ДУША МОЯ Больше всего на свете я любила ее. Я была так к ней привязана, как ни к одному существу на свете. Мы всегда были вместе и расставались только на время сна. Я была готова бежать за ней хоть на край света, в любое время, даже в дождь или мороз. Я брала ее с собой везде – в гости, за город, в дальние страны. Если мы не общались больше часа – во мне нарастало беспокойство и желание как можно скорее снова встретиться. Нам было хорошо вместе, она была моя самая верная подруга. Разумеется, это не могло остаться незамеченным, и многие относились к нашей дружбе, мягко говоря, неодобрительно.
- Ты попала в зависимость, ты понимаешь это? — говорили мне.
Я понимала.
- Брось ее, пока не поздно, — советовали мне.
Я не могла. Не хотела!
- Она высасывает твою жизнь, отбирает молодость, она плохо на тебя действует, ты же можешь погибнуть, в конце концов! – вразумляли меня.
Все так. Но она давала мне намного больше, чем забирала. Я не могла бы объяснить, что именно, но я это отчетливо чувствовала!
Мы познакомились, когда мне было пятнадцать и понравились друг ругу сразу, с первого взгляда, с первого прикосновения. С тех пор мы и не расставались. Менялись увлечения, возлюбленные, города, работы, круг общения – неизменной была только наша дружба.
Я назвала ее «душа моя», и это не было фигурой речи – мне казалась, что мы с ней очень похожи: обе зыбкие, изменчивые, мимолетные, ускользающие, немного загадочные, со стройными вытянутыми телами, всегда окутанные некой туманной дымкой, недосказанностью такой.
Она не раз меня выручала. Я звала ее на помощь, когда мне бывало плохо, одиноко или неловко. Она всегда умела разрядить ситуацию, смягчить ее, сделать ее легкой и тающей, как облачко. Неловкая пауза в разговоре, неуверенность перед сложным экзаменом, отчаяние, когда что-то не получается, усталость от забот – всегда она была со мной и всегда помогала. А уж на отдыхе!!! Отдыхать с ней одно удовольствие. Она молчаливая, ненавязчивая и всегда меня понимает. Всегда, в отличие от многих других.
Единственное, что она требует – это чтобы я ее не забывала и хотя бы раз в час уделяла ей пять минут внимания. Хотя бы пять минут! Я чувствовала признательность к ней и забывала очень редко, но уж если это случалось, мной овладевало беспокойство, я начинала тревожиться и метаться, искать ее и стремиться к ней, и успокаивалась только когда ее вновь обретала. Одно прикосновение – и по телу уже разливается блаженное тепло. Да, да, от нее было столько тепла! Оно согревало мне душу.
А в тех местах, где я чувствовала себя неуютно, она умела мигом соорудить какое-то подобие домика, защитного купола, зонтик, под которым нам вдвоем было хорошо. И даже когда я выходила из-под этого зонтика, из этого дома, какое-то время еще сохранялось ощущение защищенности.
Я бывала близка со многими людьми, но ни к кому и никогда не была так привязана, как к ней. Душа моя…
Когда же все это кончилось? Не знаю… Просто наступил момент, когда я вдруг ощутила, что наше общение перестало доставлять мне удовольствие. Это было уже совсем не то. Раньше от нее у меня никогда не болела голова, а теперь вдруг это стало происходить. И хотя все между нами было по-прежнему, после каждой встречи оставалось какое-то неприятное послевкусие. И в какой-то момент я задумалась: а так ли уж это нормально, что мы не можем жить друг без друга? Сколько же времени, сил, эмоций уходит на нашу странную, болезненную связь? Ведь получается, что если мы так сроднились, слились, то это действительно зависимость. Где тут она, а где я, и, может быть, она, «душа моя», действительно в какой-то степени овладела моей душой?
Я произвела опыт. Уехала на целую неделю, а ее с собой не взяла. Она осталась дома – одинокая, брошенная, непонимающая, что происходит. А я, трепеща от собственной смелости, уехала туда, где ей подобных нет и быть не может. В лес, где синее озеро, и зеленая трава, и большие деревья, и много людей, которые тоже приехали туда отдохнуть. Где я попробую наконец, а как это – жить без нее?
Не скажу, что мне это далось без труда. Разумеется, временами я вспоминала о ней и даже скучала, но тем не менее я выяснила, что могу обходиться и без нее. Вполне. Я гуляла, дышала, играла, смеялась, и голова стала ясная-ясная, как будто утренний туман рассеялся, и выглянуло солнышко.
Вернувшись, я сразу бросилась к ней. «Душа моя, как же я по тебе соскучилась! Как давно мы не общались…». Она лежала, вся такая заброшенная и, похоже, обиженная. Я схватила ее, припала к ней, вдохнула ее родной запах, и… Господи, что это??? У меня вдруг перехватило дыхание, и я закашлялась. В голове все поплыло, словно перед обмороком, а во рту стало горько-прегорько. Было ощущение, что меня отравили. Но кто? Она??? Моя верная подруга, спутница и наперсница? Душа моя…
Несколько неверных шагов до дивана, и я почти рухнула на него. Я тупо глядела на мою подругу, которая казалась теперь какой-то недоброй и отстраненной. Неужели она настолько рассердилась, что решила отомстить мне таким образом? «Это именно так, — подсказал мне мой ясный, продутый ветерком и прогретый солнышком мозг. – Причем она ВСЕГДА это делает». «Не верь, — выдохнула она, и голос мозга стал тише. – Не верь никому, только мне. Где он был, когда ты страдала, когда чего-то страшилась, когда нуждалась в поддержке? Он помалкивал, а я была рядом». «Я не помалкивал, это она все время туману напускает и нарушает связь», — попытался докричаться до меня мозг. Но его голос таял и исчезал, меня уже окутывала привычная мягкая убаюкивающая дымка. «Ты же не сможешь без меня жить, мы снова будем вместе, ты и я, неразлучные подруги, всегда, всегда… И ты опять будешь называть меня «душа моя», — шептала она.
- Стоп! – вмиг осипшим голосом выкрикнула я и отбросила ее. – Не стоит торопиться. Я должна сама во всем разобраться.
Я чувствовала себя плохо. В голове все крутилось, бронхи сдавило, рот стремительно наполнялся горькой слюной. Но я еще была в себе и прекрасно помнила, какой была для меня минувшая неделя – свежей, светлой, радостной. Никаких головных болей, никакой горечи, никакого… тумана. Непривычная неделя. Потому что… без нее?
И тогда я решилась.
- Мы должны расстаться. Навсегда. Вот так.
- Как – «расстаться»? Почему расстаться? Мы ведь уже столько лет вместе! Да в мире нет ни одного человека, с кем ты дружила бы дольше, чем со мной, разве нет???
- Есть. Есть такой человек. Это я. И ты вовсе не моя душа. Ты просто… сигарета.
- Ты ошибаешься! Я – твоя радость, твое счастье, твое спокойствие… Я – решение всех твоих проблем…
- Нет. Я провела неделю без тебя, и там были и радость, и счастье, и спокойствие. Я… я благодарна тебе. За то, что ты была со мной все эти годы. Но я тебя придумала. Понимаешь, это я придумала себе такой способ бегства от проблем! Я сама! А теперь я увидела и себя, и тебя другими глазами. Я – взрослый человек, способный нести ответственность за свою жизнь и решать свои проблемы. А ты просто бумажная палочка, набитая сушеной травой – легким наркотиком, затуманивающим мозги. Я не верю, что у меня такая душа.
Я ждала возражений, но она молчала. Я смотрела на нее и понимала, что она никогда больше ничего не скажет. Потому что злые чары развеялись, и передо мной была вовсе не задушевная подруга, а просто сигарета. Ничего более.
- Прощай, — сказала я своей последней сигарете, провожая ее в мусоропровод. – Моя душа – только моя, и я сама о ней позабочусь. Я смогу.
- Умница, — с облегчением сказал Мозг. – Мы сможем. Даже не сомневайся!
Она пришла ко мне в самый тяжелый момент – когда мелкие неудачи, неприятности и прочие пакости достигли такого количества, что слились в сплошную, беспросветную, нескончаемую черную полосу.
Вот точно говорят: «Пришла беда – отворяй ворота». Не ходят беды поодиночке! Впечатление такое, что одна мелкая заморочка заскочит в мое личное пространство, посмотрит, что тут простор и есть где порезвиться – а потом орет в восторге: «Айда, ребзя! Все сюда! Тут классно!». А уж на ее призыв махом появляется целый табун, с гиканьем и свистом, и ну щипать молодую травку моей души! Попробуй их оттуда выгони! А потом, когда они все сожрут и куда-нибудь дальше ускачут, на месте зеленой травки только вытоптанное поле и дымящиеся кучи свежего навоза…
В общем, все у меня посыпалось! На работе – мрак, в личной жизни – тьма беспросветная, в кошельке – вообще черная дыра… Куда ни кинь – всюду клин… И чем дальше, тем страшнее. Ничего не поделаешь, черная полоса!
В России есть два распространенных и всенародных способа борьбы с «черной полосой» — запивание и заедание. Запивание мне не подходило – я алкоголь не люблю вообще, он невкусный, а вот заедание я применяла уже второй месяц, махнув рукой на пухнущую талию. Чем же себя побаловать несчастной и очень одинокой девушке, как не вкусненьким? Конфетки-бараночки и прочие кондитерские изделия стали моим лекарством от горьких дум.
Да, еще мне соседка Валентина, у которой мама врач-невропатолог, притащила каких-то таблеток для сна, а то для меня на фоне всех этих ужасов лучшей подругой заделалась мадам Бессонница. И правда, таблетки помогали – полноценного сна, конечно, не получалось, но я все-таки время от времени впадала в некое полузабытье.
В общем, подсластила я себе жизнь половиной коробки шоколадных конфет «Черный бархат», догналась «Черносливом в шоколаде», завершила сонной таблеткой и улеглась в постель с робкой надеждой хоть во сне немного отдохнуть от черных мыслей. Тут-то ко мне и пришла она…
- Лежишь? Силишься уснуть? А не выйдет! – жизнерадостно объявила мне Зебра, материализуясь у моего дивана.
- Тьфу на тебя, — вяло подумала я, пытаясь понять – это вообще сон или просто глюки?
- Это на тебя «тьфу», — обиделась Зебра. – Мало того, что второй месяц на меня ругаешься, так еще и плеваться начала. Вот уйду сейчас – будешь знать!
- Не уходи, — поспешила ответить я. – А то я опять одна останусь… А мне не спится. Не уходи, побудь со мною… Не пугайся, это романс такой…
- Романсы запела? – заржала Зебра. – Заунывно, ничего не скажешь…
- А отчего бы я радовалась? – отозвалась я.
- От жизни, например, — предложила вариант Зебра.
- От жизни… — безрадостно ответила я. – Нет жизни – и это не жизнь!
- А что? – поинтересовалась Зебра.
- А сплошная черная полоса, — с досадой сказала я и протянула руку – нащупать на столике очередную конфетку.
- Ну-ну, — иронически сказала Зебра. – Это я уже не раз от тебя слышала…
- Что слышала? Когда слышала? – не поняла я.
- Что жизнь – как зебра. То черная полоса, то белая. Любишь ты всякие пословицы и поговорки!
- Ну, наверное, — уныло согласилась я. – Ну и что?
- Вот и то, — переступила с ноги на ногу Зебра. – У тебя ко мне претензии, ну так я пришла разбираться.
- У меня? К тебе?? Претензии??? – ну и галлюцинация… Кошмар! — До претензий к посторонним зебрам я еще не дошла.
- Я не посторонняя! – обиделась Зебра. – Я, между прочим, твоя Жизнь!
- Жизнь – зебра… — сообразила я. – Ну и ладно. Другой жизни я и не заслуживаю. Полосатая лошадь – самый подходящий образ!
- Сама ты лошадь полосатая! – разозлилась Зебра и топнула копытом. – А ну встряхнись! Я что, зря сюда приперлась? Ты думаешь меня менять? Ну, свою жизнь, то есть?
- Тебя – нет. Жизнь – думаю. Только не знаю, как, — пожаловалась я.
- Ну так используй свой шанс, коль уж я тут, — предложила Зебра. – Спрашивайте – отвечаем. Какие там у тебя предъявы к жизни, позитивная моя?
Я проглотила «позитивную», потому что очень устала от одиночества, а тут хоть кто-то нарисовался для задушевной беседы.
- Вот говорят, жизнь черно-белая. А у меня – сплошная черная полоса! – предъявила свою главную претензию я. – Разве так должно быть?
- Не должно! После черной полосы всегда идет белая! – охотно согласилась Зебра. – Только ты, моя хорошая, почему-то пошла против законов природы…
- Это как? – заинтересовалась я.
- Ну, попала на черную полосу, и бредешь вдоль нее. Я ж полосатая. Глянь внимательно на мою шкуру, сама поймешь.
- Похоже на то, — подтвердила я, обозрев ее полосатый бок. – Бреду, значит, вдоль… И все черное, черное…
- Ну и нравится тебе так?
- Нет, конечно. Разве это жизнь, когда ни одного просвета?
- Так сойди с черной полосы! – потребовала Зебра. – Сделай же что-нибудь!
- А что? – снова приуныла я. — На работе – мрак, в личной жизни – тьма беспросветная, в кошельке – вообще черная дыра…
- Ага. А на столе – «Чернослив в шоколаде» и «Черный бархат». А завтра ты наденешь на работу, как обычно, джинсы и черную водолазку! Ладно еще, хоть до черной помады не докатилась! Хотя все, чтобы лишить свою жизнь красок, ты уже сделала!
- Я ничего такого не делала! Оно само! – запротестовала я. – Я, что ли, кризис придумала? Или одиночество?
- Знаешь, милая моя, — мотнула головой Зебра, — кризис и одиночество на оптимистов не действуют. А ты не слишком-то привыкла думать о хорошем! Предпочитаешь проблемы смаковать! А чем больше ты их смакуешь – тем сильнее они становятся. Ты ж им свою энергию даешь!
- Вот здорово, — от возмущения аж села на кровати я. – Стало быть, я во всем и виновата?
- У тебя есть на примете кто-нибудь другой? – дружелюбно оскалила зубы Зебра. – Твоя жизнь, твоя черная полоса, ты за это и в ответе.
- Нет, я не согласна, ты не права, — начала защищаться я. – Я стараюсь выбраться, но у меня ничего не получается!
- Замечательно! Посмотрите на нее! Она старается! – саркастически заржала Зебра. – Лопает безбожно конфеты и транквилизаторы, ревет в гордом одиночестве и размышляет, почему это жизнь не удалась!
- Ну и неправда! – гордо заявила я. Хотя в принципе, все вышеперечисленное было чистой правдой. Я почувствовала, что мои глаза медленно наполняются слезами.
- Слезами горю не поможешь, — строго сказала Зебра. – Хочешь уйти с черной полосы – так шевелись же! Делай что-нибудь!
- Что делать? – жалобно спросила я.
- Да хоть конфеты смени! – посоветовала Зебра. – Что вот у тебя все черное да черное?
- Ну, как-то само… — пожала плечами я.
- Вот-вот, у тебя все «как-то само», — укорила Зебра. – Живешь неосознанно, вот что! По принципу «жизнь бьет ключом, и все по голове». Так ты хоть в сторону отойди! Не будь жертвой обстоятельств!
- Слушай, Зебра. Ты не ругайся! – попросила я. – Я ж не против! Я и сама хочу выбраться с этой самой черной полосы… Ты лучше подскажи, как!
- А ну, вставай! – потребовала Зебра. – 10 часов вечера, а она в постели!
- А то, что сейчас будет генеральная уборка! – скомандовала Зебра.
- В 10 часов вечера? – ужаснулась я. – Может, лучше завтра?
- Жизнь нельзя откладывать на завтра! – провозгласила Зебра, ловко открывая копытом мой шкаф. – Вываливай все!
Дальше Зебра меня просто загоняла. Она заставила меня пересмотреть весь гардероб и выкинуть старые вещи. Причем не просто выкинуть, а вынести на помойку. «А то к утру жалеть начнешь, знаю я тебя», — пояснила Зебра. Потом она заставила меня вымыть посуду, печку и всю квартиру. Потом погнала на ревизию холодильника… После этого пришел черед моей косметички.
В общем, когда в 3 часа ночи я после контрастного душа вышла из ванной и вновь увидела Зебру – сомнений не оставалось: я рехнулась на почве многочисленных неприятностей.
- У тебя есть неприятности? – ужасно удивилась Зебра, словно подслушав мои мысли.
- У меня? – настала очередь удивляться мне. – По-моему, были… Вчера… Но сейчас мне как-то… бодро, в общем.
- Хочешь конфетку? – предложила Зебра.
- Да нет, я бы лучше яблочко съела, — прислушалась к себе я. – Для свежести дыхания…
- Другое дело, — удовлетворенно покивала Зебра. – Смотри: чуть-чуть подвигалась, пару-тройку жизненных завалов разгребла, а как тонус повысился?
- Каких «жизненных завалов»? Я ж квартиру убирала! – заморгала я.
- А ты думаешь, твои мысли на твоей обстановке не отражаются? Впрочем, как и наоборот! – парировала Зебра. – Уберись в квартире – и на душе чище станет, и в мыслях!
- И все?
- Нет, не все! Не застревай на плохом, думай о хорошем! Жизнь, она вообще оценок не знает, для жизни каждое событие — нормальное. Оценки ты сама даешь. И в разные цвета события окрашиваешь – тоже сама! Ну так и нечего в черный цвет их красить!
- А точнее? – не унималась я. – Прошу конкретных примеров!
- Уволили тебя? Отлично! Значит, для тебя приготовлена гораздо лучшая работа, надо только ее поискать. Одиночество? Замечательно, есть время подумать и позаниматься собой. Деньги кончились? Да просто великолепно! Сядем на диету и одновременно найдем достойный источник дохода! Милый ушел? Удача! Стало быть, освободил место для настоящего! В общем, что бы ни случилось – все отлично! Тогда у тебя все отлично и будет, вот увидишь!
- Что будем делать дальше? – с энтузиазмом спросила я. Меня переполняла жажда деятельности.
- А дальше ты сама, — предложила Зебра. – Черная полоса кончилась. Да и поспать тебе немного не мешало бы.
- Не хочу я спать. Я жить хочу! Слушай, а можно так, чтобы жизнь была без черных полос? – вдруг осенило меня. – Ну, чтоб одни белые.
- Да нельзя, однако! – озадачилась Зебра. – Я ж от природы полосатая. Мне так положено!
- А давай я тебя покрашу! В другой цвет! Ты ж говоришь, что моя жизнь – стало быть, я и решаю, какие полоски у тебя должны быть! Так?
- Ну ни фига себе! – удивилась Зебра. – Во идеи-то поперли… Никогда о таком не слышала! Но мне интересно! Давай! Крась! А чем красить будешь?
Я на миг остановилась? У меня не было ни гуаши, ни акварели, ни прочих художественных принадлежностей. Тут мой взгляд упал на конфеты.
- Шоколадом! – решила я.
Зебра тихо заржала – видимо, от восторга. Я быстро растопила в мисочке шоколадные конфеты – благо, запаслась на черные времена, а они все равно прошли! Потом приспособила колонковую кисточку для пудры, и мы с Зеброй устроили настоящий боди-арт. Закончив, я кивнула на зеркало:
- Ну как?
- Отпаааад! – выдохнула моя полосатая Жизнь, обозревая свои бело-коричневые бока.
- Теперь, когда меня спросят про жизнь, я буду говорить: «Как зебра! То белая полоса, то вообще шоколадная!», — пообещала ей я.
Если я и рехнулась, то как-то на редкость успешно. Весело, можно сказать!
…Утром я проснулась свежая и отдохнувшая, будто и не скакала полночи с тазами и тряпками. Повторила контрастный душ – уж очень он мне понравился! – и помчалась на работу. Маршрутка ушла прямо из-под носа, но я ничуть не расстроилась.
- Отлично! – сказала себе я. – Есть повод пробежаться три остановки рысью! Для повышения тонуса!
И я бодро зашагала по тротуару.
- Опаздываем? А давайте тогда вместе опаздывать? – раздалось над ухом.
Я глянула – лицо было смутно знакомым, но как будто из другой жизни. По-моему, бродил по офису такой робкий парень…
- Я Олег Дмитриев, я новый программист. А вы – Марина! Я у вас уже неделю работаю, только вы меня не замечали. Вы все время чем-то заняты были…
- Я – Марина, — подтвердила я. – Я вас вспомнила. А занятия мои успешно завершены! И можно просто жить!
- Тогда, может, и с работы пешком? – предложил Олег. – Вместе? Для жизненного тонуса?
- А давайте! – легко согласилась я. – Если для жизненного – я всегда согласна!
Безусловно, я вступала в шоколадную полосу своей полосатой жизни!
Как-то раз Степанову все достало. Достало прямо до печенок – аж во рту горько. Оглянулась она вокруг – кругом одни заморочки. Муж вечно перед телевизором сидит, пультом щелкает, а розетки починить не допросишься, так и висят на соплях. Мама только и делает, что критикует: то борщ пересолен, то полы плохо вымыты, то внимания ей мало уделяют. Сынишка учиться не хочет, одни двойки в дневнике, да еще и врет на каждом шагу, и от компьютера не оторвешь. На работе тоже не сахар: круг обязанностей все шире, а денежный ручеек все уже, и пойди вякни – сразу скажут «не нравится – увольняйся».
Чувствует Степанова – сил у нее все меньше становится, делать ничего не хочется, апатия навалилась и тоска. Ходит она, как автомат: дом-работа, работа-дом, по дороге в магазины заскочит, в выходные стирка-уборка, а там опять на работу.
И вышел у Степановой нервный срыв. Прямо на работе и случился. Чувствует – ну все, сейчас ее порвет. Выскочила она из кабинета, чтобы коллег не напугать, забилась под лестницу, где черный выход, и ну рыдать!!! Вот льет она слезы, скулит-подвывает, и так ей себя жалко! Хоть вешайся. Только вдруг дверь открывается, и кто-то строго так говорит:
- А ну, кто тут у меня порядок нарушает, пожарные выходы загромождает? Быстро выходи на свет божий, а то тревогу подниму!
Испугалась Степанова, вылезла из-под лестницы, смотрит – а это плотник их Федотыч, душевный такой дедок и на все руки мастер.
- О! Вот тут кто сырость разводит, народ пугает! – удивился Федотыч. – А я уж думал, никак, привидение у нас завелось. Давай-ка, девушка, быстро ко мне в плотницкую. У меня там умывальник есть, в порядок себя приведешь, а то всю красоту слезами смыла.
Взял он Степанову под локоток и препроводил в плотницкую. Пока она умывалась-причесывалась, чайку вскипятил, кружечку ей подсунул.
- Давай-ка, — говорит, — рассказывай по порядку: чего ревешь, в чем печаль, кто обидел?
- Да никто меня не обидел, а только достало меня все! – говорит ему Степанова. И рассказала про всех: и про мужа-лодыря, и про сына-двоечника, и про маму-критиканшу, и про работу тоже.
- Вот как же тут не завоешь? – завершила Степанова свой горестный рассказ. – Сил больше нет! Прямо вот так бы легла и умерла.
- Не, умирать тебе рановато, — покачал головой Федотыч. – Ты еще молодая бабочка и вполне цветущая.
- Да какое там «цветущая»? – махнула рукой Степанова. – Так, видимость одна. Я уж выгорела вся, не стало во мне огонька. Живу как жую, медленно и печально. Все достало!
- Это потому что ты близко к сердцу все принимаешь, — авторитетно объяснил Федотыч. – А не надо бы! Но я знаю, чем твоему горю помочь. Есть у меня чудодейственное средство, в таких случаях на раз помогает!
- А что это? Лекарство какое-нибудь? – шмыгнула носом Степанова. – Я пила, мне не помогло.
- Нет, не лекарство. Я химию не уважаю, в ней пользы мало. А вот дам я тебе рецептик один, народный, ты его применишь – и сама увидишь, какие чудеса произойдут. По крайней мере, развеселишься.
- Ой, давайте ваш рецептик, — обрадовалась Степанова. – А то веселья в моей жизни давно не наблюдается. Так что я с удовольствием.
- Тогда слушай. Рецепт простой: ЗАБЕЙ НА ВСЕ!!!
- Что??? – оторопела Степанова. – В каком смысле???
- В самом прямом. Забей на все! Рецепт такой: взять брусочек, молоток, гвоздей с десяток-другой, можешь на бумажках написать все, что достало. И забить!!! Для каждой бумажки – отдельный гвоздик. И лупи по нему от души!!! Пригвоздишь свою беду – она от тебя, глядишь, и отвяжется. Да и как она тебя преследовать станет, если ты на нее забила?
- Ох! Ну и рецептик, — озадачилась Степановна. – Да я в жизни такого… странного метода не слышала!
- Ну, странным болезням – странные методы, — рассудительно сказал Федотыч. – А ты чего, думала болезнь по имени «достали» каким-нибудь «досталином» лечится? Нееет, не придумали еще такого лекарства. А вот мой брусочек с молоточком – действует!
- Ладно, давайте! – решилась Степанова. – Когда применять-то?
- А как достанет, так и применяй. По мере наступления приступа! – объяснил Федотыч. – Я вот тебе все в пакетик сложу, чтобы нести удобно было. Вот молоток, вот брусок, а вот и гвозди. Бумажки уж сама найдешь, думаю. Ну, с Богом!
… На работе, конечно, Степанова забивать ни на что не стала. Да и дома поначалу стеснялась. А потом чувствует – нехорошо ей, опять раздражает ее все: и муж на диване, и мама с подковырками, и сын за компьютером со стрелялками своими… «Ай, да чего я теряю?», — подумала Степановна – и достала пакет. Бумажек цветных притащила. Разложилась посреди комнаты, прицелилась и как вдарит!
Сначала у нее не очень ловко получалось, все-таки навыка нет. Да и опасалась: а вдруг она близким своим стуком помешает? Но вдруг такую злость она почувствовала – да в конце концов, сколько можно-то? Почему она обо всех заботится, а о ней никто???
А на стук вся семья высунулась.
- Ты чего это, мать? – остолбенел Степанов. – Чего стучишь-то?
- А забила на все! – охотно объяснила жена, с одного удара вколачивая очередной гвоздь.
- Эээээ… — только и сумел выдавить муж, испаряясь из поля зрения.
- Доченька, ты никак мастеришь что-то? – сунулась было мама. – Правильно, мужика-то в доме нет, предупреждала я тебя в свое время…
- Мама, а я на все забила! – радостно сообщила раскрасневшаяся Степанова.
- Где моя валерьянка? – охнула мама и потрусила на кухню.
- Маааам… А ужинать будем? – робко спросил сын.
- Не знаю! У отца спроси. А то я и на ужин забила! – беспечно ответила Степанова, прицеливаясь.
И так она увлеклась Федотычевым рецептиком, что опомнилась только когда гвозди все истратила. Пот со лба отерла, голову подняла – глядь, а у дверей вся семья выстроилась, как на параде: мама с поварешкой, муж с отверткой и сын с тетрадкой. Стоят, смотрят, да преданно так.
- Солнышко, а я розетки починил, — искательно доложил муж. – Давно собирался, да вот руки дошли, наконец!
- А я математику сделал. И географию повторил, – обрадовал сын.
- Ужин готов, ты ручки мой, и к столу, — заворковала мама. – Уработалась, покушай, отдохни.
«Ну, чудеса! – изумилась Степанова. – Вот не соврал Федотыч, и впрямь волшебный рецептик-то! Надо завтра на работу взять. Уж я там на все забью!!! И на квартальный отчет! И на зарплату! И на начальство! С трех ударов!!!».
Только на работе брусочек и доставать не пришлось. Только Степанова в двери – а ее сразу к начальнику вызывают. И говорит он ей всякие приятные слова, из которых выходит, что следует ей премия по итогам и повышение в должности с весомым прибавлением к окладу. Тут Степанова вдруг осознала, что со вчерашнего дня никакого упадка сил у нее не наблюдается, а один только подъем.
Положительные перемены в ней коллеги быстро заметили. Стали спрашивать, выяснять, что такое случилось? Может, витамины какие пила, а может, иглоукалывание? Ну, Степанова зажимать чудодейственный рецептик не стала, брусочек показала и всех забивать научила. И теперь у них в отделе все такие бодрые да равновесные ходят. А когда кто-нибудь ныть да жаловаться начинает, все ему хором говорят: «Забей на все!». И ведь помогает!
- Ну да! Ты меня звала. Я услышала. Я пришла. Чего уж теперь?
- Я боюсь тебя, ты такая огромная и всепоглощающая!
- Да, я должна тебя поглотить – до конца, без остатка. Окутать тебя снаружи и наполнить тебя изнутри.
- Это значит, что я умру?
- Да, это и значит. Ты уже переполнена. Тебе надо умереть, чтобы очистить место для чего-то нового.
- Нет, нет, нет! Я не хочу умирать!
- Дитя мое, ты зря боишься смерти. Это не страшно, это всего лишь переход. Возвращение домой! Там ты напитаешься светом и безусловной любовью, наберешься сил… Там ты увидишь всю картинку целиком, во всем многообразии, во всех взаимосвязях. Там тебе всегда рады, там тебя ждут, там ты своя среди своих…
- А тут?
- А тут – по-другому. Сюда приходят пережить человеческий опыт. Это значит – буйство эмоций, перепады настроения, сложные ситуации, задачи, которые надо решать ежесекундно.
- Это боль, страх, непонимание…
- Да. Но и спокойствие, радость, душевный подъем, осознания и вдохновенный полет! Преодолевая боль, страх, непонимание, ты повышаешь свои вибрации и оказываешься там, на вершине чувствования. Это и есть человеческая жизнь, девочка.
- Но я и так все это испытываю, зачем я должна умереть?
- Видишь ли… Ты слишком давно не умирала. Это надо делать время от времени, чтобы очистить твое внутреннее пространство от всего, что там накопилось в процессе жизни. Смерть – это глобальная чистка. Все через это проходят.
- И я уйду из этого мира? Навсегда?
- Ты — да. Твоя душа – нет. Вы приходите из Тьмы огоньками Света и уходите во Тьму, чтобы снова вернуться. Бесконечный круговорот огоньков во Тьме Мироздания. Ты вернешься – чистенькая, светящаяся, распахнутая навстречу всему новому, готовая опять познавать мир во всем его многообразии. И ты будешь уже другой, совсем другой. Может быть, даже Мальчиком. Никто не может вернуться прежним, увы, это так! Да, ты все забудешь. Ты снова поступишь в Школу Жизни, и тебе придется заново пройти все Уроки, которые ты не усвоила в этом воплощении. Ну что, ты готова отдаться мне, чтобы отправиться в путь?
- Нет. Я не готова. Я не боюсь тебя больше, Тьма, но… Я же еще не нажилась! Здесь столько всего, что хотелось бы попробовать, увидеть, пощупать и узнать…
- А вот мне видится, что тебе больше тут не интересно. Ты все чаще выглядишь усталой и безразличной. Все, что в тебе и вокруг тебя, уже было, было, было…
- Да, я порою устаю, это правда. Но я же отдохну и буду снова играть!
- Ты уже Очень Большая Девочка, и твои игры тебе самой давно надоели. Да и не мудрено: сколько можно играть в одни и те же игры? Вот ты и заскучала. Разве нет?
- Ну, немножко… Может быть, я просто их переросла?
- Может быть… Вот поэтому я и говорю: пора! Придешь в этот мир заново, будешь учиться, постигать, узнавать, игры новые разучивать – красота! Ну, давай я тебя обниму – и…
- Нет-нет-нет, пожалуйста, нет!!! Я уверена, что есть другие способы очистить мое пространство! Тьма, ты знаешь все – расскажи мне о них!
- Я знаю только один способ. Начать с нуля. С чистого листа! Чтобы все-все-все было по-новому. Не так, как раньше…
- То есть умереть?
- Ну… В каком-то смысле. Для начала хотя бы понарошку. Давай попробуем: отрешись от всего… Закрой глаза… Дыши ровно и спокойно… Расслабься… Тебе никуда не надо бежать, тебе ни о чем не надо беспокоиться… Все ушло, отодвинулось… Сейчас есть только двое – ты и я. Обрати взор внутрь себя и посмотри, чем ты сейчас наполнена?
- Много чем. Мыслями. Картинками. Планами. Озарениями и прозрениями. Но больше всего воспоминаниями о боли – чужой и своей.
- А чувства, чувства в тебе есть?
- Не знаю… Не вижу. Не чувствую! Как странно, почему я не чувствую чувств?
- Потому что ты слишком переполнена, моя дорогая. Мыслями, воспоминаниями, озарениями, планами и прочими отходами производства. Одно – в прошлом, другое – в будущем. А места для Настоящего просто не осталось! А между тем чувства живут только в настоящем, чтоб ты знала. Но твое Настоящее – иллюзия, существующая только у тебя в воображении. Вот поэтому я и говорю: пора очиститься! Ну, пойдем?
- Ну погоди же! Я хочу понять, отчего так получилось, что Настоящее стало ненастоящим.
- Настоящими бывают только чувства. Все остальное – игры разума. Возможно, ты просто играла не в те игры?
- А какие – «те»? Наверняка существуют игры для чувств! Ну, где разум отдыхает!
- Ну да. Бездумно смотреть на воду и огонь. Это называется медитация. Представлять себя здоровой, спокойной и равновесной, живущей в гармонии со Вселенной – это называется визуализация. Валяться на свежескошенной траве, вдыхая ее аромат. Это называется слиться с природой. Обнимать от всего сердца. Смеяться и плакать от души. Принимать, не осуждая. Это называется безусловная любовь. Рисовать картинки иных миров. Совершать глупости и не жалеть о них. Делать не потому что «должна», а потому что «хочется». Это называется любить себя. И не бояться ошибок – их нет, есть опыт! У детей обычно так. А ты… Ты слишком много рассуждаешь. Такая умная – просто ужас. Даже не знаю, чем тебя мир еще может удивить!
- Нет, может! Может! Мир все может! И я все могу! Я сейчас зажмурюсь – и тебя не станет, вот!
- Хм… Нестандартное решение. Ну, зажмурься! И что ты там видишь?
- Тьму… Это опять ты, что ли?
- Ага. Я. Страшно?
- Не-а! Я сейчас потру глаза, и там проявится звездное небо. Я помню, я в детстве так делала. Ух ты, зажглось!
- И как, интересно?
- Очень даже! Я давно так не делала, даже забыла уже… А теперь вот вспомнила, зажглись звездочки во тьме! Ой, красиво-то как! Это будет моя личная Галактика!
- Ну, галактика… А дальше-то что?
- А дальше… Я придумаю Небесного Художника! Он будет бродить от звезды к звезде и раскрашивать их в разные цвета. А где-нибудь в центре я повещу Недреманное Око. Оно будет за всем наблюдать и следить, чтобы всем было весело и интересно играть в жизнь.
- Кому это «всем»?
- Ах да, я совсем забыла! Надо же населить мой мир разными существами! Только их еще нужно придумать… И проложить звездные дорожки, чтобы они друг к другу в гости ходили. Я уже даже знаю, как… Ты не торопишься?
- Очень тороплюсь. Думаешь, ты одна у меня такая? — улыбнулась Тьма. – Пожалуй, мне пора. А ты пока оставайся – тебе же еще столько разных разностей придумать предстоит!
- Так ты передумала меня забирать?
- Ну да. Я забираю тех, кто сдался добровольно. Тех, кто уже никогда не увидит во Тьме звезд.
- А чиститься? Что ли уже не надо?
- Очень надо. Сдается мне, в центре твоей Галактики стоит разместить какую-нибудь Черную Дыру, куда ты будешь отправлять все старое, ненужное, отжившее. Она все всосет и разложит на первоэлементы. Или протоматерию. Ну, в общем, как придумается!
- Здорово! Хочу Черную Дыру! Мне для строительства первоэлементы очень понадобятся. А из протоматерии я сошью Млечный Путь. Многоуровневый! Чтобы попадать напрямую куда хочешь. Только подумалось – а ты уже там!
- Ну, как я вижу, процесс пошел! Кстати, а что ты сейчас чувствуешь?
- Радость! Счастье! Вдохновение! Как будто я и есть Создатель!
- А ты и есть Создатель. Ты же сейчас создаешь свой новый мир – с чистого листа. Новый, свеженький, оригинальный. Ни у кого такого нет!
- Да, да, да! Знаешь, как интересно создавать миры?
- Ну нет, откуда мне знать, — засмеялась Тьма. – Я же ничего не строю. Я только фон для чьих-то творений.
- А когда я построю Галактику – ну, то есть окончательно! – что тогда? – всполошилась Девочка.
- Позови меня, — колыхнулась Тьма. – Может быть, когда-нибудь ты захочешь уйти со мной. А может, используешь меня как фон для новых творений. Помни только одно – чур, не повторяться!
- Угу. Поняла. Спасибо за совет! Я продолжу, ладно?
- Пока! – и Тьма поплыла прочь, раскинув полы своего бархатного плаща. Напоследок она оглянулась на девочку и с удовольствием проговорила:
- Ого, как увлеклась! Прямо светится! Ну вот, еще одну звездочку зажгла. Все-таки молодец я!
А Девочка уже ничего не видела – она увлеченно рисовала на чистом листе тот новый неведомый мир, который ей еще только предстояло познать…
Рубрика: Депрессия/Упадок сил, Искусство быть счастливым, Поиск пути
ЗАВОДНАЯ ЛОШАДКА
Жила-была заводная лошадка. Местом ее обитания была большая игрушечная карусель. Когда карусель заводили, начинала играть музыка, и лошадка весело бегала по кругу, высоко вскидывая свои крепкие ножки – «тынц-тыдынц, тынц-тыдынц». А когда завод кончался, замирала – до следующего раза.
Но лошадка вовсе не знала и не думала, что ее кто-то заводит – ей казалось, что это и есть настоящая жизнь. Вот так она бегала и скакала, пока не случилась беда – почему-то завод перестал действовать. Ее заводят-заводят, а она не заводится. Или же все-таки соберется с силами, сделает кружок под музыку кое-как – и замирает.
- Что случилось с нашей лошадкой? Почему она стала такая ленивая? – обеспокоились окружающие.
- Я не ленивая! Просто… просто… — лошадка не знала, что и сказать. Она правда не была ленивой, просто что-то случилось, чему она пока не могла подобрать слов.
- Да-да-да, ты просто ленишься! Хорошая лошадка должна быть веселой и позитивной, должна бегать бодро, а выглядеть гордо! Тебе надо преодолеть свою лень! – внушали ей.
- Я понимаю, — расстраивалась лошадка и снова, сделав героическое усилие, собирала себя в кучу, чтобы весело скакать под музыку по кругу. Но долго ей держаться не удавалось, словно завод заканчивался гораздо раньше времени. Она теперь не бегала – «тынц-тыдынц, тынц-тыдынц», а плелась – «тык-дык, тык-дык»…
- Да, наверное, я ленивая, — решила лошадка. – Ну почему, почему мне совсем не хочется скакать? Ведь когда-то мне так нравилось – музыка, веселье, и я мчусь по кругу, только грива развевается… Отчего же все закончилось??? Почему я не чувствую в себе ни сил, ни азарта???
Ночью карусель не работает, потому что все вокруг засыпают. Но нашей лошадке не спалось. Ей думалось. Вот еще один день прошел, а завтра будет следующий, а потом еще… И она снова и снова будет бежать по кругу, по заданной траектории… А над головой будет все тот же полосатый шатер – всегда одинаковый. Ей почему-то стало невыносимо грустно.
И тут, как водится, в дело вступила Фея. Она обычно стояла высоко-высоко, на этажерке, и до поры-до времени помалкивала. Но тут она сочла, что лошадка нуждается в помощи, а ведь Феи на то и существуют, чтобы помогать в трудную минуту!
- Здравствуйте, — вежливо ответила лошадка, оглядываясь по сторонам. – А куда посмотреть? Я вас не вижу.
- Конечно, не видишь! Тебе мешает шатер твоей карусели. Выйди из-под него и подними голову… посмотри наверх – я как раз тут и нахожусь.
- Но я не могу сойти с круга! – отвечала лошадка. – Я, видите ли, к нему прикреплена. Я должна бегать по кругу, потому что это карусель. Игрушка такая. Музыкальная!
- Лошадка на привязи, все понятно, — прокомментировала Фея. – Ладно, так и быть, спущусь к тебе. Оп! – и через мгновение возле карусели очутилось прелестное существо, сплошь состоящее из шелка, крылышек и улыбки.
- Ой! Какая вы… необычная! – ахнула лошадка. – Я никогда никого подобного не видела!
- Ну еще бы! – сплеснула ручками Фея. – Ты же все время бегаешь по замкнутому кругу, и твой маршрут не меняется никогда. Ни-ко-гда! По сторонам ты и не смотришь.
– А чего смотреть, если там постоянно одно и то же? – вздохнула лошадка.
- Ну, если бегать исключительно по кругу – то конечно. Лошадка на привязи – что может быть печальнее? А ты не пробовала когда-нибудь сорваться с привязи и расширить границы своего круга?
- Нет, что вы! – испугалась лошадка. – И в мыслях не было! Да у меня и времени на это нет! Я или бегу, или ленюсь.
- Ах, милочка, оставь! Лени не существует, чтоб ты знала! Когда нам что-нибудь по-настоящему хочется, мы не ленимся – мы делаем и прилагаем все усилия, чтобы наше желание поскорее исполнилось! Вот тебе – лично тебе! — что бы хотелось по-настоящему?
- Я не знаю… — растерялась лошадка. – Ну, может быть, хорошо выполнять свою работу? Быть полезной обществу, то есть карусели?
- Ерунда! – отмахнулась Фея. – Это не твои желания, а общественные. Это ты где-то услышала. Никогда не поверю, чтобы у такой молоденькой, славной лошадки не было собственных сокровенных желаний.
- Ну разве вот что… — подумав, ответила лошадка. – Я бы хотела, чтобы у меня было много друзей, и чтобы нам было весело, и чтобы у меня появилась подруга – самая лучшая, самая верная… и еще – чтобы окружающие ко мне относились серьёзно.
- Значит, у тебя нет друзей и даже задушевной подруги, тебе грустно и окружающие относятся к тебе несерьезно, — подвела итог Фея. – Печально! Но такова – увы! — участь любой карусельной лошадки. Теперь я точно уверена, что ты не ленишься. Тебе просто СКУЧНО!
- Нет! Неправда! – возмутилась лошадка. – Мне некогда скучать! Я с раннего утра завожусь – и побежала: круг за кругом, круг за кру… — и тут лошадка почему-то замолчала, так как ей опять стало очень грустно. Даже заплакать захотелось!
- Вот-вот! – покивала Фея. – Похоже, тебе все это ужасно надоело!
- Надоело, — вздохнула лошадка. – Все как-то одинаково. Но я не могу сойти с круга и бросить свою карусель, ведь этим я ужасно огорчу окружающих!
- Ты рассуждаешь не как молоденькая резвая лошадка, а как старая изношенная кляча, — безапелляционно заявила Фея. – Если так – то тебе остается только лечь и умереть. Знаешь, чем старость отличается от молодости? В старости двигаться лень, потому что уже все попробовал, все изведал, и ничего новенького не осталось. А молодость – это время, когда вокруг столько интересного! Того, что ты еще не пробовал, не видел, не щупал и не нюхал! Столько мест, куда еще не ступала твоя нога! Столько существ, которые похожи на тебя и которые решительно от тебя отличаются! Неужели тебе все это не интересно?
- Очень интересно, — ответила лошадка. – Но я никогда не пробовала…
- Так попробуй! Познакомься с дикими лошадками! Они пасутся на зеленых лугах, купаются в быстрых речках и скачут не по кругу, а куда захочется.
- Но моя карусель… там ведь музыка! А я так люблю музыку, я просто не могу без нее жить!
- Ты можешь крутиться под музыку на своей карусели, если уж тебе так это нравится, но изволь уделять время и познанию чего-то нового! И еще: посмотри вверх! Что ты видишь?
- Шатер над головой? — неуверенно сказала лошадка.
- Правильно. И больше тебе ничего не видно. А вольные дикие лошадки видят высокое небо, в котором днем облака, а ночью звезды и луна. Тебе же всю эту красоту застилает шатер. Это – твой потолок. Тебе уже лень делать то, в чем ты достигла потолка. Оно стало обыденностью. Так устрой же себе праздник!
- Праздник! – встрепенулась лошадка, и ее глаза загорелись. – Праздник!!! – и ее грива взметнулась, словно от ветра. – Да! Да! Хочу праздника!
- Тогда прыгай! – позвала ее Фея.
И лошадка, набравшись сил и храбрости, спрыгнула с круга. Теперь она увидела карусель со стороны: круг, шатер над ним и то место, где она находилась до сих пор. Ее мир… он казался теперь таким маленьким и ограниченным, хотя и был по-прежнему родным! Но гораздо интереснее было то, что по сторонам: там громоздились непонятные сооружения, и передвигались другие существа, и еще там было много всего неизведанного, что одновременно и пугало, и манило.
- Я побегу? – спросила она у Феи, нетерпеливо перебирая стройными ножками. Она дрожала, словно кто-то повернул ключик, и все ее внутренние пружинки были на взводе.
- Беги-беги, лошадка, — засмеялась Фея. – У тебя впереди столько интересного, что я тебе даже немножечко завидую!
- Спасиииибоооо!!!! — и лошадка помчалась навстречу ветру и солнцу, только грива развевалась, а копыта весело цокали – «тынц-тыдынц, тынц-тыдынц», и вдали, у реки, она уже увидела целый табун себе подобных – диких лошадей, с которыми – о счастье! – наверное, можно подружиться.
Карусель прежней жизни осталась позади, и лошадка на миг испытала чувство вины… ведь теперь ее место опустело, кто же будет бегать по кругу игрушечной карусели?
- Ай, да какая разница! – сама себе ответила она. – В крайнем случае, я смогу время от времени возвращаться и делать кружок-другой. Если уж очень захочется…
Да, у нее начиналась новая жизнь. Вот только музыку было жаль…
- Ну и что! Музыка – это я сама! – решила лошадка и громко запела.
Она летела по дороге навстречу новым приключениям, необычайным встречам, невероятным поворотам судьбы и чудесным открытиям, и ей это было ну ни капельки не лень!
Рубрика: Депрессия/Упадок сил, Искусство быть счастливым, Как полюбить себя, Сомнения и Страхи
КВАШНЯ НА ПЕНСИИ
Есть ли жизнь после пенсии? Да она как раз только и начинается! (Сказка для Елены, Ираиды, Галины и многих других).
Квашня и Пестик проживали в одном доме, на одной кухне, но при этом были очень разные.
Квашня была широкая и неповоротливая, добрая и мечтательная. Все свое она предпочитала держать в себе, отчего в ней вечно что-то бродило, охало, вздыхало и вздымалось. Иногда из Квашни начинало лезть через край, и тогда она выходила из себя. Потом кто-нибудь приходил и уминал все содержимое внутрь, и Квашня временно успокаивалась. Но брожение при этом, конечно, не прекращалось – все равно что-то булькало, хлюпало и ворочалось. Это потому что Квашня в себя впускала много всяких всякостей и принимала все их проблемы близко к сердцу, переживала за них и часто не могла всего сразу переварить, вот и перло ее во все стороны, а то и поверх – аж крышку срывало.
А вот Пестик был совсем другой – вытянутый, стройный, крепкий, поджарый и очень шустрый. В себя он ничего не принимал, зато сам так и норовил куда-нибудь залезть и порезвиться. Например, что-нибудь с кем-нибудь перетереть. И всякую чушь молоть он очень любил. А еще он был задиристый и острый на язычок, его даже Жгучий Перец побаивался: скажет – как припечатает, а потом и еще добавит. Тем не менее друзей-приятелей у Пестика было великое множество, и все его любили. Квашне это было странно: всюду залезает, вечно болтается туда-сюда, все высмеивает, ко всему придирается, во все вмешивается, и все его привечают! За что? Почему? Ведь он, в сущности, хоть и тяжеловесный, но легкомысленный, а по натуре вообще авантюрист! Надо ли говорить, что Квашня Пестика недолюбливала и старалась не замечать? Тем более что он так любил над ней поупражняться в остроумии!
- Ну что, Квашня? Все киснешь? – начинал Пестик, подпрыгивая на своей полке.
- Не твоя забота, — сердито говорила Квашня, отвлекаясь от своих важных дел.
- Ну как же не мое? Мне до всего дело есть! – жизнерадостно отвечал Пестик. – В отличие, кстати, от тебя! Ты на своей внутренней жизни зациклилась, вот и кислая! От тебя знаешь какой запах идет?
- Знаю, свежего хлеба!
- Да ничего подобного! – веселился Пестик. – Запах свежего хлеба идет от Печки, когда она огоньку поддаст да припечет как следует. То-то он из Печки такой жаркий да румяный появляется! А от тебя кислятиной несет за версту.
- Ну и что? – защищалась Квашня. – Не было бы теста – Печке нечего было бы выпекать. Все равно все с меня начинается. Я свое предназначение выполняю, между прочим.
Но Квашня порою действительно чувствовала себя несчастной. Когда-то она выполняла свое предназначение с большим энтузиазмом. Ей нравилось, что в нее загружают муку и прочие ингредиенты, все это знакомится и начинает бродить, а потом превращается в тесто – иногда пресное, для хлеба, иногда сдобное, для пирожков… Но в последнее время ей было как-то нерадостно. Она принимала в себя муку, соль, воду, жила их жизнью, вникала в их проблемы и перерабатывала их, чтобы получилось качественное, пышное, пригодное к выпечке тесто. А еще дрожжи – как без них? — поэтому все, что было внутри Квашни, росло, как на дрожжах, отчего ее распирало – аж обручи трещали. И так изо дня в день, год за годом… Ее угнетало однообразие, и она чувствовала себя старой квашней – кем, собственно и была. Вот потому-то она и кисла… А тут еще этот Пестик вечно доставал, как будто у него других дел не было!
Ах, если бы она знала, почему Пестик проявлял к ней такое пристальное внимание!!! Просто Квашня ему нравилась. Ему импонировала ее основательность, устойчивость, гладкие деревянные бока, смешные трогательные ушки, торчащие наверху, а еще ее богатый внутренний мир и душевная чуткость. Ему нравилось, что она не просто делает свою работу, а буквально вкладывает в нее душу. Она словно вбирала в себя судьбы тех, кто в нее попадал – воды, которая раньше жила себе спокойно в колодце, а потом ее набрали в ведро и извлекли на свет божий… муки, которая еще помнила, как была зерном и вольно покачивалась в семейном колосе, а потом жизнь разлучила ее с братьями-сестрами и жестоко перемолола своими безжалостными жерновами… Квашня разговаривала с ними, внушала им, что жизнь продолжается, и что вскоре они станут прекрасным душистым хлебом и принесут много радости тем, кто будет его вкушать… Всех могла утешить Квашня, всех – но только не себя. На себя у нее как-то времени не оставалось, да она и не думала о себе, все о других заботилась. И хотя Пестик критиковал ее за такое излишнее самопожертвование, он делал это из самых лучших побуждений: ему хотелось, чтобы Квашня подольше оставалась крепкой и работоспособной.
Но, как известно, когда переживаешь все и за всех, не оставляя достаточно времени для себя и для радости, изнашиваешься гораздо быстрее. Квашня переживала-переживала и, похоже, пережила… И однажды случилось то, что должно было случиться: ее отправили на пенсию. Взяли новенькую, сияющую Квашню с блестящими обручами, а старую вымыли, отскребли и задвинули под лавку.
- Все, жизнь кончилась! – трагически сказала Квашня и заплакала. – Как же я теперь, без любимой работы? Зачем я нужна? Теперь я быстро рассохнусь, начну скрипеть, и скоро меня отправят на помойку!
- Ну и дура! – тут же высунулся Пестик. – Нашла о чем мечтать — о помойке!!!
- Это не мечта! Это мое безрадостное будущее! – горько хлюпнула Квашня.
- Так не мечтай о безрадостном будущем! – предложил Пестик. – Мечтай о радостном! Что ты расквасилась?
- Это моя сущность, и я так живу, — печально ответила Квашня.
- А по мне, чем киснуть, так лучше вовсе не жить! – безапелляционно заявил Пестик. — Если уж жить – так как я: резко, дерзко, с солью, с перцем, с огоньком! Жизнь без приправ – пресная, невкусная, ее и жить-то не хочется.
- Хочу жить вкусно! – встрепенулась Квашня. – Только я не знаю, как это – вкусно жить?
- По-моему, знаешь, только никогда об этом не задумывалась, — ответил Пестик. – Ты всю жизнь чем занималась? Тестом! То есть полуфабрикатом! А теперь, на пенсии, у тебя есть замечательная возможность попробовать какой-нибудь конечный, готовый продукт!
- Я не смогу, — пригорюнилась Квашня. – Я же никогда не покидала кухни, я совершенно не знакома с жизнью за ее пределами. Я боюсь!
- Дружи со мной, и будет тебе счастье, — покровительственно сказал Пестик. – Слушай меня внимательно! Ты олицетворяешь собой женское начало, а я – мужское. Если мы вместе чего-нибудь замутим, от этого обязательно появится что-нибудь новое!
- Не поняла… что ты имеешь в виду?
- Ну что тут непонятного??? – с досадой дернулся Пестик. – Ты умеешь мечтать, я умею действовать. Ты вся в себе, а я общительный. Ты деревянная, а я металлический. Мы настолько разные, что прекрасно сможем друг друга дополнять, и нам никогда не будет скучно вместе!
- Правда? – с сомнением спросила Квашня. – Знаешь… мне надо подумать.
- Да что думать, делать надо… – начал было Пестик, но замолчал: за долгие годы он хорошенько изучил Квашню и знал, что не в ее характере принимать решения быстро. Впрочем, он также прекрасно понимал, что Квашню надо время от времени дергать, подначивать и заводить, иначе она опять начнет кваситься и киснуть – по многолетней привычке.
- Ну что, надумала? – то и дело спрашивал он ее. – Решилась? Набралась смелости? Долго еще будешь воду в ступе толочь?
- Воду в ступе толочь? А как это? – высунулась из-под скамьи Квашня.
- Как, как… — проворчал Пестик. – Не знаю как! Я никогда не пробовал. Просто так говорится, когда кота за хвост тянут.
- Я никогда не тянула кота за хвост. И тем более никогда не толкла воду в ступе. Я вообще ничего не делала, кроме переработки муки, воды и дрожжей в тесто!
- Ну так сделай! – тут же предложил Пестик. – Вода есть, ты будешь Ступой. А я уж сам за себя отвечу. Ну что, давай?
- А давай! – согласилась Квашня, которой, честно говоря, ужасно надоело стоять без дела.
Мероприятие получилось очень веселым. Пестик весело прыгал в Квашне, поднимая волны и брызги. Вода охотно вспоминала, как в прошлой жизни она была водопадом, и плескалась-пенилась в свое удовольствие. Квашня замирала от непривычных ощущений и очень боялась, что делает что-то неправильное. Но ей понравилось быть Ступой! Это было очень-очень ново, очень-очень необычно и очень-очень радостно.
- Ну как тебе воду в ступе толочь? – спросил ее Пестик.
- Я в первый раз в жизни делала бесполезное и веселое дело, — заявила Квашня. — Но это было очень здорово! Я опять почувствовала себя молодой и полной сил, словно жизнь только начинается.
- А я тебе что говорил??? – немедленно взвился Пестик. – Когда заканчивается что-то старое, всегда начинается что-то новое! Ну что, кота за хвост тянуть будем?
- Нет-нет, не будем! Мне кота жалко! – испугалась Квашня. – Я о другом беспокоюсь… Толочь воду в ступе – конечно, хорошо, но я не привыкла быть без работы… Ведь можно же делать что-нибудь новое и веселое, но притом полезное? Я об этом мечтаю, только сама ничего придумать не могу! Ты мне поможешь?
- Ну еще бы! – горделиво вытянулся Пестик. – Верь мне, я обязательно что-нибудь придумаю!
И он придумал: прикинул, поговорил кое-с кем, и вот к Квашне явились Душистый Горошек, сеньор Кардамон, крутой Перец Чили, Морская Соль, дон Кориандр, матушка Куркума и еще много разных гостей.
- Это мои друзья, — сообщил Пестик. – Каждый из них и сам по себе хорош, но очень одинок. Им надоело лежать по баночкам и пакетикам, и они тоже хотят попробовать что-нибудь новенькое! Поможем?
- Поможем! – охотно включилась Квашня. – А чем мы сможем им помочь?
- Я уже придумал. У нас будет Карнавал! – объявил Пестик. – Все будут танцевать, а мы с тобой править балом.
- А как, как мы будем править балом? – страшно заинтересовалась Квашня.
- Мы их сначала хорошенько перемешаем, затем измельчим, потом снова перемешаем… И у нас обязательно получится что-нибудь новенькое!
- Отлично! – обрадовалась Квашня. – Я готова! Прыгайте в меня, ребята! Карнавал начинается!
Ах, какой получился бал!!! Пестик неутомимо подпрыгивал, Квашня раскачивалась и пританцовывала, а вместе с ней кружились в разноцветном вихре и все гости. И когда все закончилось…
- Ох! Какая дивная специя! – говорили потом о невероятной смеси все те, кто ее испробовал.
- …чудная приправа, в ней чувствуется романтика дальних дорог!
- … словно это доставили караваном верблюдов из Индии!
- Браво! Брависсимо! Ав-то-ра!!!
- Я никогда и не думала, что способна на такое, — прошептала Квашня. – Без тебя я бы не решилась!
- Возможно, нам следовало подружиться гораздо раньше, — предположил Пестик. – Но раньше ты была так занята… Я рад, что у тебя появилось время для старого доброго Пестика. Вместе ведь веселее, правда?
- Мне так понравилось быть Ступой! – засмеялась Квашня. – Новое, совершенно необыкновенное ощущение! Жаль, что все так быстро закончилось.
- А вот и не закончилось! Потому что у меня уже есть следующая идея! – подмигнул ей Пестик. – Что ты знаешь о Бабе Яге?
- Ну, это такая волшебная старуха, живет в лесу, в избушке на курьих ножках, кого-то ест, кому-то помогает… вроде так. А что?
- А то, что у нее, по проверенным слухам, имеется ступа! – подсказал Пестик. – Причем не простая, а летающая! Ты понимаешь?
- Кажется, да! – сообразила Квашня. – Ой, Пестик, я что, смогу полетать? Ты уверен?
- Ничего невозможного нет, — уверенно сказал Пестик.
- А как же ты? Я без тебя боюсь!
- Не бойся, я все продумал! Ведь у Бабы Яги еще и помело имеется. Так вот: со старым Веником я уже договорился, он прутьями поделится. Так что я буду твоим помелом! Куда же ты без меня?
И правда: куда же Квашня без Пестика? И куда Пестик без Квашни? Нет, конечно, можно и порознь, но вместе куда веселее! Ведь они так прекрасно дополняют друг друга! И жизнь тогда превращается в бесконечный праздник!
Дата: Понеділок, 29.08.2016, 00:27 | Сообщение # 67
Волшебница
Группа: V.I.P
Сообщений: 5981
Статус: офлайн
Рубрика: Депрессия/Упадок сил, Он и Она, Счастливая любовь
МАДАМ ДАНО И ЕЕ ЛЮБОВЬ
Мадам Дано была очень, очень серьезной дамой и убежденно всем доказывала, что жизнь трудна, а счастье недостижимо. Кстати, она носила совсем другую фамилию, а «мадам Дано» ее прозвали за то, что все ее фразы неизменно начинались со слов: «Да, но…». Например, на слова «хорошая нынче погодка!» она тут же отвечала: «Да, но уже к вечеру она может испортиться», на сообщение о чьей-то свадьбе, поджав губы, говорила: «Да, но сейчас молодые семьи так часто распадаются…», на пожелание доброго здоровья – «Да, но кто застрахован от болезней, ведь может и кирпич на голову упасть?».
Но однажды на вокзале она познакомилась с месье Дану. У них завязался разговор, и мадам Дано по привычке стала жаловаться на жизнь. Но месье Дану тоже получил свое прозвище не просто так: он был весельчак, балагур, любил жизнь и на все ее каверзы и препоны предпочитал не сердиться, а удивляться: «Да ну?».
- С тех пор, как умер мой муж, я совершенно одинока, — удрученно говорила мадам Дано.
- Да ну?! – удивлялся месье Дану. – Ни за что не поверю, что такая чудесная женщина может быть одинока! Я думаю, мужчины просто столбенеют от восторга и предпочитают восхищаться вами издалека.
- Да, но… — по привычке начала мадам Дано и замолчала: слова месье Дану показались ей не лишенными очарования.
Польщенная мадам Дано продолжала:
- Жизнь меня не баловала, постоянно ввергая в суровые испытания…
- Да ну?! – всплеснул руками месье Дану. – То-то я чувствую в вас необычайную внутреннюю силу! Вот это жизнь вас натренировала!
- Да, но… — мадам Дано прислушалась к себе и точно ощутила что-то непонятное – может быть, даже внутреннюю силу.
- И еще – я так скучно живу, — доверительно призналась она. – Дом… прогулка… магазин… и все!
- Да ну?! – изумился месье Дану. – Тогда наша встреча – это судьба! Ведь я работаю униформистом в цирке-шапито! Сегодня мы развернемся на площади, и уже вечером я приглашаю вас на представление! Надеюсь, вы любите цирк?
- Да, но мой возраст… — застеснялась мадам Дано.
- Да ну?! – изумился месье Дану. – О каком возрасте вы говорите? Цирк – это любовь на все времена! Подумаешь, возраст!
- Да, но… — начала мадам Дано, но потом засмеялась и махнула рукой. Ей очень хотелось в цирк, ведь она там не была целых сто лет… – Ай, да ладно! В цирк так в цирк!
И вот вечером мадам Дано сидела в первом ряду, на приставном кресле, куда ее усадили по контрамарке, и вовсю хохотала и хлопала в ладоши, чувствуя себя маленькой девочкой. А один униформист в перерывах между номерами посылал ей воздушные поцелуи, и от этого сердце замирало и сладко ныло – совсем как в молодости!
… Через неделю цирк готовился уезжать.
- Как жаль, что вы нас уже покидаете… — огорченно проговорила мадам Дано, которая не пропустила ни одного представления.
- Да ну?! Это легко исправить! Поступайте в наш цирк, и мы вместе отправимся путешествовать по миру!
- Да, но… что я буду там делать? Я ведь ничего не умею!
- Да ну?! Наверняка вы умеете считать и сможете продавать билеты! Короче, вы приняты!
- Да, но униформисты не могут принимать такие решения, – усомнилась мадам Дано.
- Да ну?! Видите ли, униформист я для души, а вообще-то я директор этого цирка. В свободное от работы время! Так что быстренько за вещами, нас ждет Большое Цирковое Путешествие!
Если в ваш город приедет цирк-шапито, обязательно обратите внимание на кассиршу. Эта пожилая дама распространяет вокруг себя веселье и хорошее настроение. Ее зовут мадам Зато. Это не настоящая фамилия, а прозвище, потому что на любые жизненные невзгоды и неудачи она смотрит с оптимизмом и всегда находит, что противопоставить им. Моросит дождик? Зато грибов будет море! Сломались дужки у очков? Зато получилось чудное пенсне! Вся жизнь проходит на колесах? Зато у нее много друзей, радости и смеха, и можно делиться этим с людьми, которые приходят покупать билеты!
Может, вы не поверили, что такие чудеса случаются в жизни? Скажете: «Да, но…». Да ну, все равно не поверю, что вы такие зануды! Зато весело и вселяет надежду на чудо!
Дата: Понеділок, 29.08.2016, 00:34 | Сообщение # 68
Волшебница
Группа: V.I.P
Сообщений: 5981
Статус: офлайн
Рубрика: Болезни
ТАНЕЦ РАДОСТИ Жила-была на свете бабочка, и звали ее Анюта.
У нее были очень красивые крылышки – желто-фиолетовые, с черными крапинками-ресничками, просто загляденье!
Анюта родилась в чудесном местечке, в ветвях старой Сирени, и по праву считала ее своей крестной. Сирень любовалась малышкой и при каждом удобном случае учила ее уму-разуму.
Бабочка Анюта была совершеннейшей непоседой, она ни минутки не могла усидеть на месте – все время порхала, кружилась, куда-то летела, потому что ей было очень интересно жить. У нее было много знакомых, и еще закадычная подружка – Тополиная Моль, такая же юная и непоседливая, как она сама. Она родилась по соседству, на Тополе, и сошлась с бабочкой Анютой на почве общих интересов: обе любили танцевать и часто кружились в Танце Радости, придумывая все новые и новые па.
Время от времени бабочка залетела в открытые форточки жилых домов, чтобы посмотреть – а как там, у людей? Она уже неоднократно проникала в их жилища, и знала, что у всех все устроено по-разному и совсем не так, как у бабочек. Но тем не менее ее все равно тянуло к людям.
- Зачем ты это делаешь? – недоумевала старая Сирень. – Люди – это же так опасно! Они могут тебя раздавить и даже не заметят.
- Ничего подобного, — вмешивалась юная Моль. – Вот я залетела тут к одним и станцевала для них свой Танец Радости, так они были просто в восторге! Они все повскакивали с мест и стали мне аплодировать! И еще бегали за мной – наверное, автограф взять хотели! Так и хлопали, пока я не скрылась со сцены в открытую форточку.
- Ты просто звезда! – в восторге хлопала нежными крылышками бабочка Анюта. – Тебе уже рукоплещут зрители!
- Рукоплещут им, — ворчала Сирень. – Хлопают им… Смотрите, как бы вовсе не прихлопнули!
Но подружки беспечно отмахивались и снова куда-нибудь разлетались, потому что в мире было столько интересного, чего они не видели!
И вот однажды бабочка залетела в распахнутое окно и увидела девочку. Очень грустную девочку, бледную, худенькую и с печальными глазами. Девочка лежала в кроватке и смотрела в потолок. Но тут она заметила красивую бабочку и очень обрадовалась. Даже чуть-чуть улыбнулась.
- Привет! – сказала она, во все глаза глядя на бабочку.
- Привет! – охотно отозвалась та. – Я – бабочка Анюта. А ты кто?
- Я??? Я тоже Анюта, — удивилась девочка. – А разве бабочки Анютами бывают???
- Еще как бывают, — успокоила ее бабочка. – Я же есть? Значит, бывают! А ты чего среди бела дня лежишь в постели? Давай, вылезай, выходи на улицу, там такой чудесный денек!
- Я не могу, — опечалилась девочка. – Я больна, и у меня постельный режим.
- И давно он у тебя? – поинтересовалась бабочка.
- Давно. У меня от болезни а-не-мия. Это когда слабость, грустно, нет аппетита и ничего не хочется.
- По-моему, это не от болезней бывает, а от недостатка впечатлений, — со знанием дела сказала бабочка. – Если бы я только и делала, что сидела на ветке, у меня давно бы крылышки завяли. Их же постоянно тренировать надо!
- А мама говорит, что мне надо лежать, — вздохнула девочка Анюта. – А еще надо слушаться врачей и пить горькие лекарства. Тогда я, может быть, еще и выздоровею. Хотя они очень противные и совсем невкусные.
- Врачи или лекарства? – задрожала от смеха бабочка. – Впрочем, я думаю, и те, и другие! Знаешь, по-моему, тебя как-то неправильно лечат, поэтому тебе и невкусно. Тебе надо срочно возвращать вкус к жизни! Хочешь, я научу тебя Танцу Радости? Мы, бабочки, замечательно умеем его танцевать! Знаешь, как это красиво, когда много-много бабочек кружатся в Танце Радости? Хочешь с нами?
- Хочу. Только не могу, — жалобно сказала девочка Анюта. – У меня ножки не ходят.
- Как? Совсем не ходят? – поразилась бабочка. – Такие молодые ножки – и не ходят? Не может быть!!! Наверное, они просто уснули. И видят сладкий сон. Поэтому им просыпаться не хочется.
- Наверное, — уныло отозвалась Анюта, и на глазах ее показались слезы.
- Эй, эй! А ну-ка, не реви! – обеспокоилась бабочка Анюта. – Слезами горю не поможешь! Тут надо по-другому действовать!
- А как? – с надеждой глянула на нее девочка Анюта.
- Не знаю пока. Надо подумать! – ответила бабочка. — Я, пожалуй, сейчас полечу. Посоветуюсь кое с кем… А ты меня жди! Прилечу завтра, в это же время!
- Хорошо, я буду ждать! – прошептала ей вслед девочка, совершенно очарованная полетом дивной бабочки.
… Моль и бабочка Анюта держали совет, устроившись на ветви старой Сирени.
- Ну зачем вам это надо? – вразумляла их Сирень. – Можно подумать, вы что-то понимаете в человеческих болезнях! Занимайтесь своим делом, что вам до этой девочки?
- Но ведь и правда жалко, что она не может своими глазами увидеть, как красив мир! – возражала Тополиная Моль.
- А вы-то тут при чем? Вы – создания крылатые, ваше дело – летать! Нет вам до нее никакого дела! – упорствовала Сирень.
- А мне есть до нее дело! – упрямо сказала бабочка Анюта. – Маленькие девочки должны порхать и веселиться, как бабочки, а вовсе не скучать, лежа в постели. И мне кажется, я кое-что придумала…
На следующий день бабочка Анюта прилетела к своей новой подружке и сразу заявила:
- Знаешь что? Я тут подумала, что учиться танцевать можно и лежа. Танец Радости – это такая заразительная штука! Ты будешь мысленно танцевать, и рано или поздно твои ножки сами захотят пуститься в пляс. Ты как, согласна?
- Согласна! Согласна! – обрадовалась Анютка. – Только… А вдруг не захотят?
- Ну, по крайней мере, удовольствие получишь! – заявила ей бабочка Анюта. – Не робей, тезка, все у нас получится! Познакомься, вот это моя подружка – Моль. Сейчас мы тебе покажем разные фигуры этого танца. А ты смотри и повторяй!
И бабочка Анюта вместе с Тополиной Молью закружились по всей комнате, вверх, вниз и по диагонали, выписывая самые замысловатые фигуры и пируэты.
- Примечай, повторяй, не ленись, успевай! – напевала в такт бабочка Анюта. – Этот Танец Радости прогоняет гадости! Кто умеет танцевать – того болезням не догнать! Летаем, порхаем, о хворях забываем! Ножки, просыпайтесь, к танцу подключайтесь!
Наконец, Моль и Бабочка вдоволь напорхались и присели на стенку прямо возле девочки Анюты.
- Здорово! – засмеялась девочка. – Мне кажется, что я и сама летала вместе с вами. Но вот ножки… Они так и не проснулись!
- Это ничего, — утешила ее бабочка Анюта. – Значит, просто слишком крепко спят. Но им все равно снится, что они танцуют. Проснутся, дай срок!
Теперь каждый день неугомонные подружки прилетали к девочке Анюте, чтобы поупражняться в Танце Радости. И с каждым днем они отмечали новые перемены, происходящие в Анюте. Вот она уже стала частенько улыбаться… Вот похвасталась, что к ней вернулся аппетит… Вот и румянец заиграл на ее щечках… А вот и ножки в первый раз шевельнулись! Танец Радости явно приносил свои плоды.
Конечно, Анюта рассказывала маме о своих новых подружках. И несколько раз мама даже видела бабочку Анюту своими глазами.
- Да, очень красивая бабочка, — согласилась мама. – Не обижай ее, ладно? У бабочек очень хрупкие крылышки. А так – пусть сидит. Хорошо, что у тебя теперь есть подружка!
В то, что бабочка умеет разговаривать и даже преподавать уроки танцев, мама, разумеется, не поверила. Ох уж эти взрослые! Они верят в горькие таблетки, но не верят в чудеса! Но Анютка расстроилась так, самую малость. Потому что Танец Радости приносил свои плоды, и она теперь вообще редко грустила! Потанцуй-ка каждый день, хоть и мысленно – времени на всякие глупости вроде грусти просто не останется!
… А потом стало холодать. Как известно, жизнь бабочек, как, впрочем, и молей, длится совсем недолго – только пока тепло. А потом они должны уснуть, потому что так устроено в природе.
- Что же делать? – обеспокоенно вопрошала Тополиная Моль. – Мы же не довели начатое дело до конца! Мы-то уснем, мы привычные, а как она без нас?
- Говорила я вам, неразумные вы создания, — ворчала давно отцветшая, готовящаяся на зимовку Сирень. – Вечно встряпаетесь куда-то, а потом уж думать начинаете. Одним словом, мозгов – как у насекомых! Слышь, крестница! Ну и как ты ей скажешь, что скоро умрешь??? Вот как теперь она отвыкать от вас будет? Небось, плакать начнет, печалиться! Еще хуже ей станет, чем было!
- Не станет, — решительно встряхнула крылышками бабочка. – Я кое-что придумала!
И на следующий день она прилетела к своей маленькой тезке и с воодушевлением сообщила:
- Ты знаешь, Анютка, меня срочно вызвали в теплые страны! Я должна улететь. Буду преподавать там Танец Радости.
- А я??? – в панике приподнялась с постели Анюта. – Как же я??? Я же еще не разбудила свои ножки!!! И потом… Я что, больше тебя никогда не увижу?
- Тихо, моя дорогая. Без паники! Я как раз хотела сообщить тебе радостную новость: все идет отлично! Зимой ты будешь тренироваться самостоятельно. Весной ты уже начнешь вставать – это я тебе точно говорю! А когда станет совсем тепло… Ты подойдешь к окну – только обязательно сама, на своих ножках! Выглянешь и увидишь там… не скажу — что, сама увидишь. Я подам тебе Знак, ты сразу поймешь, что это от иеня.
- А что потом?
- А потом ты сможешь танцевать Танец Радости каждый день и научить ему других. И однажды ты приедешь ко мне, в теплые страны, где мы обязательно станцуем вместе! Как тебя такая идея?
- Мне жалко, что тебе надо улетать, — проговорила девочка. – Но я очень, очень хочу увидеть дальние страны!
- Тогда танцуй! – взмахнула крылышками бабочка Анюта. – Танцуй каждую свободную минутку! Танцуй даже во сне! И разговаривай со своими ножками, объясняй им, как это хорошо – двигаться, бегать, танцевать! И знай – НИЧЕГО!!! НЕВОЗМОЖНОГО!!! НЕТ!!!
… Всю зиму девочка Анюта радовала маму и врачей своими достижениями. Все они были удивлены, потому что Анюта уверенно шла на поправку. А ее ножки… Они все чаще просыпались и начинали двигаться! Анютка разговаривала с ними, рассказывала им разные истории, гладила их и приглашала потанцевать. Ну хоть полчасика! А потом мысленно, помогая себе руками, старательно вспоминала фигуры Танца Радости. Ей очень, очень хотелось научить ножки танцевать его!
И однажды ножки согласились! Они послушно свесились с кроватки и удержали Анютку, когда она оперлась на них. В следующий раз ей удалось сделать несколько шажков. Потом повернуться… И в один прекрасный день она сумела самостоятельно дойти до окна. Рядом с ней шла мама, готовая, если что, подхватить ее на руки. Но Анюта не упала! У нее все получилось, она смогла!!!
Больше всего она боялась, что бабочка Анюта ее обманула, и там, за окном, она не увидит ни-че-го такого, что было бы похоже на Знак. Но это оказалось не так! Там, под окном, было много-много бабочек Анют, с фиолетово-желтыми крылышками в черную крапинку. Они все смирно сидели на земле, никуда не взлетая, и это было очень, очень красиво!
- Мама, мамочка! Смотри, какие бабочки! – восторженно закричала девочка. – И сколько же их! Наверное, она пригласила всех своих друзей, чтобы мы вместе станцевали Танец Радости!
- Это не бабочки, милая моя фантазерка, — покачала головой мама. – Это цветочки такие.
- Цветочки? Какие цветочки? – не могла поверить девочка.
- Они называются «анютины глазки», — пояснила мама. — Красивые, правда? Они будут радовать нас все лето. Хотя меня больше всего радует то, что нам тебя удалось поднять на ноги. Это просто чудо какое-то!
- Я все поняла, это Знак! – сообразила Анюта. – Это Знак от моей подруги, бабочки Анюты. Анютины глазки! Ну точно – она прислала! Из теплых стран! Мама, а мы можем спуститься туда, вниз? И немного потанцевать?
- С удовольствием! – обняла ее мама. – Я так давно мечтала, что мы когда-нибудь сможем вместе потанцевать!!!
- А еще я должна научить Танцу Радости других людей, — пробормотала девочка Анюта. – Я же обещала!
И вскоре старая Сирень, благоухающая на весь белый свет, любовалась, осыпала двух женщин – маленькую и большую – своими лепестками и тихо шептала:
- Ах! Как танцуют! Как порхают! Бабочки! Чисто бабочки! Нет, все-таки нет в этом мире ничего лучше, чем Танец Радости!
Дата: Понеділок, 29.08.2016, 00:37 | Сообщение # 69
Волшебница
Группа: V.I.P
Сообщений: 5981
Статус: офлайн
Рубрика: Болезни
ДЕРЖИСЬ, МИШКА!
Жил-был мальчик Мишка. Сначала он был как все, а потом стал особенный. Он сам слышал, как маме врачи рассказывали, как нужно себя вести с «особенным» ребенком.
А особенного в Мишке было то, что на него напала Тяжелая Болезнь. Мишка был мальчик сильный и храбрый, но тут ничего сделать не смог, потому что эта Болезнь была коварная, напала из-за угла, без предупреждения, и сразу кааак навалится на Мишку! И придавила его – ведь Мишка все-таки маленький, а Болезнь недаром тяжелой называлась, тяжести в ней ого-го сколько было!
Стал Мишка вялый и скучный, и аппетит совсем пропал. Врачи его лечат-лечат, стараются Болезнь прогнать. Но она хитрая оказалась – вроде притихнет, а потом с новой силой нападает. У Мишки силенок все меньше остается, он и с постели вставать уже почти перестал. И от скуки стал он сочинять всякие истории. Что видит – про то и сочиняет. Про Солнечных Зайчиков и про Больничные Тапочки. Про то, как Белый Халат мечтал стать разноцветным и что из этого вышло. Про маленькую Звездочку, которая заглядывала к нему в форточку, и про старую Ворону, которая часто прилетала на дерево, что виднелось за окном. С этими историями Мишке стало жить веселее, и болезнь в очередной раз отступила.
Сначала сам для себя сочинял, а потом вдруг подумал: тут же много детей лежит, почему бы и их не порадовать? Тогда он попросил тетрадку и ручку, записал несколько историй красивым почерком и попросил медсестру тетю Наташу передать тому, кому сейчас грустно или плохо. Та, конечно же, передала. А потом пришла и еще попросила – сказала, что от Мишкиных историй у детей настроение поднимается, и даже анализы у них вспоминают о правилах приличия и выдают симпатичные цифры. Доктор так и говорит: «Приличные анализы, надо же!».
Мишка и рад стараться – пишет и пишет. Тут Болезнь про него вспомнила, решила снова напасть. Явилась – а Мишка строчит, на нее внимания не обращает. Болезнь на него навалиться хотела, а он отмахивается:
- Отстань, Болезнь, не видишь – я занят? Мне как раз сказку закончить надо и еще одну написать.
- Ты чего это? – возмутилась Болезнь. – Давай-ка, откладывай все дела – болеть пора!
- Ничего не знаю, — говорит Мишка, не поднимая глаз от тетрадки. – Некогда мне. Ты в другой раз приходи, если что.
Болезнь оторопела от такой наглости, потопталась у порога и ушла. Она, конечно, потом еще приходила, и еще, только как ни придет – Мишка все пишет да пишет. Как будто в розетку включенный! А когда пишет – обо всем забывает, глаза горят, щеки розовеют, даже волосы дыбом, потому что энергия его переполняет.
И вот однажды Болезнь обозлилась и решила, что надо это дело прекращать! А то что за наглость – ее уже и замечать не хотят! На этот раз она хорошо подготовилась: взяла с собой и веревки, чтобы связать по рукам и ногам, если сопротивление окажет, и дубинку, чтобы оглоушить в случае чего, и еще много всякой всячины. Время она выбрала ночное, чтобы Мишка в это время не писал, ведь свет-то по ночам тушат. Да и рядом никого не будет – некому Болезни будет помешать!
- Ну, мальчик, теперь-то тебе от меня не скрыться! – злорадно сообщила Болезнь, подкравшись к его кровати. – Утащу я тебя с собой, и ничего ты мне не сделаешь!
- Не утащишь! – храбро ответил проснувшийся Мишка. – Я уже не тот, что был, я тебе не дамся.
- Да кто ж тебя спрашивать станет??? – взревела уязвленная Болезнь, набросилась на него и схватила за горло.
Но поскольку Мишка о ней в последнее время почти забыл, страхами и печалями своими ее давно не подкармливал, Болезнь сильно усохла и была уже не тяжелая, а так – средненькая. Но все равно, Мишка почувствовал, как наваливается привычная слабость и откуда-то из глубины поднимается паника. «Чем бы ее стукнуть?», — подумал он, шаря руками по сторонам. Но, как назло, ничего походящего не было, только тетрадка со сказками. Он схватился за нее, как за спасательный круг, а Болезнь тем временем уже взвалила его на плечо и потащила куда-то в темноту. Мишка знал, что Болезнь время от времени кого-то уносит, но он вовсе не хотел быть этим самым «кем-то» — ведь у него еще столько историй осталось недописанными!
И вдруг… Он услышал, как кто-то завопил во все горло: «Мишка, держись!!!». Он не понял, кто это говорил, но тоже завопил: «Я тут!!!» и стал изо всех сил сопротивляться Болезни – брыкаться, лягаться и вырываться из ее цепких лап. «Держись, Мишка!», — послышались еще разные голоса, и он почувствовал, что Болезнь кто-то тормозит.
- Мы тут, Мишка! Не сдавайся! Помоги нам прогнать Болезнь!
- Я ничего не вижу, — крикнул Мишка, изо всех сил вертя головой.
- Кто-нибудь! Осветите поле битвы!
- Да, я сейчас! – услышал Мишка, и в ту же минуту сверху зажглась Звезда.
Мишка сразу ее узнал: это была та самая Звездочка, которая смотрела в его форточку, а потом светила в его сказках. А вокруг… Тут были все его герои – те, кого он описывал в своих историях. И все они нападали на Болезнь, кто как мог. Солнечные Зайчики слепили ей глаза, Больничные Тапочка шлепали по разным частям тела, а Белый Халат рукавами спутывал Болезни руки.
- Держись, Мишка! – прокаркала Ворона, не прекращаю клевать Болезнь в темечко.
- Что вы делаете, изверги??? – рыдала Болезнь, пытаясь вырваться из кольца Мишкиных героев. – Как вы можете со мной так поступать???
- Отпусти ребенка! – требовали герои. – Уходи, убирайся! Не смей его забирать – он нам нужен! Он всем нужен! Его истории нужны людям!
- Да ну вас всех, забирайте вашего мальчишку, дайте мне уйти! – вырывалась из их рук вконец обессиленная Болезнь. – В жизни к нему больше не полезу, клянусь! Помогите, убивааа-ююют!
И она позорно бежала с поля брани под свист и улюлюканье Мишкиных друзей. Битва закончилась полной победой, Болезнь была с позором изгнана.
- Спасибо вам, друзья, – сказал Мишка, оглядываясь по сторонам. – Я уж думал, хана мне, на этот раз она меня совсем унесет. А тут вы откуда-то взялись – чудо просто!
- Мы не «откуда-то» взялись, а из твоей тетрадки! – загалдели герои. – Ты же нас создал, как мы могли не помочь своему создателю??? Тем более что ты еще много историй записать просто не успел, мы же знаем!
- Это точно, — согласился Мишка. – Чем больше сочиняю, тем больше идей появляется. Жалко будет, если пропадут.
- Теперь не пропадут, — утешил его Халат. – Теперь ты все-все успеешь написать. И кому-то от твоих историй станет светлее и теплее, и у него появится надежда.
- А как мы отсюда будем выбираться? – спросил Мишка. – Тут ведь нет никаких ориентиров!
- Как это нет? А я? – удивилась Звезда. – Ориентируйся на меня! Раз уж ты меня зажег – я всегда буду твоей Звездой!
- Держись, Мишка! – и Белый Халат подал ему рукав.
- Держись, Мишка! – и Солнечные Зайчики запрыгали перед ним, показывая дорогу.
- Как я смогу отблагодарить вас за мое спасение? – спросил Мишка. – Что я могу для вас сделать?
- Нас не надо благодарить! Мы не за благодарность, мы к тебе просто очень хорошо относимся, — наперебой загалдели герои.
- Но ты можешь сочинить еще много историй, которые спасут других людей, — добавила Ворона. – Это и будет лучшей благодарностью для нас, поверь!
- А Болезнь больше правда не вернется? – никак не мог поверить в такое счастье Мишка.
- Забудь про нее. Пока ты нужен, пока ты делаешь какое-то дело, очень важное для Вселенной – она будет тебя защищать и поддерживать.
- Свети, как я, и будешь выше любой Болезни, — подмигнула Звездочка.
И Мишка, глубоко вздохнув, пошел туда, назад, где его ждали те, кому он мог быть полезным и нужным, и кому он мог протянуть руку помощи сквозь тьму и сказать: «Держись!».
Рубрика: Депрессия/Упадок сил, Сомнения и Страхи КИКИМОРА БОЛОТНАЯ — сказка от Эльфики В болоте что-то большое и неуклюжее ворочалось, хлюпало и временами шипело сквозь зубы. Над болотом суетился ангел в белоснежном облачении. Смачные шлепки грязи и брызги болотной жижицы стекали по сияющим крыльям, не оставляя на них видимого следа.
- Помогите кто-нибудь! Тону-у-у! – в отчаянии воззвали из болота.
Из густого прибрежного кустарника высунулся Леший, одетый в жилет Спасательной Службы.
- О! Никак Ангел пожаловал! Ты чего тут распорхался, аки стрекоза?
- Подопечная у меня тут, — нервно дернул крыльями Ангел. – Завязла напрочь.
- О как! Недосмотрел, что ли?
- Да как тут досмотришь, если она меня вообще не слышит? Я ей говорил – не ходи, там болото! Нет, понесло ее…
- Да, незадача… А чего ж ты ей не подскажешь, как выбраться?
- Видишь ли, тут такое дело… Она сейчас на низких вибрациях пребывает.
То есть меня не видит и не слышит, а нечисть – запросто. Извини за неполиткорректность.
- Да ладно, чего там! Нечисть я и есть, и горжусь этим. Ладно, приступаем к операции «Бегемота из болота».
Леший раздвинул кусты, оглянулся, подобрал длинный сук и прошлепал к кромке болота:
- Эй, гражданочка! Не вы ли на помощь звали?
Большое и неуклюжее повернулось к нему, и Леший только присел и крякнул – «гражданочка» оказалась страшноватой даже на его вкус. Она уже успела по уши вывозиться в грязи, горькие слезы отчаяния и бессилия вконец размыли макияж, растрепанные волосы повисли сосульками, а на шляпке примостилась наглая лягуха.
- Мать моя лесовуха! Кикимора, что ли?
- Сами вы это слово! – возмутилась подопечная Ангела. – Я человек!
- Извиняюсь. Ошибочка вышла. Я того… этого… В общем, спасатели мы, гражданочка.
«Гражданочка» обрадовалась несказанно:
- Да-да, пожалуйста, помогите мне выбраться из этого ужасного болота! А то меня все глубже засасывает.
- Как же ты сюда попала, болезная? – сочувственно спросил Леший, примериваясь, как ловчее подобраться к потерпевшей.
- Сама не знаю, — шмыгнула носом женщина. – Шла себе по жизни, шла, глядь – уже в болоте. И выбраться не могу, представляете?
- А чего к своему Ангелу не обратилась? – поинтересовался Леший.
- Вот вы спросили! Как я к нему обращусь? Ангелы – они ведь в небесах, а я в болоте! Тем более они все равно незримые и бестелесные. Да и не верю я в них.
- Вот видишь! – не удержался от горького замечания Ангел.
- Тяжелый случай, — согласился Леший. – Все, гражданочка, хватайся вот за этот дрын обеими руками. Я тебя сейчас тянуть буду, а ты держись покрепче.
- Ага. Ухватилась.
Леший поднапрягся и стал тянуть – без особого успеха. Минут через пять он прервал свое занятие и спросил:
- Слышь, ты там ни за что не зацепилась?
- Нет, нет! Просто засосало меня и держит.
- Ты ей скажи, чтобы рюкзак скинула. И за сапоги не хваталась, — подсказал Ангел.
- Так она еще и с рюкзаком? – ахнул Леший. – Гражданочка! Я на рюкзак не подписывался. Скидывай его по-быстрому, и продолжим спасательные работы.
- Ну уж нет! – всполошилась потерпевшая. – В нем весь мой жизненный опыт, груз прожитых лет! Я с ним расстаться не готова.
- А с жизнью ты расстаться готова? – нахмурился Леший. – Если что, так на том свете жизненный опыт не понадобится. Бросай рюкзак!
- Ни за что!
- Тогда хоть за сапоги не держись. Я сейчас рвану – а ты из них выскальзывай.
- Еще чего! Во-первых, они удобные. Во-вторых, дорогие. В-третьих, я в них уже сто дорог истоптала. Как в сказке!
- Она у меня вообще сказочная женщина, — пояснил Ангел.
- Она у тебя сказочная дура, — пробурчал Леший. – Послушай, милая, ты из болота выбраться хочешь?
- Хочу, конечно!
- Так поступись ты рюкзаком и сапогами! Потом новые заведешь.
- А меня и старые устраивают, я к ним привыкла, — заартачилась женщина.
- Нет, ну я не могу, — огорченно проговорил Леший. – Ангел, как ты вообще умудрился ее до такого возраста живой сохранить?
- С трудом и валидолом, — вздохнул Ангел. – И не без потерь. Но раньше она мои предупреждения хоть через раз слышала, а теперь совсем нет. Повзрослела, возомнила, что сама все знает.
- А к Водяному обращался?
- Конечно. Его же болото.
- Привет, соседушка, — с шумом вынырнул местный Водяной. – Обращался, как же не обращаться? Первым делом меня и позвал. Я ее уже пробовал снизу подтолкнуть, да только толку! Держится она за свои заблуждения, как за фамильные сокровища. Еще и по носу меня стукнула, хулиганка!
- Будут тут всякие дам за филейные части лапать! – прокомментировала она. – Развели тут, понимаешь ли, трясину непролазную…
- Ты это слышал, сосед? «Дам», «не дам», «дам, но не вам», — закатил глаза Водяной. – Тут мои владения, что хочу, то и развожу! А вот зачем сюда вообще было лезть, тот еще вопрос…
- Да как раз не вопрос, — кисло отозвался Ангел. – Она, видите ли, хотела исследовать мир самостоятельно, без руководства свыше. Любознательная она у меня. С кочки на кочку, с темы на тему, прыг-скок – ну, и сорвалась. Нервный срыв у нее случился, понимаете? Так и оказалась в болоте по самое «не хочу».
- А с кем это вы все время разговариваете? – нервно поинтересовалась женщина, озираясь по сторонам.
- С шапкой-невидимкой, — ядовито ответил Леший. – С Ангелом твоим, между прочим!
- Я не…
- Знаем, знаем, ты в них не веришь. Водяной, ты ее пиявками пугал?
- Пугал. И пиявками пугал, и болотными огоньками, и утопленниками.
- И что?
- Безуспешно, — уныло развел ластами Водяной. – Пушкина ей даже читал: «…и в распухнувшее тело раки черные впились».
- В моем жизненном опыте кое-что и пострашнее бывало, — презрительно заявила дама. – Подумаешь, пиявки! А раков тут быть вовсе не может, они только в чистой проточной воде водятся.
- Коллеги, давайте уже что-нибудь предпринимать! – деликатно напомнил Ангел.
- Мадам, я дико извиняюсь! – вновь обратился к женщине Леший. – У вас есть два варианта: либо вы облегчаете себе участь, расставшись с рюкзаком и сапогами, либо мы пошли, а вы как-нибудь сами выгребайтесь.
- Вы не можете бросить меня в беде! – встревожилась женщина. – Я же утону!
- Это вряд ли, тут неглубоко, — меланхолично заметил Водяной. – Так, по пояс увязнешь, и все. Украшай собой болото, мне не жалко.
- Отнюдь. Назначу тебя Кикиморой Болотной, обрастешь тиной, с лягушками подружишься, будешь своим бесценным жизненным опытом делиться с редкими путниками. Раз спасаться не хочешь…
- Я хочу!
- Тогда какого черта! – вскричал Леший.
- Господа, господа, — урезонил его Ангел. – Все-таки попрошу не выражаться при дамах и Ангелах.
- Ангельское все-таки у тебя терпение! – искренне изумился Леший. – Я бы уже давно от нее в глухую чащу сбежал. В берлогу. К медведям!
- Послушай, если твой жизненный опыт завел тебя в болото, значит, что-то в нем не так, — высказался Водяной. – Не должны люди в болоте жить. Тут только Кикиморам место. Согласна быть Кикиморой?
- Нет, — сердито буркнула женщина.
- Так что там насчет груза прожитых лет?
- Ладно, — неохотно согласилась она. – Все, освобождаюсь.
- И за сапоги не держись! – вставил Леший. – Готова? Хватайся за дрын! Водяной, подталкивай сзади!
На этот раз все получилось: на счет «раз, два, три!» женщина выбралась на твердую почву. Без рюкзака и босиком она оказалась совсем миниатюрной, от неповоротливости и неуклюжести не осталось и следа. И по возрасту – далеко не «мадам», а, скорее, «мадемуазель». Шляпка слетела, лягушка с недовольным «ква-а-а» вернулась в родное болото.
- Ой, как легко-то стало! – с удивлением попрыгала на месте спасенная.
- А мы тебе что говорили! – хмыкнул Леший. – Оно всегда легче, ежели заблуждения скинуть…
- Благодарю за спасение! – улыбнулась она. – Счастье, что вы тут оказались.
- Счастье, что у тебя Ангел толковый и работящий, — проворчал Леший. – Если бы не он…
- Но я не… — тут она глянула вверх и замерла. – Ой, правда ангел! А как? А откуда? А почему я раньше не видела?
- Очевидно, шляпа мешала. И рюкзак, — ухмыльнулся Леший. – Вы сами из леса выберетесь или проводить?
- Раз она меня теперь видит, то сами справимся, — сдержанно сказал Ангел. – Благодарим за своевременную помощь. Пойдем, подопечная?
- Да-да, пойдемте! Жизнь так коротка, а мне еще столько предстоит узнать! Послушайте, Водяной, а вы мне не достанете из болота мой рюкзак с жизненным опытом? Все-таки как-то жалко его бросать…
- Никак невозможно, — мстительно сказал Водяной. – Считай, что он уже размок и растворился. Ничего, новый опыт получишь. С твоим-то характером…
Женщина и Ангел скрылись в лесу. Спасатели еще какое-то время смотрели ей вслед, а потом Леший задумчиво спросил:
- Вот интересно, ведь совсем еще молодая и даже симпатичная, а сперва мне Кикиморой показалась. Не пойму!
- А чего тут понимать? – лениво отозвался Водяной. – Груз прожитых лет кого хочешь состарит. Поэтому надо его время от времени скидывать. А лучше сразу не копить! И по дорогам жизни без высшего сопровождения не шастать, а то чревато.
Потом он подумал и добавил мечтательно:
- А все-таки какая бы из нее Кикимора получилась! Истинное украшение болота!
Крамниця виконання бажань 
ПУТІВНИК
