Посмотрев внимательно на свой гардероб, платья в котором покрылись толстым слоем пыли, я решила побороться за возрождение женственности – на две недели объявить бойкот джинсам, брюкам и прочим кросс-гендерным вещам. Не то чтобы я не дружила с платьями, с детства ходила только в штанах и играла с мальчишками в казаки-разбойники. То есть с мальчишками, конечно, играла, но «кисейности» это не отменяло. В детском саду у меня было шикарное платье – темно-синее, с высокой талией и плиссированной юбкой, которая при кружении раскрывалась солнцем, что среди девочек считалось главным показателем крутизны. Первые семь школьных лет, пока не отменили форму, носила платье с – опять же – плиссированной юбкой. А главной причиной успешно сданного выпускного по алгебре для меня до сих пор остается пресловутая юбка: под развернутым на 180 градусов полотном лежало три тетради и пара десятков шпор.

Плотно влезла в джинсы я после рождения первой дочери – благо профессия не требовала формальности в облике, за исключением редких торжественных мероприятий. Но платья у меня, конечно, были – куда девочке без платьев. Однако утром, когда надо собраться стремительно и лучше осознанно, джинсы и свитер надевались гораздо охотнее – к ним ведь не нужно подбирать еще обувь, выражение лица и осанку.

Начало эксперимента на всякий пожарный запланировала не на понедельник (все мы знаем, чем это заканчивается), а на четверг.

Доказательство женственности

В первый же день решила пойти ва-банк – выбрала платье, едва прикрывающее попу. К счастью, стиль babydoll до сих пор в моде. Начальник отдела при моем появлении на работе забыл, о чем говорил, и глубокомысленно протянул: «Да-а!» 

В свое время он честно признался, что во время собеседования не запомнил ни слова из моего монолога, зато в его памяти четко запечатлелся размер груди – я тогда была кормящей матерью, и мой бюст появлялся в любом помещении гораздо раньше остального тела.

Не скажу, что в первый же «экспериментальный» день меня закидали букетами, но многие вопросы оказались решены значительно быстрее, чем обычно. В пятницу новаторский запал еще присутствовал – выражения лица и апломба хватило на шелковый балахон, главной и единственной задачей которого было удержать меня в рамках эксперимента. Правда, как выяснилось, в нем гораздо проще найти понимание у любителей свежего воздуха: если раньше мои крики «холодно, закройте окно!» зачастую оставались без внимания, то тут, стоило зябко поежиться, как окно захлопывалось почти само собой.

Неожиданно тяжелым оказался понедельник. После комфортных выходных в брюках карго на даче необходимость собирать всю эту историю с платьями–колготками–сапогами–цепочками–колечками–поясами показалась полным идиотизмом. «Ну кому мне надо доказывать, что я девочка? Первому мужу? Второму? Или претендентам на должность третьего?» – терзала я себя. Но упертость и желание довести затею до конца взяли верх. В качестве компромисса выбрала шерстяное платье, закрывающее меня от подбородка до щиколоток, любимого радостного цвета – черного. Когда-то в таком же певица Валерия снялась в клипе про самолет. Срифмовала с нарядом замшевые ботинки и, довольная выполненными перед собой обязательствами, отправилась на работу. И тут выяснилось неожиданное: длинное, похожее на плащ-палатку платье привлекает едва ли не больше внимания, чем ядерное мини! К вечеру я могла уже как Мачеха-Раневская вести подсчеты: «Знаков внимания от августейших особ – три, заинтересованных взглядов – 115, предложений поужинать – 5, предложений поужинать с продолжением в виде завтрака – одно». Все это, несомненно, было приятно, тешило мое самолюбие, не говоря уже о банальном женском тщеславии.

Но «девчачий» дресс-код требовал временных ресурсов, не учтенных в моем расписании работающей матери. Не говоря уже о других жестах и движениях. Любимая поза для обсуждения новых тем – поставив одну ногу на стул – теперь стала выглядеть довольно провокационно и немного безнравственно. Чтение новостей, закинув ноги на угол стола, пришлось прекратить в первый же день, а самая удобная рабочая поза – по-турецки – вдруг оказалась далеко не самой комфортной: приходилось либо натягивать юбку на колени, что не всегда возможно, либо терпеть ее собранной гармошкой у пояса, что в большинстве случаев выглядело слишком откровенно.

Юбка как панацея

К концу первой недели эксперимента ко мне подошла главная сплетница издательского дома и с некоторым ожиданием в глазах спросила: «Признайся, у тебя роман?» Так не хотелось ее расстраивать – пришлось ответить: «Да!» Примерно тогда же моя младшая дочь двух лет от роду решила, что спать ночью – глупое занятие. Из-за чего к утру я была уже условно живой и только пионерская привычка обязательного присутствия на службе заставила совершить все гигиенические процедуры и начать одеваться. И тут разразился первый за время dress-эксперимента грандиозный внутренний конфликт: измученное бессонницей тело требовало джинсов и самого незаметного свитера, а мозг упорно напоминал про данное себе слово. Состояние, наверное, близкое к настоящей наркотической ломке – руки тянулись к штанам неумолимо. Участь быть женственной по всем правилам жанра казалась все тяжелей и беспросветней. Угрюмо отправилась к шкафу в поисках чего-нибудь максимально комфортного, но тем не менее женственного. Пока шла, верхняя часть меня успела облачиться в немаркий свитер – оставалось найти юбку. Нашлась: наглая такая юбка чуть шире пояса, главным достоинством которой были карманы. Ну и еще длина. Пришлось быстро проснуться и сделать красивое лицо, чтоб соответствовать одежде.

Вечером наконец дождалась триумфа: ровно при выезде из туннеля под Гидропроектом на Ленинградском шоссе мое чудо французского автопрома сообщило, что коробке передач требуется отдых. Минут пять тихо ждала удара сзади – для аварийной остановки более неудачного места даже придумать сложно. Потом осторожно вышла, чтобы поставить знак. И вот он, момент истины: я в мини-юбке ныряю в багажник. Казалось бы, согласно всем киношным стреотипам, движение должно немедленно застопориться, а десяток добрых молодцев – буквально на руках вынести мою машинку к безопасной обочине. Как бы не так – реакции ноль. Немного расстроившись, списала все на поздний час и темноту.

Спустя несколько дней судьба предоставила повторный шанс: в закоулках Строгино спустило колесо. Вообще-то для меня это не новость. Шины я прокалываю едва ли не чаще, чем рву колготки. Так что играючи пользуюсь домкратом и прочими приспособлениями. Вот только чтобы накачать колесо, приходится двумя ногами прыгать на педаль насоса – иначе не хватает сил. И тут – картина маслом. На обочине я, в пышной юбке в складку, совершаю эти гимнастические упражнения. При каждом прыжке подол мягко поднимается куда-то в район груди, а потом медленно, как парашют, опадает. Проезжающие водители при виде этого зрелища притормаживают, рассматривают меня с большим интересом, но помочь не торопятся. В общем, как обычно – все сама. Видимо, надо было еще лицо не столь независимым сделать.

Эпилог

И теперь главное: оружием массового поражения мужского элемента платье может быть лишь в следующем случае – если тебя привыкли видеть в джинсах, пусть даже радикально обтягивающих прекрасную попу. И тут вдруг – бах! – ты, оказывается, девочка. Тут-то как раз можно в полной мере оценить алогичность мужского «Когда женщина надевает мини-юбку, в ней появляется какая-то загадка». Когда поразить нужно незнакомый мужской контингент, работают, как это ни странно, самые простые правила: во-первых, платье должно быть идеальное, во-вторых – буквально излучать секс. Да, это прямолинейно, грубо, совершенно не интеллектуально, но это работает. Правда, в обоих версиях к этому «оружию» должно прилагаться соответствующее поведение, выражение лица и неготовность «мочь все самой». Но то, что платье – одна из важнейших составляющих «правильной девочки», – бесспорно.

ТЕКСТ: Ядвига Жук