Жила-была на свете Очень Взрослая Девочка по имени Ирина. Такая взрослая, что все ее называли Ирина Константиновна. Она работала на Ужасно Серьезной Работе. Ежедневно она приходила в свое Большое Учреждение, где ее уже ждали важные Бумаги, суровые Законы, грозные Приказы, срочные Письма и четкие Инструкции. С самого раннего утра они обступали Ирину Константиновну со всех сторон, брали в оборот и заставляли заниматься собой – ведь они по-другому просто не могут!
Законы требовали, чтобы их изучали и применяли, Приказы – чтобы им следовали, Письма – чтобы на них подробно отвечали, Инструкции – чтобы их неукоснительно выполняли, а Бумаги вообще очень любили наваливаться и душить в объятиях. Разумеется, от любви – это они так бурно чувства проявляют, просто иногда силы не рассчитывают. Ирина их временами тихо ненавидела и даже имя этому бумажному воинству придумала – «Братья-Бюрократья».
Надо сказать, все эти Братья-Бюрократья были очень скучные, шутить не любили и юмора не понимали. И каждый из них боролся за то, чтобы им первым занялись, а Ирине Константиновне приходилось устанавливать очередь, наводить порядок и отбиваться от самых назойливых. Иногда ей удавалось отбиться, а иногда – нет. Поэтому к концу рабочего дня Ирина очень уставала. И в самом деле, если всё очень серьезно – какая уж тут радость жизни? Сплошное напряжение!
И вот однажды она не выдержала и с укором спросила Вселенную:
— Господи, ну кто – и главное, зачем??? – придумал всё это Бюрократическое Занудство???
Как ни странно, Вселенная откликнулась почти мгновенно. Ведь, как известно, Вселенная не любит готовые ответы, она любит интересные вопросы. А этот вопрос ее явно заинтересовал!
— Хороший вопрос! – отозвалась Вселенная. – А ты как думаешь, кто и зачем?
— Да конечно, сами люди и придумали! – не задумываясь, ответила Ирина. – А зачем? Да похоже, чтобы жизнь медом не казалась!
— Ага, вы, люди, всегда так: создаете себе всякие трудности, чтобы потом героически их преодолевать, — хихикнула Вселенная. – Парадоксальные вы мои…
— Да, у нас всегда так. По поводу любой возникшей трудности создается десять приказов и сто инструкций, — согласилась Ирина. – Как будто в случае чего от пожара инструкцией или приказом отмахаться можно!
— Ну, Правила Игры вы сами устанавливаете, а уж каждый свой выбор делает – играть в эту Игру или не играть, — философски заметила Вселенная. – Если что – просто выходи из игры!
— Да мне моя работа нравится, — стала объяснять Ирина Константиновна. – В принципе, она хорошая. Только вот уж эти мне Братья-Бюрократья!!! Я скоро с этими законами-инструкциями-бумаженциями от скуки помру! Или, как царь Кощей, зачахну! Одолели, понимаешь! Ну вот что мне с ними делать???
— Играть! – чуток поразмыслив, предложила Вселенная. – Знаешь, если не получается их победить – надо навязать им свои Правила Игры, да?
— Это как? – не поняла Ирина.
— Вот ты говоришь, что их слишком много развелось, и все чего-то требуют. Уменьшить их поток не получается. Он тебя захлестывает, и ты тонешь в бумагах. Правильно?
— Ага, все так и есть, — подтвердила Ирина. – Не поток, а просто целая лавина!
- Значит, надо его увеличить! – с азартом предложила Вселенная. – И направить в нужное русло!
Пока Ирина Константиновна осмысливала эту парадоксальную идею, Вселенная тихонько веселилась. Ведь она, в отличие от Бюрократических Потоков, обладает великолепным чувством юмора и очень любит парадоксы!
— То есть ты предлагаешь, чтобы я еще больше увеличила количество бумаг? – наконец, осознала совершенно сбитая с толку Арина.
— Ну конечно! – возликовала Вселенная. – Только это будут совсем другие бумаги! Веселые, позитивные и полезные для тебя лично!
— Например?
— Например, кто тебе мешает издать приказ по Вселенной «О мелиорации в области Бюрократических Потоков»? Или инструкцию «О самоликвидации неэффективных инструкций»? Да в конце концов, можно даже придумать распоряжение «О безоговорочной капитуляции Братьев-Бюрократьев»!
— И что, поможет? – деловито уточнила практичная Ирина Константиновна.
— Хуже, чем есть, уже не будет, — хмыкнула Вселенная. – А польза для души и тела – несомненная. По крайней мере, повеселишься!
— А разве я имею право издавать приказы по Вселенной? – засомневалась Ирина.
— Ну я ж твоя личная Вселенная, — слегка удивилась та. – Интересно, кто тебе запретит наводить порядки в собственном доме? Да ты там вообще можешь резвиться, как тебе заблагорассудится, а я только рада буду! Люблю, когда весело!
— Но меня на моей Ужасно Серьезной Работе знают как деловую даму, по имени-отчеству называют. Если я начну прикалываться и озорничать, меня просто не поймут! – озаботилась Ирина Константиновна.
— Ой, тоже мне, проблема, уморила просто! – закачалась от смеха Вселенная. – Да ты придумай себе другое имя – никто и не узнает!
— И то верно! – обрадовалась Ирина Константиновна, которая в глубине души вовсе не была важной дамой, а все еще оставалась озорной девчонкой. – Слушай, спасибо! Вот классная идея! Поплаваю-ка я хоть раз в жизни в Бюрократических Потоках в свое удовольствие!!! У меня уже тааакой симпатичный приказик в голове крутится – это что-то!!!
Весь день Арина Константиновна, работая с важными бумагами, тихо веселилась – у нее в голове просто стаями носились самые необычайные идеи по поводу взаимоотношений с Братьями-Бюрократьями. А вечером, дома, она стала с азартом воплощать идеи в жизнь! И ее первый документ выглядел так:
ПРИКАЗ ПО ВСЕЛЕННОЙ
от 01.12.2010
«О СКАЗОЧНОЙ ЖИЗНИ ОТ ЭЛЬФИКИ»
В целях повышения качества и количества сказочной жизни, упорядочивания Бюрократических Потоков, снижения всяческой важности и более эффективного использования волшебных возможностей своей личной Вселенной, -
ПРИКАЗЫВАЮ:
Отныне и впредь Жизнь считать исключительно сказочной. Осушить Бюрократические Потоки и превратить их в тонкие управляемые ручейки Для обозначения себя в Сказочной Жизни использовать имя «Эльфика». Создать во Всемирной Сети ресурс (сайт), каковой так и назвать – «СКАЗОЧНАЯ ЖИЗНЬ ОТ ЭЛЬФИКИ», наполнив его Сказками, Чудесами и Волшебством. Присвоить данному ресурсу (сайту) домен http://elfikarussian.ru/ Объявить Днем Рождения сайта 1 декабря 2010 года. Пригласить в «Сказочную Жизнь от Эльфики» ВСЕХ ДРУЗЕЙ, ЖЕЛАЮЩИХ И ИНТЕРЕСУЮЩИХСЯ!!! Всем приглашенным и прибывшим обеспечить свободный доступ к пользованию Чудесами, Волшебством и Сказками.
ПОДПИСЬ: Эльфика, с Любовью.
— Отлично! Вот такие Бюрократические Потоки мне нравятся гораздо больше, — похвалила сверху Вселенная и подмигнула сразу всеми звездами. – Приветствуется! Принимается! Поддерживается!
И вывела огненным хвостом кометы через весь небосклон:
Рубрика: Депрессия/Упадок сил, Самопознание ЗАГОВОРЕННАЯ
Вот ведь что странно: я молодая, вроде здоровая, семейными обязанностями пока что не обремененная, а к вечеру такая обессиленная – ну как выжатая тряпка, просто ужас! В постель не ложусь, а падаю, и сплю неспокойно. Часто утром проснусь и сама не понимаю: то ли спала, то ли вагоны разгружала?
Конечно, я встревожилась и стала с подругами и родственниками это обсуждать. Не для того, чтобы пожаловаться, я жаловаться вообще не люблю, а чтобы подсказали, в чес причину искать. Ну, все в один голос мне: «Это или сглаз, или порча, не иначе!».
Так-то я материалистка, мне бы руками пощупать, тогда поверю, и тут отмахнулась. Но моя лучшая подруга не успокоилась – нашла где-то адрес целительницы и велела мне собираться, чтобы ехать, не откладывая. Ну, я и поехала – а чего ж, интересно даже.
Целительница оказалась женщиной в годах, видной такой, приятной, с проницательным взором. Она меня сразу с порога спросила:
- Ну что, силы на исходе?
- Да не так чтобы… — отвечаю. – Держусь пока! Но факты имеют место.
- Небось, сглаз или порчу подозреваешь?
- Да я-то нет, а вот окружающие – да. Но я, уж простите, не верю.
- Правильно и делаешь. А спишь как? Что снится?
- Сплю тревожно, а что снится – не могу сказать, какие-то обрывки из отрывков, ничего не разобрать.
- Ну, так я и думала. Ты, небось, оптимистка, да еще и общительная, да?
- Очень даже «да». Телефон не умолкает, все говорят, что со мной пообщаешься – и на душе легче. А мне это в радость – делиться оптимизмом!
- А какие телепередачи больше любишь?
- Психологические такие. Ну, там где говорят, проблемы какие-то обсуждают, вопросы решают, советы дают. Слава богу, сейчас какой канал ни включи – везде такое есть. Психология рулит!
- Рулит-то рулит, а вот ты, похоже, не туда зарулила…
- В смысле, видите проблемы? Какие? Сглаз, порча? Или чего похуже?
- Не сглаз и не порча, тут другое. Заговоренная ты!
- Как??? – ахнула я. – Это что ж, на меня кто-то заговор сделал?
- Нет, не то думаешь. Это ты сама себя заговорила! – объясняет целительница.
- Ну уж нет! Я пока еще в своем уме и точно знаю: ничего такого я не делала! Магией не балуюсь, эзотерикой не увлекаюсь, к заговорам всяким крайне отрицательно отношусь и сроду их не применяла. Я и заговоров-то не знаю!
- Ну, это ты скромничаешь! Знать-то, может, и не знаешь, а применяешь регулярно. Вот ты утром встаешь – что делаешь?
- Компьютер включаю и радио. Это чтобы до работы почту проверить и заодно новости послушать.
- А на работе – молчишь?
- Да какое там! Я ж консультант, общение с клиентами – моя работа.
- Ну-ну! И вот работа закончилась, и…
- А после работы я или с друзьями встречаюсь, или дома нахожусь, телевизор смотрю или по телефону разговариваю.
- А потом, стало быть, спать… И что ж удивляться, что сон плохой? Ты ж как с утра разогналась себя заговаривать, так и не можешь остановиться. В голове-то у тебя к вечеру что? Сплошная каша, обрывки из отрывков… Ты говоришь, из телефона говорят, телевизор что-то талдычит, радио верещит… А еще и на работе, и необходимое общение… Вот ты к вечеру и заговоренная насмерть! И во сне все еще продолжаешь, по инерции…
- Во как! – озадачилась я. – То есть вы считаете, что я слишком много говорю?
- И слишком много слушаешь! Утонула ты в словесах да разговорах, моя дорогая… Спасать тебя надо, пока не поздно!
- Так вы знаете, как мне помочь?
- А чего ж нет? Ясно дело, знаю! Снимем с тебя все заговоры, будешь и спать хорошо, и здоровье поправится, и ясный ум сохранится до глубокой старости! Ну, слушай…
Слушала я внимательно и даже записывала. Ой, хорошая целительница мне попалась, повезло мне! Так она мне все доходчиво растолковала и разъяснила, что я сразу ей поверила. А если я во что-то верю, то оно мне всегда на пользу идет!.
Теперь чтобы я с утра пораньше радио включала? Да ни за какие коврижки! Нет, до работы я хорошую музыку слушаю, даже пританцовываю, пока собираюсь. На работе – конечно, общаюсь, но исключительно по делу. А вот вечером я решительно пересмотрела свои привычки. Оптимизмом я и сейчас поделиться готова, но предпочитаю при личных встречах. А телефоны я за два часа до сна вовсе отключаю – у меня наступает Время Тишины. В это время я и телевизор не смотрю – неспешно водные процедуры принимаю, что-нибудь простенькое из йоги делаю или сижу себе, медитирую под музыку, и такой у меня релакс наступает, что просто нирвана! А потом – спать, тоже неспешно так, вдумчиво… А уж какие сны мне снятся! Волшебная сказка, а не сны! И по утрам встаю бодрая, отдохнувшая, счастливая, выспавшаяся. А когда я себя выжатым лимоном в последний раз ощущала, я уже и не помню. Давно это было и неправда.
Так что я вам советую – если вы тоже «заговоренные», меняйте поскорее что-нибудь в своей жизни, «заговоры» по возможности убирайте и устраивайте себе как можно чаще Время Тишины! Хоть полчасика, хоть десять минут…
Я бы вам, конечно, адрес той целительницы дала, но она не велела. Сказала, что нечего зубы заговаривать, надо дело делать. Чтобы я поделилась со всеми тем, что сама узнала, а они уж решат, быть им дальше заговоренными или освободить в себе место для гармонии и счастья. Я вот уже освободила! А вы?
Рубрика: Депрессия/Упадок сил, Простить и отпустить, Смерть / Потеря близких
НЕЖИТЬ
Потустороннее существо явилось к Раисе вечером, когда она, приняв успокоительное и снотворное, сидела в комнате, не зажигая света, и тупо пялилась на мельтешение в телевизоре. Она с трудом сконцентрировалась на новом явлении и вяло подумала: «Привидение, что ли? Вон, все прозрачное и струится…. нежить какая-то…». Она не очень удивилась, так как в последнее время разучилась чему-нибудь удивляться и вообще реагировать на внешние раздражители. В ее жизни недавно случилось такое, что все остальное по сравнению казалось несерьезным и неважным. Ну, нежить, ну и что, подумаешь… - Идем же, Раиса, — прошелестела нежить. – Большой Круг в сборе. Все наши уже там, только тебя и ждут… - Кто это «наши»? – меланхолично поинтересовалась Раиса. - Покинутые. Обманутые. Обиженные. Преданные. Словом, жертвы коварства и произвола, надломленные цветы поруганной любви… - Да? – заинтересовалась Раиса, которая с недавних пор тоже причисляла себя к покинутым, обманутым, обиженным и преданным. – А зачем меня там ждут? - Сегодня ты будешь принята в ряды и станешь одной из нас… Ты больше никогда не будешь одна… Ты будешь среди своих… Это Раису более чем устраивало. Она уже замучилась быть одна, а родные-друзья-приятели ее горя не понимали и разделять не желали. Они тормошили и шевелили ее, говорили ей всякие идиотские вещи типа «жизнь продолжается», «нельзя распускаться», «завтра будет лучше, чем вчера» и все такое же неуместно-оптимистичное. - А где он проходит, этот ваш Большой Круг? - Да тут неподалеку, на стыке миров, — с готовностью доложила нежить. – Я доставлю, за тем и послали… - Я щас, — пообещала Раиса, с усилием сползая с дивана. – Только переоденусь… Путешествие к месту Большого Круга оказалось на удивление коротким. Вот только что она была в своей комнате, затем нежить обняла ее, накрыв собою, как плащом, и на миг все померкло, а в следующий момент они уже оказались на берегу пруда, на зеленой травке, которая в сумерках казалась иссиня-черной. Или она такой и была? Пруд был красивый, тихий и печальный. На водной глади плавали кувшинки, шелестели камыши, где-то там поквакивали лягушки – очень элегическое местечко, как раз подстать Раисиному настроению. - А где… — хотела спросить она, но не успела, потому что уже сама увидела, где. Вдруг одновременно, как по сигналу, поодаль возникли бледно-зеленоватые огоньки, которые стали приближаться, окружая Раису со всех сторон. - Большой Круг, — пояснила нежить, отплывая в сторонку. – Не бойся, тут все свои. Теперь было видно, что огоньки плывут не сами по себе – это были гнилушки, которые держали в руках фигуры, судя по очертаниям, женские. - Приветствуем тебя, сестра! С прибытием! Присоединяйся к нам! Мы тебя ждали! – понесся шелест со всех сторон. – Большой Круг рад новой сестре! - Здравствуйте, — вежливо сказала Раиса, напряженно всматриваясь в темноту. – Я тоже ра… О господи! Она замерла с разинутым ртом, потому что увидела, кто ее окружает. Это было еще то зрелище! Да, это были действительно женщины – совсем юные, молодые и не очень, но какие!!! Прямо перед ней приветливо улыбалась женщина, бледная и худая, как смерть, с глубоко ввалившимися, полными муки, глазами. Слева от нее – явно утопленница, потому что в ее длинных волосах запуталась тина, а к белому платью прицепились раки. Справа – синяя удавленница, у которой на шее все еще болтался обрывок веревки. У следующей фигуры в груди торчал кинжал, а по платью расплывалось черное пятно. Другие были не лучше. - Боже мой, боже мой!!! – только и смогла пролепетать потрясенная Раиса. - Не зови его… Его тут нет… Он не видел нас при жизни, не хочет видеть и после смерти… — донеслось до нее. – Господь нас давно оставил… - Так вы… мертвые??? – холодея, догадалась Раиса. – Вы тут все… нежить?
- Как и ты, — дружелюбно кивнула та, что была похожа на смерть. – Мы все тут нежить, и рады новой подруге. Добро пожаловать! - Это ошибка! – твердо заявила Раиса, с которой мигом слетела вся ее затяжная апатия. – Я – живая. - Это ты так думаешь, — возразила ей Женщина-Смерть. – На самом деле ты себя уже похоронила, и окончательный переход – дело времени. Так лучше раньше, зачем тянуть? - Но я не собираюсь умирать! – вскричала Раиса, озираясь по сторонам. Отовсюду на нее смотрели совершенно кошмарные персонажи – сплошная нежить и жуть, просто кровь в жилах стыла. - А есть ли смысл влачить жалкое существование еще неделю… месяц… долгие годы? – тихо заметила Удавленница. – Когда света белого не видишь, когда сердце оледенело, когда дыхание останавливается, когда хочется только одного – умереть? Разве у тебя как-то по-другому, сестра? - Ведь он тебя бросил, и жизнь остановилась… — напомнила Женщина-Смерть. – Ты так и не пришла в себя. Все в прошлом. Настоящего без него нет. А будущее… Вот оно, твое будущее. Большой Круг! Раисе хотелось бы возразить, но слов не находилось. Ведь женщина сейчас сказала чистую правду: так оно все и вышло. Когда после тридцати лет дружной и безбедной совместной жизни, в любви и согласии, ее муж вдруг ушел к другой, именно это она и чувствовала: все в прошлом, жизни без него нет, а будущее выглядело мрачным и туманным. Но не таким же, как этот Большой Круг! - Я кинулась в любовь, как в омут, я ему поверила, а он обманул меня, и я не смогла снести предательства, — доверительно поделилась Утопленница. – Смерть решила все мои проблемы. Это было несложно: я просто нырнула в омут с головой, и все, и на этот раз навсегда. - А мой любимый оставил меня, растоптав нашу любовь, и женился на другой, — печально поведала Удавленница. – Это было так обидно, что у меня перехватило горло, он был мне нужен как воздух, я не могла без него дышать, и я решила все проблемы с помощью вот этой петли. Конечно, было больно, но все равно нее так больно, как его предательство. - Яд! Я отравилась смертельным ядом, — торопливо заговорила следующая. – Я кипела негодованием, во мне клокотал гнев, но он был недосягаем, и я предпочла наказать его вот таким образом. Теперь я являюсь ему везде, где только можно, чтобы он помнил и мучился! Раиса отшатнулась, так как на губах отравленной показалась пена, а глаза загорелись горячечным огнем. - Ага, является. Только он ее так ни разу и не заметил – слишком толстокож для этого, — вполголоса прокомментировал кто-то за спиной. – Наказала, только вот кого? И сама до сих пор ядом плюется… - Я ничего такого с собой не делала! – собрав в кулак всю свою волю, убедительно сказала Раиса. – Не топилась, не вешалась, не травилась, не стрелялась. И не собираюсь! Я живая! Мне просто плохо… - И мне было плохо, очень плохо, — кивнула Женщина-Смерть. – Я тоже ничего с собой не делала, поверь. Просто он ушел – и жизнь остановилась. Я была ни жива, ни мертва, и даже боль не могла вывести меня из этого состояния – она просто стала тупой и ноющей. Я сама стала болью. Так еще можно существовать… Здесь, в Большом Кругу, мы все такие. Это как анестезия. Ни живы, ни мертвы. - Я не хочу такой анестезии! – протестующе заявила Раиса. – Я просто не понимаю, ЗА ЧТО??? Чем я прогневала господа, чтобы он со мной ТАК поступил??? Но я не могу найти ответа!!! - Отвечу я, — раздался спокойный голос, очень отличающийся от ее прежних собеседниц. – Пропустите, расступитесь. Дайте мне приблизиться к ней. - Зачем ты явилась? Она уже не твоя! – с неприязнью сказала Женщина-Смерть. - Имею право. Она должна знать. У всех должен быть выбор! Нежить нехотя расступилась, и перед Раисой возник совсем другой персонаж. Это была цветущая женщина, и даже сумерки не могли скрыть ее румянца, и статной фигуры, и блестящих волос, и спокойных мудрых глаз. - Вы – живая? – вырвалось у Раисы. - Живее всех живых, — кивнула женщина. — Я – сама Жизнь. Я пришла дать тебе последний шанс перестать быть нежитью и вернуться к жизни. - Что значит – «последний шанс»? – не поняла Раиса. – И почему это вы называете меня «нежитью»? Вы же знаете, я не… - Помолчи, — оборвала ее Жизнь. – Что – «не»? Ну да, ты не топилась и не вешалась, зато ты заживо себя похоронила! Заточила свою боль в душе, а душу в склепе собственного микроскопического мирка. Я предлагаю тебе радости, возможности, новые дороги, а ты не видишь, не слышишь и не принимаешь моих даров, и я вынуждена проходить мимо. - Да я бы рада… Но мое сердце – открытая незаживающая рана, и она все еще очень болит, — призналась Раиса. – Какие там радости и возможности? Тут выжить бы… - Жизнь утекает из тебя по капле, а ты наслаждаешься своей болью, упиваешься ею, растравляешь свою рану и не даешь ей зажить. Так ты не выживешь, нет. - Но я живу! Как могу… Не ради себя — ради детей. - Ради детей? Я тебя умоляю! Сначала ты жила «ради него», теперь «ради детей»… А ты-то тут где??? Неужели хочешь, чтобы у тебя еще и детей забрали? - Как??? Почему??? - Да чтобы ты хоть что-то в жизни поняла и вышла наконец из своей летаргии! Ты ведь не живешь, а сидишь – когда все хорошо, то в благодушной эйфории, когда плохо – то в своем неизбывном горе, и гоняешь по кругу бессмысленные вопросы «за что?» и «как же я теперь?». Тебе станет легче, если ты получишь на них ответы? - Да, конечно. Тогда во всей ситуации появится хоть какой-то смысл, — с надеждой сказала Раиса. - Хорошо, я отвечу. «За что?» — неправильный вопрос. Надо бы подумать – «для чего?». - Для чего же? – послушно повторила Раиса. - Любая потеря – это толчок к развитию. Если ты возвела что-то земное в ранг абсолютной ценности, если ты идеализируешь кого-то или что-то, если ты застоялась на месте – происходит некое событие, выбивающее тебя из привычно колеи. Тогда ты волей-неволей начинаешь барахтаться, шевелиться, искать пути выхода или способы спасения, и снова начинаешь развиваться. Но ты можешь выбрать и другой вариант – опустить руки, сдаться, закрыться и скукожиться, замереть, и тогда… Тогда рано или поздно ты попадешь в Большой Круг, вот к ним. Имей в виду: уныние и бездействие – это тоже способ самоубийства, только медленный и изощренный. - Уныние – один из семи смертных грехов, — вспомнила Раиса. - Ну вот, и сама все знаешь. Теперь вопрос «как же я теперь?». Ответ: никто этого не знает, кроме тебя самой. Как решишь – так и будет. - С ним я была счастлива… — вспомнила Раиса. – Только с ним… - Грош цена такому счастью, которое на 100% зависит от внешних обстоятельств, — бесцеремонно оборвала ее Жизнь. – Счастье должно быть внутри тебя. Понимаешь? Не вовне, а в тебе! Ты сама должна стать источником счастья! Вот для этого, возможно, у тебя и отобрали мужа – твой «допинг». Чтобы ты наконец-то научилась принимать решения и жить сама. Понимаешь, сама! - Я не могу без него жить, — с отчаянием сказала Раиса и заплакала. - Ну что ж… Не смею настаивать, — пожала плечами Жизнь. – Не можешь – не живи. Мне все равно. Твой выбор! - Сестра! Ты остаешься с нами! Иди к нам, подруга! Давай же обнимемся! – залопотала нежить, вновь смыкая кольцо. Раиса тупо смотрела вслед уходящей Жизни и понимала, что вот теперь – точно все, конец. Если раньше была хоть какая-то надежда, то теперь – медленное умирание, и бесконечные воспоминания о пережитой боли с унылыми персонажами Большого Круга, и… - Стой!!!! Жизнь, постой!!! – изо всех сил закричала Раиса. – Пожалуйста, не уходи! Я с тобой!!! - Нет, нет… Вернись… Ты наша… — неслось со всех сторон, и всевозможная нежить тянула к ней бледные конечности, и хватала ее за руки и одежду… Но Раиса, не глядя по сторонам, рванулась туда, где была Жизнь, и ее дары, и радости, и горести, и будущие внуки, и правнуки, и – кто знает? — может быть, новая любовь. - Я не хочу здесь оставаться!!! – вопила она. – Я хочу к тебе! Забери меня с собой, пожалуйста! И Жизнь, повернувшись к ней лицом, распахнула руки, и Раиса влетела туда с разбега, и Жизнь обняла ее, и… В следующий миг Раиса очнулась в своей комнате, на своем диване. В комнате было все так же темно и невнятно бормотал телевизор. - Я что, уснула? – спросила невесть у кого Раиса, но ей никто не ответил. – Так. Неважно. Даже если это сон… Я должна научиться жить сама. Сама! У нее определенно были на это силы, взялись откуда-то. Наверное, она обрела их там, на стыке миров. И Раиса решительно встала с дивана. Первым делом включила свет, сгребла все транквилизаторы-снотворные и отправила их в мусорное ведро. Затем вырубила телевизор и раздернула шторы. За окном был вечер. Красивый такой вечер, сиреневый. И луна, и звезды, и светящиеся окна в доме напротив, и парочка в обнимку на скамейке под фонарем – все там было. - Я не нежить! – твердо сказала Раиса. – Я – жить! Ей было все еще больно, но вполне терпимо. Вполне! - Если мне больно, значит, я еще живая, — решила она. – А раны… Что ж, будем лечить. - Я помогу, — шепнула ей Жизнь. - Я приму все твои подарки, какими бы они ни были, — кивнула Раиса. – Благодарю тебя, Жизнь!
Дата: П`ятниця, 12.08.2016, 22:53 | Сообщение # 34
Вкусная девушка
Группа: V.I.P
Сообщений: 1231
Статус: офлайн
Рубрика: Депрессия/Упадок сил, Сомнения и Страхи, Я - женщина!
БЕДА
Беда пришла в мою жизнь без приглашения. Постучалась в двери – а я и открыла.
- Привет, подруга, где тут у тебя кухня? – деловито спросила Беда. – Ну чего стоишь, гости в доме, мечи на стол все, что есть!
Я в полной растерянности поплелась ставить чайник, а Беда тем временем по-хозяйски расположилась на диванчике.
- И варенье не забудь, — распорядилась она. – Подсластить, хе-хе, горькую пилюлю… А то я те щас такую новость скажу – рухнешь!
Я была в полном шоке: от Беды нехорошо пахло, и вид ее мне очень не нравился. Но что поделаешь – гость в доме, значит, надо принимать.
- Эээ… А вы ко мне по какому поводу? – промямлила я.
- А без повода, так, погостить! – бодро пояснила Беда. – Вижу – дверь, отчего не постучаться? Ну, ты и открыла, прямо по пословице: «Пришла беда – открывай ворота». Молодец, что впустила, хвалю!
- А что за новость-то?
- А то, что явилась я к тебе всерьез и надолго, и теперь мы будем вместе проживать – ты и Беда. Привыкай!
На работу я пришла в крайне расстроенных чувствах. На все вопросы отмалчивалась или отмахивалась. В самом деле, ну что я скажу? «Беда у меня»? Так кого это волнует? У людей своих проблем полно… Нет уж, лучше я со своей бедой один на один останусь, авось как-нибудь справлюсь…
А дома Беда уже хозяйкой себя почувствовала. Расположилась на моей кровати так, что мне только узкий краешек остался, в шкафу все вешалки своими унылыми нарядами заняла и вообще меня сильно потеснила.
- Простите, а вы не могли бы на диванчике лечь? – робко предложила я. – Там удобно, и телевизор рядом…
- Телевизор я сюда перенесла, в спальню, — проинформировала Беда. – Я тут буду, с тобой. Я же к тебе пришла, так что мы теперь – закадычные подруги и будем вместе по жизни идти!
Беда общительная оказалась – все время мне пересказывала новости из телевизора, которые днем показывали, а по вечерам мы вместе их смотрели. Программы она выбирала исключительно негативные, из фильмов предпочитала ужастики и боевики, а из каналов – НТВ. И мало того что мы все это смотрели, так потом она еще смачно комментировала, нагнетая обстановку до самого «не хочу».
У меня от такой «закадычной дружбы» энергетика упала до нуля – высасывала меня Беда, как паук неосторожную муху. Да я и похожа-то стала на осеннюю муху – вялая, сонная, понурая, еле лапками шевелю.
А тут как-то прихожу домой – а там гулянка идет, целая толпа гостей собралась, и один другого страшнее.
- Заходи, знакомься! Это все мои сродственники – Лень, Горе, Апатия, Уныние, Страхи, Депресняк, Ступор, Безнадега. Они теперь тоже тут жить будут, – орет Беда.
- А они-то зачем? – огрызнулась я.
- А Беда не приходит одна, ты что, не слышала? – скалит зубы Беда. — Присоединяйся! Тут, правда, сидячих мест не осталось, ну ничего, ты, как хозяйка, в уголке постоишь. Главное – в компании верных друзей!
Выскочила я из дома, ссыпалась по лестнице, плюхнулась на скамейку и сижу, отдышаться пытаюсь. Да что ж это такое??? В моем доме мне уже и места нет? Развелось там всяких гостей непрошеных видимо-невидимо, шныряют, как тараканы, и везде воняют и гадят. А мне от них прямо жить не хочется! И что же мне теперь, в петлю, что ли?
- Вижу, детка, беда у тебя, — говорит кто-то.
Смотрю – а это бабка из соседнего подъезда со своей скамеечки сползла и ко мне подсела, смотрит участливо так, ласково…
- Да нет, нормально все, — говорю я. – Устала просто.
- А чего ж не устанешь, когда ты свою беду на сердце носишь и ни с кем не делишься? Расскажи мне, деточка, облегчи душу!
Ну, тут я уже не выдержала. Разрыдалась и все ей выложила – и про то, как беде дверь отворила, и как она у меня поселилась, и как целую свору родственников за собой приволокла.
- И домой мне теперь идти, бабушка, совершенно не хочется, — в заключение призналась я. – И жить – тоже. И черно кругом, и пасмурно, и на сердце – лед.
- Нет, не так все! Это твои квартиранты жизнь тебе отравили, яду своего напустили. В такой тяжелой атмосфере красивой девушке жить негоже. Надо, милая, действовать!
- А как? Что делать-то?
- Ошибки свои рассмотреть поскорее и начать исправляться.
- Да я-то причем??? Беда сама пришла, я ее не звала.
- Ничего подобного. Беда в дверь стучится, а уж открывать ей или нет – это человек сам решает.
- А если ты с ней на улице нос к носу столкнулся?
- И такое бывает. Но опять же, твое решение – пригласить ее к себе на постоянное жительство или так, мимоходом, встретились – разошлись.
- Но у меня-то она уже давно хозяйкой себя чувствует, и еще этих уродов в на ПМЖ приволокла… У меня от них мысли, как тараканы, разбегаются!
- А кто у тебя в квартире хозяйка – ты или тараканы??? По прописке – ты хозяйка, никакой Беды там не записано. Вот и принеси ей справку из ЖЭКа, что, мол, незаконно жилплощадь занимаете, гражданочка!
- А если она не послушает?
- А ты ее веником! Мокрой тряпкой! Солью! Хлораминчиком! Все углы темные, все полки и закоулки! И проветрить не забудь, чтобы даже запах ее выветрился!
- А поможет?
- Ты меня, старую, послушай… В моей жизни столько бед было, что и не счесть. Если бы я каждой ворота отворяла, меня бы давно на свете и не было. А я вот ничего, живу, хлеб жую, правнуков уму-разуму наставляю, и с тобой опытом жизненным делюсь. Ко мне Беда стучалась и с раскулачиванием, и с коллективизацией, и с похоронками, и со смертью близких, и много еще с чем. Я, бывало, ее выслушаю, а ворота не открою. Поплачу, слезы утру – и дальше жизни радуюсь. Радость-то всегда найти можно, если хочется. Это Беда настырная и настойчивая, она сама приходит. А Радость – скромная, ее звать надо, в дом приглашать и за стол сажать, как дорогую гостью.
И так меня бабка с ее советами воодушевила, что я опрометью домой кинулась, все окна настежь распахнула и завопила что есть мочи:
- Эй, Беда! А ну вон из моего личного пространства! Ты здесь не прописана, слышишь? И родственничков своих забирай, нечего мне тут общежитие нелегалов устраивать!
- Ты чего??? Так же хорошо все было? — изумилась Беда.
- Это тебе хорошо, а мне – плохо! Не хочу я с тобой жить, и вампирить себя не позволю! Прощай, Беда, и больше не приходи и под дверью не стой – все равно не открою!
Помогли бабкины советы – убралась Беда из моей жизни, а скоро и след от нее выветрился. А я теперь умнее стала – когда Беда в двери стучится, я не открываю, а говорю: «Проходи мимо, наши все дома!».
А «наши» – это Радость и я. Мы теперь и правда неразлучные подруги!
Дата: П`ятниця, 12.08.2016, 22:55 | Сообщение # 35
Вкусная девушка
Группа: V.I.P
Сообщений: 1231
Статус: офлайн
Рубрика: Депрессия/Упадок сил, Сомнения и Страхи
ДЕВОЧКА И ТЬМА
- Я пришла за тобой, — сказала Тьма. – Собирайся. - Нет, я не хочу! – испугалась Девочка. - Ну да! Ты меня звала. Я услышала. Я пришла. Чего уж теперь? - Я боюсь тебя, ты такая огромная и всепоглощающая! - Да, я должна тебя поглотить – до конца, без остатка. Окутать тебя снаружи и наполнить тебя изнутри. - Это значит, что я умру? - Да, это и значит. Ты уже переполнена. Тебе надо умереть, чтобы очистить место для чего-то нового. - Нет, нет, нет! Я не хочу умирать! - Дитя мое, ты зря боишься смерти. Это не страшно, это всего лишь переход. Возвращение домой! Там ты напитаешься светом и безусловной любовью, наберешься сил… Там ты увидишь всю картинку целиком, во всем многообразии, во всех взаимосвязях. Там тебе всегда рады, там тебя ждут, там ты своя среди своих… - А тут? - А тут – по-другому. Сюда приходят пережить человеческий опыт. Это значит – буйство эмоций, перепады настроения, сложные ситуации, задачи, которые надо решать ежесекундно. - Это боль, страх, непонимание… - Да. Но и спокойствие, радость, душевный подъем, осознания и вдохновенный полет! Преодолевая боль, страх, непонимание, ты повышаешь свои вибрации и оказываешься там, на вершине чувствования. Это и есть человеческая жизнь, девочка. - Но я и так все это испытываю, зачем я должна умереть? - Видишь ли… Ты слишком давно не умирала. Это надо делать время от времени, чтобы очистить твое внутреннее пространство от всего, что там накопилось в процессе жизни. Смерть – это глобальная чистка. Все через это проходят. - И я уйду из этого мира? Навсегда? - Ты — да. Твоя душа – нет. Вы приходите из Тьмы огоньками Света и уходите во Тьму, чтобы снова вернуться. Бесконечный круговорот огоньков во Тьме Мироздания. Ты вернешься – чистенькая, светящаяся, распахнутая навстречу всему новому, готовая опять познавать мир во всем его многообразии. И ты будешь уже другой, совсем другой. Может быть, даже Мальчиком. Никто не может вернуться прежним, увы, это так! Да, ты все забудешь. Ты снова поступишь в Школу Жизни, и тебе придется заново пройти все Уроки, которые ты не усвоила в этом воплощении. Ну что, ты готова отдаться мне, чтобы отправиться в путь? - Нет. Я не готова. Я не боюсь тебя больше, Тьма, но… Я же еще не нажилась! Здесь столько всего, что хотелось бы попробовать, увидеть, пощупать и узнать… - А вот мне видится, что тебе больше тут не интересно. Ты все чаще выглядишь усталой и безразличной. Все, что в тебе и вокруг тебя, уже было, было, было… - Да, я порою устаю, это правда. Но я же отдохну и буду снова играть! - Ты уже Очень Большая Девочка, и твои игры тебе самой давно надоели. Да и не мудрено: сколько можно играть в одни и те же игры? Вот ты и заскучала. Разве нет? - Ну, немножко… Может быть, я просто их переросла? - Может быть… Вот поэтому я и говорю: пора! Придешь в этот мир заново, будешь учиться, постигать, узнавать, игры новые разучивать – красота! Ну, давай я тебя обниму – и… - Нет-нет-нет, пожалуйста, нет!!! Я уверена, что есть другие способы очистить мое пространство! Тьма, ты знаешь все – расскажи мне о них! - Я знаю только один способ. Начать с нуля. С чистого листа! Чтобы все-все-все было по-новому. Не так, как раньше… - То есть умереть?
- Ну… В каком-то смысле. Для начала хотя бы понарошку. Давай попробуем: отрешись от всего… Закрой глаза… Дыши ровно и спокойно… Расслабься… Тебе никуда не надо бежать, тебе ни о чем не надо беспокоиться… Все ушло, отодвинулось… Сейчас есть только двое – ты и я. Обрати взор внутрь себя и посмотри, чем ты сейчас наполнена? - Много чем. Мыслями. Картинками. Планами. Озарениями и прозрениями. Но больше всего воспоминаниями о боли – чужой и своей. - А чувства, чувства в тебе есть? - Не знаю… Не вижу. Не чувствую! Как странно, почему я не чувствую чувств? - Потому что ты слишком переполнена, моя дорогая. Мыслями, воспоминаниями, озарениями, планами и прочими отходами производства. Одно – в прошлом, другое – в будущем. А места для Настоящего просто не осталось! А между тем чувства живут только в настоящем, чтоб ты знала. Но твое Настоящее – иллюзия, существующая только у тебя в воображении. Вот поэтому я и говорю: пора очиститься! Ну, пойдем? - Ну погоди же! Я хочу понять, отчего так получилось, что Настоящее стало ненастоящим. - Настоящими бывают только чувства. Все остальное – игры разума. Возможно, ты просто играла не в те игры? - А какие – «те»? Наверняка существуют игры для чувств! Ну, где разум отдыхает! - Ну да. Бездумно смотреть на воду и огонь. Это называется медитация. Представлять себя здоровой, спокойной и равновесной, живущей в гармонии со Вселенной – это называется визуализация. Валяться на свежескошенной траве, вдыхая ее аромат. Это называется слиться с природой. Обнимать от всего сердца. Смеяться и плакать от души. Принимать, не осуждая. Это называется безусловная любовь. Рисовать картинки иных миров. Совершать глупости и не жалеть о них. Делать не потому что «должна», а потому что «хочется». Это называется любить себя. И не бояться ошибок – их нет, есть опыт! У детей обычно так. А ты… Ты слишком много рассуждаешь. Такая умная – просто ужас. Даже не знаю, чем тебя мир еще может удивить! - Нет, может! Может! Мир все может! И я все могу! Я сейчас зажмурюсь – и тебя не станет, вот! - Хм… Нестандартное решение. Ну, зажмурься! И что ты там видишь? - Тьму… Это опять ты, что ли? - Ага. Я. Страшно? - Не-а! Я сейчас потру глаза, и там проявится звездное небо. Я помню, я в детстве так делала. Ух ты, зажглось! - И как, интересно? - Очень даже! Я давно так не делала, даже забыла уже… А теперь вот вспомнила, зажглись звездочки во тьме! Ой, красиво-то как! Это будет моя личная Галактика! - Ну, галактика… А дальше-то что? - А дальше… Я придумаю Небесного Художника! Он будет бродить от звезды к звезде и раскрашивать их в разные цвета. А где-нибудь в центре я повещу Недреманное Око. Оно будет за всем наблюдать и следить, чтобы всем было весело и интересно играть в жизнь. - Кому это «всем»? - Ах да, я совсем забыла! Надо же населить мой мир разными существами! Только их еще нужно придумать… И проложить звездные дорожки, чтобы они друг к другу в гости ходили. Я уже даже знаю, как… Ты не торопишься? - Очень тороплюсь. Думаешь, ты одна у меня такая? — улыбнулась Тьма. – Пожалуй, мне пора. А ты пока оставайся – тебе же еще столько разных разностей придумать предстоит! - Так ты передумала меня забирать? - Ну да. Я забираю тех, кто сдался добровольно. Тех, кто уже никогда не увидит во Тьме звезд. - А чиститься? Что ли уже не надо? - Очень надо. Сдается мне, в центре твоей Галактики стоит разместить какую-нибудь Черную Дыру, куда ты будешь отправлять все старое, ненужное, отжившее. Она все всосет и разложит на первоэлементы. Или протоматерию. Ну, в общем, как придумается! - Здорово! Хочу Черную Дыру! Мне для строительства первоэлементы очень понадобятся. А из протоматерии я сошью Млечный Путь. Многоуровневый! Чтобы попадать напрямую куда хочешь. Только подумалось – а ты уже там! - Ну, как я вижу, процесс пошел! Кстати, а что ты сейчас чувствуешь? - Радость! Счастье! Вдохновение! Как будто я и есть Создатель! - А ты и есть Создатель. Ты же сейчас создаешь свой новый мир – с чистого листа. Новый, свеженький, оригинальный. Ни у кого такого нет! - Да, да, да! Знаешь, как интересно создавать миры? - Ну нет, откуда мне знать, — засмеялась Тьма. – Я же ничего не строю. Я только фон для чьих-то творений. - А когда я построю Галактику – ну, то есть окончательно! – что тогда? – всполошилась Девочка. - Позови меня, — колыхнулась Тьма. – Может быть, когда-нибудь ты захочешь уйти со мной. А может, используешь меня как фон для новых творений. Помни только одно – чур, не повторяться! - Угу. Поняла. Спасибо за совет! Я продолжу, ладно? - Пока! – и Тьма поплыла прочь, раскинув полы своего бархатного плаща. Напоследок она оглянулась на девочку и с удовольствием проговорила: - Ого, как увлеклась! Прямо светится! Ну вот, еще одну звездочку зажгла. Все-таки молодец я! А Девочка уже ничего не видела – она увлеченно рисовала на чистом листе тот новый неведомый мир, который ей еще только предстояло познать…
Дата: П`ятниця, 12.08.2016, 22:56 | Сообщение # 36
Вкусная девушка
Группа: V.I.P
Сообщений: 1231
Статус: офлайн
Рубрика: Болезни РАЗБУЖЕННАЯ ЦАРЕВНА (агорафобия)
… Все было как обещано, не обманули Елисея. Высокая гора внушала почтение. Глубокая нора оказалась там, где ей и было положено быть. И гроб хрустальный качался во тьме на золотых цепях. И царевна в нем лежала, как живая – красавица, ни в сказке сказать, ни пером описать! Королевич Елисей порывисто вздохнул и приступил к последнему этапу спасения Спящей Царевны. С крышкой гроба пришлось повозиться – хитрые замки оказались, причем его очень удивило, что они двусторонние: запираются как снаружи, так и изнутри. Зачем, интересно, такое излишество? Но тут крышка подалась, и королевич Елисей сдернул ее и осторожно прислонил ее к каменной стенке норы. - Царевна… — негромко, чтобы не испугалась со сна, позвал он. – Это я, твой Спаситель! Просыпайся уже! Но царевна не проснулась, даже ресничка не дрогнула. - Я королевич Елисей, я пришел тебя освободить от злых чар, — уже в голос втолковывал Царевне королевич. Без толку. Царевна так и спала. Видать, пора было, не дожидаясь знакомства, применить проверенное веками средство пробуждения Спящих Красавиц – горячий поцелуй. Елисей перекрестился, наклонился и чмокнул Царевну в щечку, а потом, не встретив сопротивления и осмелев, припал к ее прохладным губам. Но тут сказки чего-то, видать, соврали – не просыпалась Царевна, хоть ты тресни. - Закоченела… Холодно тут, в норе, — вслух подумал королевич. – Да и не мудрено: сколько она здесь, в глубине горы, пролежала? Околеешь тут… Но Елисей был королевичем храбрым, неглупым и начитанным, поэтому не стал впадать в истерику, а хорошенько покопался в закромах памяти и решил: - Ладно, используем опыт северных товарищей. Ты уж, Царевна, не обессудь, но придется мне правила приличия несколько нарушить. Исключительно в реанимационных целях! Я сейчас сниму всю одежду и с тебя, и с себя, и согрею тебя своим телом. Так викинги поступают при переохлаждениях и обморожениях. Глядишь, и оттаешь, оживешь! - Не надо! – быстро сказала Царевна, распахивая глаза и принимая сидячее положение. – Я уже все, проснулась. - Ну вот и способ варяжский не понадобился, — с легким сожалением сказал Елисей, озирая ее ладную фигурку и высокую грудь. – С пробуждением, стало быть! - Спасибо, — отозвалась Царевна. – Разбудил ты меня, королевич Елисей. А так не хотелось глаза открывать! - Это почему? – опешил королевич. – Ааааа, наверное, все еще остаточное колдовство действует? Может, водички? Пойдем наружу поскорее, я там, у подножия, родничок расчудесный приметил. И напьешься, и умоешься. Давай руку, помогу выбраться! - Нет! – в панике шарахнулась от его протянутой руки Царевна. – Не пойду я никуда. Даже и не умоляй. - Как – не пойдешь? – озадачился Елисей. – Я же полсвета обошел, чтобы тебя найти и замуж взять! А как же я на тебе женюсь??? - Ну, женись уж как-нибудь тут, — жалобно попросила Спящая Красавица. – Не выходя из пещеры, а? - Ты чего, царевна? – удивился Елисей. – Мне, что ли, попа, гостей и родителей сюда тащить? Да тут же тесно, не больше трех человек поместится! - А нам больше и не надо! – горячо уверила его Царевна. – Ты, я и поп. Я не люблю, когда народу много… - Так. Приехали! – почесал в затылке Елисей. – Что-то ты, видать, одичала тут, в своей пещерке. Отвыкла от мира-то, от общества… Ну ничего, скоро привезу тебя в стольный град, сызнова привыкнешь. - Не привыкну, — тяжко вздохнула Царевна. – Я тебе, Елисей-королевич, всю правду расскажу. Не потому я отвыкла, что в Хрустальном Гробу долго пробыла. Наоборот, я в Хрустальный Гроб забралась, чтобы от мира спрятаться. - Да ну? – ахнул королевич. – Во дела… А почему? Обижали тебя? Может, заколдовал кто? Ты мне скажи только, я ему покажу, я его накажу!!!
- Может, и заколдовали, только кто – это мне неведомо, — задумчиво проговорила Царевна. – А только вот случилось так, что стала я бояться всего. Покуда девчонкой маленькой была – вроде и ничего, жила хоть в робости, да в радости. Как подросла, да стали меня в свет выводить – чую, страшновато мне стало. Мир такой большой, а я такая маленькая! Все просилась, чтобы во дворце оставаться, за высокими стенами. Как в девичью пору вошла – так и вовсе, помню, в светлице своей запиралась, чтобы не доставали. Ну, а уж когда заневестилась, да женихи стали наезжать – тут совсем мне плохо сделалось. Хоть топись! К лекарям-колдунам меня водили – они все говорят, больна я редкостной болезнью, «агорафобия» называется. Боязнь открытых пространств. Ну, говорить говорят, а помочь никто не может… - Сочувствую, — деликатно кашлянул королевич. – И как же ты здесь очутилась? - Однажды вышла я из терема высокого, на Святочные гулянья посмотреть, пару шагов сделала – да и поскользнулась. Упала – ой, больнехонько! В общем, вернулась я в терем, да так больше и не вышла. - Сломала, чай, руку аль ногу, сердешная? - Ничего такого подобного. Руки-ноги уцелели. Но ударилась – обидно же! - На кого ж ты обиделась, царевна? - Да на мир я обиделась! Чего он меня, такую нежную да чувствительную, наотмашь лупит? Обиделась, осерчала – прямо из себя вышла! - А войти назад так и не сообразила, — задумчиво пробормотал Елисей-королевич. – Понятненько… И что ж дальше-то было, красавица? - А дальше мне и в покоях моих неуютно стало. Повсюду там углы острые, полы скользкие, все так опасно…Сижу и трясусь целыми днями – а вдруг опять какое несчастье меня подстерегает? Вот и выпросила батюшку с матушкой отпустить меня жить сюда, в пещеру. - И в гроб залезла, стало быть… - Нет, в гроб – это потом. В гроб я залезла, когда через какое-то время и в пещере мне неспокойно сделалось. Ну, тогда попросила я заказать у местных мастеров Хрустальный Гроб, легла в него и крышку на запоры закрыла. Вот тут мне вроде неплохо. Через стекло видно все, а меня зато никто не тронет, не обидит. Родители изредка навещают, подкармливают. Да и много ли мне надо? Лежу ведь целыми днями, в грезах пребываю. Спокойно, только скучно. Молодость-то проходит… - Ох и история!!! – подивился королевич Елисей. – Вот зачем в гробу запоры двусторонние, стало быть… Так, выходит, ты сама себя в гроб загнала? - Выходит, — уныло кивнула Спящая Красавица. - И теперь спишь тут, во тьме печальной? - Ага, подремываю. - И все из-за того, что боишься неизвестно чего? - Так и есть. Боюсь вот, а чего – сама не знаю. Только одного и хочется – спрятаться понадежнее. - Ох и делаааа…. – в изнеможении выдохнул Елисей. – Спас красавицу, называется… Женился, блин! - Елисей… — робко позвала Царевна. – А может, все-таки так женишься, в пещере? - Нет уж! – сумрачно сказал Елисей. – Ты себя заживо похоронила, а я себя – не собираюсь. Я солнце люблю, травку зеленую и на коне скакать. И детишек еще. И с людьми общаться мне нравится. А тебе? - Ты мне больно уж понравился, — застеснявшись, призналась Красавица. – И собой хорош, и умом удался, и человек душевный. Я бы за тебя пошла. - А раз пошла бы – так собирайся! Сейчас посажу тебя на коня, и… - Ой, что ты – на коня!!! А вдруг он лягнет? А вдруг упаду? А уже падала – бооольно… - Ну ладно, не на коня. Так пойдем, пешком. - Да ну, пешком! Мозоли натереть можно, а то и ногу подвернуть. - Ну ладно, не пешком. Сейчас быстренько сбегаю, у меня там к седлу ковер-самолет приторочен. Сядем и полетим! - Нет, только не по воздуху! А вдруг навернемся с высоты, костей ведь не соберем! Или орел какой шальной в темечко клюнет! - Слушай, Спящая Царевна! Ты замуж хочешь? Свадьбу пышную сыграть, детушек малых нарожать, внуков дождаться? Жить в любви и достатке? Хочешь или нет? - Вестимо, хочу. Кто ж не хочет?! - Так имей в виду: для этого из пещеры вылезти надо, по крайней мере! Сюда женихи, наверное, редко забредают? А которые и забредают – до тебя достучаться не могут, через крышку твою стеклянную. А если кто и достучался – так тебя отсюда на аркане не вытащишь! Ну и что с этим делать??? - Не знаю, — закручинилась Царевна. – Я ж не нарочно… Страаашно мне! Я такая маленькая и беззащитная, а мир такой большой и опасный… - Ну вот что, маленькая и беззащитная, — сурово сказал Елисей. – Не буду я на тебе жениться. Передумал. - Как? Почему? – всполошилась Спящая Царевна. – Ты же мне Богом дан, моя надежда и оборона, без тебя я тут так и зачахну, в Хрустальном-то Гробу! - А по мне так и зачахни, — махнул рукой жестокий королевич. – Ты что без меня зачахнешь, что со мной, да еще и меня засушишь, до кучи-то. - Да ты что? Ах ты, подлый обманщик! В пещеру проник? Проник. Гроб открыл? Открыл. В губки целовал? Целовал. Раздеть хотел? Хотел! Не отпирайся, не отпирайся, я все слышала! А теперь, стало быть, в кусты??? - Ха! Да ты вовсе не такая уж спящая, как я погляжу! – насмешливо подбоченился Елисей. – Притаилась тут, как паучиха, королевичей «на живца» ловишь! Да не на таковского напала! Я твои хитрости на раз раскусил! Нееет, мне такая не нужна! - Какая??? Какая??? – возмущенно заверещала царевна. - Малолетка недоразвитая, — презрительно сплюнул на пол пещеры королевич. – Спряталась в нутре горы, как у мамки в утробе, и рождаться не хочешь. Боли она, видите ли, боится! Да жизни без боли не бывает, если хочешь знать! Только счастье, оно знаешь когда? Когда раны заживают, боль утихает, и дальше жить хочется! Не хочешь боли? Ну и не живи! А я пошел! - Куда??? – завопила царевна, хватая его за рукав. - На живой девице жениться, — мстительно ответил Елисей, вырывая руку. – Буду ее крепко любить, сладко целовать, жарко обнимать, на коне по полям-перелескам катать, детишек рожать и внуков дожидаться. - А я??? - А тебе спокойной ночи, — поглумился напоследок королевич, да и был таков. - Ах ты… ах ты… ах ты негодяй! – задохнулась от возмущения царевна. – Меня, красавицу, вот так вот на ноль помножить??? Да я тебе… Да ты мне… Ну, погоди!!! И царевна опрометью кинулась за ним. - Стой! Стой, кому говорят! Не уйдешь! - Ага! Сейчас, притормозил уже! – ускоряя шаг, через плечо бросил Елисей и даже, кажется, язык показал. - А-а-а-а!!!!! – возопила царевна, переходя на резвый бег. Она очень ловко подхватила на ходу какой-то дрючок, явно намереваясь огреть непочтительного жениха по хребтине. - Не догонишь, не догонишь, — подзадорил ее королевич. - Догоню – убью, — с чувством пообещала царевна. У подножия горы Елисей резко свернул и скрылся меж деревьями. Царевна, взвыв, пролетела еще несколько метров, шмякнулась на округлый зад, но вроде и не заметила этого – вскочила и кинулась за ним. Настигла она его у родника. Был родник красивый, журчал меж камней, рассыпался маленьким водопадиком, и радуга на каплях сверкала. Царевна невольно приостановилась и замерла. - Красиво… — сказала она. - Красиво, — согласился Елисей. – Хочешь умыться? А то набегалась, теперь потная вся и в пыли… - Ой, ужас какой! – и царевна, бросив дрючок, кинулась к роднику – умываться. Как любая женщина, она не могла себе позволить выглядеть некрасиво. Даже перед таким подлецом и мерзавцем, как коварный Елисей! Но, умывшись, она вдруг словно увидела его новыми глазами. Лицо его было вовсе не насмешливое, а мягкое и открытое, и улыбка у него была хорошая, доброе. - А ты попей, попей, — посоветовал он. Царевна послушно попила – вода оказалась прохладной и вкусной. - Красивая ты – страсть, — искренне похвалил Елисей. - А чего ж насмешничал? – исподлобья глянула она. - Дык как бы я тебя иначе из пещеры-то выманил? – засмеялся Елисей. – А так вот разозлилась – и сама побежала. - Ой, как хотелось пару раз тебе по спине-то навернуть! – призналась царевна. – Не ожидала я такого от благородного королевича! Просто интриган какой-то! - Я хоть и благородный, но дюже хитрый, — ухмыльнулся королевич. – Привык с жизнью в шахматы играть. Она мне пешкой – я ей ход конем. Помнится, вышел супротив меня шах – так я ему такой мат поставил, с тех пор не лезет… - Слушай, а почему мне не страшно? – вдруг прислушалась к ощущениям царевна. – Вроде я стою на открытом пространстве, в незнакомом месте, и ничуточки не боюсь! - Тут причин несколько, — откашлялся Елисей. – Во первых, ты когда за мной кинулась, свой Страх нечаянно ногой придавила. Это раз! Вон он, к сапогу сафьяновому прилип, поганец. - Ой, и правда, висит тут что-то такое мерзкое, липкое! Сейчас, об траву вытру… А еще что? - Еще ты на меня разозлилась как следует, и адреналин в кровь пошел – это два! Без него-то жизнь пресной да скучной кажется, а получить его можно только через преодоление опасностей жизненных! А если ты не живешь, так как тебе адреналин еще получать? Только через страх! Он тоже, знаешь ли, кровь будоражит… - Вон оно, значит как! Ох и умный ты, Елисей-королевич! И не хочется верить, а вот верится… - Есть и третья причина – испила ты воды целебной из родника хрустального, лицо ею умыла. Это тебе не гроб застывший, это хрусталь живой, животворящий. Он из Земли-матушки бьет, силою ее питает. Вот умылась ты – и глаза раскрылись, увидели мир как он есть. Нравится? - Ох, королевич, нравится! И впрямь – словно в первый раз его увидела! А так мне, видать, все время страх глаза застил… - Ну, а четвертая причина – позволила ты себе Истинные Чувства испытать. - Это какие же? - Сначала я тебе понравился, потом ты на меня осерчала, а после отомстить захотела, наказать обидчика. Вот у тебя силы природные и проснулись! А так-то до этого ты их тратила, чтобы Истинные Чувства скрывать. - И тут ты прав. Так уж меня воспитали в царском-то семействе… Не пристало, мол, царевне ни смеяться, ни плакать, ни сердиться. Надо лицо держать, выступать величаво, улыбаться милостиво, вот и все. А что там, за улыбкой – никому не интересно, так что скрывать это предписано… - Так что, душа-девица, решила? Дальше-то как жить будешь? По предписаниям, али как? - Так я и не знаю, как по-другому живут, — опечалилась царевна. – Опыта у меня нет… - Ну так зато я опытный! – широко улыбнулся Елисей. – Могу поспособствовать. Я тебе больше заснуть не дам, я такой! У меня принцип такой: хотеть и не бояться! Ты вот сейчас, например, чего хочешь? - Чего хочу? – задумалась царевна. Но думала недолго – глянула на королевича Елисея лукавым глазом и с вызовом сказала: — А догадайся! - Так я и знал, — удовлетворенно заметил царевич. – Сразу понял, что по натуре ты рисковая девушка, только стеснялась. Значит, семья у нас будет дружная и многодетная, потому как мыслим в едином направлении… Царевна в смущении прикрыла лицо рукавом, и поэтому сказка умалчивает о том, что там, за рукавом, происходило. Только спешим заверить, что в самом скором времени то же самое неоднократно повторилось под крики «Горько!» на развеселой свадьбе Королевича Елисея и Разбуженной Царевны.
Рубрика: Болезни НАЧИХАТЬ НА ПРОБЛЕМЫ!!! (аллергический насморк)
Случилось со мной страшное несчастье: я нюх потеряла. Вот он был-был, и вдруг чую – не стало! Сначала я просто удивилась: ну как это так? Как можно потерять то, что и пощупать-то нельзя? Но не особенно испугалась, думаю: «Ладно, как потерялся, так и найдется». Потом беспокоиться начала – без нюха как-то не по себе стало. Вроде бы нюх вещь незаметная, ты о нем и вспоминаешь-то редко, а оказалось, что без него и вкус теряется, все какое-то пресное и безвкусное, словно из ваты сделано. А потом я по-настоящему испугалась: что же это, в самом деле – то чихаю, то сморкаюсь, то и вовсе дышать не могу. Как будто вечная простуда на меня навалилась и не проходит… Ну, тут уж я по врачам побежала. А врачи что? Посмотрят, языками поцокают, говорят: «Ай-яй-яй, как же вы себя до такого состояния довели?». А я им в ответ: «Да вот довела как-то, вы уж меня выведите из него, пожалуйста!». А они мне: «Попробуем, но ничего не гарантируем!». Так и вышло. И лекарства горькие я пила, и капли в нос закапывала – не возвращается нюх! И дышать у меня все хуже получается, потому что все забито-позаложено. Врачи меня крутили-вертели, изучали-анализировали, а потом и говорят: «Это у вас, девушка, насморк аллергический. Уберете аллерген – и нос очистится, и нюх вернется». А я им в ответ: «Так ведь зима, никакого цветения вроде не наблюдается, да и на что же может быть аллергия круглый год? Они мне: «А у вас животные есть?». «Есть, — говорю, — котик у меня живет, славный такой». Тут они радостно: «Ага!!! Что же вы молчите??? Это он во всех ваших проблемах и виноват. Избавьтесь от кота – мигом и исцелитесь». Запечалилась я, закручинилась пуще прежнего. Мало того, что и так плакать хочется, так еще и кота жалко. Он же найденыш бездомный, в лютые холода залез в двигатель нашей машины погреться, так у нас и оказался. Я его полюбила, привыкла, а тут своими руками – и нова сиротинушкой его сделать??? У меня в носу все так и захлюпало. Пришла я, сижу, смотрю на котика, и чувствую себя прямо злой мачехой, которая мальчика-с-пальчик погубить задумала. А котик ко мне ластится, играть зовет, забавный такой… Ну, я ему и говорю: - Горе ты мое горькое, аллергенное, что же нам теперь делать? А он мне молвит человеческим голосом: - Не печалься, хозяйка, придумаем что-нибудь! Я на него глаза выпучила: - Ой, ты что, разговаривать умеешь??? А чего раньше молчал??? А он: - Так ты раньше ничего и не спрашивала! Да и разговаривать нам, котам, не положено. Только в исключительных случаях! Видно, сейчас как раз такой случай вышел, раз кот мой заговорил. - Ты мне, хозяйка, про беду свою расскажи, а мы вместе подумаем, как с нею справиться. - Ой, котик мой дорогой, уж беда так беда! Я нюх потеряла. Совсем. Доктора говорят, вроде из-за тебя. - А сама-то как думаешь? - Ох, и не знаю уже, что и думать. Совсем я запуталась. - Ну, виноватого-то назначить легче легкого, — говорит мне кот. – Да только сама посуди: зачем мне твой нюх нужен??? У меня свой есть, неплохой, мне чужого нюха не надо. А коли пропал он, так поискать надо. Может, затерялся где? - Ну что ты, кот? – удивилась я. – Нюх – это ж вещь нематериальная, где же он затеряться-то может??? - Если мячик – может под кровать закатиться, — стал рассуждать кот. – Если мышка – может в норку спрятаться. Если денежка – может за подкладку упасть. А раз нюх штука нематериальная, значит, в нематериальном мире его искать и надо. Наверное, где-нибудь внутри тебя и затерялся. Я подумала-подумала и решила: а ведь прав кот! Нюх – не паспорт, его в трамвае не посеешь, на почте не забудешь. Точно: где-то внутри меня! - Котик, а как найти-то его, знаешь? Подскажешь? – спрашиваю. А кот мне: - Знать не знаю, а поспособствовать могу. Скажи для начала, а нюх тебе зачем нужен? - Ну как «зачем?», — отвечаю. – Затем! У всех есть, и у меня тоже. - А все-таки? – настаивает кот. - Ну, чтобы запахи различать… - А зачем тебе запахи различать? - Ну, чтобы знать, что вкусно пахнет, а что не очень. Что свежее, а что с душком. - А пока у тебя нюх был, тебе всегда вкусно пахло? - Не помню, — задумала я. – Не думала я об этом. Да нет, наверное, не всегда. - Может, вокруг тебя люди гнилые были? Или отношения у тебя «с душком»? - Как это – отношения «с душком»? – испугалась я. - Ну, отношения давно протухли, уже вонять начали, а тебе бросить жалко. И людей гнилых ты отогнать не могла, может, боялась, а может, стеснялась. - Не знаю я… Хотя… Знаешь, котик, чувствую, есть у меня в душе такие мысли, только я их наверх не выпускаю, прячу далеко-далеко, чтобы не дай бог об этом не думать. - Если мысли не думать, они тоже затхлыми становятся. И запах от них плохой. Может, нюх твой обиделся и ушел, раз ты его такие запахи обонять заставляешь? - А разве нюх может обижаться? – озадачилась я. - Может, еще как! Если не хочешь слышать – уши на тебя обидятся. Не хочешь видеть – зрение слабеть начнет. Не выпускаешь слова – горло заболит. Ведь если тебе что-то от природы дано, его использовать надо! Ему же обидно просто так существовать, без смысла. - Котик, миленький, да я же не против! Просто я с такой точки зрения никогда на свои органы чувств не смотрела. А так-то я люблю, когда вкусно пахнет. - А сейчас тебе вкусно пахнет? - Нет, что ты! Сейчас я даже вкуса еды разобрать не могу. Преснятина какая-то. Не то вата, не то опилки. И колбаска, и пирожное на один вкус – безвкусные. - Не повезло тебе… Для тебя, похоже, жизнь вкус потеряла. Жить тебе невкусно, вот что!
- Жить невкусно? А знаешь, пожалуй, что и да… Тревожно как-то жить. Вот кредитов понабрали, боюсь, как расплачиваться будем. А вдруг денег не будет? Про деньги все время думаю, вообще навязчивая идея. И в остальном… Как-то особой радости жизни не испытываю. Если честно. - Ну вот! Вокруг тебя запахи опасности и тревоги. Попала ты во вражеское окружение, из него выходить надо! Может быть, твой нюх потому и отключился? Очень ему надо такие резкие запахи постоянно обонять! То тухлые, то тревожные… - Да нет, — подумав, отмела предположение я. – Тут, по-моему, не в запахах дело. Просто у меня нос постоянно забит. - А чем это он у тебя забит? - Ну чем? Ясное дело, чем! Не хочется даже вслух говорить. В общем, течет у меня из носа! Постоянно причем. А когда не течет – тогда просто забито. Причем заметь – не простуда никакая, нету во мне вирусов-микробов, я и анализы сдавала – нету!!! - Стало быть, что-то другое есть! Вот когда еще у людей из носа течет? - Когда плачут, — сообразила я. – Только я не плачу! - А хочется? - Иной раз так даже очень хочется, — призналась я. – Знаешь, у меня горе большое было. Потеря невосполнимая. И я себя, если честно, немножко виноватой считаю. Так, не то чтобы совсем… Но все равно! Сидит это во мне занозой. - Ну вот, а ты удивляешься, что из носа течет! Да эта заноза все время твою душу раздражает, плачет твоя душа. Ей же больно! - Больно, котик, — согласилась я. – Я бы и поплакала, да глаза сухие. - Отпусти чувство вины – с ним и слезы выйдут. Оплакала бы ты свою потерю невосполнимую один раз да навсегда, глядишь, и нюх бы вернулся. А то где ему в тебе жить, если место занято? Надо освобождать! - Легко сказать, нелегко сделать, — невесело усмехнулась я. – Все тут до кучи: и вкус жизни поганый какой-то, и слезы невыплаканные застряли, и еще чихаю я как потерпевшая. Чуть что – сразу чихать! Прямо неудобно даже. - Чихать? Так это же здорово!!! – подпрыгнул кот. – Мы, кошки, тоже чихаем, когда в носу свербит! А знаешь, когда свербит? - Нет, а когда? - Когда там что-то лишнее завелось! И надо от него избавиться! Чихнул – и вытолкнул! - А я что выталкиваю? - Я думаю, все, что тебе жить мешает, — важно заявил кот. – Всю свою тоску, и печали, и вину, и неудовольствие, и раздражение. Как только раздражение в нос попадет – так сразу и чихать! - Похоже, мне все время раздражение в нос попадает, — растерянно пробурчала я. - Значит, надо убрать раздражители, — тут же предложил кот. – Вот я тебя раздражаю? - Нет, — улыбнулась я. – Ты забавный. Особенно когда заговорил. Ты очень милый котенок, и я тебя люблю. Меня врачи раздражают, которые от тебя избавиться велят. - Ну так и избавься от врачей! – обрадовался кот. – А заодно и от болезни. Убери от себя все, что тебя раздражает. Или измени к ним отношение. - А как? – не поняла я. – Что ж мне, любить все это начать? - Ну, любить не обязательно, — снисходительно разъяснил кот. – Ты хотя бы просто над этим смейся. Или чихай на это! Кстати, смех и чихание даже похожи друг на друга, не находишь? Только смех из живота, а чихание из носа. - А точно, похожи, правду говоришь! – вдруг с изумлением осознала я. – Даже тело так же сотрясается. - Даже мы, коты, обладаем чувством юмора, — сообщил кот. – Хоть и не умеем смеяться, как вы, люди. Зато мы все время улыбаемся! И он продемонстрировал мне свою забавную мордашку, которая и впрямь постоянно была сложена в загадочную кошачью улыбку. - Раз уж все равно чихаешь, чихай на проблемы! – промурчал кот. – Так и говори: «А чихала я на это!». - Ладно, я попробую, — охотно согласилась я. – Почему бы и нет? Мне это кажется веселым. - Ага. Тебе надо Радость Жизни возвращать, — по-взрослому вздохнул мой котенок. – А то ты в недовольстве да печалях совсем нюх потеряла. А вот я точно могу по запаху определить, где находится жареная курочка, где сметанка, а где корзинка с теплой подстилкой. Все, что радует, так приятно пахнет!!! - Кот! Ты хочешь сказать, что если я начну выискивать такие радостные места, нюх ко мне вернется? - Ага, хочу, — подтвердил кот. - А ты уверен, что это поможет? – Ну, попробовать-то никто не мешает? По крайней мере, можно в это поиграть, а это уже весело! Все лучше, чем бояться да переживать! - Очень разумно, — похвалила я. – Пожалуй, я и правда давно ни во что не играла. Только с тобой, когда ты за бантиком на веревочке гоняешься. - А давай прямо сейчас? – азартно предложил котенок. – Только сделаем все наоборот! Я буду носиться с бантиком на веревочке, а ты его догонять. Слабо? - Ничего и не слабо! – обиделась я. – Где бантик? Только знаешь, тебе не кажется, что это психушкой пахнет? - Ага, вот уже и запахи различать начала, — поддразнил меня кот, готовясь удирать. - Ах ты ехидное животное! – завопила я, молнией кидаясь за этой маленькой бестией, которая – видит Бог! – была самым лучшим раздражителем в мире, от которого, к тому же, вовсе не хочется избавляться. Между тем он, несясь по комнате, уже свалил на бок вазу с цветами, пробежался коготками по тюлевым шторам, разметал в стороны стопку газет на столе, и бантик развевался за ним, как ополоумевшая бабочка. Мне немедленно захотелось чихать на всех врачей, на все проблемы, на свое давно прошедшее прошлое, на старые обиды и скучные обязанности. Мне хотелось только во что бы то не стало поймать этого мохнатого чертенка, отобрать у него бантик и всыпать ему по первое число!
Горбунова не спала – бессонницей мучилась. Вертелась с боку на бок, вздыхала, подушку подтыкала… Считала овец, повторяла таблицу умножения – ничего не помогало. — Каждую ночь одно и то же! – обреченно подумала Горбунова. – Господи, ну нельзя же постоянно принимать снотворные! Тем более, что в последнее время и таблетки не помогают… Так, что бы еще применить для скорейшего засыпания? Она вроде бы начала погружаться в легкую дрему, но тут где-то неподалеку явственно протрубил горн, и пронзительный голос скомандовал: — Отряд, паааадъём!!!! Горбунова подскочила, как ужаленная и открыла глаза. Тут же они чуть не выскочили из орбит, потому что Горбунова обнаружила себя вовсе не в уютной домашней постели, а в длиннющей казарме, и койки в два яруса уходят в бесконечность… — Мама! – пискнула Горбунова, щипая себя за руку. Оказалось неожиданно больно. — На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку – становись! – пропел звонкий голос, и Горбунова вспомнила пионерский лагерь, в котором частенько бывала в счастливом социалистическом детстве. Ох, какой же сладкий тогда был сон, и как не хотелось вскакивать, чтобы бежать на зарядку… — А вам, дамочка, особое приглашение надо? – вывел ее из воспоминаний грозный голос. Она глянула на его обладателя – и обомлела: над ней возвышался бравый дядька в военной форме, но почему-то с красным пионерским галстуком и атласной пилоткой на коротко стриженной голове. На конце пилотки болталась на витом шнурке смешная желтая кисточка, что очень не вязалось с насупленными бровями и буденовскими усищами. — Отвернитесь! – вскрикнула Горбунова, вспомнив, что на ней ничего, кроме пижамы. – Как вы смеете! Я не одета! — На одевание было отведено 45 секунд, — проинформировал усатый. – Кто не успел, тот опоздал! И запомните: здесь вам не тут!!! Быстро на построение! И он, невежливо схватив Горбунову за плечи, придал ей требуемый вектор движения. Она не успела даже сообразить, как реагировать, потому что уже оказалась на плацу, где строились такие же бедолаги. Что это товарищи по несчастью, она определила сразу – видок у них был еще похлеще, чем у нее. Встрепанные, заспанные, растерянные мужчины и женщины, кто в ночнушке, кто в семейных трусах по колено, кто, как и она, в пижаме, какая-то фигура даже в простыне, и мало кто был одет по форме, то есть в нормальную верхнюю одежду. — Строй-ся! – скомандовал все тот же усатый. – Спиной друг к другу в шахматном порядке по диагонали – становись! Произошла неразбериха и сумятица, народ бестолково суетился, и усатый взревел: — А-атставить! В шеренгу по одному… Справа налево… На первый-второй рассчитайсь! — Первый! – звонко выкрикнул правофланговый. — Второй! Вскоре строй принял более-менее подобающий вид. — Животы подтянуть! Слушать сюда! – приказал тот, что в пилотке. – Значит так, товарищи курсанты! Я теперь – ваш пионервожатый-старшина, и я вас научу любить и ненавидеть! — Что-что? – пискнула какая-то старушка в махровом халате. – Я не расслышала – пионервожатый или старшина? — Повторяю для специально обученных, а также для салаг, - терпеливо повторил тип в форме. – Вы тут все на сборах в спецлагере, где будете проходить курс молодого бойца. — Какого такого бойца? – нервно спросил тощий тип с темными кругами под глазами. — Сколько ночей борешься с бессонницей? – ткнул в него пальцем старшина. — Шестая пошла, — понурился тощий. — Так вот: биться будем с бессонницей. До полной победы! А сейчас равняйсь! Смирна-а! Слушай вводную и наматывай на ус или губу, в зависимости у кого что имеется в наличии. Значит, так! Вы тут все страдаете хронической бессонницей. А по мне, так дурью маетесь! Потому как сон – нормальное состояние здорового человека. Кто был в армии или в пионерском лагере, те помнят – никакой бессонницы там не водится! После отбоя все спят, как сурки в баобабе! И моя задача – вернуть вас в это естественное состояние! Так что я для вас на период курса – и мама, и папа, и вожатый, и старшина. В нашем военно-пионерском спецлагере вас приведут к общему знаменателю! Так что, товарищи курсанты, крепите свою морально-политическую готовность к предстоящему лагерному сроку! — Но мне на работу! – не унимался тощий. — Ты уже доработался до полного нервного истощения. Ну, ничего, скоро ты будешь как штык-молодец – каждую минутку здорового сна ценить на вес золота. А насчет работы, товарищи бойцы, прошу не беспокоиться! Работы вам будет сколько угодно! Видите у забора метлы и грабли? Разобрали быстренько и начали уборку территории! — Какой территории? – робко уточнил кто-то. — Вверенной! – рявкнул старшина. – Отсюда и дотуда! В смысле от забора и до обеда! — А завтрак? – выкрикнул обеспокоенный голос из конца шеренги.
— А завтрак надо еще заработать, — радушно сообщил старшина. — Армия — это борьба; до обеда — с голодом, после обеда — со сном. Жестоко зарубите это себе на носу! Невесть откуда старшина извлек баян и, усевшись на стул, заиграл детскую песенку «Вместе весело шагать по просторам!». Народ стал опасливо разбирать хозинвентарь. Горбунова хотела только одного – поскорее проснуться. Потому что тот бред, который ей снился, ей совершенно не нравился! Тут она нечаянно посадила занозу и вскрикнула – было больно. Даже кровь показалась. «Неужели во сне может быть так больно?», — подумала Горбунова, посасывая травмированный палец. - Почему остановили трудовые будни? – осведомился над самым ухом старшина. — Что вы как кобра гремучая — клюв раскрыли и спите? - Я не кобра! И я не сплю! – обиженно ответила Горбунова. – Я, между прочим, производственную травму получила! - Юный пионер – всем ребятам пример, — укоризненно сказал старшина, мгновенно преображаясь в заботливого пионервожатого и вытянув из кармана йод и пластырь. – Имейте в виду: если вы начнете портить рабочий инвентарь в виде рук и ног, то это вам чревато боком. Как же вы будете сдавать нормы ГТО? - Чего сдавать??? – вытаращила глаза Горбунова. - Беганье, плаванье, лазанье, метание в цель и на скорость. Нормативы «Готов к труду и обороне». Но это после. А пока… Юные пионеры! Сложить оружие – тьфу! то есть инвентарь! – в пирамиды! На зааааавтрак – стрррройся! Шаааагом марш! Песню…запе…вай! - Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам… — дрожащим тенором завел старичок с козлиной бородкой. Остальные нестройно подхватили. Завтрак был обильный и сытный. Пионервожатый старшина бдительно следил, чтобы съедали все, подчистую. Горбунова действительно вдруг почувствовала зверский аппетит и с удовольствием умяла все, что полагалось – салат, вкусную молочную кашу, огромный бутербродище с колбасой, какао и яблоко. После завтрака старшина объявил политзанятия. Всех усадил за парты, выдал тетрадки и велел конспектировать. - Сон — это единственное занятие, к которому солдат относится добросовестно, — мерно расхаживая по классу, вещал старшина. — Земля вращается вокруг своей оси — это позволяет нам измерять время суток. По команде «отбой» наступает темное время суток. Успеваете записывать? Дневальный должен стоять на тумбочке и подавать сигналы точного времени. В армии встают в 6 утра, независимо от времени суток. — А если я привык вставать в 8? Если я не высыпаюсь? – выкрикнул лохматый мужчина. — Поясняю. Это вы дома не высыпались. Но это исключительно потому, что вы путаете сон с бодрствованием и наоборот. — А как должно быть? – высунулась Горбунова. — Я не знаю как должно быть, но вы делаете неправильно. Я вам распишу весь режим текущего времени как по нотам. Ваша хроническая бессонница разобьется об меня, как о каменную глыбу. На этом наши занятия окончены, все на обед, а потом – на спортплощадку. Обед, как ни странно, по объему был почти таким же, как завтрак. Только вместо каши – суп, вместо какао – компот, а вместо яблока – банан, и вновь салат из свежих овощей. Все легкое, свежее, вкусное. — А что на второе? – рискнул спросить кто-то. — А второе будет после обеда, — бодро объявил вожатый. – После сытного обеда по закону Архимеда, чтобы формы удержать, полагается?… — Поспать? – предположили сразу несколько голосов. — А вот и не угадали! Полагается бежать! – с удовольствием объявил вожатый. – Кросс, ребятки, кросс! А потом – сдача норм ГТО. Стррройся! — Я не буду бегать! – неожиданно для себя взбунтовалась Горбунова. – После обеда полагается сончас! Я помню! — Сончас надо еще заработать, — ласково укорил ее вожатый-старшина. – А если вам не нравятся наши сборы, мы вам устроим более другие. Вы у меня смотрите, я когда нормальный, а когда и беспощадный. Алле… гоп! Для штатских напоминаю: команда «алле» выполняется бегом. И Горбунова, тихо увянув, обреченно потрусила следом за остальными из столовой. Как сдавали нормы ГТО, она запомнила плохо. «Да что же за сон такой дурацкий? – горько думала она. – И почему я никак не могу проснуться? О господи, когда все это кончится?!». Но сон никак не кончался, и Горбунова, чертыхаясь про себя, наравне со всеми бегала, прыгала, метала и отжималась. Вожатый-старшина, по всему, дело свое знал туго, и отлынить не удалось никому. Наконец, он сжалился и велел строиться на поверку. — Втянуть животы! Выпятить груди! Подобрать ягодицы! – угрожающе шевеля усами, шел вдоль строя старшина. – Не отряд, а похоронная команда! Тонус вялый, мышца дряблая, взгляд снулый, как у мороженого судака. Нормы едва на троечку с минусом натянули, за редким исключением, которое выступило на двоечку с плюсом. Но я вас подтяну и закреплю, чтобы вы были похожи на строевых пионеров, а не на стадо беременных пингвинов! Вот вы! — ткнул он пальцем в Горбунову. – Как вы себя чувствуете? — Я себя чувствую, но плохо, — простонала Горбунова, которая последний раз бегала и прыгала еще в институте, то есть оооочень давно. – У меня все мышцы болят! Вы изверг и садист, и вы за это ответите! — Ничего-ничего, тяжело в ученье, легко в бою! – благодушно ухмыльнулся старшина. – Тем более что в бою с бессонницей вы до сих пор терпели поражение, но я из вас сделаю бойцов-молодцов, пионеров-ленинцев! Горбунова мечтала только об одном – рухнуть в постель и дать отдых натруженному телу. Ради этого она была готова стать и бойцом-молодцом, и даже пионером-ленинцем. Но планы старшины были другие и явно не совпадали с ее тайными намерениями. Он погнал всех на водные процедуры, причем время от времени душ самостоятельно переставал подавать горячую воду и плевался холодной, отчего то тут, то там раздавался визг и смех, как будто и впрямь они были дети в пионерском лагере. И Горбунова вдруг с удивлением поняла, что ей даже нравится вот так вот беззаботно плескаться под душем, не зная, что ждет ее дальше. Гадать было бесполезно – в этом безумном сне все шло как попало, но в целом даже весело! Дальше был ужин, на который подали только овощное рагу, кефир и минералку. — Безобразие! Это что, еда? – фальцетом закричал нервный мужчина. – Я не наелся! У меня гастрит! Я должен правильно питаться! — Слушай сюда и запоминай, — поманил его пальцем старшина. – Правильное питание производится по следующей формуле: завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу. Пусть враг, чтоб он был здоров, тратит силы на ночное переваривание! А мы дадим желудку отдых, чтобы он тоже мог как следует выспаться. Ясно? — А я так не считаю, — заупрямился голодный мужчина. – Вот и врачи высказывают мнение, что… - Цыц! – беззлобно прикрикнул на него старшина. – По этому вопросу существует два мнения – одно неправильное, а другое мое. С неправильным вы жили до сих пор. А мое усваивайте по ходу сборов, и не тяните резину в долгий ящик. Задача ясна? — Ясна, — тяжко вздохнул нервный. – Можно я тогда сразу спать лягу? Пока снова не проголодался? — И я! И я! – раздались робкие голоса с разных сторон. — Никакого отбоя — в постель только через меня! — сообщил старшина своему сомнительно отужинавшему отряду. – У нас еще культурная программа не охвачена. Так что сейчас все на танцплощадку! — Куда??? – ужаснулась Горбунова, но благоразумно решила не возникать. На танцплощадке она вдруг опять развеселилась. В самом деле! Уж если выпала такая возможность – не морочиться завтрашним днем, не думать о работе и о домашних делах, не варить борщ на завтра и не щелкать пультом телевизора, выискивая хоть что-то приличное, так хоть удовольствие получить! И она зажигала от всей души! Резвилась, отплясывала, участвовала в конкурсах… В общем, вспомнила молодость. Нервный трижды приглашал ее танцевать и оказался в целом вполне приятным мужчиной, культурным и начитанным. Горбунова от такого внимания даже раскраснелась и от души хохотала его шуткам. Так что когда музыка перестала играть, ей даже жалко было. Уже в казарме всем дали выпить по стаканчику какого-то травяного чая, в котором явственно слышались и мелисса, и душица, и мята, и мед, и еще что-то. Чай был вкусный и как-то… успокаивал, что ли? От него впечатления дня мигом улеглись, а по организму разлилось приятное тепло. … Когда старшина-вожатый наконец-то протрубил на горне «отбой», Горбунова ощутила такую любовь и нежность к суровой казенной койке, что сама удивилась. Душа просила отдыха. И сна. Сна!!! Бессонницы даже на горизонте не наблюдалось. Но программа сегодняшнего дня еще не была исчерпана. Вожатый уселся с баяном посреди казармы (или это все-таки была палата пионерлагеря?), тихонько заиграл что-то задушевное, дождался, когда все улягутся, и заговорил: — Ну вот и вечер… Можно глубоко вздохнуть… Как это приятно – после такого разнообразного дня вытянуться на коечке, расслабить руки и ноги, распрямить спинку… Ничего не давит на живот, желудок свободен… Травяной чаек согревает, расслабляет, успокаивает… Дышим, дышим полной грудью… Медленно, мерно… Поблагодарим себя за то, что дали телу много движения… Не смотрели ужасов по ящику… Не читали на ночь газетных новостей… Не зависали за компом… Скажем спасибо за то, что не переедали… Не пили кофе… Не выясняли отношений… Не трещали по телефону… Как хорошо было поработать… подвигаться… потанцевать… принять контрастный душ… Как чудесно будет повторить это завтра… Послезавтра… И всегда… Какие приятные воспоминания… Они превратятся в чудесные сны.. Восхитительные сны… Сигнал тревоги прозвучит в 0 часов 00 минут … Вот только неизвестно, утра или вечера… А пока спите… Спите… — Какой еще сигнал тревоги? – сонно подумала Горбунова. – Я его просто не услышу… Но она услышала. Когда затрезвонил сигнал, она с сожалением открыла глаза – ей снилось что-то очень спокойное и приятное, из чего и выплывать-то не хотелось. Впрочем, она быстро сообразила, что это звонит будильник. — Как??? Уже утро??? – удивилась Горбунова. – Так я что, действительно спала? Всю ночь??? По всему выходило, что так оно и было. — Так это что… сон такой был? – озадачилась Горбунова. – Но какой четкий! И старшина этот… Как живой! С усами! И вдруг она вспомнила, как во сне стояла поз знаменем, сделанным из ее любимой простыни в цветочек, и звонким пионерским голосом давала клятву: «Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь соблюдать правильный режим питания, много двигаться, физически трудиться, избегать негатива, давать себе приятные впечатления и ощущения, и смотреть по ночам чудесные сны! Клянусь!». — Клянусь! – машинально повторила Горбунова. Будильник одобрительно звякнул, ухмыльнувшись своим округлым циферблатом со стрелками-усами, словно старшина-вожатый напоследок шепнул ей: «Сон – нормальное состояние здорового человека! Я вас научу любить и ненавидеть!». — Так точно! Люблю поспать! – с чувством сказала ему Горбунова и помчалась в ванную – под контрастный душ, а потом в жизнь – где больше не было места бессоннице.
В Бюро Болезных Услуг работа кипит круглосуточно. Шныряют одиночные вирусы, чинно проплывают, подергивая хвостиками, простейшие, переползают по стенам грибковые, стайками несутся разнообразные бактерии, в холлах отдыхают колонии микроорганизмов… А в кабинетах сидят должностные лица, ответственные за полное и своевременное удовлетворение потребностей жителей Земли в самых разнообразных болезнях. Ангел-Стажер прилетел сюда по делам, с бумагами, и ждал приема у Главного. Он и не знал, что в Небесной Канцелярии есть такая необычная контора. Не сталкивался как-то. И было ему очень любопытно! В самом деле, столько болезнетворных тел в одном месте! Так что Ангел широко раскрыл глаза, навострил уши, вовсю вертел головой и старался захватить как можно больше впечатлений, чтобы потом в отделе рассказать. В Бюро Болезных Услуг все было организовано очень даже неплохо – по крайней мере, на первый взгляд. - Возбудители холеры! Вы свободны до июля. Можете отдыхать, — сообщили по внутренней связи. - Слышали, холерики? Отпуска вам объявили. Аж до июля. Везет же некоторым! Группка возбудителей-холериков встала с диванов и гурьбой потянулась на выход. - Эх, выспимся хоть! – донеслось до Ангела. - А вы, граждане кишечники-дизентерийщики, трудитесь, трудитесь! Нечего сачковать! - Да, пока они там руки и фрукты мыть как следуют не научатся, не будет нам отпуска, — посетовала пожилая усталая сальмонелла. - И не говори, кума, — согласилась кишечная палочка. – Слава бак.анализу, без работы не сидим! Из кабинета Главного выглянула секретарша – симпатичное создание с красивым именем Микрофлора Кишечника. - Шеф задерживается на конференции Грипповиков. Не хотите пройти в зал? Вторая дверь налево. Там хоть интересно. - Да у вас тут вообще интересно, — ошарашенно ответил ей Ангел. Но в зал все-таки пошел. В конференц-зале как раз заканчивал выступление очередной докладчик. - Таким образом, мутации вирусов гриппа проходят по плану и в рамках достигнутых договоренностей. - Договоренностей с кем? – тихонько спросил Ангел у соседа. - Как «с кем»? С производителями лекарств, разумеется! – непонимающе глянул на него сосед. – Ох, простите… Вы, я вижу, не наш? - Нет, я по делу, — поспешил объяснить Ангел. – Поэтому и не могу так сразу вникнуть. Вот скажите: разве производители лекарств не являются вашими злейшими врагами? - Да что вы! – удивился сосед. – Напротив! Мы с ними тесно сотрудничаем! - Не может быть! В каком плане? - Ну вот смотрите. Придумали, как лечить вирус гриппа. Произвели лекарство. Всех вылечили. А дальше что делать? - Ну, радоваться, наверное! Что все здоровы… - А так не бывает! Часть населения Земли нуждается в болезнях. Некоторые остро нуждаются, а кое-кто – так даже хронически нуждается! - Но зачем? Почему? Разве болеть – это хорошо? - А это с какой стороны посмотреть. Вот вы симптомы гриппа помните? Хотя – вы Ангел, откуда вам… Так я вам скажу: кашель, чихание, в пот бросает, температура высоченная, из носа течет, из глаз слезы, а кое у кого и понос открывается. Как вы думаете – для чего все это? - Да, для чего? - Да для очистки организма! Вместе со всеми этими выделениями выходит весь накопленный негатив! Вся слизь, грязь, мразь! Все невыплаканные слезы! Вся боль выходит через голову и суставы! - Но человек же мучается? - Разумеется, это неприятный процесс. Но прошу заметить: грипп случается только тогда, когда накопления негатива в организме превышают предельно допустимые нормы в разы! Только тогда, и как вынужденная мера. - А по-другому нельзя? Ну, как-то более человеколюбиво, что ли. - Да уж куда человеколюбивее! В данном случае принудительная чистка организма спасает от гораздо более серьезных последствий. - Но я слышал, что от гриппа даже умирают? - Случается. Это когда человек и во время болезни не хочет чиститься. Сопротивляется, настаивает на своих заблуждениях. Во время гриппа надо лечь в постель, отрешиться от обыденных дел и заниматься пересмотром своей жизни. Молиться. Прощать всех подряд. То есть помогать организму чиститься! А ведь как бывает: человек еле дышат и на страшное похож, а сам кое-как сползает с постели и самоотверженно тащится на работу. Или белье стирать. Или водку пить. Как будто за неделю весь мир рухнет! - А почему за неделю? - Срок такой определен. Конкретно для гриппа. Правда, некоторым продляют. Я же говорю: болезнь дана людям для того, чтобы лежать и думать о спасении души. А если он
лежит и считает других в своей болезни виноватыми, продолжает тревожиться, или злобу копить… Тогда прогноз неблагоприятный. - О Господи! Как мир-то неисчерпаем. Я вот Ангел, и то не знал, что так бывает. - Невозможно знать все. Но стремиться – нужно! О! Погодите, давайте докладчика послушаем. Там как раз про производителей лекарств говорят, вы же интересовались? Между тем на трибуне докладчик рассказывал очень интересные вещи. - …доказано, что массовая истерия убивает людей больше, чем реальная болезнь. Человечество имеет такой опыт. Так было с чумой в Средние Века. Из 100 умерших 70 умирали от страха и сопутствующих травм, и только 30 – от болезни. Теперь та же ситуация повторилась в рамках нашей деятельности. Сначала это был птичий грипп, теперь – свиной. Но мы-то с вами знаем: наши вирусы были в рамках заявленной патогенности! Не больше! И грипп был самый обыкновенный, который мы поставляем на Землю ежегодно, по долгосрочному контракту! Реально от этих болезней умерло всего несколько сот человек по всему земному шару. От рака, инфарктов и ДТП умирает в сотни, тысячи раз больше народа! Спрашивается, зачем же была нужна вся эта истерия с эпидемией? И я отвечу! Разрешите представить вам графики роста доходов фармакологических компаний. А вот – доходы аптек от розничной торговли противогриппозными медикаментами нового поколения. Обратите внимание на кривые… - Ничего себе! – ахнул Ангел. – Прямо за облака зашкаливает! А они того…не треснут? - Это не по нашей части, — с некоторым сожалением сказал сосед. – Мы – гриппозники. А у тех, кто одержим непомерной жадностью, другие способы лечения. То есть им посылаются другие заболевания. - А какие? - Как правило, тяжелые и хронические. Рак, диабет, язва желудка. Геморрой опять же. Ну, там длинный список. Я в нем не очень ориентируюсь, я все больше по гриппу. - А вот про грипп… А как вы определяете, кого чистить, а кого нет? - Да очень просто! Мы располагаем обширным контингентом прекрасных, выдрессированных, хорошо обученных вирусов, которые посылаем за Землю в виде десанта. Там десантники рассредотачиваются и начинают прочесывать территорию. Они запрограммированы на уровень внутреннего негатива. Если человек бодрый, веселый, позитивный, оптимистичный – вирус на него не среагирует. Ему в таком организме просто питаться нечем будет. А если внутри человека имеется питательная среда в виде негативных залежей – вирус внедряется и начинает активно размножаться, чтобы потом устроить массовую зачистку. - А лекарства? Лекарства помогают? - В какой-то степени. Но больше глушат. Ведь если не убрать симптомы, а только причину, болезнь или затянется, или даст осложнения, или потом вылезет в другом месте. - Вон оно что, оказывается… А мы-то там голову ломаем, почему люди так много болеют? Вылечиться мечтают, желания пишут. У нас весь отдел такими завален. «Хочу, мол, избавиться от болезни! Надоело! Замучился!». - Ну так если хотят избавиться – пусть добровольно чистятся! Столько способов им дано! От Великого поста до радикального прощения! Тогда болезнь, как принудительная мера, просто не нужна будет! - Спасибо за информацию… Расскажу своим. А то мы таких детальных подробностей и не знали. Тем временем на трибуне Главный заканчивал конференцию. - …и мы можем смело утверждать, что пока человечество в массе своей не обратится к душе, не научится содержать ее в порядке и чистоте, наши с вами услуги будут востребованы и крайне необходимы. Желаю нашему Бюро Болезных Услуг процветания и творческих успехов. Благодарю за внимание! Ангел встал у входа, чтобы не пропустить Главного. - А… Смежники! – весело поприветствовал его Главный. – Что там у тебя? Бумаги, говоришь? Прошения о помиловании? То есть об излечении? Давай, рассмотрим. С течением болезни… то есть времени… - Скажите, а ваше бюро вообще давно создано? – набравшись храбрости, спросил Ангел. Уж больно Главный устрашающе выглядел. Такой громадный первобытный микроб, просто ужас. - Давненько. От начала времен! – сообщил Главный. – Только сначала нас создали для организации полезных мутаций и зачистки гнилостных образований и хлябей земных, а потом расширили функции. Теперь вот чистим потихоньку и человеческие организмы. И, знаете ли, успешно! - А можно о вас людям сообщить? Ну, чтобы они знали, и не дожидались болезни, а добровольно от негатива освобождались! – попросил Ангел. - Разумеется, можно! – обрадовался Главный. – И даже нужно! Пусть о Бюро Болезных Услуг все узнают. И вместо того, чтобы наших сотрудников проклинать, лучше на себя заранее посмотрят. К чистому никакая зараза не пристанет, верно говорю? - Верно! – согласился Ангел, прикидывая, что на обратном пути успеет еще залететь в Пресс-Центр и кинуть тамошним Ангелам горяченький материал. Это будет просто бомба! - Внимание, внимание! Ночная смена инфарктников-инсультников! Срочно пройдите в зал ожидания! – прошелестело по внутренней связи. – Ночные кошмары просим приготовиться к транспортировке. На Земле был поздний вечер. А в Бюро Болезных Услуг кипела жизнь, ведь там работа идет круглосуточно…
Диабет подкрался незаметно. Ну, вы знаете – такая противная болезнь, при которой надо все время следить за уровнем сахара и колоть инсулин по схеме. Да, и еще – о сладком, ясное дело, приходится забыть. Нет, до этого я вовсе не была сладкоежкой и не распускала себя, заедая тревоги и неприятности! Я вообще на сладкое смотрела равнодушно. А вот теперь, когда нельзя, знаете, как охота? Смотрю на шоколад или сливочное пирожное с вожделением, чуть ли не облизываясь. Хочу! Но нельзя… Не могу себе позволить. Я теперь многого не могу себе позволить. Я как-то пропустила тот момент, когда он вошел в мою жизнь и прочно в ней обосновался. Наверное, он как-то проявлялся, но я не привыкла распускаться и из-за каждого недомогания бежать к врачу. Предпочитаю их (и врачей, и недомогания) не замечать. У меня в этой жизни слишком много дел и обязанностей, чтобы тратить время на ерунду. В общем, выяснилось, что я больна диабетом, только во время моей беременности. Причем врачи отнеслись к этому как-то нервно, даже настаивали на прерывании, но я не далась. Ничего, и с диабетом люди рожают, и я родила здоровенького и славненького малыша. Это счастливое событие перекрыло собой кучу неприятных: уход мужа, мои переживания по этому поводу, общее ухудшение здоровья, материальные проблемы, ну, и диабет, конечно. Мне пришлось разрываться между заботами о малыше и диабетом. Им надо было постоянно заниматься. Это такое заболевание, которое все время держит тебя под прицелом. Особое питание, жесткая диета, инсулин по часам, контроль сахара. Если этого не делать – просто умрешь. А я не могла себе этого позволить, мне же самой выживать и детеныша на ноги поднимать! Но, хоть я и старалась выполнять все предписания врачей, диабет не хотел сдавать своих позиций. Плевал он на 4 дозы инсулина в день, сахар все равно оставался высоким. Иногда я его чувствую, он мееедленно так течет по венам, как теплый сироп, растекается по мне, и дальше уже только спать хочется, весь мир умещается в подушку, и это ужасно. Я называю этот период «дольче вита», по нашему – «сладкая жизнь», в общем, призываю на помощь чувство юмора, чтобы хоть как-то повеселее было жить. В один из таких уходов в «дольче вита» я лежала с закрытыми глазами в каком-то странном полусне, перед глазами проплывали обрывки каких-то сказочных сцен (перед этим я читала сказки сынуле, видимо, мозг еще не переключился). Вдруг мысли стали выстраиваться в странные стихи: Дедушка-Диабетушко, Приди ко мне, девушке, Не сердись, не молчи, Как мне быть, научи. И дальше вдруг передо мной вдруг образовался совершенно сказочный дедок – седенькая жидкая борода, ситцевая косоворотка веревкой подвязана, полосатые штаны, лапти на ногах, на голове лысинка в венчике седых волос, и лицо такое доброе-доброе, глаза с прищуром, и улыбается эдак ласково. — Ну, девица-красавица, здорова будь! Ты звала – я пришел. — А вы кто, дедушка? – в полном изумлении вымолвила я. — А я – Дед Диабет, в субботу мне сто лет, по свету брожу, к людям прихожу, кому жизнь не легка – добавляю сахарка. — Дед Диабет? – удивилась я. – Это что, из-за тебя я болею? — Нет, нет! – расхохотался дедушка. – Я добрый дед, моей вины тут нет, это ты так жила, что меня призвала. — Я не звала, — возразила я. – Мне и так несладко жилось, зачем мне еще и диабет ко всему прочему??? — Где несладко живут, я всегда тут как тут! – радостно объявил дед. – Кому болезнь нужна – выдам сразу, вот она! — А ты можешь не стихами и не загадками говорить? – попросила я. – А то у меня мозги и так плохо соображают, каждая мысль, как муха в сиропе вязнет. — Могу и не стихами, — покладисто согласился дед Диабет. – Хотя стихами-то оно веселее, я ж просто распотешить тебя хотел, радости в жизнь добавить. — У меня и так жизнь радостная, — ответила я. – Так что давай хоть через раз твои прибаутки, ладно? — Где складно, там и ладно, — немедленно ввернул прибаутку мой новый знакомец. – Ты меня о жизни спросить хотела, да? Ну так спрашивай! Чем могу – помогу, чем богат – тем и рад, ваш вопрос, наш ответ, возражениев нет! — Утомляешь ты меня, дед! – пожаловалась я. – Я и так в последнее время быстро утомляюсь… — Я тебя не утомляю, я тебя расслабляю, — сообщил дедушка. – Ты что ж думаешь, я просто так к тебе заявился? Неееет! Утомлялась ты и без меня, только видеть не хотела, замечать не желала. Подарков от жизни не принимала, радости не брала, вот я тебе сахарочку-то и подкинул. Пользуйся! — Дедуля, вы что такое говорите? – возмутилась я. – Мне этот лишний сахарочек вовсе не нужен, я вас не просила! И так жилось несладко, а тут еще и диабет! — Воооот! Сама говоришь – «несладко жилось». Я это дело и поправил. Теперь слаще сладкого! — Так! Это очень интересно! – нахмурилась я. – Выходит, ты меня добить решил? — Глупенькая ты девушка, как я погляжу, — умильно заулыбался Диабет. – Это ты себя добить решила. А я тебя спасти хочу! — Да разве через болезни спасают? – не поверила я. — Да только через них и спасают, — закивал дед Диабет. – Болезнь ведь когда человеку дается? Когда все другие средства исчерпаны, а он сигнала не принял, не хочет ничего в жизни менять. Ну, а как заболеет – волей-неволей приходится. — А чего я менять не хотела? – недоуменно спросила я. — Дык не любишь ты себя, девушка, — сокрушенно покачал головой Диабет. – Загнала ты себя как лошадь старую, нагрузила на себя воз неподъемный, всем должна, каждому обязана, да еще и виноватой себя чувствуешь то и дело, коришь себя горькими словами. Никакой дольче, как говорится, вита! — Откуда ты знаешь про «дольче вита»? – удивилась я. — Твой же я, не чужой! Все, что ты знаешь, то и мне известно. — Так может, ты знаешь, отчего у меня болезнь эта завелась? – спросила я. — Знаю, как не знать! Да и ты знаешь, только глаза закрываешь. — Ну скажи мне, пожалуйста, не томи, не мучай!
— Вот ты другим помогаешь, а о себе забываешь. За другими ухаживаешь, а мимо себя прохаживаешь. Всем себя раздаешь, а сама устаешь. У других что-то случается – у тебя стресс получается. Другие обижаются — на тебе отражается. Скажи, что не так – буду я дурак. А если нет – так держи ответ! — Дедушка, а вам не кажется, что вы краски сгустили? – в смятении пролепетала я. – Ну не так уж я о себе не думаю. Ребенка вот родила – для себя же? — Ага! А когда ты его таскала, а у тебя спина отламывалась – тоже для себя? – уличил меня дед. — Так это потому что диабет у меня! – обиженно сказала я. – Так-то я здоровая, как лошадь! — Ох ты, люди добрые, поглядите вы на эту лошадь! – нараспев заговорил дед Диабет, уперев руки в бока. – Ты ж себя не жалела, не любила, чисто в клячу превратила, до болезни загнала, вот такие вот дела… — Слушай, дед Диабет, ты мне скажешь или нет? – от волнения я вдруг тоже заговорила в стихотворной форме. – Ничего я не пойму, высокий сахар почему??? — А ты вспомни, моя хорошая, когда сахар большой, как ты себя чувствуешь? – вкрадчиво поинтересовался дед. Я честным образом попыталась вспомнить: - Ну, когда сахар большой, это как теплая ванна после трудного холодного дня, вылезать неохота. Вроде как качаешься на волнах, вся такая расслабленная, и делать ничего не хочется. - А когда сахар падает? - А когда сахар падает вниз, то и сама я как будто падаю в пропасть, там ни звуков, ни ощущений, как будто и нет меня вовсе. - Ну так вот тебе и ответ, — обрадовался дедушка. – Болезнь тебе дает те ощущения, которых тело просит, а ты ему не даешь. Расслабиться да раствориться, с природой слиться – казалось бы, чего уж проще? На солнышке понежиться, на травке поваляться, посидеть-побездельничать, да просто поспать в свое удовольствие. Что ж ты душу-то не слушала, телу отдыха не давала? - Так дедушка, ты сам посуди, ну когда мне расслабляться было? – взмолилась я. – Не давала мне жизнь расслабляться. Учеба, потом работа – и не хочется, а надо. Дом в порядке держать, стирать-убираться – ну куда денешься? О близких позаботиться, подругам поддержку оказать – святое дело, а то мигом всех растеряешь! Муж от меня ушел, когда ребеночек под сердцем был – тоже на себя его ношу взяла. А теперь маленький у меня, за ним глаз да глаз нужен! Какой уж тут отдых – целый день крутишься как белка в колесе, ни сна, ни отдыха, ни просвета какого-то. - Вот я дед Диабет, я принес тебе просвет, — доложил он. – Теперь волей-неволей в своем беге остановишься, будешь собой заниматься, к здоровью обращаться. - Да я занимаюсь, — невесело вздохнула я. – Все про диабет прочитала, нашла способы. Упражнения дыхательные делаю, травки пью. Только что-то результата не видно. - А потому и не видно, красавица ты моя, что ты все еще себя винишь в ошибках разных, в мыслях заразных. Не простила ты себя, не приняла. Вроде тело лечишь, а про душу-то тоже забывать не след! - Не простила? – тихо переспросила я. – Ох, а и правда… Сразу у меня столько случаев вспомнилось, когда я себя виноватила! Вроде мне никто и слова плохого не говорил, а я самая первая себя осуждаю, презрением наказываю, за ошибки ругаю. - Небось, еще и нравиться всем желаешь? – участливо хмыкнул дед. - Желаю… — созналась я. – Стараюсь всем угодить, для всех хорошей быть, чтобы меня любили, привечали, в компанию приглашали. Из кожи вон лезу, чтобы все успеть, всем помочь, во всем поучаствовать, да чтобы заметили и отметили. - И что, получается, везде поспеваешь, всем помогаешь? - Да нет, конечно. Но когда не поспеваю – еще больше виноватой себя чувствую. И если отказывать приходится – ой как вина меня гложет!!! - И что делаешь тогда? — Ну, я стараюсь все к шутке свести, вину загладить, в общем, подсластить горькую пилюлю! — Вот и подсластила, — закивал дед Диабет. – Теперь организм твой сказал: «Все, стоп машина! Раз ты мне такую горькую жизнь устроила, я сам о нас позабочусь!». И вызвал меня, сладкого дедушку-диабетушку. — Ох, а что ж мне теперь делать-то? – расстроилась я. – Ну, вызвала, ну, ошиблась. А расстаться-то с тобой как? — А никак, — ощерил в улыбке редкие зубы дед Диабет. – Я теперь всегда с тобой буду, никогда не оставлю. Раз ты сама о себе позаботиться не можешь, отдыха себе не даешь, я эту задачу на себя возьму. Но вот подскажу тебе, как при этом сладко жить да здоровье сохранить. Чтобы я в душу к тебе не лез, а так, издаля присматривал. — Ой, дедушка, миленький, подскажи, век благодарна буду, — обрадовалась я. — Перво-наперво, пересмотри свой образ жизни. Почаще отдыхай, о себе не забывай. Второе дело – найди себе 27 удовольствий. — Сколько? – испугалась я. — 27, ни больше и не меньше. Число это такое, магическое. У тебя вот сколько удовольствий сейчас? — С сынулей возиться – удовольствие. А еще… учусь я по стеклу рисовать, большое удовольствие получаю. Ну и все пока. — Осталось 25, стоит поискать, — весело подсказал дед. – Тут все средства хороши, лишь бы сладко для души! Когда в жизни гладко, тогда и тебе сладко. Себя не обвиняй, только одобряй. В меру работай, для себя – не для кого-то. Подарочки себе дари, комплименты говори. Коль ты не забыта, вот и «дольче вита». — Не знаю, как все это и выполнить, — засомневалась я. – Я же такой жизни не знаю, не ведаю. А вдруг не получится? — Ну, а я на что? – подбоченился дед Диабет. – Ты имей в виду, как что забудешь – я приду. А кто себя любовью кормит, у того и сахар в норме. Хочешь – верь, хочешь проверь! — Я проверю, — пообещала я. – Теперь-то обязательно. Лучше в теплой ванне поваляться, чем сиропом наполняться. — Ну, тогда Бог тебе в помощь, а ежли что – ты только свистни, я тут как тут! – пообещал дед Диабет и растворился. А я очнулась. То ли сон это был, то ли нет, а только стала я выполнять дедовы наказы. И знаете что? Долго ли, коротко ли, а со временем все у меня получилось. Сахар-то у меня и правда близко к норме! Вот уже много лет! И стабильный такой, что даже врачи удивляются. А с дедом Диабетом я больше ни разу не виделась. Но чувствую – стоит он в сторонке, бдит. Только я ему поводов не подаю, стараюсь себя любить и баловать, «дольче вита» у меня по полной программе! И чую, что дедуля доволен – сидит на лавочке, улыбается. У него, похоже, тоже теперь «дольче вита»!
Камень лежал посередь дороги, перегораживая ее напрочь. Слева – лужа грязная, справа – лес дремучий, а посередине – он. Камень то есть. Камень был внушительный, обширный, авторитетный такой – и захочешь, да мимо не пройдешь. Сверху на нем сидела скучающая ворона, косила желтым глазом. Перед камнем в полной растерянности металась Красна Девица. Она забегала то слева, то справа, то пыталась камень вручную с дороги столкнуть, а временами у нее просто руки опускались. - Да что же это такое??? - в отчаянии завопила Красна Девица, топнув ногой. – Откуда этот камень дурацкий все время берется? И ведь растет с каждым разом, подлец! Теперь вот вообще всю дорогу перегородил. Даром я, что ли, такой долгий путь проделала!!! И ведь ни обойти, ни перелезть… Хоть бы подсказал кто, да спросить не у кого… - А ты меня спроси, — ворчливо посоветовала ворона. - Ай! Птица говорящая! – отпрянула Девица. - Ну… Говорящая я, чему удивляться? И ворона я не простая, а вещая. Одних стращаю, другим вещаю, кому подмогну, а кого и вовсе не пущаю. - Ой, чудно как-то… И говоришь-то ты загадками… - Дык на то и сидеть тут определена. Разгадаешь загадку – помощь придет. Не разгадаешь – не обессудь… Так завсегда бывает. Нешто сама сказок не слыхивала, чудес не видывала? - Ой, и слыхивала, и видывала, и сама-то я Девица сказочная. Из страшной сказки выбираюсь. Вот, шла-шла и досюда добрела. А тут опять этот вот… камень преткновения! - Ай, умница! Ай, красавица! – восхитилась ворона. – Как же ты эдак сразу-то вот определила, как камень называется? А ведь так и есть, это Камень Преткновения! - Дааа? – удивилась Девица. – Ну надо же… А для чего он тут? - Ну как для чего? – хохотнула ворона. – Для того, чтобы ты поняла, зачем он тебе нужен. - Мне??? Да вовсе он мне и не нужен. Я такой путь прошла, столько башмаков истоптала… Вот вроде хорошо же все было! И дорога под ноги сама стелилась, и солнышко согревало, и звездочки путь указывали. А потом стали камни попадаться. Сначала я их ногой отшвыривала. Потом руками откатывала. Потом поверх перелезала. А теперь вот такой огромный попался, что нет никакой возможности его обойти. И что же, все напрасно? Назад поворачивать? Скажи мне, вещая птица! - А это уж ты решай, поворачивать или нет, — хладнокровно заявила ворона. – Тут, знаешь ли, каждый за себя решает. Может, тебе там, откуда ты пришла, лучше было? - Да ты что, какое «лучше»? – возмутилась Красна Девица. – Да я там чуть не померла в расцвете лет, еле выбралась! Не хочу я опять в Хвори! - Хвори? Что за место такое? – полюбопытствовала ворона. - Это деревня, где я в последнее время жила, — пояснила Девица. – Родилась-то я в селе Отрадное, там и выросла. А потом вот в Большие Хвори переселилась. А там климат тяжелый и экология шибко вредная, долго не протянешь. Стала я чахнуть-сохнуть, силы терять и красу девичью. Только в один прекрасный миг опомнилась и говорю себе: «Ой, что же я делаю??? Жизнь проходит, а я ее и не видела, надо бы мне бежать отсюда, пока ноги ходят, не сошелся клином свет на этих Хворях!» Вот, подкопила сил и сбежала, решила переселиться в стольный город Здоровье-Град. - А! Знаю. Хороший город, культурный центр, и жизнь там бьет ключом, и жители бодрые да веселые. - А далеко до него? - Так это кому как. Смотря какой темп взять. Иной путник к вечеру доберется, а другому и всей жизни не хватит. Если ты на каждый Камень Преткновения столько времени тратить будешь, так на долгие годы дорога твоя к Здоровью растянется. - Ну как же не тратить, когда он торчит, как гнилой зуб? – со слезами воскликнула Красна Девица. — Всю дорогу загородил! - А ты подумай, как его преодолеть можно, — предложила ворона. – А то сколько смотрю, ты пока только отчаянию за сомнениям предаешься, а делать ничего не делаешь. Ты хоть осмотрись! - А куда тут смотреть? – завертела головой Красна Девица. – Лужа вонючая, вся тиной заросла, я в нее ни за что не полезу. Лес дремучий – вон заросли какие, все переплелось, да темно там, и волки, наверное, есть, тоже боязно идти. Как быть-то? - А ты как думаешь? - Ну, не знаю… Вот если бы лужу осушить? Или заросли повырубить? Только ума не приложу, как это сделать можно. И откуда они тут только взялись? - Ты же их и создала, — сообщила ворона. – Лужа грязная – это то, что у тебя на душе, так вот ты к себе и относишься. Лес дремучий – это то, что у тебя в голове: мысли твои непричесанные да убеждения замшелые, туда забредешь – вмиг заблудишься. - А сам камень тогда что? – растерянно спросила Девица. - А это проверочка тебе такая: сильна ли ты в своем намерении, твердо ли решила прозябание в Больших Хворях на процветание в Здоровье-граде променять. А то вдруг ты только на словах переселиться хочешь, а на деле свои милые Хвори ни на что не променяешь?
- Но я же из них сбежала! – горячо стала защищаться Девица. – Вот, прошла большой путь, и дальше бы шла, если бы не Камень… - А ты думала, путь тебе лютиками-васильками усеян будет? Нет, Девица Красная, все как в сказке! Будут на пути испытания трудные, ловушки хитроумные, враги коварные. Сумеешь преодолеть – получишь Силу, попадешь в Здоровье-град. Не сумеешь – или в Хвори свои любимые вернешься, или вовсе голову сложишь. А ты, эвон, перед первым же препятствием остановилась как вкопанная и не делаешь ничего. - Да что делать-то надо, Птица Вещая? – умоляюще сложила руки Девица. – Ты уж будь ласкова, дай подсказку, направь на путь истинный! - Молодец, правильный вопрос задала! Коли тебе Волшебные Помощники встречаются, типа меня, завсегда у них совета проси. Мы затем в сказке и существуем, чтобы на маршруте помогать. Разговаривай ласково, проси смиренно, слушай внимательно – очень много полезного почерпнуть сможешь. - Да я слушаю, каждое словечко ловлю! – заверила Девица. - Значит, так. Перво-наперво загляни себе в душу. Хоть она сейчас на лужу грязную и похожа, а все-таки живая душа. Все, что увидишь там – вытащи на белый свет, рассмотри, отмой, просуши да перебери. С чем надо – попрощайся, что хочется – себе оставь. Слезы свои незримые осуши, печаль-тоску прогони, все обиды прости, да и сама прощения попроси. И у себя попросить не забудь, за то, что сама себя в Большие Хвори загнала. - Хорошо, Птица Вещая. Хоть и страшно мне в эту грязь душевную лезть, а сделаю. - Вот, сделай, сама почувствуешь, как на душе легче станет. А там и лужа исчезнет, зеленый лужок на ее месте будет. - Ой, хорошо бы! А дальше что? - Вторым делом мыслями своими займись, лесом то есть. Что ж ты его так запустила? Посмотри, какие дебри у тебя в голове! Все перепуталось. Ты ж пойми, Девица дорогая, что мысли все наяву проявляются, на жизни отражаются. Все старые и гнилые деревья убрать надо, чтобы новым и молодым и места, и света хватало. Тогда у тебя в голове просветление выйдет, приятно туда заглянуть станет. - Но тут же работы не на минуточку и даже не на неделю! – испугалась Девица. – Это сколько же я расчисткой заниматься буду? - А сколько надо, столько и будешь! Ты себя в Большие Хвори тоже не одну недельку загоняла, не пожалела времени. Так на Здоровье его тем более жалеть не надо! Ничего, не переживай. Глаза боятся, руки делают. Тут главное – начать, а там, глядишь, дело просто сказочно пойдет. - Ну хорошо. А Камень? С ним-то как быть? Он вон какой неподъемный! Или я его потом просто стороной обойду? - Да нет, Девица, не так все просто. Камень этот – загадка, которую ты разгадать должна. Ты ведь его сама на дорогу взгромоздила, мыслями своими тайными. Сумеешь загадку разгадать и мысли поменять – он сам в прах рассыплется. А если его просто обойти, так он через десяток шагов снова поперек дороги ляжет, еще больше станет. - Но я не знаю, что за мысли такие, — жалобно протянула Девица. – Вроде я о хорошем думаю, к Здоровью иду. А он мешает. - Это не он мешает, это ты себе сама мешаешь, — проинформировала ворона. – Сказка ведь твоя, да? Значит, и Камень Преткновения тоже твой. - Птица Вещая, помоги разобраться с тайными мыслями, — попросила Девица. – Чую, не справлюсь я сама, не умею пока в себя заглядывать. Но научусь обязательно! - Ладно, помогу, — согласилась ворона. – На первый раз – святое дело, а потом уж сама… Вот скажи, что тебе хорошего в Хворях твоих пришло? - Да чего ж там хорошего? – озадачилась Красна Девица. – Все плохое! - Ну нет, враки это и самообман! Было бы там так плохо, так с чего бы ты в Хворях столько времени жила? Ты б туда и носа не сунула! Значит, держало тебя там что-то… - Держало… — нехотя призналась Девица. – Хворать, оно-то временами знаешь как приятно бывает? Лежишь, ничего не делаешь, родные вокруг тебя суетятся, ухаживают, заботятся, ласковыми именами называют, ничего делать не требуют, по головке гладят, вкусненьким балуют. - И что тебе это дает? - Ну, вроде как вижу – нужна я, любима. Радостно мне так становится, спокойно. - Вот тебе и выгода от твоей Хвори. А в Здоровье уйдешь жить – там вокруг тебя никто скакать не будет, там самой себя любить да баловать придется. А ты, похоже, и не умеешь… - Права ты кругом, Птица Вещая. Так оно и есть, — пригорюнилась Девица. – До Хвори-то я о себе забывала, чужими мыслями жила, под чужую дудку плясала. - Вот и доплясалась, — неодобрительно щелкнула клювом ворона. – Теперь свою музыку заводи, свои хороводы заводи, свою сказку слагай. - Так я бы и хороводилась… Да вот только вдруг ошибусь, не с тем хороводы заведу? Вдруг что плохое из этого выйдет, а я виновата останусь? - Мудрость такая есть: «Не ошибается тот, кто ничего не делает». Надо бы тебе почаще повторять: «Я имею право на ошибку!». Пока ты в постели лежишь, больная да немощная, нет у тебя ни ошибок, ни жизни. А вылезла да к Здоровью пошла – ну как тут без ошибок обойтись? Это ж опыт твой, обучение! Из ошибок да уроков вся жизнь состоит. А ты уж больно ошибиться боишься… Выходит, Жизнь для тебя – тоже Камень Преткновения. - Выходит… — совсем приуныла Красна Девица. – То-то я себя в Большие Хвори жить определила… Там-то, лежа, уж точно не ошибешься! Лежишь себе, хвораешь. Вся ответственность на лекарях да знахарях. Только я так больше не хочу! - Надо тебе, стало быть, ответственность на себя принимать. Лекари да знахари, они ведь все по-разному говорят, да? - Это точно! – оживилась Красна Девица. – Одни говорят: «Не поправиться тебе, Красна Девица, никуда не деться, Большие Хвори – это на всю жизнь». Другие говорят: «Меня слушайся, плати мне звонкой монетой, только я тебя из Больших Хворей вывести могу!». А один так и вовсе сказал, что Большие Хвори – это выдумка людская, мираж, а вообще-то это царство мертвых, и живут там люди, у кого уже душа умерла. - А ты как думаешь? - А я чувствую – нет, не умерла моя душа! Жива она, радости просит, к солнышку рвется. Вот я и решила путь к Здоровью искать. Конечно, может, и правы те лекари-знахари, которые говорят, что ничего не получится. Но я хотя бы попробую! - Вот и еще один Камень Преткновения, — встрепенулась ворона. – Ты в Здоровье-град идешь, а сама себя в нем не видишь. Не веришь, что попадешь туда! Эвон, уже пути отступления обдумываешь. - Но ведь может и так случиться? – запротестовала Девица. – Я себя обманывать не хочу! - А ты и не обманывай! – строго каркнула Вещая Птица. – Ты скажи себе твердо: «Пребывать мне в Здоровье отныне, и присно, и во веки веков!!!». Ну, заклинание такое сотвори. В сказках ведь как – без заклинания волшебного ни дело не делается, ни сказка не сказывается. - Хорошее заклинание, мне нравится! – обрадовалась Девица. – Буду его говорить почаще. - Ты вот подумай, много богатырь навоевать сможет, если в силу свою не верит? «Не то я, мол, Лихо Одноглазое одолею, не тот оно меня?». Ну, и куда это годится? Так и растратишь силу богатырскую на сомнения. А Лихо-то, в отличие от тебя, сомнениями не мучится, оно только и ждет, когда ты Веру-в-Себя хоть на миг потеряешь. Тут оно тебя и уязвит! - А надо как? - А надо так: «Смогу! Одолею! Я – победитель!». - А если я в это не верю? Ну, пока же я еще не победитель? – жалобно спросила Девица. - А ты убеди себя, что ты такая! Раз скажешь, два повторишь, а там, глядишь, и привыкнешь! – лукаво предложила ворона. - Хорошо, я попробую. - Никаких «попробую»! Хочешь новую сказку сложить – говори: «Я сделаю!». И все получится. - Хорошо! Я сделаю! – засмеялась Девица. – Спасибо тебе, Птица Вещая! Очень ко времени ты прилетела. Указала мне на мои ошибки. Я вот их боялась-боялась совершать, а сама все равно – столько понаделала! Видно, и правда без них никак. Но теперь все поправлю. Низкий мой тебе поклон. - Вот и ладно, вот и славно. Полетела я в другие места, красных девиц да добрых молодцев вразумлять. А то много таких Камней Преткновения на сказочном пути встречается, не ты одна такая. Полечу на подмогу. А с тобой не прощаюсь. Глядишь, и свидимся! Ты верь! … Долго ли, коротко ли, а пришлось Птице Вещей – вороне сказочной сызнова пролетать в этих местах. Глядит она – слева заместо лужи грязной цветник розовый, благоухает-переливается, справа нет уж леса дремучего – березнячок светлый, и птицы в нем поют. Вот только Камень на месте. Что такое? Неужели Девица не справилась? Спустилась пониже ворона – ан нет, ошиблась она! Камень с дороги в сторонку убран, стоит так аккуратненько, никому не мешает, Путникам знак подает. А на нем слова написаны тонким девичьим почерком, вязью сияют, золотом горят:
- Эй, хозяева! Открывайте! Есть тут кто? В дубовую дверь требовательно стучала молодая девица в белом сарафане и белой же косыночке, из-под нее коса русая до пояса, через плечо – увесистая сумка с красным крестом. На ее призывы никто не отзывался, но красавица не оставляла своих попыток – видно было, что девица она настойчивая и своего добиваться привыкла. Наконец, послышались шаркающие шаги, оханье, шипение сквозь зубы, и скрипучий неприятный голос проговорил: — Кого там еще черт несет? — Кого черт несет, я не знаю, а я к вам своими ногами пришла, по доброй воле, на волшебную практику! Так что открывайте, я все равно не уйду! Залязгали замки и засовы, дубовые двери со скрежетом приоткрылись, в открывшемся проеме нарисовался тощий лысый старикашка в черном трико с отвисшими коленками. — Чего-чего? – пренебрежительно произнес он, оглядывая девицу в белом. – Волшебница, говоришь? А я вот тебя сейчас в жабу превращу – будешь знать, как к занятым людям лезть. — Вы – Кощей? – строго уточнила девица. — Ага, Кощей! – осклабился старик. – Самый злодейский из всех сказочных злодеев! Вот щас я тебя… – Имейте в виду, на меня ваши пугалки не действуют, — невежливо прервала его девица. – Мне надо пройти практику, и я ее пройду! А вы мне в зачетном листе распишетесь. - Распишусь, распишусь… Уж я тебя распишу под хохлому, — угрожающе пообещал Кощей, но закашлялся мучительно, до перханья, схватился за грудь и согнулся в три погибели. - Дедуля, обопритесь на меня! – кинулась к нему девица. – И дышите, дышите. Вот так, глубже. Куда тут идти, говорите! Вскоре она уже устраивала его на широкой лавке в комнате. - Вот, полежите пока, и дайте пульс. Конечно, лучше бы вам на кровать, в опочивальню, а то тут, в чулане, неуютно как-то… - Какой такой чулан? – обиделся отдышавшийся Кощей. – Это и есть опочивальня, дурища! - Не надо обзываться, это ухудшает состояние вашего здоровья, — предупредила девица. – Я вовсе не дурища, а Василиса Припарочка, учусь на душевно-целительском факультете Академии Сказочной Медицины. - Как ты сказала? – изумился Кощей. – Василиса Припарочка? Ну у тебя и имечко! Кто ж тебя с таким замуж-то возьмет??? - Кому надо, тот и возьмет, — с достоинством ответила девушка. – Не фамилия славит человека, а человек фамилию! - А что за факультет такой дурацкий, никогда не слышал? – поинтересовался Кощей. - Вот видите, никогда не слышали, а «дурацким» обозвали! – заметила Василиса. – Имейте в виду, осуждение черными стрелами ядовитыми в мир летит, от облаков отражается и к вам же возвращается. Осудили кого-то – все равно что себя ранили. Похвалили – себя погладили. - Чушь какая! – сердито фыркнул Кощей. – Меня вот никто никогда не хвалил, и ничего, прожил… - По внешнему виду не скажешь, что вы особым здоровьем отличаетесь, — предположила Василиса. - Чегоооо? – воинственно ощетинился Кощей. – Да я, чтобы ты знала, бессмертный! - Бессмертный – еще не значит «здоровый», — пожала плечами Василиса. – Дайте-ка я вас послушаю… Ну вот, так и знала. Сердечные ритмы неровные, тоны глухие, сердце словно зажато. Наверное, утомляетесь быстро, дыхание сбивается, в груди теснит? - Есть такое дело, — признался Кощей. – И утомляюсь, и сбивается, и теснит… С богатырями всякими биться до того тяжко – хоть в гроб ложись. Я бы и лег, дык толку-то, бессмертный же… - А зачем бьетесь? - А по статусу… Кощей я, работа у меня такая, богатырей в бою тренировать. Если бы волшебством не владел – да меня бы каждый раз в куски крошили… Каждый раз на битву как на каторгу. - Дедушка, ну что же вы так? – озаботилась Василиса. – Если вы свою работу разлюбили – ее менять надо. Ничего нельзя через силу делать, в неохотку. Это жизненные силы отнимает! Даже у бессмертных. - Ишь… «Дедушка»… — подвился Кощей. – Меня так еще никто не называл…Мелочь, а приятно… Слышь, Василиса! А как я работу поменяю, ежели сказкой мне такая вот определена? - Значит, надо хобби найти какое-нибудь! – уверено заявила Василиса. – Ну, по-другому сказать, занятие по душе! Чтобы нравилось вам то, что вы делаете. Чтобы душа пела! - Какая там душа? – тоскливо спросил Кощей. – Нет у меня никакой души, Кощей я… - Глупости! – отрезала Василиса. – В каждом есть душа. А если вы ее не видите, так и не мудрено: у вас тут в чулане темно и захламлено все, прямо черт ногу сломит!
- Ага, было дело, в прошлом году так-таки и сломал! – оживился Кощей. – И еще хвост сундуком прищемил. Ох, и ругался! Чертову бабушку через слово поминал! - И я о том же! – подхватила Василиса. – У вас тут сама обстановка к ругани располагает. Тесно, мрачно, темно. Все в черных тонах, ни яркости жизни, ни лучика надежды. Откуда же у вас хорошее здоровье возьмется? - Ой, права ты красавица, как есть права, никакого у меня здоровья давно не водится! – пригорюнился Кощей. – В спине стреляет, дальнозоркость развивается, коленки скрипят, сердце давит, кашель бьет, печень ноет, селезенка екает, поджелудочную схватывает, уж про желудок и вовсе не говорю, гастрит у меня, ничего не перевариваю! - Дедушка, ну что же вы себя так запустили? – укоризненно покачала головой Василиса. – Это ж просто страшная сказка какая-то! Вы себя совсем не любите! - А за что мне себя любить? — еще пуще сник Кощей. – Живу один, злодейства всякие творю по долгу службы, никто меня не любит, никому я не мил… Кто боится, кто проклинает, а чтоб любить – да ни в жизнь! - Ну так если вы себя не любите, чего ж от других любви ждать? – резонно заметила Василиса. – Они ж как на ваш желчно-ядовитый вид посмотрят, так сразу под ваши мысли и подстраиваются. Хорошо о себе думать надо! И улыбаться почаще, очень помогает! - Да неохота мне улыбаться, — вздохнул Кощей. – Нет у меня причин для веселья, понимаешь? Не балует меня жизнь-то… - Так чего ждать-то, вы возьмите и сами себя побалуйте, — предложила Василиса. – Давайте для начала хоть в чулане уберемся. Я вам помогу. - Опочивальня это! – рыкнул Кощей, но послушно поднялся с лавки. - Так, где у вас тут окна? – деловито спросила Василиса, засучивая рукава. - Не боишься белый сарафан-то измарать? – подначил Кощей. - Не боюсь, к чистому грязь не пристанет, — кратко ответила Василиса. – Так что с окнами? - Вон там где-то, — махнул рукой Кощей. - Тут? Ой, мамочки мои, да вы же их сто лет не мыли! - Какие сто? Лет триста – точно! – обиделся Кощей. – Я ж древний! И хоромы мои тоже – памятник старины. - Что старины, то старины… Каменный век какой-то! Вы лучше покажите мне, где вода, ушат какой-нибудь и тряпки, — распорядилась Василиса. Кощей безропотно потрусил за инвентарем. Тряпки нашлись, дело пошло споро, Василиса работала сноровисто, с песнями, несмотря что окна закоптились хуже чем печная труба. Пришлось несколько вод поменять, Кощей только успевал подносить. Но сердце не щемило и одышка не мучила, даже азарт какой-то появился. - Это потому что полезное для себя дело делаете, вот ваш Организм вам и благодарен, — пояснила Василиса, протирая окна насухо. – Смотрите, красота какая! За окнами действительно была красота – зеленый лужок, коровка пасется, солнышко светит, птички летают – просто идиллия и пастораль. Зато опочивальня, которую Василиса упорно считала чуланом… Солнце безжалостно высветило все темные углы и закоулки, всю вековую пыль на нагроможденных друг на друга сундуках, ларцах, узлах и прочих завалах. - Ох и накопили вы всякой ненужности! – всплеснула руками Василиса. – Ну что же это такое??? Как же вы до сих пор живы-то? - Бессмертный потому что, — сердито буркнул сконфуженный Кощей. – А чего? Живу себе, не жалуюсь. - Как не жалуетесь? – удивленно вскинула круглые брови Василиса. – Сами же говорили: там тянет, тут ноет, здесь болит! Между прочим, так вот эти завалы и отражаются на вашем здоровье! Нет уж, давайте-ка расставаться со всем этим и наводить порядок. Вот в этом сундуке у вас что? - Не тронь! – взвился Кощей. – Это мои сокровища! Каменья драгоценные! Но Василиса, на обращая внимания на его вопли, уже открыла сундук и изумленно замерла над ним. - Ага, каменья. Только что в них драгоценного – не пойму. Может, объясните? Кощей мигом подскочил к сундуку и тоже замер, уставившись на содержимое. Сундук был полон мелких и крупных булыжников серо-зеленоватого цвета, а местами черные да грязно-желтые попадались. - Ээээ… Понимаешь, Василиса, это обиды мои… Копил их много веков, в этот сундук складывал. Каждую обиду берегу, лелею, смакую, ограняю – чистые бриллианты, аж сверкают! Что с ними сделалось – не пойму… Сверкали же! - Не могут обиды сверкать, — заупрямилась вредная Василиса Припарочка. – Вот так они и выглядят. Это вы в темноте, да с плохим зрением, их за драгоценности принимали! Вот этот каменюка – на кого обида? - Дык не упомню уже… Давно это было! Может, на Илюшку-богатыря, а может, на Марью-Искусницу. Или на Ягу? Нет, не помню уже! - И зачем он вам тогда? Нет, дедуля, надо с обидами решительно расстаться! - Что, вот так, со всем сундуком??? - Конечно! Чтоб вы знали, камни обид в желчном пузыре откладываются и очень жизнь портят. Мешают желчи правильно проистекать. От этого человек желтеет, темнеет и злится на весь белый свет. Вот прямо как вы. Больно же вам от них! Давайте, давайте! Вам же легче будет. - А может, перебрать? Вдруг среди них какая драгоценная все же есть? – с надеждой спросил Кощей, хватаясь за край сундука. - Ну уж драгоценность – камни в желчном пузыре! – фыркнула Василиса. – Ничего, кроме болевых ощущений и засорения протоков, от них не бывает! Ну, раз-два, взяли! - Погоди, чего самим-то таскаться, сейчас, сколдую, — тяжко вздохнул Кощей. Сундук тихо поднялся и плавно выплыл в дверь чулана-опочивальни. - Так, теперь вот тут, — обернулась Василиса в другую сторону. – Это у нас что? Что за черная тряпка валяется? - Это не тряпка! Это мой плащ! – грозно подбоченился Кощей. – Я его надеваю, когда колдовством кого-то победить надо! Знаешь, как он развевается? Все трепещут просто! Во гневе я страшен! Ой, ой, что-то в печенках закололо… - Не мудрено, — ответила Василиса. – Вот ваш гневный плащ как раз и давит на печенку, дышать ей не дает и нормально функционировать. Ваш гнев у вас в печенках сидит и вам же жить мешает. Выпустить его надо бы!!! - А как? - Ну, превратите его в птицу, — посоветовала Василиса. – Пусть летит на волю. - А можно? – усомнился Кощей, то заклинание пробормотал и пальцами щелкнул. Плащ тут же, на глазах, съежился, усох и превратился в большую облезлую ворону, которая с карканьем вылетела прочь. - Тьфу, мерзкая какая, глаза бы не смотрели, — плюнул Кощей. - И зрение у вас падает как раз потому, что вы не хотите ничего видеть дальше своего носа, — подсказала Василиса. – А уж вглубь себя и вообще веками не заглядывали. - Вот ведь ты дотошная, вот одно слово – Припарочка! Ну, не заглядывал, так это потому что темно было. А сейчас вот увидел, правда, старья всякого понавалено-то у меня… Слышь, Припарочка? А печени-то полегчало! – с удивлением прислушался к себе Кощей. - А я что говорила? – обрадовалась Василиса. – Продолжим? - Ну, продолжай, — разрешил Кощей. – Экая ты девка неугомонная! Прямо спасу от тебя нет! - У нас на факультете все такие, — деловито сообщила Василиса. – Сначала говорят, спасу нет, а потом глядь – и спасли кому-нибудь здоровье. Или даже жизнь. - Это что? – подняла Василиса запыленный портрет какой-то женщины необыкновенной, ведьминской красоты. - Положь на место, — насупился Кощей. – Это любовь моя несостоявшаяся. Яга в молодости. Оставь… Ох, присяду, что-то сердце заныло. - Это оно вам подсказывает, что надо разобраться в ваших чувствах, — присела рядом Василиса. – Если любовь есть – так чего ж портрет в пыли и не на стенке? Любовь радовать должна! А если любовь прошла – так зачем вы ею сердце ваше обременяете? Оно, чай, не железное! - Не железное, раз болит, — согласился Кощей. – А тут и болит, и ноет… Отвергла она мою любовь. Живет на отшибе, с добрыми молодцами заигрывает…. - Так у нее тоже работа такая, — погладила его по руке Василиса. – Дедушка, миленький, вы уж решите. Все, что не радует – убирайте из вашей жизни! Вот увидите, сразу облегчение вам выйдет. - Дай сюда, — потянулся к раме Кощей. – Ой! Тьфу ты, занозу посадил! Не то в сердце, не то под ноготь, и там болит, и там… - Давайте, достану, — предложила Василиса и достала из своей сумки пинцет. – Где заноза? Нет занозы! Все-все-все, сейчас подорожник приложу. А вы скажите: «Себя прощаю, ее прощаю, судьбу прощаю, счастье встречаю». - Себя прощаю, ее прощаю, судьбу прощаю, счастье встречаю… Ой! – подпрыгнул Кощей и обмяк. – Правда, нету больше … Ни под ногтем, ни в сердце… - Вот и хорошо, дедулечка! Куда портрет? - Протереть и на стенку, — решил Кощей. – Буду на него любоваться, когда и поговорю. Яга все ж-таки знатная колдунья и красавица была – иэээх! Пусть меня радует. - Отлично, пусть висит, если радость от вещи – это всегда на пользу, — одобрила Василиса. – А это что за праща такая – камень в петле? - Не дам, — вдруг заупрямился Кощей. – Не отдам эту вещь. Она мне дорога как память. - А что хоть это? – полюбопытствовала Василиса. - А камень заговоренный! И не праща это вовсе, а мой нашейный амулет, я его ношу, когда спина не очень болит и радикулит не мучает. - То есть, как я понимаю, не часто, — прокомментировала Василиса. – А что за камень? На что заговорен? - На мщение! Поклялся я отомстить одному восточному колдуну, что меня в поединке уязвил. Хитрее меня оказался, подлец. Ну, и я тогда помоложе был, опыта маловато. В общем, заговорил я камень от души, если пульну в него – не промахнусь. Только с тех пор ни разу и не повстречались, не довелось. Может, он уже и сгинул где, он же смертный был. - Ну, дедуля, вы даете! – осуждающе покачала головой Василиса. – Камень за пазухой столько лет носите! Да как же вам в груди-то тяжело не будет??? - А отомстить? – засверкал глазами Кощей. - А простить? – спросила Василиса. – Да его, может, уж и на свете нет, а вы все эту ношу на себе таскаете! И еще говорите, что дорога как память. Вот ведь правда, дорого вам такая память обходится! Шейный остеохондроз – раз! Радикулит – два! Сколиоз – три! Похоже, вы сами на себя этот камень заговорили, колдуну тому и трудиться не пришлось. - А? Да как же это так? – растерялся Кощей. – А ведь кругом ты права! Он и ведать не ведает, и в ус себе не дует, его там, может, давно райские гурии ублажают, а я тут с этой колодой на шее к земле гнусь, в землю врастаю. Не бывать этому! И Кощей своей волшебной силой раскрутил камень и отправил его прочь. Камень с жужжанием и гудением скрылся в раскрытом окне. - Как себя чувствуете? – поинтересовалась Василиса. - А знаешь, ничего? – с удивлением объявил Кощей. – Откуда ни возьмись бодрость взялась, аж жить захотелось! Желудок вот только чего-то сигналит… Наверное, гастрит! Не перевариваю я ничего… - Вы, дедуля, наверное, и по жизни много чего не перевариваете? — спросила Василиса. - Много, — признался Кощей. – Работа у меня нервная, вредная. Кичливых богатырей не перевариваю. Женских слез не перевариваю. Шумных ребятишек не перевариваю. Когда от сюжета кто отклоняется – очень даже не перевариваю. А еще я не перевариваю… - Достаточно, — прервала его Василиса. – Диагноз ясен: вы жизнь не перевариваете. Нас вот как учат: жизнь – она разная, и ее принимать надо во всем многообразии. И хорошее, и плохое, и добро, и зло. А если не принимаешь, не перевариваешь – конечно, желудок страдает! Он же у нас орган пищеварения! - Ох ты! – потер лысину Кощей. – Серьезное у вас там образование, как я погляжу! - Сказочная Медицина – вообще очень интересное занятие, просто не оторваться, — похвасталась Василиса. – Ну что, заканчиваем уборку? Тут еще много! - А щас я все одним махом! – раздухарился Кощей. – Эх, где наша не пропадала? И там пропадала, и тут пропадала, да только не пропала, потому как мы бессмертные!!! Иииэээххх! Поднялся вихрь, все вокруг поднялось, закрутилось, замельтешило, а когда улеглось – в покоях было чисто, все блестело, а посреди, горделиво отставив в сторону тощую ножку, стоял Кощей, успевший наколдовать себе серебристый костюм, алый плащ, и на лысине красовалась корона набекрень. - Ух ты! Да вы мужчина хоть куда! – вырвалось у пораженной Василисы. - Ага! Заиграла в жилах кровь! – самодовольно ухмыльнулся Кощей. – Но ты-то, девица красная, Василиса Припарочка, тоже хороша! Волшебница еще та! Это ж надо – самого Кощея так припарить, что вековые завалы разобрал! - Значит, практика моя закончена? Зачетный лист подпишете? – тут же подсунула бумагу практичная Василиса. - Давай, подпишу! И печать Кощееву поставлю, — протянул руку он. – Только скажи мне, Василиса, как ты вообще насмелилась ко мне сюда явиться? Неужто не страшно было? - Еще как страшно, — призналась девица. – Только я давно усвоила: чем суровее испытание, тем больше Силы от него получаешь. А я хочу поскорее дипломированной душевно-целительной волшебницей стать, чтобы научить людей, как искоренить все болезни на земле! - Ну и задачи ты себе ставишь! – с удовольствием потер руки Кощей. – Дерзкая, смелая, уважаю! Проси у меня чего хочешь – любые сокровища подарю! - Вот уж спасибо, — помотала головой Василиса. – Я вон Кощеевы сокровища разобрала – и что в них хорошего оказалось? Любые сокровища, если их не использовать, в известковые отложения превратятся. Так что впрок копить не буду. - Ну так чем же тебя отблагодарить? – расстроился Кощей. – Очень хочется! В жизни ни к кому благодарности не чувствовал, аж душа на волю рвется! - Это хорошо, — заулыбалась Василиса. – Я вот тогда вас попросить хочу… - Проси! Все исполню! - А можно я диплом по вам писать буду? – выпалила Василиса. – «Влияние здорового образа жизни на ее качество на примере Кощея Бессмертного». Как вам такая тема? Конечно, придется подробно изучить ваш быт, привычки, увлечения. Вы не против? - Ну, ежели я как наглядный экспонат гожусь, так изучай, чего ж, — засмущался Кощей. – И мне с тобой повеселее будет. Ты такая… Припарочка, понимаешь! - Ой, спасибо! Я так рада! Вы такой милый! Ну, до свидания! Я побежала! - Побежала она… ишь, «милый»… — проворчал польщенный Кощей. – Хоть ковер-самолет-то возьми! Вмиг домчит! Устала, небось? - Устала! Ковер-самолет – это просто здорово! Но… — нет, лучше я пешочком. У вас тут, в царстве Кощеевом, такие травки растут – я по дороге видела! Хочу пособирать, а то у нас скоро зачет по травоведению! - Ну, Василиса, быть тебе звездой и гордостью душевно-целительского факультета! – изрек пророчество Кощей. – Иди, собирай свои травки! Он долго смотрел вслед уходящей Василисе, даже рукой все порывался помахать. Она обернулась и крикнула: - А вам – домашнее задание: найти себе хобби по душе! Не забудьте! - Хобби… — проворчал Кощей. – Я уже нашел это самое хобби – я теперича экспонат Академии Сказочной Медицины. Пойду откушаю чего-нибудь, аппетит проснулся, ну надо же! А потом, пожалуй, в речке искупаюсь, поплаваю. Не могу же я Василисушку подвести и диплом ей испортить! Я еще покажу, каковы настоящие Кощеевы сокровища! Такое здоровье себе наколдую – она еще ахнет! Нееее, хорошая мне сегодня вышла Припарочка… Волшебная!!!
Мужчина стоял у мрачноватого красно-кирпичного здания и методично долбился в закрытую дверь. Видно было, что стучится он уже долго, но терпение у него просто ангельское. — Дяденька, я тут! Посмотрите вниз! Нет, не туда, а вон туда, налево! Ну, окошечко полуподвальное, с решеткой! «Дяденька» прекратил стук и посмотрел, куда велено. Действительно, наблюдался «карман», утопленный в землю, и окошечко с решеткой было, а за решеткой маячило испуганное девичье личико с большими виноватыми глазами. — Добрый день! Это общежитие? – спросил мужчина. – Я из Службы Спасения. Меня сюда вызывали, но почему-то не открывают… — Это я, я вас вызывала! – чуть не плача, сдавленным полушепотом проговорила девушка. – И пожалуйста, тише, а то она может услышать… — Она – это кто? – уточнил мужчина. — Комендант! Она такая строгая, у нее правила. Чуть что – наказывает. — Но как же я смогу вам помочь, если не могу попасть в помещение? – спросил мужчина. – И что у вас тут вообще происходит? — У нас тут все ужасно, — похоронным голосом сообщила девушка. – Она не дает никому жить. Да что там жить – просто дышать! Она всех подавляет своим авторитетом. У нас тут хуже, чем в тюрьме…Чуть что – в карцер, за решетку… — Ты сейчас в карцере? – спросил мужчина, озирая ржавую оконную решетку. — Нет, это моя комната. Я тут прячусь. — От кого прячешься? От коменданта? — Ну, не только… У нас тут контингент подобрался – не заскучаешь. Одна другой краше. Общежитие… — Слушай, а черный ход у вас тут имеется? Или пожарная лестница? — Не знаю… Кажется, да. Хотя может быть, и нет. Я по общежитию не шастаю, я вообще стараюсь лишний раз из комнаты не выходить. Если быть хорошей девочкой, не высовываться и не возражать, то, может, не тронут… — М-да… Сурово у вас тут все, если тебя послушать… Вот бы еще глазами поглядеть… Слушай, а у вас вообще двери когда-нибудь открываются? — Ну да. Когда продукты привозят. Тут вообще одно удовольствие – поесть чего-нибудь вкусненького. А так вообще, хоть в петлю… — Понятно. Ладно, продукты так продукты. Ты не отходи далеко, жди. А я сейчас… Мужчина удалился, но вскоре появился с тележкой, уставленной картонными ящиками. — Хозяйка! Принимай продовольствие! – зычно завопил он, колотя ногой в дверь. — Гуманитарная помощь! — Тихо, чего развопился! – раздался строгий недовольный голос, и дверь распахнулась. На пороге возникла сухопарая фигура старухи в темном одеянии, седые волосы собраны под косынку, и взгляд колюче-пронзительный, неприветливый такой… – Заноси потихоньку… Гуманитарной помощи мы всегда рады. А ты-то кто будешь? — А я-то буду контролирующая организация, — веско сказал мужчина и сунул ей под нос удостоверение. – Уполномочен проинспектировать вверенное вам общежитие на предмет порядка, и если надо, принять соответствующие меры. — Слава Богу! – с чувством сказала старуха, отступая от двери. – Хоть кто-то поможет мне привести в божеский вид этот дурдом. — Дурдом? — Форменная психушка, — доверительно сказала старуха. – Если бы вы знали, что они тут творят!!! А мне, как коменданту, приходится держать все под контролем и направлять в нужное русло. Если бы не я, тут бы давно одни руины были… — Верю. Сочувствую, — кашлянул мужчина. – Но что поделаешь, работа наша такая. — Правду говорите, — смягчилась старуха и даже попыталась изобразить подобие улыбки. – Работа такая, что мертвому позавидуешь. Но – стараюсь и справляюсь. В глубине раздался треск, звон разбитого стекла, и кто-то завизжал на несколько голосов. — Ну вот, началось! Ни на минуту нельзя бдительность ослабить – сразу ЧП, — пожаловалась старуха. – Эти девки меня в гроб загонят. Идемте, сами все увидите. Она рысью потрусила по коридору, а мужчина двинулся следом, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Мрачновато у вас, — заметил он, взирая на ядовито-зеленые стены. – Гнетет и давит! — Сейчас еще хуже будет, — пообещала старуха. – Жильцы местные – вот кто по-настоящему гнетет и давит! Вот они, полюбуйтесь! В холле, видимо, только что произошла драка. Или, по крайней мере, скандал. Лицом к лицу, тяжело дыша, стояли, сжав кулаки, две женщины: одна в холщовом рубище, с венком из листьев на голове и связкой сушеных грибов на шее, другая – в обтягивающих бархатных брючках и блестящем топе. Обе были настроены крайне воинственно. В уголке жалась еще одна – в белом одеянии и легкой газовой золотистой накидке на голове, вся такая светлая-пресветлая. Эта была явно испугана, на лице ее отражалась боль. — Девочки, тихо! У нас гости, — стальным голосом скомандовала Комендантша. – Ведем себя прилично. — Да плевала я на приличия! – тут же резко повернулась к ней Блестящая. – Эта блаженная меня уже до края довела! Я ее сейчас урою! — Еще слово – и в карцер пойдешь, на хлеб и воду, - бесцветным голосом пообещала Комендантша, и Блестящая, видать, испугалась – отвернулась и даже отступила на шаг.
— Я в лес хочу, — заговорила Блаженная. – Мне только в лесу хорошо. Я тут чужая, мне тут плохо. Отпустите меня в лес. — «Отпустите меня в Гималаи», — тут же передразнила ее Комендант. – Тоже мне, Маша Распутина! Да кто бы тебя держал, если бы ты не была здесь прописана! А так… Порядок должен быть, сама понимаешь. — Я здесь задыхаюсь… Я здесь умру, — безнадежно сказала Блаженная. — Не умрешь. Ты сколько раз сбегала в свой лес? А сколько раз тебя возвращали? Так что имей в виду – все равно изловим и водворим. — Что, съела? – злорадно высунула язык Блестящая. — А ты не радуйся, — осадила ее Комендантша. – Ладно, эта в лес хочет, а ты куда? — В ночной клуб! – быстро сказала Блестящая. – Из меня энергия прет, как из пушки, мне надо ее куда-то скинуть! Если не отпустите – меня порвет. Или я порву кого-нибудь. — Я им говорю: надо думать о Душе, о Боге, — подала голос Светлая. – Бог укажет Путь, направит, поможет… В церковь надо, в церковь! Только туда душа и стремится… А они меня не слушают, каждая свое талдычит, чуть не разодрались… — Мой Бог в лесу, — непреклонно возразила Блаженная. – Только там, наедине с природой, и начинаешь жить. Меня тут все напрягает! И город, и шум, и люди… А там – хорошо. Божественно просто! — Да заткнулась бы ты с твоим лесом! — завопила Блестящая. – «Наедине!». Мне надо блистать, сверкать, поражать и покорять! Кого я там, в лесу, покорять буду? А танцевать где и перед кем??? На пеньке перед ежами и сусликами? Мне, знаете ли, Бог ваш до феньки – у меня другая задача! — Бесы, в них бесы! Экзорциста бы опытного… — с тоской в голосе простонала Светлая. — Нет во мне никаких бесов! — Я тебе покажу экзорциста! – немедленно и хором окрысились на Светлую обе дамочки. — Маааалчать! – рявкнула Комендантша, и все вмиг умолкли. — Гхм… Можно вопрос? – кашлянул мужчина. – А почему бы не отпустить каждую, куда она хочет? Кого в лес, кого в церковь, а кого и на дискотеку? Глядишь, и воцарились бы мир и спокойствие… — Нельзя, — с кислой миной ответила Комендантша. – Согласно Договору, «должны проживать вместе, в одном общежитии, по месту прописки, пожизненно». Точка, конец цитаты. — Но любое общежитие предполагает уважение друг к другу, сотрудничество и разумные компромиссы, — предположил мужчина. – Всегда можно найти какие-то точки соприкосновения и общие интересы. — Нет у них никаких точек и интересов, — тут же ощетинилась Комендантша. – Одно соперничество и перетаскивание одеяла на себя. Я уж их ругаю-ругаю, воспитываю-воспитываю, а они… — Тут руганью не поможешь, — задумчиво пробормотал мужчина. – Кстати, а вы тоже тут живете? — Ну да… — озадачилась Комендантша. – А где же еще? — Тогда мне как-то странно, что вы себя противопоставляете остальным. Получается, все тут дураки, а вы одна умная. — Мне очень жаль, но так и есть, — ядовито-любезно сообщила Комендантша. – Если бы я их не строила, они бы давно друг друга уничтожили. И Общежитию бы пришел конец. Они же друг друга ненавидят, не понимают и даже попробовать не хотят! — Мне вот что кажется, — подумав, сказал мужчина. – Вы все разные, но каждая сама по себе нужна и является самоценной. Вот вы, — кивнул он Светлой, — вы осуществляете связь с Божественным Началом. Хотя мне ваше мировоззрение кажется немного незрелым, но это вопрос времени и готовности развиваться. — Правда? – с сомнением спросила Комендантша, уставившись на Светлую во все глаза. — Вот эта девушка с грибами и цветами олицетворяет собой связь с Природой. Она очень сильна, потому ей и плохо в городе… Но зато она обладает отменной способностью к выживанию, к целительству, в ней спят древние сакральные знания, ждут своего часа. — Я знаю. Я всегда это чувствовала, — медленно проговорила Блаженная. – Я просто боялась поверить в это… У меня такие видения бывают!!! И голоса я слышу. И еще сны… Но я никому не признавалась, стыдно было. Я думала, что схожу с ума. - Нет, моя дорогая. Вы не сошли с ума. Вы просто – Иная, и вам надо к этому привыкнуть, — посоветовал Мужчина. – Но если вы не научитесь применять свои знания, они действительно могут свести вас с ума. А так… Вы сможете помочь многим людям. - С ума сойти! – выдохнула Комендантша и поперхнулась. - А вы, моя красавица, явно выполняете роль Харизматического Лидера, — повернулся он к Блестящей. – Вы могли бы увлечь за собой толпы народа! Не то что ночной клуб – целый стадион! А может, и целую нацию! — Да ну? – заулыбалась и подбоченилась явно довольная Блестящая. — А я? – ревниво спросила Комендантша. — Вы – очень важная часть Общежития, вы – Контролирующее Начало, — галантно наклонил голову в ее сторону мужчина. – Без вас действительно все бы рассыпалось и погибло. — То-то и оно! – горделиво кивнула старуха. – Без контроля эти лахудры опасны для жизни и общества! Эх, их бы энергию – да в мирное русло! — Вот как раз к этому я и подхожу, — обрадовался мужчина. – Понимаете, энергии тут у вас и впрямь немеряно. Но вот я наблюдаю, что она мечется в замкнутом пространстве, не находит выхода. Дискотеки – не в счет, это так, баловство. Обычно энергия, поступившая из Мира, выражается через Творческое Начало. Где оно у вас? — Кто – где? – не поняла Комендантша. — У вас тут должен жить кто-то, кто является Творческим Началом, — терпеливо повторил мужчина. – Но я пока его не вижу. — Ээээ… Право, не знаю… — задумалась старуха. — Слышь! Может быть, эта, ну, которая под лестницей? – вдруг спросила Блестящая. — А которая под лестницей? – тут же среагировал мужчина. — Да нет, что вы, это ерунда, не может быть, — снисходительно протянула старуха. – Есть у нас тут одна жиличка… Всего боится, живет в полуподвале, в основном ест и лежит, из комнаты своей редко вылезает. Но и хлопот от нее – ноль. — Это она потому не вылезает, что от такой жизни растолстела, форму потеряла, — тут же встряла Блестящая. – Да и болеет она. — Но она хорошая, безобидная, — дополнила Светлая. – Рукодельничает, мне вот накидку кружевную связала, посмотрите, какая красивая… — Да, правда. Никогда не спорит, не ругается, сидит себе тихо, не видно ее и не слышно, — согласилась Блаженная. – Мне она нравится, хотя и странная какая-то. Вроде как перед всеми виноватая… — А можно с ней познакомиться? – попросил мужчина. – Уж очень любопытно глянуть на это чудо! — Да пожалуйста, — пожала плечами Комендантша. – Идемте в полуподвал, вход под лестницей. Мужчина двинулся, рукой показав всем следовать за ним. Дамы вереницей потянулись следом. — Эй, жиличка, открывай! – постучала в дверь Комендантша. – Делегация к тебе. Послышались шаги, дверь распахнулась, и на пороге предстал новый персонаж. Это была девушка, и впрямь полная, рыхловатая, с застенчивым одухотворенным лицом и робкими виноватыми глазами. Та самая, что торчала в зарешеченном окне – мужчина сразу ее узнал. — Вы ко мне? Все? – чуть слышно спросила она. – Проходите, пожалуйста. — Ох, ешкин кот! – охнула Блестящая, первой проникнув в комнату. — Ого! – оценила Блаженная. — Божественно! – в благоговении выдохнула Светлая. — Я что-то в таком роде и предполагал, — усмехнулся мужчина. Маленькая комната была заполнена разными вещицами невероятной красоты. Тут были и вышитые иконы, и плетеные из соломки вазочки, и вязаные куклы, и кружевные накидки, и еще много всего. Каким-то странным образом каждая вещь излучала сияние, и от этого полуподвальное помещение было залито ярким и приятным мягким светом, словно лесная поляна в полдень. — Это все ваших рук дело? – спросил мужчина. — Да, — покраснела и опустила глаза девушка. — Ну ты и мастерица! – покачала головой Комендантша. — Извините, я прилягу, — виновато сказала девушка. – Я немного нездорова, не могу долго ни стоять, ни сидеть… — Еще бы ты была здорова, при таком-то образе жизни, — сказал ей мужчина. – Ты чего здесь окопалась и от белого света спряталась? — Я боюсь… этих, — жалобно сказала девушка, глазами указывая на присутствующих. — А чего нас бояться??? – страшно удивилась Блаженная. — Извините… Но вы все такие… уверенные в себе, энергичные. Вы решительные и напористые. Каждая из вас, по крайней мере, знает, чего хочет. А я такая слабая, если честно… Мне кажется, что вы просто меня сомнете и поглотите. Поэтому я и прячусь. — Нет, ну мы, конечно, не всегда себя в рамках держим, — смущенно признала Блестящая. – Но все равно – к тебе-то лично у нас никаких претензий. Вылезай из своей норы, не бойся, не обидим. — Ну кто я и кто вы? – дрожащим голосом спросила девушка. – Вы вон какие красивые, яркие, запоминающиеся. А я… Мало того, что толстая, так еще и больная. А на вашем фоне буду смотреться вообще…бездарно. — Вот это да… — ошеломленно покачала головой Светлая. – Бездарная она! Да тебе Господь такой Дар пожаловал – Красоту творить! А ты с таким пренебрежением об этом говоришь, разве можно? — Нет, вы что? Я не с пренебрежением, — испугалась девушка. – На самом деле я очень благодарна. Просто мне всегда кажется: ну кого я могу этим удивить? Боюсь, что меня критиковать будут. Или не оценят. Уж лучше для себя все это делать и никому не показывать. — Разрешите мне вмешаться, — сказал мужчина. – Кажется, я знаю, почему у вас в Общежитии творятся такие странные дела и никак не воцарится мир. — Почему? Почему? – обратились к нему все разом. — Вот эта Мастерица и есть ваше Творческое Начало. Энергия, отпущенная вам на жизнедеятельнсть, должна делиться между всеми вами по справедливости. Кто сколько вложил – тот столько и получил. Это понятно? — Да, понятно, — наперебой закивали женщины. — На Творческое Начало отпущено невероятное количество энергии, иначе бы здесь просто не могло быть столько Света. Но Мастерица берет только маленькую часть, совсем чуть-чуть, столько, сколько можно уместить в этой комнатке. Да и из этого «чуть-чуть» большую часть тратит на то, чтобы отгородиться от Мира и не дай Бог ничего не натворить… А остальное идет куда? — А куда? — А вам. И для вас этой «неучтенной» энергии слишком много. Поэтому вы и ссоритесь, и мечетесь, и договориться никак не можете. Творческое начало себя в угол загнало, а вы не ощущаете целостности. Вот и идет у вас жизнь вразнос! — То есть это я во всем виновата? – умоляюще прижала руки к груди Мастерица. – Простите меня, простите! Мне хочется сквозь землю провалиться… — А знаешь, хорошо, что ты всю энергию сполна не брала, — хмыкнул мужчина. – Если бы с твоими задатками Творца, да с полной энергией, ты вот такого себе пожелала – мигом провалилась бы! — То есть я правильно поняла: без нее нет целостности, а с ней опасно иметь дело? – мигом сообразила Комендантша. — На текущий момент – да. Но все можно поправить. Ведь Творец на то и Творец, чтобы творить реальность. Но при этом надо очень ответственно относиться к мыслям, поступкам и словам. Что пожелаешь – то и сотворишь. — Слышь, подруга? Тебе, может, помощь какая нужна? – спросила Блестящая. – Ты это… скажи! Я готова, потому что меня эта лишняя энергия уже замучила. Отбавить бы… — Может, травок каких? Или медитации на природе? Я научу! Купание в водоемах, опять же – знаешь, какое блаженство?– присоединилась Блаженная. — Молитва, покаяние и очищение, — подсказала Светлая. – Очень помогает! Только исходить надо не из греховности, а их Божественности. Ведь ты – дитя Бога, причем любимое. — А я критикую и ругаю вовсе не из вредности. Я направление задаю и границы устанавливаю. Работа такая, — призналась Комендантша. – Но если ты сама начнешь это делать – тогда я не буду вмешиваться. — Ну вот и славно, — обрадовался мужчина. – Программа действий ясна? Ты познакомилась поближе со всеми обитателями своего общежития, теперь тебе надо с ними подружиться – это раз. В каждой из них есть что-то полезное для тебя, как ты уже поняла. — Ага, можно всем вместе на дискотеку, а потом на природу, и в заключение в церковь, — предложила Светлая. – Мы же не против! Да, девочки? — Принимать помощь от всех! И водоемы, и травы, и медитации, и молитва – все на пользу и все хорошо, это два! – продолжил мужчина. – Мир всегда готов тебе помочь, ты, главное, слушай! Нужные люди встретятся тебе в нужном месте и в нужное время, поняла? — Поняла, — благодарно глянула на него Мастерица. — И третье: много еды тебе больше не понадобится. Ты едой заполняла пустоту, которая внутри тебя. Но теперь этой пустоты нет, вы стали единым целым, а значит – произошло Исцеление. Скоро твоя фигура станет стройной, а тело – здоровым. — Ох, Исцеление – это всегда хорошо! – мечтательно проговорила Блаженная. – Гармония – это так естественно! - Четвертое, — продолжил он. – Помни, что ты – Творческое Начало. Ты здесь главная! Без тебя все будет идти наперекосяк, потому что через Творчество происходит самовыражение. Отдавай энергию в мир в виде Творчества! Пиши стихи, вяжи носки, рисуй, плети, пой – словом, радуй Мир своими талантами! — Я хочу Творить, и буду! – пообещала девушка. – Но у меня ограниченные возможности, я прикована к постели. — К постели ты приковала себя сама. Своими страхами и нежеланием увидеть в себе Творца. Ясное дело, так проще оправдать свое бездействие. Вроде как не ты виновата, а болезнь. Но я тебе говорю: начнешь Творить на благо Миру — восстановятся энергетические потоки. Не сразу, постепенно, но ты и болезнь годами наращивала. Так что понадобится время. И чистое намерение. — Я готова, я терпеливая, — улыбнулась девушка. – Кружева плести – знаете, сколько терпения надо? — Могу себе представить. Кружева у тебя чудесные. Но теперь тебе предстоит сплести Кружево Своей Жизни, а это непростая работа. Справишься? — Она справится! – пообещала Блестящая. – Мы все ей поможем! — И Господь поможет, — добавила Светлая. — И Природа, — согласилась Блаженная. — И самоконтроль, — заключила Комендантша. — Ну, раз так, то позвольте откланяться, — попросил мужчина. – Раз в Общежитии вашей души воцарился мир и порядок, я счастлив и могу перейти к следующим вызовам. Скорейшего вам Исцеления, милые дамы! И Творческих Успехов! Помните: я буду ждать ваших Творений ежечасно и ежесекундно! Оревуар! — А кто это был? – спросила Блестящая, когда за мужчиной закрылась дверь. — Ннне знаю… Какая-то контролирующая организация, — вспомнила Комендантша. – Но я не вызывала, это точно. — Я вызывала, — застенчиво призналась Мастерица. – Я просила Бога, чтобы он прислал на помощь Ангела из Службы Спасения. И чтобы тот разобрался, что тут происходит, у нас в Общежитии. Кажется, это он и был… — Ну ты и сильна, мать! – восхищенно покрутила головой Блестящая. – К твоей силе намерения, да нашу энергию! Ох, заживем!!! … Ангел на лету оглянулся и увидел красно-кирпичное здание Общежития, над которым разгоралось нежное золотистое сияние. «Отличная работа, я просто молодец», — подумал Ангел. Он уже давно был Творцом и не стеснялся хвалить себя. Он знал, что прославляя себя, мы прославляем Бога.
Меня готовили к этой участи с детства. Наложница – это не профессия. Это судьба. Я не знала другой судьбы. «У тебя великая Миссия, — говорили мне. – Ты уже сейчас должна осознавать ее важность. Ты избрана. Быть Наложницей – это великая честь для каждой девочки. По тебе будут судить обо всей династии, помни это». Я помнила. Я всегда помнила. Еще будучи совсем малышкой, я уже думала не о себе, а о династии. О том, что я должна быть лучше всех, умнее всех, сильнее всех – чтобы не посрамить честь венценосной семьи. Даже детские игры у меня была особенные – только те, что помогали развивать лучшие качества Наложницы. Я играла – и развивалась. Наложниц воспитывают определенным образом. Для нас не существует слово «хочу». Зато с самого детства мы хорошо усваиваем понятие «должна». «Ты будешь лицом Государства, — говорили мне. – Сильная Наложница – сильное Государство». Я любила свое Государство. Я изо всех сил старалась быть хорошей ученицей. Чтобы впоследствии стать сильной Наложницей. Наверное, я хорошо усваивала материал, потому что меня очень рано начали демонстрировать Миру. Мною гордились, меня хвалили, меня поощряли, и мне это нравилось. Каждая похвала мотивировала меня удвоить и утроить усилия, делать еще больше и еще лучше – ведь, собственно, в этом и была моя Великая Цель. Других я не знала. Наложницы не умеют говорить «нет». Нас этому не учат, нам это не надо. Исполнительность – едва ли не самая главная добродетель Наложницы. В самом деле: откуда маленькой девочке знать, как надо и что правильно? Что она вообще может понимать в жизни? Ей нужно слушать старших, тех, кто готовит ее к Великой Миссии. Я и слушала. Вы спросите, а как же свои желания и мечты, разве свои «хочу» всегда совпадают с чужими «надо»? Вы знаете, ко всему можно привыкнуть. Конечно, когда я была маленькая, я мечтала и желала. Но меня учили управлять своими чувствами, и очень скоро я научилась усилием воли подавлять все эти «хочухи», мешающие мне выполнять свою Миссию. Они, конечно, никуда не делись – но я научилась их не слышать и не замечать. Желания – сами по себе, я – сама по себе. И так можно жить, я и жила. Многие думают, что жизнь Наложниц легка и приятна, полна развлечений и впечатлений. Но это не так. Да, нас, конечно, многому учат, наряжают, выводят в люди, демонстрируют всем, хвастаются нашими умениями и достижениями, но вы бы знали, какой труд стоит за всем этим… И мы не имеем права на ошибку. В детстве, когда я делала что-то не так, меня пороли и ставили в угол. Я не понимала, зачем – ведь я все равно переживала за свою ошибку еще больше, чем мои наставники. Но теперь я понимаю, что порка была дополнительным стимулом не ошибаться. Я до сих пор панически боюсь сделать что-нибудь не так. Нет, меня уже давно никто не порет. Теперь я делаю это сама. За малейшую ошибку я занимаюсь таким самобичеванием, что душа у меня вся в рубцах. Да, меня не надо наказывать – я сделаю это сама. Беспощадная самокритика – еще одна из добродетелей Наложниц. Лучше, быстрее, выше, и только на «высший балл» — это то, с чем мы встаем и ложимся. С чем мы живем… Нравилась ли мне такая жизнь? Не знаю… Я просто не знала другой жизни. И я совершенно разучилась разбираться в своих чувствах. Ведь какая разница, что ты чувствуешь, если тебе все равно придется поступать не как хочется, а как положено? Я привыкла к жизни Наложницы и научилась находить в ней положительные стороны – вот так будет точнее. И я старалась, изо всех сил старалась стать еще лучше. Не за страх, а за совесть… Я не привыкла прислушиваться к себе и потому проморгала тот момент, когда все перестало быть хорошо и стало плохо. Возможно, я просто надорвалась. Не знаю… Просто наступил миг, когда я почувствовала, что что-то не так. Я вдруг стала страшно уставать. Нет, конечно, я и раньше уставала, но всегда брала себя в руки, говорила «надо!», и усталость отступала, откуда только и силы брались? А тут… Иногда по утрам мне просто не хотелось вставать. Просто вот так лежала бы – и тупо пялилась в потолок. Разумеется, я не могла себе ничего такого позволить. Надо было подниматься, умываться, одеваться и совершать еще кучу действий. Ведь я должна была соответствовать тем стандартам, которые стали не просто привычкой – они вошли в кровь и плоть. Но делалось все как-то нехотя, через силу… Сейчас я понимаю, что это было отвращение. Но тогда я еще не умела слушать себя. И я просто думала, что это лень. Лениться было неправильно, нельзя. Поэтому я, сжав зубки, начинала новый день, как две капли воды похожий на предыдущий, и худо-бедно доживала его до конца, чтобы рухнуть в постель еще более обессиленной. Может быть, это случилось потому, что я начала задумываться. Мне в голову лезли странные, пугающие мысли. Например, вопрос «а зачем?». Он возникал по разным поводам, и раньше у меня всегда имелся однозначный ответ: «Надо!». Но теперь этот ответ перестал удовлетворять мой разум. «А кому надо?», — вопрошал меня он. «Всем!», — быстро отвечала я. «А «все» – это кто? — продолжался допрос. — И почему «надо» именно то, что не хочется?». Эти внутренние дискуссии изводили, изматывали меня, я боялась их, боялась себя, боялась сойти с ума, а еще надо было выполнять привычные каждодневные ритуалы, и это отнимало массу энергии. Наложницы не должны задумываться. Наложницы должны исполнять и соответствовать. Я хорошо помню ту промозглую осень, когда меня отправили переписывать население. Это традиция – раз в несколько лет обходить все население и записывать их имена в Большой Государственный Реестр. Зачем это надо – я не знаю, да и никто, по-моему, не знает. Ведь дело это добровольное, многие люди отказываются говорить и остаются незаписанными. Но мне сказали «надо», и я привычно пошла. Надо – значит надо. Было холодно и сыро. Я шла с тяжелой сумкой по слякотным улицам, заходила в дома, звонила и стучалась в двери, опрашивала, записывала, порою выслушивала всякие неприятные вещи, благодарила и снова шла. Каждый день, с раннего утра и до позднего вечера. Я ощущала себя маленьким оловянным солдатиком, который должен выиграть эту войну. Сейчас я понимаю, что это и впрямь была война – только воевала я сама с собой. Во мне поднималась ненависть к этому бессмысленному походу, непонятно зачем и для кого, но Наложница не имеет права на ненависть, и я предпочла «выключить» в себе все чувства, стать еще больше оловянной. Короче, я выдержала и это. Возможно, меня хвалили, или восприняли это все в порядке вещей – не помню. Я мало что помню из того времени. Похоже, вместе с чувствами я отключила и большую часть памяти, иначе бы я просто умерла. Если честно – мне не хотелось жить. Но я не признавалась себе в этой мысли. «Я просто заболела», — твердила я себе. Болезнь – это было хоть какое-то оправдание, что я переставала соответствовать высокому званию Наложницы. Когда я болела, с меня снимали большую часть обязанностей. Можно было просто валяться и ничего не делать, и это было прекрасно.
Наверное, я бы и правда умерла, если бы не познакомилась с Миа. Она пришла ко мне ночью, когда я, полумертвая от ставшей привычной усталости, не то спала, не то бодрствовала – в общем, находилась в каком-то полусне, полубреду. В этом «подвешенном» состоянии я обращалась к кому-то, наверное, к Богу. Я просила, чтобы он что-нибудь сделал. Чтобы хоть как-то мне помог. Я устала, я смертельно устала. Все, что я хотела – это отдохнуть. Наверное, он услышал меня, потому что прислал Миа. Она пришла и остановилась в трех шагах от кровати. Я хорошо видела ее – она была красивая. Тоненькая, невысокая, с длинными черными волосами и огромными глазищами, обведенными густыми черными ресницами. - Здравствуй, детка, — мягко сказала она и покачала головой. – Как же ты плохо выглядишь… - Вы кто? – разлепила губы я. - Миа… Меня зовут Миа. Я – твой друг. Хочешь со мной дружить? - Миа… А я… - Не надо, я знаю! – быстро прервала меня она. – Ты – Наложница. Сейчас у тебя нет другого имени. Когда-то тебя звали человеческим именем, но Наложницам оно ни к чему. Хотя… Сейчас тебя и Наложницей назвать трудно. Ты уже не тянешь на Наложницу… - Да… Похоже, я сейчас ни на что не тяну. И что же, я теперь Безымянная? – неловко пошутила я. - Сейчас – да. Я бы так сказала. А ты что думаешь по этому поводу? - Я вообще ничего не думаю, — сказала я. – Я не хочу думать. Не хочу говорить. И делать ничего не хочу. А надо! И когда я представляю, что с утра опять вставать, идти, вступать в какие-то разговоры, совершать ритуалы, быть совершенной во всем – мне не хочется просыпаться. - Ты устала… — понимающе кивнула Миа. – Я могу тебе помочь. Ты отдохнешь… Миа присела на край моей постели и стала гладить меня по голове, как маленькую. Она что-то успокаивающе ворковала, я не понимала слов, но слушала, потому что со мной никто так не разговаривал. Меня вообще никто не жалел, да я и не стремилась вызывать жалость. Я же была сильной, я все успевала и все делала на пять с плюсом. Я была очень хорошей Наложницей… А тут во мне словно что-то сломалось, и открылись шлюзы. Я заплакала и обняла ее, прижалась к ней, и хотела только одного – чтобы вот так и было всегда: я лежу в постели, а рядом кто-то, кто меня любит, жалеет, гладит и говорит, что все будет хорошо. - Ты хочешь, чтобы я была с тобой всегда? – спросила Миа. - Да! Да! – давясь слезами, прошептала я. – Пожалуйста, не уходи, мне так хорошо, когда ты рядом! Ты – моя лучшая подруга, потому что ты не требуешь от меня никаких подвигов, и я могу просто расслабиться. Это все, что я хочу. - Да будет так! – торжественно сказала Миа и положила руку мне на глаза. – Расслабься… Спи… Я буду с тобой столько, сколько ты захочешь. И вдруг случилось чудо. Я расслабилась. Оказывается, до сих пор я не знала, что это такое – расслабиться… Мне казалось, что мое тело слой за слоем, клеточка за клеточкой, становился облаком – нежным и воздушным, и растворяется в пространстве. «Неужели я жила в таком страшном напряжении?», — мимолетно подумала я. - Ты не давала ни душе, ни телу ни секунды отдыха, — шепнула откуда-то издалека Миа. – Но я тебя научу… Теперь у тебя будет много времени для отдыха. Много, много… Я погружалась в это сладостное состояние полного расслабления, и мне казалось, что меня обнимают теплые и мягкие руки мамы. «Мама, мамочка!», — позвала я. Кого я звала, какую маму? Моя мама была не такая, она знала, что я должна стать Наложницей, и учила меня совсем другому. Но сейчас я почему-то захотела, чтобы это были ее руки. Я не знаю, сколько это продолжалось. Может быть, недолго, а может, всю ночь. Пока я не услышала Голос. «Ты не имеешь права на эти глупости, ты Наложница, ты должна быть сильной и собранной, целеустремленной и правильной! Немедленно вставать, умываться – и за дела!», — строго сказал мне кто-то внутри. «Я не хочу!», — запротестовала я. «Ты должна!», — напомнил Голос. «Я хочу еще покачаться на облачке!», — умоляюще попросила я, уже понимая, что действительно должна вставать. «Пожалуйста, дайте мне отдохнуть!», — крикнула я. «Немедленно прекрати! Ты должна встать и взять себя в руки! Помни: ты не принадлежишь себе. Ты не имеешь права отказаться от своих почетных обязанностей», — и Голос стал ледяным. На меня навалилось отчаяние. - Не бойся, я спасу тебя, — раздался совсем другой голос – мягкий и успокаивающий. Миа! Это моя новая подруга, она рядом, она спасет… - Миа, помоги мне! – закричала я из последних сил, чувствуя, что в меня снова вливается привычное напряжение. - Расслабься, — приказала она. – Просто доверься мне… И я доверилась и расслабилась. Видимо, я так не хотела выплывать из своего нового состояния, что перестаралась и расслабилась слишком сильно. Тело перестало слушаться меня. Оно растеклось по постели киселем, туманом, облачком. Видела я как сквозь дымку, а слышала как через вату. Надо мной суетились какие-то люди, раздавались чьи-то голоса, но мне было уже все равно. «Вот теперь им меня не достать», — успокоено подумала я и с облегчением погрузилась в сон. А когда я проснулась, то поняла, что не могу собрать себя в кучу. Вообще не могу. Мои руки и ноги стали вялыми и безжизненными. Мое тело стало слабым и апатичным. Как будто облачко, которым я себя чувствовала ночью, вошло в мое тело и застряло там. - Миа! – позвала я, впадая в тихую панику. – Миа, что происходит? Я не могу встать! - Ты НЕ ХОЧЕШЬ встать, — поправила меня подруга, возникая в изголовье. – Ты хочешь лежать, просто лежать. Отдыхать. - Но я должна выполнять свои обязанности! – испугалась я. – Я же Наложница, у меня Высокая Миссия! - Нет у тебя никакой Высокой Миссии. Ты больше не Наложница. Ты – Безымянная, — сообщила мне Миа. – Где ты видела Наложниц, которые не могут пошевелить ни рукой, ни ногой? А хорошо быть облачком, правда? - Мне страшно! А вдруг я никогда больше не смогу владеть телом? – в ужасе проговорила я. - Может быть. Ты довела свое тело до критической точки. Оно больше не хочет тебе служить. Тебе предстоит заново этому научиться, — охотно подсказала Миа. – Зато теперь ты знаешь, что такое настоящее расслабление. - Зачем ты сделала это? – закричала я. - Ты просила помочь – я помогла, — пожала плечами Миа. - Я не этого просила!!! Я хотела просто отдохнуть!!! Всего лишь немножко отдохнуть!!! Самую чуточку!!! - Ты не умеешь «самую чуточку», — тихо сказала Миа. – Ты все делаешь на «пять с плюсом». Ты напрягала себя на «пять с плюсом», ты и расслабила себя на «пять с плюсом». Есть над чем подумать! - Над чем??? Ты злая! Ты ведьма! Зачем я только доверилась тебе??? Уходи, уходи, и никогда больше не появляйся рядом со мной! - Хорошо. Сейчас тебе не до осознаний. А вот когда будешь готова поговорить – позови. Нам есть что сказать друг другу, поверь! Прощай, Безымянная! И Миа исчезла. А я осталась. Жизнь моя изменилась кардинально. Все, во что я верила, к чему стремилась – рухнуло в одночасье. Вернее, в одноночье – в ту самую ночь, когда я позволила Миа присесть рядом. Теперь я не могла выполнять обязанности Наложницы. Я не могла веселить, не могла поддерживать, не могла быть предметом гордости, не могла брать новые рубежи, я вообще ничего не могла. Иногда я не могла даже жевать и говорить. Я совершенно потеряла ориентиры. Одно слово – Безымянная… Зато у меня было много времени, чтобы подумать. Я и думала. А что мне оставалось делать? Что еще может делать женщина, чье тело превратилось в странную смесь тряпки, облачка и киселя? Во мне не было силы. Совсем. Как будто из меня вынули стержень. Как будто у куклы-марионетки порвались ниточки. Как будто разрядился аккумулятор. Я могла только лежать и думать. И вот я волей-неволей лежала и размышляла о том, как я жила до появления Миа. Знаете, что странно? Я вдруг поняла, что совсем не знаю себя. Я не знаю, что я люблю, чего хочу, к чему лежит душа. Одно я понимала: мне вовсе не нравилось то, что я делала до сих пор. Я делала это, потому что «надо» и «должна». Но ради чего? Ради династии и венценосного семейства? Честно говоря, лежа в постели, я вдруг ясно поняла, что венценосное семейство живет, как жило, династия процветает, и, как говорится, «отряд не заметил потери бойца». Мне казалось, что на мне держится все благосостояние Государства. Похоже, это было моей иллюзией… Наложница оказалась вовсе не ключевой фигурой. Нет, от меня никто не отказался, меня не покинули. Ничего подобного. Мне сочувствовали, говорили слова ободрения, за мной ухаживали, меня показывали лучшим лекарям и знахарям. Это было приятно, но!!! Они-то все жили. А я… Я делала вид, что живу. В самом деле, облачко – оно живое или нет? А я теперь была облачком… Теперь, благодаря лекарям, я знала полное имя моей подруги. Красивое имя – Миастения. Мышечная слабость. Вот кого я сделала подругой, подпустила к себе вплотную, доверилась ей, и… Коварная Миастения сделала свое черное дело. Я хотела всего лишь найти немного покоя – и потеряла себя… Знали бы вы, сколько раз я проклинала тот день и час, когда в мою жизнь вошла Миа! Сколько горьких слов я мысленно говорила ей! Мысленно, потому что вслух говорить не могла. Да я часто и есть не могла – такое оцепенение нападало. Уж расслабилась так расслабилась… Много раз мое состояние усиливалось до такой степени, что я практически впадала в кому. Но мои близкие вовремя замечали, звали докторов, и меня опять вытаскивали с того света. Доктора… Их стало много в моей жизни, и с ними я разговаривала. У нас всегда находилась общая тема – моя Миастения. Одни говорили, что мне никогда с ней не расстаться, другие – что мне помогут их снадобья и манипуляции, и мне станет получше, третьи предлагали что-нибудь отрезать. Я не знала, кому верить и кого слушать. Но один из этих самый целителей сказал слова, которые запали мне в душу: -Ты сама позвала Миастению в свою жизнь, значит, и справиться с ней тоже можешь сама. Все болезни начинаются в голове, запомни это. Ты решила заболеть – и заболела. Если ты решишь исцелиться – это произойдет, рано или поздно. - Как я могла позвать такую страшную болезнь? – с трудом, старательно напрягая лицевые мышцы, выговорила я. – Зачем? - Болезнь – это друг. Она помогает понять, что в своей жизни ты делаешь не так. Все болезни начинаются с неправильных мыслей. Неправильные мысли влекут за собой неправильные действия. Если неправильные действия совершаются длительное время – приходит болезнь. К тебе пришла Миастения. - А у меня есть шанс? - Шанс есть всегда. У всех. И у тебя. - Вы мне поможете? - Я могу поддержать твое тело. А вот мысли и душа… Не моя компетенция. Это уж ты сама. - Но я не знаю, как! - Болезнь знает. Она очень многое делает для тебя. Разговаривай с ней, и ты найдешь ответы на вопросы. И не жди быстрых результатов – ведь болезнь формировалась много лет и не может уйти в одночасье. Чистое намерение, искреннее прощение, смиренное терпение и твердая вера – вот универсальное лекарство от всех болезней!
… Вечером я впервые обратилась к Миа. Я позвала ее мысленно – она откликнулась сразу. И начался наш безмолвный диалог. - Миа… Прости меня. Я проклинала тебя много раз. Я не хотела признавать, что ты существуешь. Но теперь я кое-что поняла. Я хочу поговорить. - Да, теперь ты готова. Молодец, что позвала. Я рада. Ведь я – твой лучший друг. - Миа, друг мой, болезнь моя, что ты делаешь для меня? - Я дала тебе то, чего тебе так не хватало. Внимание и заботу близких. Отсутствие обязанностей. Возможность не делать то, что тебе не нравится. И теперь ты наконец-то можешь заняться собой, только собой. - Но я и раньше все это знали и испытывала. Мною занимались, мною гордились, меня ставили в пример. Меня любили! - И ты надорвалась в попытках стать еще лучше, еще совершеннее. Любили не тебя, любили Наложницу. Гордость и надежду Государства и династии. На тебя возложили слишком большие надежды и слишком тяжелую ответственность, вот ты и рухнула под этим грузом. - Миа, это не так. Нет! Никто меня не заставлял. Я сама хотела приносить радость. Мне просто говорили, что бы от меня хотели – а я выполняла. Но я добровольно! - Конечно, добровольно. Ты же Наложница. Пойми, я все о тебе знаю! Даже то, что ты сама о себе не знаешь. Вернее, знаешь, но не хочешь помнить. - Что ты знаешь? Расскажи мне! - То, что еще в мамином животе ты чувствовала – тебя не ждали, даже подумывали от тебя избавиться. Ты могла бы и не родиться. Но ты очень хотела появиться на свет, и это случилось. Потом твой папа покинул этот мир, мама была несчастна, и ты решила, что должна сделать ее счастливой, во что бы то ни стало, чего бы это тебе не стоило, любой ценой. Потом тебя не принимала новая бабушка, и ты хотела доказать, что ты замечательная, что она еще будет гордиться тобой. Ты стала Наложницей. Вернее, заложницей своего решения – быть лучше всех и решить все их проблемы. Но это не под силу ни одному человеку, а особенно – маленькой девочке. - Миа… Мне страшно слушать это. - Страшно с этим жить. А теперь самое страшное позади. Знание – начало волшебных изменений. Жаль, что ты раньше этого не знала. - А что я еще не знала? - Что ты завидуешь сестре, например. Тому, что она живет легко, ошибается, бездельничает, когда хочет, хороводится с мальчиками, потакает своим слабостям и не боится делать то, что считает нужным. - Я не завидую! Но знаешь, порой мне хотелось бы вот так же, как она… Без оглядки на других, без страха поступить неправильно… Но я не могла себе этого позволить. - Наложницам нельзя. Они должны быть безупречными. А безупречных людей в природе не существует, знай это. - Миа, милая моя Миа! Что мне сделать, чтобы снова стать здоровой? Жить, любить, рожать детей? Ездить в разные места, радоваться жизни? - Разрешить себе право на ошибку. Простить себя за все. Знаешь, никогда не поздно прощать! Прощение освобождает. Сейчас твоя Слабость – это и твоя Сила, потому что у тебя есть много времени для себя. Тебе никуда не надо бежать, ничему соответствовать, и ты никому ничего не должна. Только ты – и я. - Миа… А без тебя – можно? - Нет. Пока еще нет. Я тебе нужна, чтобы ты не отвлекалась от главного. Главное – это познание себя. И с каждым следующим шагом ты будешь приобретать Силу. А когда ты научишься направлять ее на себя, на свои интересы, на свою жизнь – я начну уходить. Сначала на чуть-чуть. Потом подольше. А потом… Я уйду совсем. Если увижу, что ты уже сама можешь, без меня. Ты уже не Наложница. Но пока Безымянная. Ты должна вернуть себе имя. - Имя… Я помню. Когда-то меня звали Лялей. Ляля, Лялечка… - Нет. Лялечка – это маленькая девочка, которая очень хотела заслужить любовь. А ты уже выросла. Ты другая. И у тебя должно быть взрослое имя. - Я… Я не знаю. Не помню! - ПОКА не знаешь, сейчас тебя зовут Идущая к Себе. Но ты придешь и все вспомнишь. Ведь я буду тебе помогать. Ты помни: чем сильнее будет твой дух – тем больше силы будет в твоих мышцах. Поверь в себя. Ты очень нужна Вселенной! - Зачем, Миа, зачем? Скажи мне! Ведь я умею быть только Наложницей, и еще Безымянной, я пока не знаю, в чем моя ценность! Я даже болезнь преодолеть не могу! - Тебе предстоит преодолеть не болезнь, а себя. Свои ложные убеждения. Сейчас это – твоя цель. Потом появятся и другие цели, но сейчас – эта. Подумай: когда ты сможешь ее преодолеть, сколько людей с тяжелыми заболеваниями смогут поверить в свои силы и повторить твой подвиг! Твой опыт – ценность. Ты сама – ценность. В этом мире не бывает ничего НЕ ценного. Даже болезнь – ценность… - Миа, я все поняла. Я буду стараться. Теперь я знаю, что ты и правда мой друг. Я благодарю тебя. А сейчас – можно, я отдохну? Я чувствую, что мне следует поспать. - Ну вот, ты уже слышишь свои желания. Все сбудется. Ты верь! Иногда нужно просто достигнуть дна, чтобы оттолкнуться и поплыть наверх, к солнцу. До встречи, Идущая к Себе. И Миа отдалилась, растворилась, а я тут же стала засыпать. И уже опускаясь в сон, вдруг вспомнила: - Ольга… Меня зовут Ольга! Но Миа уже не услышала меня. … С тех пор прошло не так уж много времени. Но это время было наполнено открытиями, осознаниями и разными событиями. Я пишу эти записки своей рукой. Я хожу. Я перестала зависеть от врачей – вот уже полтора года я не ложусь в больницу, потому что мне все лучше и лучше. Я снова могу ходить, а это счастье. И я верю, я знаю, что больше никогда не пойду ко дну. Я уже оттолкнулась от него. Теперь мой путь – наверх, к солнцу. И когда я вынырну и выберусь на теплый песчаный берег, я обязательно расскажу всем, как я это сделала. И много-много Наложниц сумеют повторить мой путь, потому что идти по чьим-то следам всегда проще. Меня зовут Ольга. Я счастлива.
Крамниця виконання бажань 
ПУТІВНИК
