой Нюся. – Чего б и нет? Куда ехать-то?
В общем, пригласила она старикана в дом, с мамой познакомила, та рыбку быстро зажарила, посидели, поговорили… И вскоре отправилась Нюся на соревнования по рыбной ловле. А там мужиков видных – просто глаза разбегаются! У кого бы и разбежались, только не у Нюси. Она, наоборот, собралась, сконцентрировалась и показала такие хорошие результаты, что соперники, что поначалу с большой иронией к ней отнеслись, впоследствии ей с уважением руку жали.
А в скором времени Нюся вышла и на международный уровень – взяли ее в сборную команду, с иностранцами соревноваться. Она и там себя показала с самой лучшей стороны. А ей что – она представит, что там, в речке, олигарх плавает, и у нее такая воля к победе появляется, что рыба сама на ее крючок, как намагниченная, тянется!
- Ну вот, домечталась! – с грустью говорила мама. – Ни мужа, ни детей, и увлечение какое-то дурацкое! Непутевая ты у меня, несчастная-горемычная…
А «несчастная-горемычная» только усмехалась, уж она-то знала, что если в мечту верить, то все дороги ведут только к ней. Все, без исключения!
Может, от такой веры, а может, злопыхателям назло, а только познакомилась Нюся на очередных соревнованиях с норвежцем, тоже большим любителем спортивной рыбалки. И пригласил он ее порыбачить в их краях, и даже дорогу профинансировал. Нюся, конечно, побоялась немножко (все-таки заграница, чужая страна!), но поехала.
И что бы вы думали? Так она в Норвегии ко двору пришлась, что сама удивилась. Вроде всю жизнь тут жила, даже их язык немного понимать стала. А уж норвежцы ею как восхищались, говорили, что она – воплощение древней богини, такая же большая и сильная, и в рыбалке толк понимает.
В общем, теперь молодые решают, где им жить – не то в Норвегии, не то в Нижнем Кукуеве. Нюсин норвежец и на Кукуево согласен, потому как рыбалка там дюже знатная. А его тремя рыбоперерабатывающими заводиками в Норвегии и на расстоянии руководить можно, там же управляющие имеются…
Только вот мама робко спрашивает:
- Нюськ, а он олигарх или все-таки нет? Не пойму я никак…
- А кто его знает, мама, по ихним-то меркам? – философски отвечает Нюся. – Олигарх, не олигарх – какая разница? Главное, что мечта сбылась! Я его таки подцепила на крючок!
Теперь молодые девчонки в Нижнем Кукуеве тоже верят, что если мечтать и верить – все дороги ведут исключительно к цели! И даже если ты с лица не Царевна-Лебедь и фигурой похожа на речную баржу, счастье тебя все равно не минует!
- Мое сердце разбито. Он меня обманул. Он втерся в мое доверие, проник в мою жизнь, просочился в мое пространство, и в душу тоже пролез! Он украл мое сердце, а теперь…
Да он мне и не нужен был, у меня и так было все: цветы, поклонники, вполне устроенная и очень интересная жизнь! Ну, не было у меня постоянного спутника, но это потому что я сама не хотела! Зато выбор всегда был – ого-го! А он… Нет, сначала я его даже не разглядела. Ничего выдающегося, мужчина как мужчина, пятачок за пучок. Но он оказался настойчив. Он так за мной красиво ухаживал! Цветы, подарки, комплименты… А мне было не до него – я существо творческое, меня мои проекты больше занимали. Я всегда такая спонтанная – туда лечу, сюда лечу… Меня дома застать – это еще постараться надо, у меня свободного времени – три минуточки в день. И как ему удалось за них зацепиться???
И вот уже, не знаю как, все чаще я лечу – и он рядом. А если не рядом, то звонит. И так он меня к себе приучил, что я его, наконец, разглядела. И оказалось, что он очень даже ничего! В целом, симпатичный, с чувством юмора, к тому же щедрый, с широкой душой, и чувствительный такой… Наверное, были и какие-то недостатки, но я не вникала. Сначала недосуг было, а потом уже не хотелось. Потому что я влюбилась!!! Как девчонка, хотя возраст у меня уже далеко не такой юный… Теперь уже мне хотелось, чтобы он все время рядом был. Привыкла я к нему. Сама не заметила, как стал он мне такой родненький, что слезы наворачиваются. И тут я вообще стала в нем находить все новые замечательные черты. Оказывается, он такой, такой! И этот его восхищенный взгляд, и всегда внимательный… Шубку подаст, дверцу откроет, капризы исполнит, слезки утрет. Мечта, а не мужчина!
А вместе жить – это я предложила. Потому что я к тому времени уже точно знала, что встретила своего Идеального Мужчину. Я была удивлена: ну как это я сразу не заметила, что это мой мужчина, мой, от кончиков ногтей до кончиков волос! Вот тогда я и сказала: «ДА!!!». Да нет, не ему – себе. У меня открылись глаза, и наконец-то я себе позволила любить. Безоглядно, беззаветно, бесстрашно! Так, чтобы рука в руке, душа в душу, глаза в глаза, чтобы никогда не расставаться, чтобы мы проросли друг в друга и стали единым целым!!!
Это было чудесно, восхитительно, великолепно! Мы оба были разведены, нас ничто не держало. Мы поселились вместе, и я стала с упоением обустраивать наше семейное гнездышко. Я умею создавать уют буквально из ничего, я в этом вопросе — ас, тем более если есть для кого стараться. А какие изысканные блюда я ему готовила!!! Я перестала метаться, я обрела смысл жизни! Как мне нравилось о нем заботиться… Варить ему борщи, гладить его по голове, засыпать на его плече… Я буквально молилась на него, на воплощение моего Идеала на сияющем пьедестале.
Но счастье длилось недолго, всего каких-то пару лет. Потому что он меня обманул. Он стал сбегать. Не знаю, куда – в свою жизнь, где меня не было. Сначала изредка, потом все чаще, а потом… Потом я вдруг поняла, что мы проводим вместе не так уж много времени. Он говорил, что любит меня и хочет быть рядом, но… Какая же это любовь, когда сбегают?
Разумеется, я пробовала с ним поговорить. Но он только вздыхал, иногда морщился, как от зубной боли, а потом долго уговаривал меня, что на самом деле все хорошо, что я себя накручиваю и сгущаю краски. Но я же ничего не сгущала, я пыталась выразить свои чувства! Разве я не имела на это права? Нет, он никогда не ругался со мной, и даже, по-моему, не обижался, но… Я-то обижалась. Я стала раздражительной и невеселой, и свет любви стал меркнуть. Сияние тускнело, тускнело, и вот однажды… Я взглянула на него – и озадачилась: что я делаю рядом с ним? Обычный мужчина, пятачок за пучок. Совсем не то, что мне нужно. Вовсе не идеал! Нет-нет, совсем не Идеал!
И тогда я развенчала его, сбросила с пьедестала… Да, мне было больно и жалко, я тогда много плакала, но это надо было сделать, потому что я начала разрушаться. Лучше сейчас будет больно, чем потом – смертельно.
Сейчас я снова одна. Моя жизнь не закончилась: у меня есть любимая работа, родные и близкие, друзья и любящая душа. И только один вопрос мучает меня: «Почему, почему, почему он меня обманул???».
- Сейчас я один. Зализываю раны. Нет, ради бога, никаких отношений. Сейчас – точно нет. Может быть, потом. Пока что мне надо подумать и осмыслить предыдущие. И ответить себе на вопрос: «Как это она меня так ловко обманула?».
… Я увидел ее – и обомлел. Какая женщина! Не какая-нибудь юная дурочка или молодящаяся матрона, а настоящая, зрелая, красивая женщина, яркая и в то же время нежная, загадочная и стремительная – просто мечта, а не женщина.
Добиться ее было не просто. Она все время была чем-то увлечена, куда-то стремилась, что-то творила. Такая творческая натура, воздушная, словно бабочка в полете! Во мне стала просыпаться забытая нежность – хотелось оберегать ее, защищать, быть рядом. Но для начала надо было хотя бы обратить на себя ее внимание. Цветы, подарки, комплименты – в ход был пущен весь мужской арсенал. Иногда мне удавалось произвести впечатление, иногда – не очень, но это еще больше меня подстегивало. Во мне проснулась удаль молодецкая – такой женщины стоило добиваться! А больше всего меня привлекало, что ее придется добиваться каждый раз заново – и так всю жизнь, в этом был особенный драйв… В общем, далеко не сразу, но мне как-то удалось зацепиться и упрочить свои позиции.
Все чаще она куда-нибудь летит – и я рядом. Или звоню ей по телефону. И она, вроде бы, уже более благосклонна, не против. Мы стали встречаться, и я сам себе удивлялся: на каждую встречу лечу как мальчишка! Сердце бьется, адреналин хлещет! И ведь не перестает она меня восхищать – каждый раз вижу в ней что-то новенькое, загадку какую-нибудь, и так хочется ее разгадать!
Вместе жить – это она предложила. У меня аж дух захватило. Внутренняя свобода – вот что меня в ней привлекло. Обычно одинокие женщины за свободного мужика цепляются мертвой хваткой, даже если внешне не показывают – по глазам видно, уже все прикинула и просчитала, вплоть до «они жили долго и счастливо и умерли в один день». А она – нет. Я четко осознавал, что ей хорошо со мной, но хорошо и без меня. И потому мне хотелось изобретать все новые штучки, чтобы она остановила свой полет и оценила меня по достоинству. Ну вот, она оценила, и стали мы жить вместе.
Нет, поначалу было все хорошо – просто класс, то, о чем я и мечтать не мог. Такая женщина – и моя! По улице иду – чувствую себя хозяином мира, горы свернуть могу. Для дома что-то добываю – душа поет, это ж для нее, для нас…
Но!!! Вскоре все как-то меняться стало, причем в нехорошую сторону. Не знаю, как бы это объяснить… в общем, ее стало слишком много. Вот сейчас скажете: «Сволочь, то ему надо, то ему много!». Но как бы это поточнее выразить… Понимаете, ее становилось все больше, а меня все меньше. Я это просто физически ощущал. Она заполняла меня изнутри. Страшное ощущение, скажу вам… Разрушительное. Бежать хочется, причем немедленно и подальше.
Нет, мне ей предъявить, по сути, нечего. Дома – уют и чистота, она по-прежнему красавица, постоянно кормит меня какими-то невообразимыми блюдами, и никаких полуфабрикатов, все своими руками… И смотрит на меня так, как будто я и не человек, а статуя работы Микеланджело, или что-то в этом роде. В общем, красиво, но не я.
Каюсь: я стал отодвигаться. Нет, другой женщины у меня не было. Просто старался организовать свою жизнь так, чтобы время от времени вырываться в другое пространство. Туда, где ее не было, где я снова был я. Я любил ее. Я пытался объяснить ей это, но она не слушала. Потом я понял: говорить с ней бесполезно. Эти уж творческие натуры: придумают себе красивое шоу, а потом удивляются, почему неправдоподобно выходит. Она меня, похоже, сильно идеализировала, да. Но я-то не идеал, совсем не идеал!
Я продолжал дарить ей подарки, приносить цветы и заботиться о ней. Мне вовсе не хотелось рвать отношения, хотелось просто развести ее и меня по отдельности, выставить какие-то границы. Она обижалась, пыталась вызвать меня на ссору, но я на провокации не велся. Просто не хотел портить то, что было. Я пытался объяснить, что на самом деле все хорошо, что она себя накручивает и сгущает краски. Что наши отношения могут быть великолепными, если чуть-чуть отступить и отпустить. Как говорил поэт, «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье». Но какое там «расстояние»??? Тут даже не «вплотную», тут уже «насквозь».
И однажды случилось то, что давно назревало. Мы расстались. «Я развенчала тебя, мой герой, — сказала она. – Я сбросила тебя с пьедестала…». «А зачем меня туда было ставить?», — хотелось мне спросить, но я не стал. «Зачем, зачем»… Видать, надо было. Наверное, она без этого не может. «Ты меня обманул!», — сквозь слезы говорила она. А я смотрел на нее и думал: «Ты меня тоже обманула. Я полюбил ту, летящую, с сияющими глазами, недосягаемую, далекую, которую надо добиваться вновь и вновь. Но где она, та, недоступная? Теперь впору самому уходить на бреющем, иначе мне хана…». Я видел, что ей плохо, что я назначен источником ее несчастий, и я ушел. Пусть будет так…
Сейчас я один, зализываю раны. В принципе, все нормально. И только один вопрос мучает меня: «И как это она меня так ловко обманула???».
В ее душе сияло солнце, плескалось море, порхали разноцветные бабочки и буйно цвели дивные цветы. Глядя на нее, людям хотелось смеяться, танцевать и любить жизнь. От нее шло такое тепло, что каждый мечтал подойти поближе и хотя бы прикоснуться к краешку ее одежды – на счастье.
В его душе шел дождь, клубились хмурые тучи, время от времени сверкали молнии и рокотал гром. Он тоже притягивал людские взгляды, как грозное и прекрасное явление природы, но приближаться к нему не хотелось – хотелось держать дистанцию.
Она была Феей Цветов из Страны Вечного Лета, а он был Принц Дождя.
Однажды он увидел ее – и уже не смог оторвать глаз. Он увидел в ней то, чего не было в его холодном мире – солнце, тепло и цветение. И его неудержимо потянуло туда, на ее солнечные поляны, где летают стрекозы, журчат ручьи и пахнет медом и лесными ягодами.
Разумеется, они встретились и познакомились – Принц Дождя, закаленный суровыми условиями своей страны, умел быть настойчивым и добиваться поставленных целей.
Фея еще никогда не видела человека, настолько промокшего и продрогшего внутри (а она, как истинная Фея, умела видеть гораздо глубже, чем можно разглядеть беглым поверхностным взглядом). «Бедный, как же он живет там, в своей Дождливой стране – без тепла и солнышка, и главное – без цветов? – подумала она. – Его душа совершенно замерзла… Ах, мне так хотелось бы ему чем-нибудь помочь, дать ему хоть немного отогреться!».
И она распахнула ему навстречу свою душу и пригласила Принца Дождя в свой чудесный мир. Разумеется, он принял приглашение – он был очень решительным, этот Принц Дождя. И они полюбили друг друга.
Это было восхитительное время! Принц Дождя впервые попал в Страну Вечного Лета и стремился исследовать каждый ее уголок, насладиться всеми ее чудесами. Ему впервые было тепло, он смог даже скинуть свой непромокаемый плащ: теперь не надо было защищаться от непогоды с помощью зонтика – ведь в Стране Вечного Лета всегда солнечно. Впервые за свою жизнь Принц Дождя смог расслабиться.
Они бегали по зеленым лугам, купались в горных водопадах, строили замки из золотого песка, кормили с руки единорогов и засыпали, утомленные, прямо на берегу, под крупными звездами.
Так продолжалось долго, и они были по-настоящему счастливы. Но однажды Принц засобирался домой.
- Разве тебе плохо в Стране Вечного Лета? – удивилась Фея.
- Очень хорошо. Но ты забыла, что я – Принц Страны Дождя, и государственные дела требуют моего присутствия, хотя бы иногда.
- Я понимаю, — кивнула Фея. – Тогда возвращайся поскорее, хорошо?
- Я вернусь, — пообещал Принц. – Как только смогу себе позволить…
…Теперь они встречались только время от времени. Он приезжал из своих холодных краев, весь окоченевший и промокший, и Фея с новыми силами отогревала его, отпаивала чаем с малиной и смородиновым листом, выслушивала его рассказы о дальних странствиях, обнимала и прижималась к его плечу, и это было счастье.
- Я так хотела бы, чтобы ты забрал меня с собой, — однажды вырвалось у нее.
- Не получится, — с сожалением вздохнул Принц. – В моей стране всегда идут дожди, бушуют грозы и ураганы, и там нет никаких цветов. Разве ты могла бы жить в таком месте?
- Без цветов? – испугалась Фея. – Нет, конечно! Но ты мог бы поселиться тут, у меня. Здесь очень просторно, хватит места для нового государства.
- Мне бы со старым разобраться, — вздохнул Принц. – Пусть в моей стране холодно и сыро, но это моя страна, и я – ее правитель. И я ее люблю, понимаешь?
- Да, — печально кивнула Фея. – Я понимаю…
- Но тебя я тоже люблю… И знаешь что? Давай попробуем. Будем жить вместе… Только не тут и не там, а где-нибудь посередине.
Разумеется, Фея была очень рада. Конечно, это было не предложение руки и сердца, но уже то, что они смогут быть вместе, грело ей душу.
Они поселились в большом красивом городе, и Фея сразу принялась наполнять их новый мир тем, что любила – цветами, солнцем и красотой. Уж таков был ее волшебный дар – украшать мир уже одним своим присутствием. А Принц… Наверное, никто бы не обрадовался, если бы он принес в город грозы, ураганы и проливные дожди, так что он и не пытался. Он просто был рядом с Феей, и она была счастлива. От ее счастья вырастали чудесные цветы, а в садике рядом с их домом с утра до вечера пели птицы, и даже старые пеньки в восторге давали свежие побеги.
Фее было некогда скучать. У нее было множество дел – ведь ее волшебство было очень востребовано, все мечтали, чтобы она прилетела, озарила все своим чудесным светом, украсила пространство цветами и наполнила своей любовью. И она с удовольствием делала это – ведь для этого и существую Феи, чтобы творить волшебство!
Может быть, поэтому она не сразу заметила, что Принц как-то заскучал. Нет, он по-прежнему был с ней, терпеливо дожидался ее из полетов, по-прежнему обнимал ее и любил, но…
- Я должен уехать, — однажды сказал он.
- Хорошо, я буду ждать, возвращайся поскорее!
- Нет, ты не поняла. Я уезжаю насовсем. В свою страну. Теперь я буду жить там.
– Что случилось? – встревожилась Фея. – Война? Наводнение? Бунт?
- Нет, нет, ничего такого. Все в порядке. Просто… Просто мне нужно домой, вот и все.
- А как же я?
- Я тебя люблю. Я обязательно буду приезжать. Время от времени.
- Но как же наш дом, наш сад, наши цветы? Как же этот замечательный город, к которому я уже успела привыкнуть? Мы же вместе захотели тут жить, а теперь я остаюсь одна…
- Возвращайся и ты домой, в свою Страну Вечного Лета, — сказал Принц. – Я буду часто тебя навещать. Ничего не изменилось, просто…
Он многое мог бы сказать. Например, что ему стало скучно, потому что он привык жить среди непогоды, бороться и преодолевать, побеждать и радоваться очередной победе, а в ее безмятежном солнечном пространстве для битв не было ни места, ни повода. Он мог бы сказать, что ему не хватает молний, громовых разрядов – тех бешеных страстей, которые сопровождают грозу. Он мог бы сказать, что соскучился по ливням – ведь он с детства привык к воде, струящейся с разверстых небес, и теперь стал засыхать. Он мог бы сказать, что ему, оказывается, не нужно столько солнца… Но он знал, что ей будет больно это слышать, и поэтому сказал совсем другое.
- Проводи меня, — попросил он. – Для меня это важно – знать, что ты не сердишься.
- Я не сержусь, — тихо сказала Фея. – Конечно, милый, я провожу…
Он не стал дожидаться утра и решил ехать с вечерним экипажем. Уже стемнело, зажглись фонари, а небо было затянуто облаками – ни звезд, ни луны… Мир словно померк – именно так и было сейчас на душе у Феи…
Принц сел в экипаж, дверца захлопнулась, дрогнула занавеска… Шестерка коней перебирала ногами, готовясь увезти ее Принца надолго, может быть, навсегда.
– Все будет хорошо, моя прекрасная Фея! – нежно сказал он ей на прощание. – Я обязательно приеду. Ты жди!
Он еще не уехал, а она уже ждала. Ей хотелось закричать, остановить его, обнять и никуда не пустить. Ей хотелось сказать, что он ей очень нужен, что ей хочется дарить ему тепло, согревать его тело, сделать так, чтобы высох вечный дождь в его душе и там засияло солнышко. Но она знала, что если мужчина принял решение, то останавливать его бессмысленно, поэтому она ничего не сказала. Она почувствовала на щеке что-то теплое и нежное. Это капнула слезинка, потом еще одна и еще… И тогда пошел дождь – ведь всем известно, что когда феи плачут, начинается дождик.
Фея вовсе не хотела огорчать его своими слезами. Она просто повернулась и пошла прочь, обратно в свой мир, к своим цветам и водопадам, ждать возвращения своего Принца Дождя.
- Мама, мама, тетя плачет? – спросил какой-то малыш, глядя ей вслед.
- Что ты, дорогой, конечно, нет! – ответила ему мама. – Тетя – Фея, разве ты не видишь? Она рассыпает цветочные лепестки, чтобы мир был красивым!
…Фея роняла слезы, и они действительно тут же превращались в лепестки, за ней тянулась серебристая дорожка, и казалось, что она идет не по мокрому тротуару, а по Млечному Пути.
- Мама, а долго еще будет дождик? – не унимался малыш.
- Нет, конечно! Дождик скоро кончится, и утром снова будет солнышко, — уверила его мама. – Пока в мире есть феи, все будет хорошо!
Фея помахала малышу рукой и улыбнулась сквозь слезы, и ее улыбка отразилась на небе мелькнувшей меж облаками серебряной луной.
Рубрика: Искусство быть счастливым, Он и Она ЦВЕТОЧНАЯ ИСТОРИЯ
Посвящается Татьяне Тридворновой Цветочной
На 8 марта мой любимый подарил мне набор кухонных полотенец.
Есть такой анекдот: «Если покупаешь женщине на 8 марта сковородку – не забудь купить себе шлем». Очень правильный анекдот! Интересно, какие средства защиты нужны тому, кто дарит кухонные полотенца?
- А чего? Вещь в хозяйстве полезная, всегда пригодится, — оправдал свой выбор Он.
Рисковый мужик… Я была готова придушить его этими самыми полотенцами, каждым поочередно.
- А цветов что, не было? – дала ему подсказку я.
- Цветы – нерентабельно. Они же завянут через неделю, выбросишь и не вспомнишь.
«Лучше бы ты завял, любимый, — подумала я. – Выбросила бы и не вспомнила…». Но вслух, разумеется, ничего такого не сказала – какой ни есть, а свой, и подарок все-таки приволок, а дареному коню, как известно…
Нет, ну почему так??? Он же знает, что я люблю цветы, а 8 Марта – такой повод! Раз-то в году можно сделать что-нибудь нерентабельное, но ужасно приятное? Небось, сейчас по улицам идут сплошные женщины с букетами, и все счастливые такие, радостные… Да, с полотенцами по улице так горделиво не пройдешься, не поймут…
В общем, подумала я и решила, что раз уж так вышло, то вполне могу сама себя поощрить букетом цветов. Все лучше, чем вздыхать и злиться… Слава Богу, себе на цветочки я уж точно зарабатываю, так что могу себе позволить самый наироскошнейший букет! Ухватившись за эту мудрую мысль, я быстренько оделась и направилась в магазин. Есть у нас такой неподалеку, «Цветочная история» называется.
Иду по улице и на встречных дамочек посматриваю. И вдруг понимаю: а ведь с букетами мало кто идет! И на лицах далеко не у всех радость написана… Встречаются и озабоченные, и усталые, и даже просто несчастные. Видать, кое-кому и полотенец не досталось, не то что цветов. А может, у них и любимого-то нет, такое тоже бывает. Придут в свои одинокие квартиры и будут телевизор смотреть. Или соберутся женской компанией и будут салатами нагружаться и отчаянные тосты провозглашать: «Пусть сдохнут те, кто нас не захотел, пусть плачут те, кому мы не достались!».
Я уже почти до «Цветочной истории» дошла, и тут меня осенило. Я пулей влетела в магазин и обозрела прилавки. Ничего, цветы были – видать, хозяева хорошо к Международному Женскому дню приготовились, подтоварились с запасом.
- У вас тележка имеется? – запыхавшись, спросила я. – Хочу взять в аренду под залог!
Тележка нашлась, и мне загрузили в нее море цветов. Я скупила все, на что хватило денег! А еще попросила продавщицу украсить мне беретку и прочие части гардероба живыми цветами. Продавщица идеей прониклась, глаза у нее загорелись, и она очень творчески, используя декоративную упаковочную сетку, степлер и ножницы, соорудила на мне цветочную композицию – что-то вроде пелеринки с капюшоном. Я обозрела себя в зеркальной витрине и обрадовалась: по-моему, это было очень похоже на какую-нибудь Цветочную Фею из мультика, для моей затеи – то, что надо!
А потом я вышла на улицу, толкая перед собой тележку, и всем встречным женщинам, девушкам и девочкам вручала по цветку, веточке или букетику, поздравляя их с праздником. Реакция была самая разнообразная – некоторые даже пугались сначала, но потом на лицах расцветали улыбки. Разные – неуверенные, удивленные, радостные, робкие, открытые, восхищенные… Такие же разные, как цветы в моей тележке! Хризантемы, лилии, тюльпаны, розы, мимоза перекочевывали из тележки в руки женщин. Даже тем, кто и так уже шел с цветами, я тоже предлагала цветочные дары – мне было не жалко, а настроение у меня взлетело до отметки 150 по 100-балльной шкале! Счастье, оно, знаете ли, заразно!
Запаса цветов хватило часа на полтора, а после, вернув тележку в опустевший магазин, я направилась домой – счастливая и окрыленная. Я не без сожаления рассталась со своей цветочной накидкой, так как роль Цветочной Феи мне очень и очень понравилась. А вот на руки цветочков мне не досталось — последний букетик я подарила двум бабуськам, попавшимся мне под самый конец моей Цветочной Истории. Они смотрели на меня такими по-детски восхищенными глазами, что я просто не смогла пройти мимо, не одарив их. Ну и ладно, что я опять без цветов – зато с каким настроением!!!
Но самый большой сюрприз ждал меня дома. Мой любимый, смущаясь, пробубнил:
- Я тебя тут решил еще раз поздравить… В общем, вот, — и он застенчиво протянул мне керамический горшочек с цветущими фиалками. – Я подумал, раз уж ты так цветы любишь, то лучше в горшке. Чтобы цвели подольше. По крайней мере, рентабельно…
Наверное, подаренное счастье всегда к нам возвращается. И чтобы в твоей жизни случились какие-нибудь чудеса, нужно самой ненадолго стать феей. «Ах, как это все неожиданно!», — мимолетно подумала я, тая в объятиях своего любимого мужчины. Да уж, праздник, ей-богу, удался!
Вот такая Цветочная история приключилась со мной в Международный Женский день 8 марта – день, когда принято дарить цветы всем женщинам Земли…
Смерть мрачно сверилась с разнарядкой и материализовалась в комнате, между окном и сервантом. Дедушка лежал на кровати и сосредоточенно разглядывал потолок. - Ну что, дед? Готов? – спросила Смерть. - Не-а, — безмятежно отозвался дед. - Как??? Я ж тебе время давала? Давала. Мы с тобой договаривались? Договаривались. Разнарядка на тебя имеется? Вот она! Дед, пойдем, а? - Не… Я их еще помучаю. Чего ж, если силы еще есть? А то кто их потом мучить будет? Еще когда найдут! А я тут как тут, опыт опять же… Поскриплю еще. - Дед! Ты ж и меня мучаешь! Думаешь, у меня один ты такой? Да мне вздохнуть некогда: одного забери, другого препроводи… А ты тут все нервы уже вымотал. - Так ты это… Занимайся своими делами. Я ж не препятствую. Мы тоже с понятием, сочувствие имеем. - Дед, ну на фига тебе это? Нет, ну я понять хочу? Ты ж уже растение форменное, неужели самому не надоело? - Надоело. Еще как. Но ответственность, тудыть ее в корень! Должон я им дать, чего они хотят. - А чего они хотят-то, дед? - Дык это… Мучениев! - Дед, ты чего несешь??? Живые люди – ну разве они могут мучений хотеть? Другое дело, когда я прихожу – тут многие мучаются, потому как боятся. Но ты-то, ты-то! Ты ж меня вовсе не боишься! - Глупая ты, Смерть… Ну, не боюсь. И что с того? - Так чего ж упираешься? Пойдем уже, а? - Нееее… Вот ты сама посуди. Я собрался было на тот свет – совсем уж готов был, уж и успокаиваться начал, отходить потихоньку – так нет, приехали, с места сорвали, повезли куда-то. Ну, я опять из нужного состояния вышел. - Ну вышел и вышел, так это когда было? Уж сколько возможностей по новой расслабиться имелось! Чего ж ты? - Да погоди, Смерть! Я знаю, что ты умная. Но только вот дура! Я от трудностей бегать не привык, когда надо – я как штык. А тут такое ведь дело: они ж меня недаром к себе забрали, да? Они, думаешь, чего за тридевять земель меня тащили? Для меня, что ли? Да фиг вам! Для себя. Ты вот осознай: оно мне надо было? Мне покой нужен был! Я ж на вечный покой собирался, так сказать. - Ну и шел бы себе! - Дык понял я, что я им еще нужон. Для чего вот только? Ну, я поразмыслил и сообразил: это чтобы мучиться. - Дед, а дед. Ты того… головой, что ли, тронулся??? – тоскливо спросила Смерть. - Может, и тронулся. А может, и озарение снизошло. Озарило меня: ежели они меня в такую даль волокли, значить, возиться им со мной хотелось. Ну дык я за милую душу: возитесь на здоровье! Мойте, кормите, присматривайте, ухаживайте – я ж не против. - А ты чего хотел, чтобы тебя как собаку бросили, одного? - Неееее… Я хотел, чтобы дали помереть спокойно. Посидели бы со мной, поговорили… Али просто – тихонько посидели. Погодили бы, пока сам отойду. Почил бы, так сказать, в кругу родных и близких. - Так у них работа, наверное, дела какие… Некогда с тобой рассиживать. Хотя – прав ты, дед, ой как прав! Раньше ведь так и делалось! «Отошел с миром» называлось. Тихо, мирно, спокойно. Родственники оплакали, глаза закрыли, на родной погост свезли… Эх, для меня хорошие были времена! Все чинно, с обрядами, по традиции… - Вот и ты говоришь! На родной погост! До него дорогу-то сызмальства выучил! А тут – какие традиции??? Это в какой же традиции видано, чтобы помереть мешали? Ну, вот и пусть теперь возятся, — ухмыльнулся дед.
- Слушай, дед! Ну и вредный ты! Вот даже мне с тобой возиться надоело, хотя я и привычная. А уж им-то… Ну, может, сразу-то погорячились, совесть там, родственные чувства… - Ага, чувства! Чего ж они тогда сейчас напрягаются? Думаешь, если я не в уме, то и не чувствую ничего? Все чувствую! И что надоело им. И что кипит в них все. И что уже тихо меня ненавидят. Но теперь – из принципа! Хотели меня – ну вот он я, ешьте меня хоть с солью, хоть с перцем! - Ох, дед, ты прям бессердечный какой-то. Со мной и то договориться можно, отсрочить там, попрощаться… А ты – ну чисто изверг! Непримиримый… За что ты их так? - Ах, Смерть ты, Смерть… Вроде древняя, как мир, а хуже ребенка. Да я бы давно с тобой ушел, ежели бы расслабился. А у них тут такие энергии летают – ну как расслабишься??? - Про энергии – это ты верно… Я и то чую. Завихрения прямо! – поежилась Смерть. - Ну… Я ж хочу-не хочу, а подпитываюсь. Ну и дальше их напрягаю. Они – меня, я – их. - Они-то тебя как напрягают, а? Заботятся же… Ухаживают. - Да как? Пища какая-то… не нравится мне, непривычная. Хата тоже – не своя, чужая. Потолок давит. Вот надумали на меня какие-то штаны дурацкие надевать, а я отродясь такие не носил, жарко в них и потно, я их сдираю, а они ругаются – опять мне подпитка. Да… - Дед! Ну должен же быть выход? – взмолилась Смерть. – Ты пойми, мне разнарядку все равно выполнять надо! Ты мне все показатели портишь! Который год висишь между небом и землей! Ты бы как-нибудь дал им знать, чего хочешь, а? - Когда в себе был, меня не спрашивали. Да я тогда и сам не сильно понимал. А теперь я уж им и вовсе ничего не растолкую. Сама говоришь, завис между небом и землей, как по-человечьи говорить, уж и забывать стал, — грустно сказал дед, почесав тощую грудь. – Только вот с тобой, потому как ты без слов понимаешь… - Ну а все-таки? – вкрадчиво спросила Смерть. – Ты подумай! - Ну вот если бы отстали они от меня, пореже дергали. Сами приняли бы мою смерть. Только без вины, без страха, без остервенения. А так, тихо, смиренно. Я бы, глядишь, тоже расслабился и потихоньку отошел. Может, куда на природу бы меня вывезли – чтобы поле, речка, лесок какой. Облачка плывут, и небо такое синее-синее… - Красиво рассказываешь, дед, — вздохнула Смерть. – Сама бы так повалялась на косогоре… - Покоя хочу, устал я, — признался дед. – А у них тут какой покой? Беспокойство одно. Молитвы бы, что ли, почитали – да не для меня, для себя. Они успокоятся – и я упокоюсь. - А может, махнем прямо сейчас, дед? – с надеждой спросила Смерть. – У нас там знаешь какой покой? - Не могу, — тяжко вздохнул дед. – Ответственный я. Еще помучаю. Пока сами не дотумкаются. - А если они так и не дотумкаются? – желчно спросила Смерть. - Ну, тогда еще поскриплю, покуда сил хватит! – бодро просигналил дед. – Ты того… забегай! Не забывай! - Тебя забудешь, как же, — покачала головой Смерть. – И бывают же такие упертые старики! - Не мы такие. Жизнь такая! – проинформировал дед. – Ну, иди, Смерть. А я подожду. Должно же до них дойти, как думаешь? - Дай бог, дай бог, — рассеянно сказала Смерть. Ей тоже хотелось на природу, где лес и речка, и высокое чистое небо, и плывущие облака, и так легко расслабиться, забыться и узреть наконец-то Свет.
Однажды она вдруг поняла: все, пора. Пора собираться домой! И сердце ее вздрогнуло, а потом запело. Домой! Как здорово! Командировка подходит к концу, все сделано, практически завершено, и можно собираться. Она не спешила: всему свое время, впереди – вечность, так что торопиться некуда. Лучше насладиться последними деньками в этом благословенном месте, где она провела столько времени. Коллеги заметили что-то необычное сразу. - Влюбилась, что ли? – спрашивали ее одни. - Влюбилась, — с улыбкой соглашалась она. - Что-то сияете, как будто миллион выиграли в лотерею, — замечали другие. - Можно и так сказать, — веселилась она. - Уж не в отпуск ли собираетесь? – предполагали третьи. - В отпуск! Далеко и надолго! – охотно подтверждала она. Она разбирала бумаги, приводила в порядок дела, чтобы тот, кто придет после нее, легко во всем разобрался. Заточила карандаши, сменила стержни в ручках. Полистала ежедневник, посмотрела, что нужно довести до конца. Долго выбирала день отбытия. «Понедельник, — решила она. – Как раз успею все сделать, убраться в квартире, и проводить меня смогут все. Да, понедельник». Выбрав день, она повеселела. В обеденный перерыв сбегала в кафе, притащила тортик – к общему чаепитию. Народ обрадовался, было весело и оживленно, все смеялись и хвалили тортик. Она радовалась: с коллегами проработала столько времени, и каждый ей был по-своему дорог. После работы она не пошла на остановку, а решила прогуляться пешком. Она шла не по прямой – заходила в магазинчики и кафе, присаживалась на скамеечки в скверах, немного постояла у фонтана. Ей хотелось попрощаться с местечками, которые ей нравились здесь. Там, где был Дом, все устроено совсем по-другому, и ей хотелось увезти с собой воспоминания. Дома она с удовольствием взялась за уборку. До понедельника можно успеть не напрягаясь – она и не напрягалась. Мыла, чистила, выносила пакеты с ненужными вещами и бумагами. Улыбалась и пела – командировка завершена, домой, до-мой! Подарила соседке свой парадный сервиз и норковое манто, еще что-то по мелочам, – та удивилась, обрадовалась, стала расспрашивать. - Уезжаю, — весело сообщила она соседке. - Далеко? - Далеко. На историческую родину. - Оооо, — только и сказала соседка. – Ну тогда конечно… Позвонила сыну. - Мама, у нас все нормально! – голос звучал как из другой галактики, да и то, Сахалин – не ближний свет. – Скоро опять в рейс. Старший учится хорошо, а младший – бандит, опять кошку в космос запускал. Все хорошо! - Почему сам долго не звонил? – спросила она. - Мам, плохо слышно… Связь барахлит… Пока, ма! Она улыбнулась, покачала головой. Связь… Выросшие дети живут своей жизнью, и связь через незримую пуповину становится все слабее, слабее. Это нормально. Зато ее связь с Домом все крепла. И она уже будто бы слышала Зов – отдаленные голоса тех, кто ждал ее дома. От этого Зова в душе разгоралось тихое сияние. В субботу она поехала в церковь, отвезла туда два баула с хорошими вещами – для нуждающихся, поставила свечи за упокой и за здравие – этот ритуал всегда приносил ей успокоение. Отстояла службу, потом побродила от иконы к иконе, постояла, прислушиваясь к себе. Было хорошо и покойно. Ни тени сомнения. Все правильно, домой! - Уже уходите? – спросил кто-то совсем рядом.
Она обернулась, увидела седенького старичка с выцветшими голубыми глазами. - Нет, еще немного побуду, — слегка удивленно ответила она. – Нечасто бываю в храме, знаете ли… - Я не Храм имел в виду, — заморгал старичок. – Вы… домой собрались, да? - Как вы узнали? – повернулась к нему она. - Вы светитесь, — сообщил старичок. - Свечусь? Это видно? - Ну да. Только не всем. Я вот тоже собираюсь – мне видно. - Вы тоже? - Разумеется, деточка. Мне пора. Но вот вам вроде бы рано? Вы еще так прекрасно молоды! - По-моему, возраст тут ни при чем. Я просто чувствую завершение. Понимаете, как будто сделала все, что обещала. И мне больше нечего тут делать – все будет повторением, копией. Вы меня понимаете? - Понимаю, — покивал старичок. – Неужели раздали все долги? - Все, — улыбнулась она. – Всех поняла, всех простила, всех возлюбила. Все дела закончила. Всех поблагодарила. Дети выросли. У мужа другая семья, там все хорошо. Мне правда пора, я знаю. - Милая моя, вы и правда готовы, — изумился старичок. – Так редко встретишь среди молодежи такую глубину понимания. Большинство на мой вопрос сразу подумало бы о деньгах… - И денежные дела привела в соответствие, — утешила его она. – Все как следует! В понедельник отбываю. - А как вы можете знать, что именно в понедельник? – живо заинтересовался старик. - Я так решила, — объяснила она. – Удобный день. Впереди целая рабочая неделя. Все всё успеют. А то под выходные неудобно, не находите? - Молодец вы, — завистливо сказал старичок. – А я вот не знаю, когда отбывать. Хоть и старше… - Ничего, — ответила она. – Может, еще придет осознание. - Может, и придет, — согласился старичок. – Может, там, дома, встретимся? Кто знает… Но вот скажите, почему вы решили возвращаться, а? Раньше времени, раньше срока? - Я здесь была в командировке, — мягко сказала она. – Сделала все, что могла, все, что была должна, все, что хотела. Зачем мне больше тут быть? - Но тогда почему же другие… — начал было старичок, но она его перебила: - Потому что другие боятся. А я – нет. Я знаю, как это происходит, и что меня ждет там. - А я вот боюсь… — тихо сказал старичок и виновато опустил глаза. – Все равно что-то держит. Хоть и пора… - Удачного вам возвращения, — от души пожелала она и поехала домой. Остаток субботы и воскресенье она отдыхала, гуляла, позвонила всем друзьям и близким, поговорила, послушала. Погоревала над бедами, порадовалась удачам. Искренне, от души. Затем она тщательно выбрала одежду для путешествия, отгладила. Поставила рядом туфли. Полюбовалась. Ей все нравилось. Еще раз зашла к соседке, спросила, не потерялись ли запасные ключи, и сказала зайти в понедельник, проверить квартиру. Соседка обещала. Заварила себе чаю на травках, с удовольствием почаевничала. Телевизор не включала, только тихую музыку. Зов усиливался, теперь в общем бормотании голосов она уже различала отдельные. Вот вроде бы мама говорит… А это – Инка, подруга. Вот уж 10 лет не виделись. Ну ничего, уже скоро… Домой! Она потушила свет, легла в постель и начала медитировать. Усиливать Зов, приближать его. Словно ухватилась за незримую ниточку и подтягивалась за нее. - Тася, Тасенька! – это мама… — Не бойся, я встречу! - Таська, я тут! Давай, не дрейфь, это быстро! Рожала же, знаешь! Ну так и тут так же! – это Инка. Всегда любила командовать и разъяснять. Ничуть не изменилась! - Таисия, ты не напрягайся, — это отец. Строгий был, бригадир, наставник молодежи. – Как только сумеешь расслабиться до нужного уровня – так и получится. Тут главное что? Как бы слиться, раствориться! - Иди на свет, доченька, — звала мама. – На свет. Ты увидишь. Она слушала всех, улыбалась и выполняла все, что ей советовали. Расслаблялась, растворялась, ждала, когда появится свет под закрытыми веками. Вскоре увидела, потянулась к нему, но не телом, а сознанием. Свет то становился ярче, то тускнел, то приближался, то отдалялся. Но она не торопилась – знала, что надо просто продолжать. Всплывали разные воспоминания из ее жизни. Плохое и хорошее, восторг и отчаяние, взлеты и падения, встречи и разлуки, потери и приобретения. Но все это давно было обдумано, понято, принято и отпущено – стало просто кадрами в бесконечном фильме «Житие Таисии». Воспоминания проплывали все быстрее, потом понеслись, стали сливаться в одну пеструю ленту – слева и справа, сверху и снизу, образуя тоннель. И она уже не понимала: то ли тоннель несется ей навстречу, то ли она – по тоннелю. Было ни капельки не страшно – только захватывало дух, как в детстве на аттракционах. А в конце тоннеля сиял, расширялся свет – ослепительный, но не ослепляющий: яркий, но в то же время мягкий, и такой маняще приятный, что хотелось купаться в нем, как в море. «Или в околоплодных водах?» — мимолетно подумалось ей. Мысль мелькнула – и тут же исчезла: какая разница? Она устремилась на свет, но тоннель все длился и длился, и казалось, что ему не будет конца. Хотя она точно знала – переход по-другому невозможен, просто надо лететь и лететь, и когда-нибудь тоннель кончится. Они кончился неожиданно, как будто оборвалась кинопленка. И она оказалась в Свете, повисла, не чувствуя тела, как в космосе. Смотрела во все глаза сквозь закрытые веки – во все стороны только ровное золотое сияние, которое вместе с дыханием проникало внутрь и распространялось по жилам, делая ее такой же золотой. Она точно чувствовала себя как младенец в утробе матери – спокойно, безопасно, тепло и уютно. Полуявь, полусон… - Приветствую тебя. Ты уверена, сестра? – спросил ее голос, который был одновременно и тихим, и громогласным – словно шепот раздавался на всю Вселенную. - Я завершила дела. Я хочу вернуться, — ответила она. Вернее, подумала, потому что говорить у нее не получалось – она уже не чувствовала губ, языка лица, все растворилось в золотом сиянии. - Что ты принесла с собой? – продолжал голос. - Любовь, только Любовь. Ничего, кроме Любви! Бог есть Любовь, и я хочу слиться с целым! Я так долго к этому шла… - Твое задание выполнено. Командировка завершена. Слияние возможно. Ты можешь войти, — после короткой паузы констатировал голос. И золотая завеса распахнулась перед ней, открывая удивительные, фантастические и полузабытые просторы ее Дома. … В понедельник зашедшая соседка нашла ее, заголосила, забегала, стала звонить в разные места. А в четверг с ней прощались. - Господи, да что же это! Такая молодая, и ведь ничем не болела! – всхлипывая, говорили провожающие. - Да, и в последнее время такая счастливая была! В отпуск собиралась! Ну надо же! - Да нет, не в отпуск, а домой! На историческую родину! И вот ведь как вышло… - Человек предполагает, а Бог располагает… - Но вы посмотрите на ее лицо! Такая улыбка! Прямо светится. - Говорят, она во сне… Видимо, снилось что-то. Умерла счастливой. Не мучилась. Она не мучилась. Она радовалась. Она уходила налегке, оставив все, что накопила за время своей земной командировки, приняв осознанное решение – вернуться домой. Она и вправду была счастлива.
Рубрика: Смерть / Потеря близких, "Особенные" дети
ДВЕРЬ У двери в подвал на корточках сидел мальчик с рюкзачком за плечами. Лет семи на вид, худенький и трогательный. И у него были такие печальные плечики! Никогда не видела этого мальчика в нашем дворе. - Что ты тут делаешь, дорогой? Ты чей? – спросила я его. - Тетенька, я не умру? – спросил мальчик, поднимая на меня полные слез глаза. - Ч…что? – я аж поперхнулась от неожиданности. – Ты что такое говоришь? Почему ты вдруг должен умереть? Тебе плохо? Ты болен? Тебя кто-то обидел? Он молча смотрел на меня, и глаза у него были такие… мученические. Ну, знаете, когда там застыли боль и немой вопрос. …А ведь и у меня совсем недавно были такие же глаза. Я вспомнила, я видела свои глаза в зеркале, и в них тоже застыли боль и немой вопрос. Тогда умер мой друг, умер не вовремя, нелепо, и я никак не могла смириться с этим. И до сих пор не могу, если честно… - Где твои родители? - На работе… - А ты что тут делаешь? - Иду домой. Из школы. - Мимо подвала идешь? - Не знаю. Я как-то незаметно сюда пришел. Там темно. Страшно, но как будто зовет. Манит. - Кто манит? - Темнота. - Знаешь что? – решительно сказала я. – Давай-ка я тебя чаем напою и позвоню твоим родителям. Что-то не хочется мне тебя тут, под дверью, одного оставлять. Дверь в подвал была приоткрыта, там и правда было темно, оттуда тянуло сыростью и затхлостью, как из склепа. Детям в таких местах точно делать нечего! - Разве тебе мама не говорила, что к подвалам подходить не следует? - Не знаю. Наверное, говорила. Я не помню. - Надо запоминать, что тебе мама говорит. Особенно о правилах безопасности. - Я много чего не помню. Это потому что я все время думаю. - О чем же ты так думаешь, малыш? - О том, что я умру. О господи… Какой странный ребенок! В его годы – и о смерти думать, ну как так? Да я в семь лет вообще была уверена, что я бессмертна! И мама с папой – тоже. Кстати, его родители, наверное, волнуются – где там их отпрыск, с кем? - Мобильник имеешь? – спросила я. - Имею. Только он сдох, в смысле разрядился. - «Сдох»… Ну и лексикон у тебя, — покачала головой я. – Ладно, идем уже. Давай руку. Он покорно встал и взял меня за руку. У меня сердце защемило – такой доверчивый, его же кто угодно обидеть может, вот так взять и увести незнамо куда… Дома я первым делом позвонила его маме на работу по телефону, который он мне назвал – там все время было занято. - Ладно, — сказала я. – Попозже еще попробуем. Давай я тебя борщом накормлю, ага? А потом будем чай пить. С оладушками! Ты любишь оладушки? Да, и варенье есть! И зефир в шоколаде. Тебя как зовут? - Тима… Тимофей.
Тимофей, значит. А моего друга звали Тимур. Но он не любил, когда его называли Тима, предпочитал полным именем. Только я называла его Тимыч, и ему нравилось… Тима ел вяло – не ел, а так, ковырялся. Даже зефир в шоколаде его не особо вдохновил. Впечатление было, что он действительно все время о чем-то напряженно думает, даже когда разговаривает. В процессе я продолжала расспросы и выяснила, что никто его не обидел и ничего у него не болит, просто шел-шел, и захотелось вот свернуть к нашему подвалу. - Мне часто хочется непонятного, — сообщил он. – Мама говорит, я странный. Странный… Ну да, я тоже бываю странная, и мне тоже хочется непонятного. Например, мне хочется разговаривать с Тимуром. Хотя бы во сне. Или пусть даже наяву – когда никто нас не слышит. А он мне упорно не снится, я вообще не ощущаю его присутствия, и от этого мне плохо. Как будто его нет нигде – ни на этом свете, ни на том… Да, странно. - И чего непонятного тебе хочется? – поинтересовалась я. - Ну… На кладбище гулять, например. А мама запрещает. - Правильно запрещает! – горячо поддержала неведомую маму я. – Чего там гулять? Там – место покоя. - Я знаю, там покойники похоронены, — печально кивнул Тима. – Иногда мне снится, что я тоже покойник. - То есть как??? - Ну, как… Что я там живу, в гробу, под землей. Сплю там, кушаю, играю… - Нельзя играть в гробу! Там темно и тесно, — я была уже близка к панике от рассуждений странного мальчика. - А мне все равно снится, — вздохнул он. – Я же не нарочно такие сны смотрю… Действительно, чего это я паникую? Ну, снится, ну, бывает. Я вот тоже не нарочно все время думаю о Тимуре, как он умирал в больнице (хотя я там не присутствовала, я вообще в это время далеко была), и на кладбище к нему я до сих пор чуть не каждый месяц езжу (можно сказать, люблю гулять на кладбище!), так что я должна бы отнестись к причудам мальчика Тимы с пониманием. Только вот возраст… В таком нежном возрасте потери должны бы переживаться по-другому и быстро забываться. - В твоей семье кто-то недавно умер, Тимочка? – осторожно спросила я. - Нет, все живы, — помотал головой он. – Наверное, я первый умру. Я так думаю. - А я так не думаю! – объявила я. – Сначала человек должен прожить жизнь, состариться, много сделать и повидать, а потом уж и умирать можно. А уж хотеть умереть – это совсем неправильно, слышишь? - Да я и не хочу вовсе! – удивился мальчик Тима. – Дел у меня что ли других нет? Оно само… «Оно само…». Вот и у меня тоже – «оно само». Почти два года, а я все еще не могу его отпустить. Он был такой талантливый, он писал такую музыку! Он мог бы так много сделать для мира, а ушел недопустимо рано. Он умер от банального воспаления легких, врачи ничего не смогли сделать. Я до сих пор не могу смириться, не могу! И ведь понимаю, что ничего не вернуть, его уже нет в этом мире, дверь захлопнулась… Хотя – нет! Я не даю ей захлопнуться. Я все время думаю: «а как он там?», «а хорошо ли ему?», и все время пытаюсь заглянуть туда, на ту сторону. Увидела бы, что там у него все в порядке – успокоилась бы. Я снова набрала номер Тимкиной мамы – на этот раз мне ответили, что она вышла. Я оставила свой номер, наскоро объяснила, в чем дело, и вернулась к своему нежданному гостю. - Тимочка, мамы нет на месте, но она нам перезвонит. Подождем? Может, тебе телевизор включить? Или компьютер – в стрелялки поиграешь? - Я не люблю стрелялки, — опечалился он. – И телевизор тоже. Там убивают. Не хочу. О боже, до чего же с ним трудно! Все он как-то незаметно сводит к одной теме. Которая, кстати, и меня тревожит… - А разве все умирают только когда состарятся? – вдруг спросил он. – Ведь молодые тоже умирают? Ох, как больно-то… Прямо в нервный узел. В тот, где все еще живет Тимур. Но надо что-то отвечать ребенку, а врать я не люблю. - К сожалению, умирают и молодые. От болезней, от несчастных случаев. Но это – неправильно! - А как это – умереть? Куда мы потом попадаем? – оживился он. – Нет, я знаю, что тело кладут в гроб, а гроб – в могилку, а вот мы сами – куда? - Как – куда? – в замешательстве уставилась на него я. Вопрос был хороший: действительно, а куда? Я как-то явственно представила себе, как тело опускается в землю, а душа устремляется куда-то ввысь. – А, вот! На небо. Мы попадаем на небо. В смысле, наша душа туда улетает. Ну, как воздушный шарик. - Но тогда все небо должно быть в воздушных шариках, — впервые улыбнулся он. – Как будто праздник! М-да… Устами младенца, как говорится… Некоторые народы действительно считают уход с земного плана новым рождением и пышно празднуют это событие, с песнями, плясками и прочими ритуалами. Впрочем, озвучивать эту мысль я не стала – сочла неуместной. - Видишь ли, Тимочка, души вроде как невидимы. Кроме того, они же не вечно там болтаются, они потом воплощаются снова. Так считают индусы. - Я слышал, — энергично покивал Тима. – Я тоже так думаю. Наверное, души улетают на небо, чтобы отдохнуть. А потом снова в людей вселяются. Как в дом! Там побыли – здесь побыли, интересно же! - Что ж, вполне возможно, — согласилась я, дивясь продвинутости нынешней молодежи. Надо же, семь лет ребенку, и такие познания в области тонких материй! - Я не хочу улетать, — пожаловался он. – Я еще здесь не нажился, и мама огорчится. А меня словно кто-то за ниточку дергает и зовет, зовет… Прямо тянет! - Тим, ты что? – растерялась я. – Ну сам подумай, ты же не воздушный шарик, ты человек, ты здесь живешь, на земле! Ну кто тебя куда тянет? - А вдруг меня вселилась душа, которую не отпустили? – задумчиво спросил он. – Ну, то есть не совсем отпустили? Время прошло, а они еще все еще плачут, переживают, просят, чтобы вернулся. Я уже заново родился, а для них я как бы мертвый… - Тима, ну что ты такое говоришь??? – вытаращила глаза я. – Что значит – «мертвый»? Для кого – «для них»? - Я думаю, для тех, кто меня любил, — тихо сказал он. – Ведь кого любят, неохота отпускать, правда? Ох, мальчик мой… Правда, еще какая правда! Особенно если отпускать приходится неожиданно и не вовремя. Вот Тимур ушел, а я все еще дергаю и дергаю за ниточку, потому что мне его так не хватает! Прямо ужасно не хватает, и я никак не могу сказать себе это страшное слово «больше никогда»… Но, опять же, это все промелькнуло у меня в голове и осталось невысказанным. Еще не хватало – грузить бедного ребенка своими проблемами! И тут зазвонил спасительный телефон. Боже мой, Тимочка у вас? С ним все в порядке? Почему он у вас? – скороговоркой частил в трубке взволнованный женский голос, бьющийся, словно птица в клетке. – Что случилось? Что случи… - Не беспокойтесь. У него просто разрядился телефон. Все в порядке. Я его покормила. Не беспокойтесь, с ним все хорошо, — монотонно бубнила я. Вскоре разговор стал более вразумительным, и мы договорились, что через часик мамашка его заберет, мне только надо вывести его на угол, к остановке. - Я не могу оставить маму, — по-взрослому серьезно сказал он. – Я у нее один, она будет горевать. Я должен жить. Даже если оттуда дергают… Я не психолог и не педагог, я не знаю, как разбираться в детских фантазиях. И насколько это фантазии – тоже не берусь судить. В своих бы разобраться… Но мне его было невыносимо жаль, и хотелось как-то помочь, только я не знала, как. И вдруг меня осенило вдохновение, и я предложила: - Тимочка, а давай их попросим оставить тебя в покое? Ну, чтоб не дергали и дали тебе прожить эту жизнь радостно и со вкусом! - Хочу со вкусом! – оживился мой странный ребенок. – А как? - А очень просто! Сейчас мы пойдем в магазинчик на углу, там воздушные шарики продают. Мы будем отпускать их в небо. Но сначала ты скажешь: «Тело – земле, Душа – Богу, а ваша любовь ко мне всегда останется с вами. Простите, но я не могу вернуться, потому что уже живу в другом месте и в другое время. Но знайте, что я вас тоже люблю!». Запомнишь? - Запомню, — пообещал он. – А когда пойдем? - А вот сейчас и пойдем. Давай-ка одеваться… Все получилось как надо. Мы купили по шарику, взяли в руки… - А вы что ли тоже будете отпускать? – казалось, мальчик даже не очень удивился. - Буду, — кивнула я. – Мне тоже есть кого отпустить, поверь. Мы пробормотали ту формулу, которую я наспех придумала еще дома. Как ни странно, Тима ее действительно запомнил и проговорил с чувством, и я тоже. А потом наши шарики устремились в небо, и мы провожали их глазами. - Здорово, — удовлетворенно сказал Тима. – Ничего не держит… Легко летят! - Это потому что отпустили, — объяснила я. – Когда отпускаешь – знаешь, как легко бывает? Тут к нам кинулась женщина, только что вышедшая из автобуса – оказалось, Тимкина мама, и мы долго и бестолково обменивались извинениями и благодарностями. - Он вам не докучал всякими глупостями? – напряженно спросила она. – А то с ним бывает… время от времени… - Ну нет! У вас очень умный мальчик. Мне было интересно с ним общаться, — искренне ответила я. – Приходите в гости, буду рада. Проводив Тимофея с его беспокойной матушкой, я не сразу отправилась домой – решила прогуляться. И вдруг явственно услышала голос моего Тимура – так, как будто у меня в голове включился какой-то канал. - Спасибо, — шепнул мне он. - Тимыч, это ты? – остановилась я. – Тимур, ты где? - Двери в подвал должны быть закрыты, — сказал он. – Прах – к праху, жизнь – к жизни. - Тимыч, я тебя отпустила, — зачем-то сообщила я. – В виде воздушного шарика… - Отпразднуй, — улыбнулся он. Вот честное слово, я слышала, как он улыбнулся! И все. Канал выключился – как будто дверь между мирами захлопнулась, на этот раз – полагаю, навсегда. Я снова пошла в магазин. Я купила яблок, мандаринов, кисть винограда, тортик и шампанское – как будто действительно собиралась на праздник. О боже, да почему «как будто» — я действительно туда собиралась! Я пришла домой, накрыла стол парадной скатертью, живописно разложила все яства, включила Тимурову музыку, сняла с полки его фотографию и поставила напротив себя. - До свидания, Тимыч! – сказала я. – Даст Бог – когда-нибудь свидимся. А сейчас – живи! Не препятствую… Прах к праху, жизнь к жизни. Тело – земле, душа – Богу, а моя любовь к тебе останется со мной. Я ждала, что снова включится канал, хоть на секундочку, но ничего такого не произошло. Наверное, он мне сказал все, что хотел. А может, его душа сразу воплотилась в какого-нибудь малыша, и ему уже может быть около двух лет. Не хочу, чтобы мои стенания-страдания дергали его за ниточку… Не хочу, чтобы его преждевременно коснулось дыхание смерти только потому, что его все еще где-то оплакивают – там, далеко, в прошлой жизни. Да, двери должны быть закрыты. - Ох, который час? – спохватилась я. – Так, время – 16.30, еще успеваю! И я кинулась звонить в ЖЭУ – от имени жильцов требовать, чтобы немедленно явился мастер и закрыл на замок подвальную дверь, из которой пахнет сыростью и затхлостью, как из склепа. Нечего тут смущать неокрепшие умы! Да и окрепшие тоже… А потом я не поленилась спуститься и проверить, как выполнена работа. Теперь все было в порядке, дверь была крепко-накрепко закрыта и больше никого не могла заманить в чернильную темноту. Я вернулась домой с чувством выполненного долга. - А моя любовь навсегда останется со мной, — сказала я Тимычевой фотке. – И музыка тоже. Спасибо, что ты случился в моей жизни. Ну что, потанцуем? И я стала танцевать под его музыку. Мне было легко, мне было хорошо – впервые за два года. Все, что я могла подарить Тимуру теперь – это снова стать счастливой. Чтобы он там, в неведомых далях, тоже был счастлив.
Крамниця виконання бажань 
ПУТІВНИК
