Тот, кто пережил предательство, меня поймет.
У моего любимого мужа, с которым мы строили Свой Мир целых 20 лет, съели пуд соли, прошли 100 дорог, построили дом (и не один!), вырастили дерево (и не одно!), вырастили сына (и не одного!), и что там еще положено, как оказалось, есть Другая Женщина. Да нет, что я говорю! - другие женщины. Много и разные.
И выяснилось все это, можно сказать, в одночасье.
Я никогда не считала себя слабой. Но этот удар меня подкосил. В боксе это, кажется, называется апперкот. Или нокдаун. В общем, неожиданно и очень, очень больно. И не было в углу доброго тренера, который обмахнул бы меня полотенцем и дал попить воды. Болельщики – были. Одни болели за меня, другие – за мужа. Но я все это наблюдала, как сквозь толстое стекло. Мне было не до публики. Нокдаун, понимаете ли…
Мысли метались, как куры, когда в курятник заберется хорек. Мой любимый муж оказался тем самым хорьком, и мысли-куры его боялись. И метались, пытаясь спастись, а значит – спасти меня. «Наверное, так и сходят с ума», - поняла я. Честно говоря, неплохой выход. Сойти с ума – и не думать больше об этом. Сидеть перед добрым доктором в белом халате, задающим разные вопросы, и нести всякий бред. Я сумасшедшая, мне можно.
Останавливала мысль: это что же, мне – шесть квадратных метров в психушке, а ему – вся остальная жизнь? Несправедливо!!!! Во мне закипала холодная злость. Злость давала силы не сойти с ума, не нажраться водки до улета, не покончить с собой.
Злость заставляла искать выход. Это было трудно, потому что я любила его – хорька и предателя. Я любила его, когда он смотрел на меня в ЗАГСе обалдело-счастливыми глазами, и когда он брал на руки нашего первенца, и когда мы копали грядки на участке, где будем строить Свой Дом, и когда он, пьяный и обиженный, изливал свои претензии к жизни, и когда лежал больной с температурой под 40, и когда что-то мастерил для дома. Я любила его всегда и всякого. И я могла простить ему все. Вернее, я так думала раньше. Оказалось, не все. Все, кроме предательства.
Я искала выход, и время от времени находила. Но всегда оказывалось, что это не выход – обманка, как очаг на холсте в каморке Папы Карло. Я пыталась поговорить с ним, но муж ушел в глухую несознанку под девизом «ничего не было!». Когда выяснилось, что все-таки было, лозунг сменился на «было, но давно закончилось». Когда выяснилось, что не закончилось, был выброшен новый лозунг, потом еще, и еще. Муж очень хотел сохранить семью, и чтобы все было, как есть. А я не хотела. «Как есть» – это был нокдаун. Такой большой, долгий, непрерывный нокдаун. Возможно, можно приспособиться и стать Миссис Вечный Нокдаун, но я не хотела.
Однажды ночью вдруг мысли-куры устали и притихли. И в наступившей тишине я четко увидела, во что превратилась наша жизнь. Вот лежит в нашей супружеской кровати мой муж и мирно похрапывает. А вот за компьютерным столом сижу я и уже который день не могу спать. У него – сон, а у меня – хорек. У него – мелкие неприятности, а у меня – Предательство. У него – много-много женщин, и каждая его любит и втайне надеется, что вот еще чуть-чуть подождать – и… А у меня?
- Господи, помоги мне! – взмолилась я. – Я не могу так больше. Я не могу без Любви. Но такая любовь – это не любовь, это боль и страх. Я хочу, чтобы мой муж был другим. Как тогда, когда он за мной ухаживал. Чтобы он ходил за мной хвостиком и заглядывал мне в глаза. Чтобы он радовался, когда меня видит, и внутренне прыгал от восторга, что мы вместе. Чтобы он обнимал меня, положив голову мне на плечо, и не дышал от счастья. Чтобы мы вместе ходили гулять, как раньше, и играли, и бегали на перегонки. Чтобы он не смотрел на других, чтобы я для него была Главным Человеком. Чтобы ему была нужна только я, и никто больше.
На этом месте я поняла, что портрет Идеального Мужа принимает конкретные очертания. Мне нужна была собака. Да! Верный пес, который вернет мня к жизни. Который будет мне другом и станет понимать меня с полуслова. И будет выполнять команды, не обсуждая их. И он будет нуждаться во мне, а я стану заботиться о нем, а пес заплатит мне Безусловной Любовью.
Эта мысль уже не была похожа на мечущуюся курицу. Мысль была сильной, ясной и очень позитивной. Кажется, эта дверь оказалась настоящей.
Утром я занялась реализацией. Я полезла в Интернет, я стала обращать внимание на всех псов, встречающихся мне на улице, на работе тоже главной темой стала собачья. Муж-хорек отодвинулся на задний план – лихорадочные поиски Выхода сменились на лихорадочные поиски Собаки. Это было гораздо более приятно, чем думать о его чертовых бабах и нашем тонущем семейном корабле.
Не помню, сколько времени я потратила на шлифовку образа Собаки. По-моему, немного. Видимо, моя мысль о Верном Псе была настолько материальна, что он не мог не прийти. И появился он самым чудесным образом. Однажды вьюжным вечером я услышала странные звуки, идущие, как оказалось, от входной двери. Открыв дверь, я обнаружила нечто похожее на заснеженный бесформенный куль. Куль время от времени издавал тонкие и очень жалостные звуки. Какое-то время я оторопело смотрела на куль, не понимая, что это вообще и почему оно под моей дверью. В это время верх куля дернулся, во все стороны полетели снежные ошметки, а из куля проглянул очень живой и, кажется, даже смеющийся глаз. «Господи, да это же собака!» - ахнула я и стала затаскивать куль в дом. Куль дрожал, не сопротивлялся и был, кажется, полумертвым от перенесенных лишений и холода. «Совсем как я недавно», - отметила я.
Дальше начались хлопоты по отмыванию, отогреванию и прочему восстановлению жизнедеятельности. Через какое-то время передо мной сидел пес. Пес был какой-то нереальный. Во-первых, совершенно непонятно было, где у него голова, а где хвост: он порос буйной кудрявой шерстью, в которой терялись все остальные признаки и проявлялись только когда он вилял хвостом или жаждал поесть. Во-вторых, после моих Интернет-изысканий я неплохо разбиралась в породах – не было такой породы! Хотя псина явно демонстрировала смесь породы и сдержанного благородства. В-третьих, он явно знал все правила приличия и вел себя, как примерный мальчик из хорошей еврейской семьи. В-четвертых, он был совершенно невероятного цвета, который я даже затруднялась определить: не то песочный, не то персиковый, или даже розовый с примесью апельсинового. В общем, собаки такими бывают только во сне или в отделе игрушек. Он вообще был похож на крупную мягкую игрушку из «Детского мира». Очень солнечный пес. Сказочный такой.
- Да, я Солнечный Пес, - услышала я у себя в голове. Но не испугалась. Сказка так сказка, чего там.
- Я пришел, потому что ты меня звала, - продолжил Пес, отвечая на мою невысказанную мысль.
- Ты чей? – спросила я вслух.
Пес склонил голову набок и ничего не ответил. Я поняла, что чей бы он не был раньше, теперь у нас с ним Отношения. Это было ново, приятно и немного пугающе. У меня еще никогда не было таких сказочных отношений.
- Да, у нас складываются Отношения, и мы их будем строить вместе, - подтвердил Пес и почесал лапой за ухом.
Я была не против. И даже очень «за»!
Отношения с Солнечным Псом было строить весело и интересно. Может быть, потому, что он не умел разговаривать. Зато он умел прекрасно слушать. Я ему говорила – а он соглашался. Или не соглашался, и тогда мы искали новые решения.
Он понимал меня с полуслова – нет, что там! – с полумысли. Он мгновенно сообразил, где его место, как и когда его будут кормить, каким образом мы будем гулять и кому он обязан своим счастьем.
Я пребывала в эйфории. Все, что не давал мне муж-хорек, дал мне мой Солнечный Пес. Он стал мне другом и понимал меня без слов. Он выполнял мои команды, не обсуждая их. Он нуждался во мне и платил за мою заботу Безусловной Любовью. Он вилял хвостом и заглядывал мне в глаза, неотвязно ходил за мной, сопровождал меня в дальних поездках на нашем джипе, обнимал меня и не дышал от счастья, ел из моих рук и выражал свой восторг от наших Отношений всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Если бы он был мужчиной – я вышла бы за него замуж не задумываясь. Но он был Псом, и поэтому мы просто дружили. Муж-хорек существовал где-то там, на периферии, он куда-то уходил, приходил, что-то говорил, даже, кажется, сделал дома ремонт – но меня это уже мало интересовало. У меня был другой Объект Любви и другие Отношения.
Первое облачко в наших отношениях пробежало, когда он возле магазина вдруг пропал. Вот так взял – и пропал. Я долго бегала, искала его, звала, но он как будто растворился. Сначала я была в отчаянии. Потом – в изнеможении. А к вечеру успокоилась. Я сидела и утешала себя: «Да, пропал в никуда! Но ведь он и пришел ниоткуда. Жаль, что наши Отношения были такими короткими, но они были такими радостными! И спасибо, что они были».
Пес вернулся утром. Вид у него был виновато-независимый. Мне очень хотелось его отругать, но радость была больше. Я к нему привыкла, и мне его не хватало.
- Это называется «зависимость», - сообщил Пес как обычно, без слов – голосом где-то у меня в голове.
- Как ты мог меня бросить? – укорила Пса я. – Я же волновалась, скучала… я уже думала, что потеряла тебя навсегда.
- Я буду лечить тебя от зависимости, - пообещал Пес. – Я буду уходить и приходить, и это мое решение. А ты можешь принять его или не принять, и это будет твое решение. Я тебя очень люблю, но мне тоже нужна свобода. Ведь мир такой большой и интересный, и мне иногда хочется побегать без поводка, познакомиться с другими собаками, и может, даже сделать что-нибудь запретное. Например, порыться в мусорной куче.
Я молчала. Где-то я уже что-то подобное слышала.
- Ну так что, мне уйти? Или будем строить Отношения дальше? – поторопил меня Пес.
Я была сердита. Но не настолько, чтобы вот так взять и расстаться, не узнав, что будет дальше.
- Будем, - сказала я. – Только пообещай мне, что ты так больше не сделаешь никогда.
- Я не могу тебе этого пообещать, - возразил Пес. – Я ведь собака, у меня инстинкты. Так что принимай меня со всеми инстинктами – или давай расстанемся друзьями.
И это я уже где-то слышала.
- Ну хорошо, - вздохнула я. – Раз уж ничего не поделаешь, давай забудем. Проехали.
И пес радостно запрыгал, а потом кинулся ко мне на грудь, обнял меня и засунул свою голову мне под мышку. «Ничего, дорогой, я тебя выдрессирую, - подумала я. – Ты у меня будешь знать свое место».
И мы стали строить наши Отношения дальше.
Теперь моя жизнь была наполнена совместными прогулками, отмыванием лап, варкой витаминных собачьих супчиков и поисками подходящего ошейника. Попутно я занималась поисками новых методов дрессировки и внедрением их в жизнь. Пес охотно в этом участвовал и дрессировке охотно поддавался. Я была вполне счастлива, пока в какой-т момент не заметила, что он, мой Верный Пес, шикарно манипулирует мною.
- Ты что творишь, подлец? – грозно спросила его я. – Я ведь вовсе не учила тебя валяться на моем диване. И сама не заметила, как ты здесь стал лежать каждый вечер. Не хватает только газеты и банки с пивом. В чем дело, ты, псина?
Псина глянула на меня искоса лукавым глазом.
- Дрессировка процесс всегда обоюдный, разве ты не знала? – весело сказал он. – Знаешь, что говорят обезьяны в виварии о своих исследователях? «Вот сейчас прозвенит звонок, замигает лампочка, и все эти квазиобезьяны в белых халатах побегут совать нам бананы, это называется условный рефлекс».
- Ну ты и фрукт! – ошеломленно выдохнула я. Как он меня сделал! Как девочку.
- Я тебя люблю и поэтому поддаюсь твоей дрессировке, - объяснил Солнечный Пес. – А ты любишь меня и поэтому тоже поддаешься моей дрессировке. Это такая Игра, и в нее играют все живые существа. В той или иной степени.
«Ничего себе открытия!», - подумала я. Никогда не задумывалась о взаимности в дрессировке. А оно вон как повернулось. Открытие было шокирующим, и я никак не могла дать ему однозначную оценку. В одном он был прав: я его любила, и он меня любил. Поэтому я, в целом, не стала сразу протестовать против заявленной Игры. Хотя было, о чем подумать.
А вскоре случилось страшное. Мы поссорились.
Я пришла расстроенная, опять полаялась на работе с начальством, и в голове кипели возражения, обвинения и планы мести. В таком вот агрессивном состоянии я кое-как побросала одежду в прихожей и рванула на кухню что-нибудь съесть, а заодно покормить и Солнечного Пса.
Когда я вышла с миской, полной вкусненького рыбного супчика, я обнаружила, что подлая собака вероломно доедает мою новую французскую сумочку. И даже урчит от удовольствия, животное!
На мой отчаянный крик он поднял голову и преданно гавкнул.
- Ты что наделал? – в гневе кричала я. – Как ты мог? Кто тебе разрешил???
Кажется, я его даже пнула. Не помню. Я ненавидела его в этот момент. Сумка стоила мне почти всей зарплаты – немаленькой, надо сказать. И я ее только что купила. И даже не все еще успели высказать восхищение. Или зависть. В общем, потеря сумки в мои планы не входила.
Остаток дня прошел в страданиях. Я переживала потерю сумки. А Пес переживал потерю моего расположения. Он дисциплинированно лежал в углу, на своей подстилке, свернувшись в клубок, мордой к стене. Не прыгал, не лаял, не просился гулять и не лез на диван. Спина его выражала обиду и заброшенность. Первой не выдержала я.
Я пришла в прихожую и села рядом.
- Ну ладно, не обижайся, - попросила я. – Ты же понимаешь, что сам виноват.
Пес молчал.
- Конечно, я на тебя наорала, и это неправильно, - извинилась я. – В конце концов, я сама ее здесь бросила.
Пес дернул кончиком хвоста.
- Понимаешь, сумку я еще могу купить, - объяснила я. – А дружбу не купишь. Ведь правда? Ну, не дуйся. Давай мириться.
Пес неохотно повернулся. Он был все еще обижен.
- Ты пришла злая, - сказал он, - и я подумал, что надо тебе помочь. Я просто всегда так сбрасываю агрессию. Грызу что-нибудь. А то ведь и кусаться начать недолго. А кусаться уж совсем нехорошо. Я подумал, что тебе надо тоже сбросить агрессию, а то она порвет тебя изнутри. И дал тебе повод. Только и всего!
- Я сбросила агрессию, - призналась я. – На тебя. И теперь страдаю.
- Я уже не обижаюсь, - вздохнул пес. – Хотя сначала было очень обидно. Я же сделал это для тебя. Мы с тобой почти одно целое, и мы зеркалим друг друга. Когда ты злая – и я злой. Когда ты переполнена любовью – и я переполнен. Когда тебе грустно – и мне грустно. Я думал, ты понимаешь…
- Теперь понимаю, - тихо сказала я. – Я как-то не думала об этом раньше. Но ты говоришь правильно. Все так и есть! Спасибо тебе, дорогой!
И я обняла его, а он меня. Мы сидели на полу в прихожей в обнимку, и были переполнены любовью, и я думала о том, что мой муж столько раз давал мне поводы сбросить агрессию, и мы с мужем столько раз отвечали злостью на злость и непониманием на непонимание, что уже и со счету сбились. И никогда не попытались понять – почему…
И снова потекли дни, в каждый из которых мы строили Отношения, кирпичик за кирпичиком. Иногда нам приходилось разбирать неудачные куски, и тогда мы складывали кирпичики заново. То, что получалось, нам обоим нравилось.
…Однажды мы с Солнечным Псом, выйдя на прогулку, поздним вечером стояли и любовались заснеженным городом.
- Скоро весна, - сказала я. – Снег растает, и мы с тобой сядем в джип и поедем к морю. Ты знаешь, оно здесь совсем недалеко.
- Скоро весна, - эхом отозвался он. – У меня начнется гон. И я захочу убежать надолго, чтобы найти себе пару и продолжить род.
- Как – убежать? – испугалась я. – Куда убежать? И ты сможешь? Сможешь оставить меня???
- Это жизнь, - сказал Пес, глядя вдаль. – Иногда надо оставлять друг друга, чтобы потом стать еще ближе.
- А если я не захочу принять тебя??? Ты ведь будешь шляться неизвестно где, неизвестно с кем, и придешь грязный, помятый, может, даже заразный! – возмущенно сказала я.
- Я же вернусь к тебе! – возразил Пес. – Это Зов Природы, я не могу ему противостоять, ты должна понять! Но я люблю тебя и вовсе не хочу уходить навсегда. Я выполню то, что велит Зов, и снова буду с тобой.
- А что же делать мне, пока тебя не будет? – спросила я.
- Ждать, - тихо ответил Пес. – И простить мня заранее, потому что я не могу по-другому.
- Но я знаю много других псов, которые никогда не убегают от своих хозяек! – вспомнила я. Мне очень не хотелось, чтобы он уходил.
- У многих псов Зов подавлен, - грустно сказал Пес. – Это уже не Свободные Псы. Это Комнатные Собачки. Они хорошие, добрые, веселые, они несут радость, но не несут Счастья. И с ними нельзя строить Отношения – они всегда со всем согласны, а это уже не диалог, а монолог.
Я глянула на Пса с уважением. Он был очень умный, мой Солнечный Пес. Гораздо умнее меня.
- Но ты всегда сможешь заменить меня, заведя себе комнатную собачку, - предложил он.
- Я не хочу комнатную! Я хочу тебя! – возразила я.
- Тогда жди. Я тебя очень люблю, и мне хорошо с тобой. Мне интересно строить наши Отношения. И я обязательно, обязательно вернусь. И снова буду валяться на диване, а ты меня ругать. И ты снова будешь варить мне витаминные собачьи супчики. А я снова смогу обнимать тебя и засовывать голову тебе под мышку. Чтобы не дышать от счастья.
Я молчала. Это было знакомо. Это было больно. И это было неизбежно.
И я вдруг поняла, почему до сих пор не могу простить мужа. Просто он обещал мне хранить верность – и обманул. Предал, значит. И ничего не объяснил мне про Зов Природы. И мы построили свой дом на шатком фундаменте недомолвок, обмана, обвинений и прочих хлипких материалов. Если бы знать… «Мой Солнечный Пес, где же ты был раньше?», - печально подумала я.
Он прижался к моей ноге, а я положила руку ему на голову. Мы не смотрели друг на друга, но смотрели в одном направлении. Перед нами простирался скверик. Город. И вся жизнь. И возможность научиться наконец строить Отношения, исходя из Любви – так, как умеют только Свободные Солнечные Псы.